Хорошо, если приблудные псы из-за гор похитили ее только ради богатого выкупа — он даст им деньги! Столько, сколько попросят, но потом рассчитается с ними по-своему. Конечно, не сразу, однако им придется с лихвой оплатить все счета. Хуже, если дело не в деньгах. О Святая Мадонна, за что ты караешь несчастную девочку, за какие прегрешения?
Священник тоже смотрел в окно и думал, что, если бы он убил француза, приходившего за адресом монастыря, где воспитывалась Лючия, все повернулось бы по-иному. И милостивый Господь простил бы своему недостойному слуге тяжкий грех, взятый на душу ради спасения девушки. Ах, как он виноват перед ней, перед синьором Лоренцо и его родными! Чем теперь загладить вину, как помочь найти бедняжку? Вряд ли бандиты исповедуются и покаются в содеянном. Остается уповать на возможности синьора, однако и они далеко не безграничны…
Поздно ночью они въехали в ворота усадьбы, расположенной на окраине города: большой старинный дом стоял на вершине пологого холма, в центре парка окруженного высокой каменной стеной. Семье Лоренцо принадлежало еще несколько больших домов в Парме, Падуе и других городах, но он неизменно предпочитал жить в старом родовом гнезде, где родились и скончались множество его предков.
Слуги уже ожидали карету у подъезда. Дверца распахнулась, и синьору помогли выйти. Следом выбрался отец Франциск.
— Отнеси в кабинет пару бутылок вина и позови Пепе, — приказал дворецкому Лоренцо.
— Я, пожалуй, немного отдохну, — услышав это, сообщил Франциск.
— Да, падре, вас проводят.
Один из слуг повел священника в приготовленную для него комнату. Поднимаясь следом за ним по лестнице на третий этаж, отец Франциск не выдержат и как бы невзначай поинтересовался:
— А что, старый Пепе еще держится молодцом?
— Да, падре. — Слуга открыл дверь комнаты и поклонился. — Доброго сна, падре.
Дверь закрылась. Франциск подошел к окну. Шумели под ветром деревья парка, тихо журчал фонтан. Все как много лет назад. И даже Пепе все так же звали в кабинет хозяина…
В кабинете синьор Лоренцо сел в глубокое кресло, откинул голову на спинку и устало прикрыл глаза: ничего не поделаешь, придется ждать. Пепе жил на другом конце города и сейчас наверняка еще спал. За ним послали экипаж, но все равно пройдет не меньше часа, пока старика привезут.
Усталость и нервное напряжение взяли свое, и незаметно Лоренцо задремал. Услышав, как легонько скрипнула дверь, он тут же открыл глаза: на пороге стоял кряжистый старик в грубой куртке и широкополой шляпе. Его черные глаза смотрели цепко и настороженно.
— Рад видеть тебя, Пепе! — Лоренцо поднялся и пригласил гостя к столу. — Выпей со мной стаканчик.
— И я рад видеть вашу милость. — Старик снял шляпу, обнажив загорелую лысину. — Признаться, мы не ждали нашего возвращения так скоро.
Синьор сам наполнил стаканы темным вином и подал один Пепе. Старик принял его с легким поклоном, отпил глоток и поставил на поднос.
— Разве ты позвал меня пить вино? — Он хитро прищурился и полез в карман куртки за трубкой и кисетом.
— Ты прав, — кивнул Лоренцо. — Кури, не стесняйся.
Пепе набил трубку, прикурил от свечи и выпустил синеватый клуб едкого табачного дыма. Разогнав его ладонью, он наклонился ближе к хозяину и, понизив голос, спросил:
— Что?
— Помнишь, как много лет назад с моей сестрой случилось несчастье? — так же тихо ответил Лоренцо.
— Да. — Старик нахмурился.
— Теперь несчастье случилось с моей племянницей.
— Святая Дева! — Пепе отшатнулся. — Лючия?
— Она похищена, — подтвердил синьор. — Ее увезли из монастыря под Пармой, предъявив подложное письмо. Помнишь Франциска?
Пепе кивнул: еще бы не помнить, хороший был парень, да только свернул в жизни не в ту сторону и подался в попики. Нет, против католической церкви старик ничего не имел и даже считал себя верующим, но в его понимании стать монахом или попом было не слишком достойным для настоящего мужчины.
— К нему приходил один опасный малый, судя по всему, француз, — продолжил Лоренцо. — Он интересовался адресом монастыря, где воспитывалась Лючия, и пытался убить Франциска. Тот сумел вырваться и поспешил предупредить меня, но, к сожалению, мы опоздали: девушку уже увезли.
— М-да, — крякнул Пепе и глубоко затянулся. — Ты говоришь, приходил француз?
— Он говорил с французским акцентом.
— Прикажи обшарить все гостиницы и таверны, отправь людей в порты, пусть приглядят за дорогой на Милан и перевалами в Швейцарию, — посоветовал старик. — Как я понял, полицию в это дело ты впутывать не хочешь?
— Верно, — подтвердил синьор.
— Ну, в наших местах все полицейские и жандармы свои ребята, — хитро усмехнулся Пепе. — Они тоже могут помочь.
— У них есть свое начальство, — возразил Лоренцо.
Старик пренебрежительно отмахнулся — начальство далеко, а родня рядом. Любой из тех, кто сейчас носил форму полицейского или жандарма, крепко прирос корнями к родной земле, а семьи, из которых они вышли, хоть чем-то, да обязаны уважаемому синьору. Разве можно забыть об этом?
— У тебя уже просили выкуп?
— Пока нет. — Лоренцо тяжело вздохнул. — Мне не хочется даже думать, что племянница может разделить участь своей несчастной матери.
Он поднял глаза на статую Святой Девы, украшавшую секретер из красного дерева, инкрустированный перламутром и позолоченной бронзой. Набожно перекрестившись, синьор неожиданно схватил Пепе за руку.
— Скажи. — Он заглянул в глаза старика. — Скажи, как на исповеди: Бартоломео мертв?
— Прошло очень много лет, — уклончиво ответил Пепе.
— Я сам знаю, сколько лет прошло. — Лоренцо сильнее стиснул его руку. — Меня интересует, видел ли ты своими глазами его труп?
— Нет. — Ответ старика словно ударил синьора и заставил отшатнуться, но он быстро справился с собой.
— Почему же тогда решили, что его больше нет в живых?
— Так утверждал Манчини. — Пепе с хлюпаньем засосал трубку, что служило у него признаком сильного волнения. — Ты думаешь, все повторяется?
— Манчини мертв, — глухо сказал Лоренцо. — Его похоронили в прошлом году в Вероне.
— Вот как? Я не знал. — Старик опустил голову, будто скорбя о покойном, и, не поднимая глаз, спросил: — Думаешь, он был предателем?
Синьор в ответ только презрительно скривил губы и сердито дернул плечом: какая теперь разница, двурушник Манчипи или нет? Он унес свои тайны туда, куда нет доступа. Можно строить догадки и предположения до скончания века, но так и не получить ни одного иразумительного ответа на свои вопросы. Сейчас нужно во что бы то ни стало найти Лючню и вырвать ее из рук похитителей! Очень худо, что никтоне видел тело Бартоломео, очень худо: как это раньше не перепроверили утверждения Карло Манчини, поверив его
— Ладно — Лоренцо энергично потер ладонями щеки отгоняя наваливающуюся дрему. — Я уже распорядился насчет портов и перевалов. Через час меня навестит начальник местной полиции. Дороги на Милан закроют гостиницы обшарят, но остаются еще рыбаки на побережье и контрабандисты. Я надеюсь на твоих сыновей, Пепе!
— Они так же верно служат вашей милости, как я служил вашему отцу, — заверил старик. — Здесь все ваши друзья и слуги! Не отчаивайтесь, синьор, старый Пепе тоже еще что-то может и наставит своих ребят на истинный путь. Протянуть руку во Францию я, конечно, не сумею, но по-свойски перетолковать кое с кем из тайных «обществ чести» Севера, Юга и Средней Италии я обещаю. Вдруг отыщется кончик ниточки?
Лоренцо молча поднял свой стакан. Старик сделал то же самое. Они выпили не чокаясь, словно скрепляя еще раз давний, освященный временем договор, напоминать об условиях которого не было нужды ни для одной из сторон.
— Мы повесим их за ноги, как бешеных псов. — Старик встал и нахлобучил шляпу.
Синьор знал: это не пустая угроза.
— Главное, найти Лючию, — провожая его до дверей, напомнил Лоренцо. — Я хочу поскорее увидеть ее живой и здоровой…
Плавание продолжалось несколько дней. Не обращая внимания на жару, Федор Андреевич с раннего утра до наступления сумерек торчал на мостике, стараясь не мешать капитану корабля и рулевому. Лишь когда сгущалась темнота и зажигались фонари на мачтах и корме, русский спускался к каюту и падал на койку. Но с первыми лучами солнца вновь поднимался на мостик и жадно хватал подзорную трубу, отыскивая среди волн на горизонте маленькое белое пятнышко парусов корабля, увозившего Мирта, слепого шейха, заветную шкатулку с картой, рукописную книгу и сумку с полевыми записями.
Иногда его охватывали сомнения и терзали подозрения: не подстроено ли все, чтобы убрать его подальше от тех мест, где действительно находились Желтый человек и слепой шейх? Высадят за тридевять земель и выбирайся оттуда как знаешь! Парус на горизонте? Ну и что — он может принадлежать любому кораблю.
На это Федор Андреевич сам себе возражал, что Али-Резе нет никакого смысла мешать поискам отца, а Мунна и лодочник вполне могли покончить с русским еще в джунглях или на реке. И никто никогда не узнал бы, где упокоились косточки капитана русского Генерального штаба Федора Кутергина, волею капризной Судьбы успевшего проехать степь, пустыню, перевалить через горные хребты, пересечь джунгли на спине слона и сплавиться по индийской реке. Теперь он сподобился аж до плавания по Аравийскому морю и куда, в конце концов, прибьют его волны, одному Богу известно. Вызывала беспокойство и мысль о том, сколько они смогут гнаться за Миртом? Вдруг в планы капитана торгового корабля не входит долгое преследование и он прикажет лечь на новый курс?
Когда Кутергин намекнул, что груз наверняка ждет получатель, моряк сразу понял, о чем речь.
— Не беспокойся! Табак принадлежит мне, корабль тоже. Я могу плыть куда хочу. Все равно скоро гонкам конец: уже ясно, где они бросят якорь.
От продолжения разговора он уклонился, сославшись на дела, и оставил русского наедине с его сомнениями. Однако через день все разрешилось — ближе к вечеру они вошли в небольшую бухту. По ее берегам лепились белые и серые домики, а над ними возвышался купол мечети с тонким, похожим на копье минаретом. Кроме множества утлых рыбачьих лодок, у грязных широких причалов стояли несколько кораблей. Моряк показал на один из них.
— Мирт пришел на нем.
— Откуда вы это знаете? — недоверчиво спросил Федор Андреевич, разглядывая изящные обводы корпуса и мачты чужого корабля под флагом Ост-Индской компании.
— Ты умеешь отличать одну женщину от другой по походке? — лукаво прищурился моряк. — Я видел, как он выходил из порта, и шел за ним несколько дней. Неужели мне не узнать его?
— Что это за город?
— Суэц. Собирай вещи. Сейчас отправимся на берег.
Кутергин спустился в каюту и взял саквояж. Вряд ли здесь его путешествие закончится. Слишком маленьким и ничтожным казался город на берегу для такого пленника как слепой шейх. Конечно, газеты много писали о проекте Суэцкого канала, который должен открыть кратчайшее сообщение между Средиземным и Аравийским морями, даже начались подготовительные работы, но канала еще нет! Да и Суэц больше похож на деревню, чем на город. Может быть, со временем все разительно переменится? Чего только не случается — ведь занесло же разбойника из пустыни в этакую даль!..
На берегу моряк повел русского в кофейню. Молчаливые смуглые мужчины в длинных, до пят, белых, серых и голубоватых рубахах и красных фесках потягивали из чашечек густой черный кофе и курили трубки или кальяны в низком, темноватом и душном помещении. Лениво жужжали мухи, тонкими спиралями вился синеватый табачный дымок, у открытых дверей, кося на посетителей бесноватым желтым глазом, стояла тощая белая коза с обломанным рогом.
Обменявшись с хозяином приветствиями, моряк спросил, где найти Абу.
— Он здесь, здесь, — кивнул хозяин, бросив любопытный взгляд на истекавшего потом, одетого в европейское платье Кутергина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Священник тоже смотрел в окно и думал, что, если бы он убил француза, приходившего за адресом монастыря, где воспитывалась Лючия, все повернулось бы по-иному. И милостивый Господь простил бы своему недостойному слуге тяжкий грех, взятый на душу ради спасения девушки. Ах, как он виноват перед ней, перед синьором Лоренцо и его родными! Чем теперь загладить вину, как помочь найти бедняжку? Вряд ли бандиты исповедуются и покаются в содеянном. Остается уповать на возможности синьора, однако и они далеко не безграничны…
Поздно ночью они въехали в ворота усадьбы, расположенной на окраине города: большой старинный дом стоял на вершине пологого холма, в центре парка окруженного высокой каменной стеной. Семье Лоренцо принадлежало еще несколько больших домов в Парме, Падуе и других городах, но он неизменно предпочитал жить в старом родовом гнезде, где родились и скончались множество его предков.
Слуги уже ожидали карету у подъезда. Дверца распахнулась, и синьору помогли выйти. Следом выбрался отец Франциск.
— Отнеси в кабинет пару бутылок вина и позови Пепе, — приказал дворецкому Лоренцо.
— Я, пожалуй, немного отдохну, — услышав это, сообщил Франциск.
— Да, падре, вас проводят.
Один из слуг повел священника в приготовленную для него комнату. Поднимаясь следом за ним по лестнице на третий этаж, отец Франциск не выдержат и как бы невзначай поинтересовался:
— А что, старый Пепе еще держится молодцом?
— Да, падре. — Слуга открыл дверь комнаты и поклонился. — Доброго сна, падре.
Дверь закрылась. Франциск подошел к окну. Шумели под ветром деревья парка, тихо журчал фонтан. Все как много лет назад. И даже Пепе все так же звали в кабинет хозяина…
В кабинете синьор Лоренцо сел в глубокое кресло, откинул голову на спинку и устало прикрыл глаза: ничего не поделаешь, придется ждать. Пепе жил на другом конце города и сейчас наверняка еще спал. За ним послали экипаж, но все равно пройдет не меньше часа, пока старика привезут.
Усталость и нервное напряжение взяли свое, и незаметно Лоренцо задремал. Услышав, как легонько скрипнула дверь, он тут же открыл глаза: на пороге стоял кряжистый старик в грубой куртке и широкополой шляпе. Его черные глаза смотрели цепко и настороженно.
— Рад видеть тебя, Пепе! — Лоренцо поднялся и пригласил гостя к столу. — Выпей со мной стаканчик.
— И я рад видеть вашу милость. — Старик снял шляпу, обнажив загорелую лысину. — Признаться, мы не ждали нашего возвращения так скоро.
Синьор сам наполнил стаканы темным вином и подал один Пепе. Старик принял его с легким поклоном, отпил глоток и поставил на поднос.
— Разве ты позвал меня пить вино? — Он хитро прищурился и полез в карман куртки за трубкой и кисетом.
— Ты прав, — кивнул Лоренцо. — Кури, не стесняйся.
Пепе набил трубку, прикурил от свечи и выпустил синеватый клуб едкого табачного дыма. Разогнав его ладонью, он наклонился ближе к хозяину и, понизив голос, спросил:
— Что?
— Помнишь, как много лет назад с моей сестрой случилось несчастье? — так же тихо ответил Лоренцо.
— Да. — Старик нахмурился.
— Теперь несчастье случилось с моей племянницей.
— Святая Дева! — Пепе отшатнулся. — Лючия?
— Она похищена, — подтвердил синьор. — Ее увезли из монастыря под Пармой, предъявив подложное письмо. Помнишь Франциска?
Пепе кивнул: еще бы не помнить, хороший был парень, да только свернул в жизни не в ту сторону и подался в попики. Нет, против католической церкви старик ничего не имел и даже считал себя верующим, но в его понимании стать монахом или попом было не слишком достойным для настоящего мужчины.
— К нему приходил один опасный малый, судя по всему, француз, — продолжил Лоренцо. — Он интересовался адресом монастыря, где воспитывалась Лючия, и пытался убить Франциска. Тот сумел вырваться и поспешил предупредить меня, но, к сожалению, мы опоздали: девушку уже увезли.
— М-да, — крякнул Пепе и глубоко затянулся. — Ты говоришь, приходил француз?
— Он говорил с французским акцентом.
— Прикажи обшарить все гостиницы и таверны, отправь людей в порты, пусть приглядят за дорогой на Милан и перевалами в Швейцарию, — посоветовал старик. — Как я понял, полицию в это дело ты впутывать не хочешь?
— Верно, — подтвердил синьор.
— Ну, в наших местах все полицейские и жандармы свои ребята, — хитро усмехнулся Пепе. — Они тоже могут помочь.
— У них есть свое начальство, — возразил Лоренцо.
Старик пренебрежительно отмахнулся — начальство далеко, а родня рядом. Любой из тех, кто сейчас носил форму полицейского или жандарма, крепко прирос корнями к родной земле, а семьи, из которых они вышли, хоть чем-то, да обязаны уважаемому синьору. Разве можно забыть об этом?
— У тебя уже просили выкуп?
— Пока нет. — Лоренцо тяжело вздохнул. — Мне не хочется даже думать, что племянница может разделить участь своей несчастной матери.
Он поднял глаза на статую Святой Девы, украшавшую секретер из красного дерева, инкрустированный перламутром и позолоченной бронзой. Набожно перекрестившись, синьор неожиданно схватил Пепе за руку.
— Скажи. — Он заглянул в глаза старика. — Скажи, как на исповеди: Бартоломео мертв?
— Прошло очень много лет, — уклончиво ответил Пепе.
— Я сам знаю, сколько лет прошло. — Лоренцо сильнее стиснул его руку. — Меня интересует, видел ли ты своими глазами его труп?
— Нет. — Ответ старика словно ударил синьора и заставил отшатнуться, но он быстро справился с собой.
— Почему же тогда решили, что его больше нет в живых?
— Так утверждал Манчини. — Пепе с хлюпаньем засосал трубку, что служило у него признаком сильного волнения. — Ты думаешь, все повторяется?
— Манчини мертв, — глухо сказал Лоренцо. — Его похоронили в прошлом году в Вероне.
— Вот как? Я не знал. — Старик опустил голову, будто скорбя о покойном, и, не поднимая глаз, спросил: — Думаешь, он был предателем?
Синьор в ответ только презрительно скривил губы и сердито дернул плечом: какая теперь разница, двурушник Манчипи или нет? Он унес свои тайны туда, куда нет доступа. Можно строить догадки и предположения до скончания века, но так и не получить ни одного иразумительного ответа на свои вопросы. Сейчас нужно во что бы то ни стало найти Лючню и вырвать ее из рук похитителей! Очень худо, что никтоне видел тело Бартоломео, очень худо: как это раньше не перепроверили утверждения Карло Манчини, поверив его
— Ладно — Лоренцо энергично потер ладонями щеки отгоняя наваливающуюся дрему. — Я уже распорядился насчет портов и перевалов. Через час меня навестит начальник местной полиции. Дороги на Милан закроют гостиницы обшарят, но остаются еще рыбаки на побережье и контрабандисты. Я надеюсь на твоих сыновей, Пепе!
— Они так же верно служат вашей милости, как я служил вашему отцу, — заверил старик. — Здесь все ваши друзья и слуги! Не отчаивайтесь, синьор, старый Пепе тоже еще что-то может и наставит своих ребят на истинный путь. Протянуть руку во Францию я, конечно, не сумею, но по-свойски перетолковать кое с кем из тайных «обществ чести» Севера, Юга и Средней Италии я обещаю. Вдруг отыщется кончик ниточки?
Лоренцо молча поднял свой стакан. Старик сделал то же самое. Они выпили не чокаясь, словно скрепляя еще раз давний, освященный временем договор, напоминать об условиях которого не было нужды ни для одной из сторон.
— Мы повесим их за ноги, как бешеных псов. — Старик встал и нахлобучил шляпу.
Синьор знал: это не пустая угроза.
— Главное, найти Лючию, — провожая его до дверей, напомнил Лоренцо. — Я хочу поскорее увидеть ее живой и здоровой…
Плавание продолжалось несколько дней. Не обращая внимания на жару, Федор Андреевич с раннего утра до наступления сумерек торчал на мостике, стараясь не мешать капитану корабля и рулевому. Лишь когда сгущалась темнота и зажигались фонари на мачтах и корме, русский спускался к каюту и падал на койку. Но с первыми лучами солнца вновь поднимался на мостик и жадно хватал подзорную трубу, отыскивая среди волн на горизонте маленькое белое пятнышко парусов корабля, увозившего Мирта, слепого шейха, заветную шкатулку с картой, рукописную книгу и сумку с полевыми записями.
Иногда его охватывали сомнения и терзали подозрения: не подстроено ли все, чтобы убрать его подальше от тех мест, где действительно находились Желтый человек и слепой шейх? Высадят за тридевять земель и выбирайся оттуда как знаешь! Парус на горизонте? Ну и что — он может принадлежать любому кораблю.
На это Федор Андреевич сам себе возражал, что Али-Резе нет никакого смысла мешать поискам отца, а Мунна и лодочник вполне могли покончить с русским еще в джунглях или на реке. И никто никогда не узнал бы, где упокоились косточки капитана русского Генерального штаба Федора Кутергина, волею капризной Судьбы успевшего проехать степь, пустыню, перевалить через горные хребты, пересечь джунгли на спине слона и сплавиться по индийской реке. Теперь он сподобился аж до плавания по Аравийскому морю и куда, в конце концов, прибьют его волны, одному Богу известно. Вызывала беспокойство и мысль о том, сколько они смогут гнаться за Миртом? Вдруг в планы капитана торгового корабля не входит долгое преследование и он прикажет лечь на новый курс?
Когда Кутергин намекнул, что груз наверняка ждет получатель, моряк сразу понял, о чем речь.
— Не беспокойся! Табак принадлежит мне, корабль тоже. Я могу плыть куда хочу. Все равно скоро гонкам конец: уже ясно, где они бросят якорь.
От продолжения разговора он уклонился, сославшись на дела, и оставил русского наедине с его сомнениями. Однако через день все разрешилось — ближе к вечеру они вошли в небольшую бухту. По ее берегам лепились белые и серые домики, а над ними возвышался купол мечети с тонким, похожим на копье минаретом. Кроме множества утлых рыбачьих лодок, у грязных широких причалов стояли несколько кораблей. Моряк показал на один из них.
— Мирт пришел на нем.
— Откуда вы это знаете? — недоверчиво спросил Федор Андреевич, разглядывая изящные обводы корпуса и мачты чужого корабля под флагом Ост-Индской компании.
— Ты умеешь отличать одну женщину от другой по походке? — лукаво прищурился моряк. — Я видел, как он выходил из порта, и шел за ним несколько дней. Неужели мне не узнать его?
— Что это за город?
— Суэц. Собирай вещи. Сейчас отправимся на берег.
Кутергин спустился в каюту и взял саквояж. Вряд ли здесь его путешествие закончится. Слишком маленьким и ничтожным казался город на берегу для такого пленника как слепой шейх. Конечно, газеты много писали о проекте Суэцкого канала, который должен открыть кратчайшее сообщение между Средиземным и Аравийским морями, даже начались подготовительные работы, но канала еще нет! Да и Суэц больше похож на деревню, чем на город. Может быть, со временем все разительно переменится? Чего только не случается — ведь занесло же разбойника из пустыни в этакую даль!..
На берегу моряк повел русского в кофейню. Молчаливые смуглые мужчины в длинных, до пят, белых, серых и голубоватых рубахах и красных фесках потягивали из чашечек густой черный кофе и курили трубки или кальяны в низком, темноватом и душном помещении. Лениво жужжали мухи, тонкими спиралями вился синеватый табачный дымок, у открытых дверей, кося на посетителей бесноватым желтым глазом, стояла тощая белая коза с обломанным рогом.
Обменявшись с хозяином приветствиями, моряк спросил, где найти Абу.
— Он здесь, здесь, — кивнул хозяин, бросив любопытный взгляд на истекавшего потом, одетого в европейское платье Кутергина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83