Ударив его еще раз ногой, Форестер повернулся в сторону Родэ.
– Что же теперь делать, черт возьми?
Родэ казался невозмутимым. Он поднял ледоруб и, нацелив его, как копье, сказал:
– Отойдите!
Размахнувшись, он бросил ледоруб, и тот вонзился в снег рядом с Форестером.
– Вгоните его в снег как можно глубже, – сказал он. – Я попробую перебраться с помощью веревки.
Форестер потрогал рукой веревочную петлю на поясе.
– Знаете, она не очень прочная. Вашего веса может не выдержать.
Родэ смерил глазами расстояние.
– Я думаю, что если сложить ее втрое, выдержит.
– Речь идет о вашей шее, – заметил Форестер и начал вбивать ледоруб в снег.
Но он отдавал себе отчет в том, что в действительности речь идет и о его жизни. Без Родэ он ни за что не выберется отсюда, тем более обремененный Пибоди.
Он вогнал ледоруб в снег на три четверти и проверил, крепко ли он сидит. Затем он подошел к Пибоди, хныкавшему на снегу, снял с него веревку и перебросил конец Родэ. Тот обвязался им и сел па край трещины, глядя вниз, в пропасть, так спокойно, как будто он сидел в кресле на террасе дома.
Форестер закрепил тройную веревку вокруг пояса, вдавил каблуки ботинок в снег.
– Я постараюсь принять возможно больше веса, – сказал он.
Родэ натянул веревку, подергал ее и остался доволен.
– Подложите что-нибудь под веревку, чтобы она не перетерлась, – попросил он.
Форестер снял капюшон, сложил его вдвое и подоткнул под веревку там, где она соприкасалась с ледяным краем трещины.
Родэ опять потянул веревку, смерил глазами расстояние, нашел на противоположной стене трещины точку своего соприкосновения с ней – оттолкнулся.
Форестер увидел, как он исчез из виду, и почувствовал, как резко натянулась веревка. Затем послышался стук – ботинки Родэ ударили по стене. К счастью, натяжение веревки не ослабло, значит, все идет удачно. Родэ оставалось теперь только вскарабкаться вверх. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем голова его появилась над краем трещины. Форестер подбежал к Родэ и помог ему выбраться. Вот человек! Он с восхищением смотрел на него. Дьявольски отличный парень. А Родэ в это время сидел недалеко от края и вытирал пот со лба.
– Нехорошо так вести себя, – сказал он, имея в виду Пибоди.
"Да уж, – подумал Форестер, – это самое мягкое, что можно тут сказать". – И, глядя на Пибоди, произнес:
– Ну что будем делать с этим негодяем? Он же погубит нас! – Форестер достал из кармана револьвер, и глаза Родэ начали расширяться от ужаса. – Что ж, я думаю, что здесь путь Пибоди и закончится.
Пибоди в это время лежал на снегу, что-то бормоча себе под нос и, по-видимому, был не в состоянии осознать то, что говорил о нем Форестер.
Родэ посмотрел Форестеру прямо в глаза:
– Вы способны застрелить беззащитного человека? Даже его?
– Да, сейчас я на все способен, черт возьми, – отрезал Форестер. – Потому что думаю не только о наших жизнях, а еще и о тех людях, которые там внизу, у моста, ждут помощи. А этот спятивший дурак всех нас угробит.
Он поднял револьвер и навел его в затылок Пибоди. В тот момент, когда он уже готов был спустить курок, Родэ схватил его за руку.
– Нет, Рэй, вы не убийца.
Форестер попытался сопротивляться Родэ, но сдался.
– Ладно, Мигель. Но вы еще увидите, что я прав. Я знаю такой тип людей. Это эгоисты, и ничего хорошего от них ждать не приходится. Что ж, по-видимому, от него не отделаться.
IV
Переход через ледник отнял у них в общей сложности три часа, и хотя Форестер был к концу совершенно измотан, Родэ не позволил остановиться.
– Мы должны до темноты подняться как можно выше, – сказал он. – Предстоящая ночь сильно истощит нас. Нехорошо оставаться на открытом месте, когда у нас нет ни палатки, ни подходящей одежды.
Форестер выдавил из себя кислую улыбку. Для Родэ все было либо хорошо, либо нехорошо. Он не признавал полутонов. Пинком подняв на ноги Пибоди, Форестер сказал ему устало:
– Ладно, ведите нас, Макдуф.
Родэ посмотрел на перевал:
– Мы потеряли высоту, когда пересекали ледник. Нам нужно теперь подняться еще метров на пятьсот-шестьсот.
"До двух тысяч футов", – мысленно перевел Форестер. Он посмотрел туда, куда был устремлен взгляд Родэ. Слева от них был ледник, бесконечно сползавший вниз, скребя боками каменные стены. Вверху – чистое снежное пространство, пересеченное на полпути к верхней точке грядой каменных лбов.
– Нам что, придется взбираться на них? – спросил он с замиранием сердца.
Родэ помолчал, внимательно разглядывая местность, затем покачал головой.
– Я думаю, мы сможем обогнуть их вон там, справа. И выйдем на них немного сзади. Там устроим стоянку для ночевки.
Он сунул руку в карман и достал кожаный мешочек со снадобьем из коки, которое он приготовил в лагере.
– Давайте руку, – сказал он. – Сейчас это вам поможет.
Он высыпал с десяток зеленых кусочков в ладонь Форестера, и тот, сунув один из них в рот, начал жевать. Кока была слишком кислой на вкус, но приятно согревала полость рта.
– Сразу не берите много, – предупредил Родэ, – а то обожжете рот.
Давать коку Пибоди было бесполезно. Он опять вошел в состояние полной отрешенности и автоматизма и шел за Родэ, как пес на поводке, подчиняясь толчкам веревки. Было такое впечатление, что его руками и ногами двигает кто-то со стороны. Форестер, наблюдая за ним сзади, надеялся, что впереди их не ожидают никакие серьезные препятствия, потому что тогда, как предсказывал О'Хара, Пибоди сломается.
Тот долгий и трудный подъем не остался в памяти Форестера. Как ни странно, он, видимо, впал в то же состояние автоматизма, в каком находился и Пибоди. Ритмично жуя свою жвачку, он, как заведенный, шел вверх по следу, который прокладывал неутомимый Родэ.
Сначала снег был плотный, покрытый настом, но постепенно, по мере того как они выходили к правому флангу скальной гряды и подъем становился круче, слой снега утончался, и из-под него стал показываться лед. Идти по нему без кошек было трудно, а вернее, как признался позже Родэ, с точки зрения любого альпиниста, вообще невозможно. Ноги Форестера то и дело скользили, его самого постоянно заносило в стороны, а однажды они все трое чуть не покатились беспомощно вниз, и только быстрая реакция Родэ, успевшего закрепить ледоруб, помешала этому.
Через два часа они все же вышли на верх скальной гряды. И тут их ждало громадное разочарование. Сразу за грядой возвышалась длинная отвесная ледяная стена, высотой выше двадцати футов, с большим снежным карнизом. Она сплошной линией пересекала всю ширину перевала.
Форестер, хватая ртом воздух, с отчаянием смотрел на нее. "Вот и все, – подумал он, – через нее нам ни за что не перебраться". Но Родэ, кажется, не терял надежды. Показывая рукой куда-то вверх, он сказал:
– По-моему, в середине стена понижается. Пошли, но держитесь подальше от края гряды.
Они направились вдоль стены. Сначала пространство между ней и обрывом было небольшим, всего около фута, затем оно стало пошире, и Родэ зашагал более уверенно и быстро. Но он все же был явно обеспокоен.
– Здесь нам останавливаться нельзя, – сказал он. – Это очень опасно. Нужно забраться наверх до темноты.
– Зачем такая спешка? – спросил Форестер. – Здесь мы защищены от ветра – он как раз усиливается.
– Вот именно, – ответил Родэ. – Я обеспокоен вон этим козырьком. Он может обрушиться, тем более что западный ветер принесет снег. Смотрите. – Он показал рукой вниз.
Форестер заглянул в головокружительную бездну под скалами и увидел, как там начинает густеть туман. Он быстро отошел от края и двинулся следом за неуклюжей фигурой Пибоди. Не прошло и пяти минут, как поскользнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он замахал руками, но тут же очутился на спине и заскользил к пропасти. Пытаясь остановиться, он цеплялся за снег и лед, но это не помогло, и в мгновение ока его тело, перекатившись через край, полетело вниз. Он успел только издать отчаянный крик.
Услышав его, Родэ мгновенно вогнал ледоруб в лед и напрягся. Повернув голову, он увидел одного только Пибоди, изо всех сил барахтавшегося на самом краю обрыва и вопившего что-то нечленораздельное.
А Форестер в это время висел на веревке над бездной, и мир безумно кружился перед его глазами, – сначала громадное пространство неба, потом внезапное видение гор и долин, плохо различимых в туманной дымке, и сразу же совсем рядом – серая каменная стена. Внизу на расстоянии добрых трехсот футов был крутой снежный склон. Грудь Форестера ныла, веревка сползла ему под мышки и сдавливала грудную клетку.
Родэ крикнул Пибоди.
– Тяните веревку, поднимайте его!
Но вместо этого Пибоди вытащил из кармана складной нож и стал пилить веревку там, где она уходила вниз.
Родэ не раздумывал. Он вырвал из-за пояса топорик, снятый с Дакоты, перехватил его поудобнее и, прицелившись, метнул в сторону Пибоди.
Удар пришелся Пибоди в основание черепа. Ужасающий крик прекратился. Форестер снизу в тревоге посмотрел вверх, и в этот момент из-за края обрыва выкатился нож. Падая, он резанул Форестера по щеке и, крутясь, исчез в бездне. А сверху, не останавливаясь, потекла струйка крови.
Глава 6
I
О'Хара никак не мог найти своей фляжки. Сначала он подумал, что, может быть, оставил ее в кармане куртки, которую он дал Форестеру, но потом вспомнил, что карманы проверил. Он украдкой осмотрел внутренность убежища, но фляжки нигде не было видно, и он решил, что наверняка забыл ее в лагере.
Потеря почему-то очень огорчила его. Он чувствовал себя спокойнее, когда рядом находилась полная фляжка. То, что О'Хара в любой момент мог взять ее и отхлебнуть глоток, как ни странно, помогало ему преодолевать соблазн. Но сейчас где-то внутри себя он чувствовал болезненную потребность выпить и получить возможность благословенного облегчения и забытья.
В общем, он был не в духе.
Ночь прошла спокойно. После неудачной попытки поджечь мост ничего не случилось. И сейчас, с наступлением утра, он размышлял над тем, будет ли безопасно перебросить сюда требуше. Для этого требовалась мужская сила, а ее численность сократилась, и отправиться за требуше в лагерь означало бы оставить позицию у моста совершенно незащищенной. Гарантий того, что противник ничего не предпримет, не было никаких, и нельзя было сказать, сколько ему потребуется времени, чтобы привезти новые доски.
Как и всякому военному командиру, О'Харе приходилось гадать, что сейчас происходит во вражеском стане, и соотносить свои догадки с имеющимися в его наличии ресурсами.
Он услышал, как скатился камешек и, обернувшись, увидел подходившую к нему Бенедетту. О'Хара махнул ей, чтобы она подождала, и сам подошел к ней, покинув свой наблюдательный пункт.
– Дженни приготовила кофе, – сказала она. – Давайте я понаблюдаю. Что-нибудь произошло?
Он покачал головой.
– Пока все спокойно. Но они по-прежнему там. Так что, если вы высунетесь, они снесут вам голову. Будьте осторожны.
Он замолчал. Ему очень недоставало Форестера. С ним он мог бы обсудить ситуацию, не для того чтобы переложить на него часть ответственности, а чтобы самому лучше понять, что происходит. Он изложил Бенедетте свои соображения, и она немедленно откликнулась:
– Конечно, я поднимусь в лагерь.
– Да, мы должны рискнуть, – медленно проговорил он. – Делать нечего. И чем скорее мы пойдем, тем лучше.
– Пошлите сюда Дженни, а я буду вас ждать у озерка, – сказала Бенедетта.
О'Хара вошел в убежище и с удовольствием вдохнул аромат горячего кофе, который тут же дала ему Дженни. Между глотками он начал излагать свой план и, заканчивая, сказал:
– Очень многое ложится на ваши плечи, Дженни. Сожалею.
– Ничего страшного, – сказала она спокойно.
– Вы можете выстрелить только два раза, не больше. Мы оставим вам оба арбалета, зарядим их. Если начнется работа на мосту, пускайте обе болванки и затем идите к лагерю как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Что же теперь делать, черт возьми?
Родэ казался невозмутимым. Он поднял ледоруб и, нацелив его, как копье, сказал:
– Отойдите!
Размахнувшись, он бросил ледоруб, и тот вонзился в снег рядом с Форестером.
– Вгоните его в снег как можно глубже, – сказал он. – Я попробую перебраться с помощью веревки.
Форестер потрогал рукой веревочную петлю на поясе.
– Знаете, она не очень прочная. Вашего веса может не выдержать.
Родэ смерил глазами расстояние.
– Я думаю, что если сложить ее втрое, выдержит.
– Речь идет о вашей шее, – заметил Форестер и начал вбивать ледоруб в снег.
Но он отдавал себе отчет в том, что в действительности речь идет и о его жизни. Без Родэ он ни за что не выберется отсюда, тем более обремененный Пибоди.
Он вогнал ледоруб в снег на три четверти и проверил, крепко ли он сидит. Затем он подошел к Пибоди, хныкавшему на снегу, снял с него веревку и перебросил конец Родэ. Тот обвязался им и сел па край трещины, глядя вниз, в пропасть, так спокойно, как будто он сидел в кресле на террасе дома.
Форестер закрепил тройную веревку вокруг пояса, вдавил каблуки ботинок в снег.
– Я постараюсь принять возможно больше веса, – сказал он.
Родэ натянул веревку, подергал ее и остался доволен.
– Подложите что-нибудь под веревку, чтобы она не перетерлась, – попросил он.
Форестер снял капюшон, сложил его вдвое и подоткнул под веревку там, где она соприкасалась с ледяным краем трещины.
Родэ опять потянул веревку, смерил глазами расстояние, нашел на противоположной стене трещины точку своего соприкосновения с ней – оттолкнулся.
Форестер увидел, как он исчез из виду, и почувствовал, как резко натянулась веревка. Затем послышался стук – ботинки Родэ ударили по стене. К счастью, натяжение веревки не ослабло, значит, все идет удачно. Родэ оставалось теперь только вскарабкаться вверх. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем голова его появилась над краем трещины. Форестер подбежал к Родэ и помог ему выбраться. Вот человек! Он с восхищением смотрел на него. Дьявольски отличный парень. А Родэ в это время сидел недалеко от края и вытирал пот со лба.
– Нехорошо так вести себя, – сказал он, имея в виду Пибоди.
"Да уж, – подумал Форестер, – это самое мягкое, что можно тут сказать". – И, глядя на Пибоди, произнес:
– Ну что будем делать с этим негодяем? Он же погубит нас! – Форестер достал из кармана револьвер, и глаза Родэ начали расширяться от ужаса. – Что ж, я думаю, что здесь путь Пибоди и закончится.
Пибоди в это время лежал на снегу, что-то бормоча себе под нос и, по-видимому, был не в состоянии осознать то, что говорил о нем Форестер.
Родэ посмотрел Форестеру прямо в глаза:
– Вы способны застрелить беззащитного человека? Даже его?
– Да, сейчас я на все способен, черт возьми, – отрезал Форестер. – Потому что думаю не только о наших жизнях, а еще и о тех людях, которые там внизу, у моста, ждут помощи. А этот спятивший дурак всех нас угробит.
Он поднял револьвер и навел его в затылок Пибоди. В тот момент, когда он уже готов был спустить курок, Родэ схватил его за руку.
– Нет, Рэй, вы не убийца.
Форестер попытался сопротивляться Родэ, но сдался.
– Ладно, Мигель. Но вы еще увидите, что я прав. Я знаю такой тип людей. Это эгоисты, и ничего хорошего от них ждать не приходится. Что ж, по-видимому, от него не отделаться.
IV
Переход через ледник отнял у них в общей сложности три часа, и хотя Форестер был к концу совершенно измотан, Родэ не позволил остановиться.
– Мы должны до темноты подняться как можно выше, – сказал он. – Предстоящая ночь сильно истощит нас. Нехорошо оставаться на открытом месте, когда у нас нет ни палатки, ни подходящей одежды.
Форестер выдавил из себя кислую улыбку. Для Родэ все было либо хорошо, либо нехорошо. Он не признавал полутонов. Пинком подняв на ноги Пибоди, Форестер сказал ему устало:
– Ладно, ведите нас, Макдуф.
Родэ посмотрел на перевал:
– Мы потеряли высоту, когда пересекали ледник. Нам нужно теперь подняться еще метров на пятьсот-шестьсот.
"До двух тысяч футов", – мысленно перевел Форестер. Он посмотрел туда, куда был устремлен взгляд Родэ. Слева от них был ледник, бесконечно сползавший вниз, скребя боками каменные стены. Вверху – чистое снежное пространство, пересеченное на полпути к верхней точке грядой каменных лбов.
– Нам что, придется взбираться на них? – спросил он с замиранием сердца.
Родэ помолчал, внимательно разглядывая местность, затем покачал головой.
– Я думаю, мы сможем обогнуть их вон там, справа. И выйдем на них немного сзади. Там устроим стоянку для ночевки.
Он сунул руку в карман и достал кожаный мешочек со снадобьем из коки, которое он приготовил в лагере.
– Давайте руку, – сказал он. – Сейчас это вам поможет.
Он высыпал с десяток зеленых кусочков в ладонь Форестера, и тот, сунув один из них в рот, начал жевать. Кока была слишком кислой на вкус, но приятно согревала полость рта.
– Сразу не берите много, – предупредил Родэ, – а то обожжете рот.
Давать коку Пибоди было бесполезно. Он опять вошел в состояние полной отрешенности и автоматизма и шел за Родэ, как пес на поводке, подчиняясь толчкам веревки. Было такое впечатление, что его руками и ногами двигает кто-то со стороны. Форестер, наблюдая за ним сзади, надеялся, что впереди их не ожидают никакие серьезные препятствия, потому что тогда, как предсказывал О'Хара, Пибоди сломается.
Тот долгий и трудный подъем не остался в памяти Форестера. Как ни странно, он, видимо, впал в то же состояние автоматизма, в каком находился и Пибоди. Ритмично жуя свою жвачку, он, как заведенный, шел вверх по следу, который прокладывал неутомимый Родэ.
Сначала снег был плотный, покрытый настом, но постепенно, по мере того как они выходили к правому флангу скальной гряды и подъем становился круче, слой снега утончался, и из-под него стал показываться лед. Идти по нему без кошек было трудно, а вернее, как признался позже Родэ, с точки зрения любого альпиниста, вообще невозможно. Ноги Форестера то и дело скользили, его самого постоянно заносило в стороны, а однажды они все трое чуть не покатились беспомощно вниз, и только быстрая реакция Родэ, успевшего закрепить ледоруб, помешала этому.
Через два часа они все же вышли на верх скальной гряды. И тут их ждало громадное разочарование. Сразу за грядой возвышалась длинная отвесная ледяная стена, высотой выше двадцати футов, с большим снежным карнизом. Она сплошной линией пересекала всю ширину перевала.
Форестер, хватая ртом воздух, с отчаянием смотрел на нее. "Вот и все, – подумал он, – через нее нам ни за что не перебраться". Но Родэ, кажется, не терял надежды. Показывая рукой куда-то вверх, он сказал:
– По-моему, в середине стена понижается. Пошли, но держитесь подальше от края гряды.
Они направились вдоль стены. Сначала пространство между ней и обрывом было небольшим, всего около фута, затем оно стало пошире, и Родэ зашагал более уверенно и быстро. Но он все же был явно обеспокоен.
– Здесь нам останавливаться нельзя, – сказал он. – Это очень опасно. Нужно забраться наверх до темноты.
– Зачем такая спешка? – спросил Форестер. – Здесь мы защищены от ветра – он как раз усиливается.
– Вот именно, – ответил Родэ. – Я обеспокоен вон этим козырьком. Он может обрушиться, тем более что западный ветер принесет снег. Смотрите. – Он показал рукой вниз.
Форестер заглянул в головокружительную бездну под скалами и увидел, как там начинает густеть туман. Он быстро отошел от края и двинулся следом за неуклюжей фигурой Пибоди. Не прошло и пяти минут, как поскользнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он замахал руками, но тут же очутился на спине и заскользил к пропасти. Пытаясь остановиться, он цеплялся за снег и лед, но это не помогло, и в мгновение ока его тело, перекатившись через край, полетело вниз. Он успел только издать отчаянный крик.
Услышав его, Родэ мгновенно вогнал ледоруб в лед и напрягся. Повернув голову, он увидел одного только Пибоди, изо всех сил барахтавшегося на самом краю обрыва и вопившего что-то нечленораздельное.
А Форестер в это время висел на веревке над бездной, и мир безумно кружился перед его глазами, – сначала громадное пространство неба, потом внезапное видение гор и долин, плохо различимых в туманной дымке, и сразу же совсем рядом – серая каменная стена. Внизу на расстоянии добрых трехсот футов был крутой снежный склон. Грудь Форестера ныла, веревка сползла ему под мышки и сдавливала грудную клетку.
Родэ крикнул Пибоди.
– Тяните веревку, поднимайте его!
Но вместо этого Пибоди вытащил из кармана складной нож и стал пилить веревку там, где она уходила вниз.
Родэ не раздумывал. Он вырвал из-за пояса топорик, снятый с Дакоты, перехватил его поудобнее и, прицелившись, метнул в сторону Пибоди.
Удар пришелся Пибоди в основание черепа. Ужасающий крик прекратился. Форестер снизу в тревоге посмотрел вверх, и в этот момент из-за края обрыва выкатился нож. Падая, он резанул Форестера по щеке и, крутясь, исчез в бездне. А сверху, не останавливаясь, потекла струйка крови.
Глава 6
I
О'Хара никак не мог найти своей фляжки. Сначала он подумал, что, может быть, оставил ее в кармане куртки, которую он дал Форестеру, но потом вспомнил, что карманы проверил. Он украдкой осмотрел внутренность убежища, но фляжки нигде не было видно, и он решил, что наверняка забыл ее в лагере.
Потеря почему-то очень огорчила его. Он чувствовал себя спокойнее, когда рядом находилась полная фляжка. То, что О'Хара в любой момент мог взять ее и отхлебнуть глоток, как ни странно, помогало ему преодолевать соблазн. Но сейчас где-то внутри себя он чувствовал болезненную потребность выпить и получить возможность благословенного облегчения и забытья.
В общем, он был не в духе.
Ночь прошла спокойно. После неудачной попытки поджечь мост ничего не случилось. И сейчас, с наступлением утра, он размышлял над тем, будет ли безопасно перебросить сюда требуше. Для этого требовалась мужская сила, а ее численность сократилась, и отправиться за требуше в лагерь означало бы оставить позицию у моста совершенно незащищенной. Гарантий того, что противник ничего не предпримет, не было никаких, и нельзя было сказать, сколько ему потребуется времени, чтобы привезти новые доски.
Как и всякому военному командиру, О'Харе приходилось гадать, что сейчас происходит во вражеском стане, и соотносить свои догадки с имеющимися в его наличии ресурсами.
Он услышал, как скатился камешек и, обернувшись, увидел подходившую к нему Бенедетту. О'Хара махнул ей, чтобы она подождала, и сам подошел к ней, покинув свой наблюдательный пункт.
– Дженни приготовила кофе, – сказала она. – Давайте я понаблюдаю. Что-нибудь произошло?
Он покачал головой.
– Пока все спокойно. Но они по-прежнему там. Так что, если вы высунетесь, они снесут вам голову. Будьте осторожны.
Он замолчал. Ему очень недоставало Форестера. С ним он мог бы обсудить ситуацию, не для того чтобы переложить на него часть ответственности, а чтобы самому лучше понять, что происходит. Он изложил Бенедетте свои соображения, и она немедленно откликнулась:
– Конечно, я поднимусь в лагерь.
– Да, мы должны рискнуть, – медленно проговорил он. – Делать нечего. И чем скорее мы пойдем, тем лучше.
– Пошлите сюда Дженни, а я буду вас ждать у озерка, – сказала Бенедетта.
О'Хара вошел в убежище и с удовольствием вдохнул аромат горячего кофе, который тут же дала ему Дженни. Между глотками он начал излагать свой план и, заканчивая, сказал:
– Очень многое ложится на ваши плечи, Дженни. Сожалею.
– Ничего страшного, – сказала она спокойно.
– Вы можете выстрелить только два раза, не больше. Мы оставим вам оба арбалета, зарядим их. Если начнется работа на мосту, пускайте обе болванки и затем идите к лагерю как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45