зачем писать картины с таких образин? Но промолчал и почтительно поклонился, провожая посетителя.
Федор Андреевич зажал папку с рисунками под мышкой и почти побежал по улице, надеясь свернуть за угол прежде, чем из-за него появится Титто. Почему-то он поверил в рассказ Ренато и решил немедленно проверить: действительно ли у старика отменная память и куча родственников в Неаполе? Или прав хозяин таверны и все россказни лишь пьяный бред и плоды возрастного слабоумия! Только бы успеть перехватить южанина, пока его не видно из окон дома, где обосновались похитители.
Свернув за угол, он чуть не столкнулся нос к носу с тем, кого искал. Титто посторонился, давая дорогу, но Федор Андреевич опять очутился перед ним.
— Синьор Титто? — вежливо осведомился он.
— Вы обознались. — Южанин хотел обойти настырного незнакомца в широкополой шляпе, но тот, понизив голос, сказал:
— В Неаполе не забыли про Маттео и его брата по кличке Фазан.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор. — Титто отвечал без раздражения, так, как говорят со случайным прохожим, по ошибке принявшим тебя за своего знакомого. — Извините, меня ждут.
— А еще лейтенант, — продолжал гнуть свое Кутергин. — Думаю, люди каморры скоро будут здесь.
— Синьор иностранец? — полуутвердительно спросил южанин. — И ему хочется поразвлечься? Дайте мне пройти!
— Но они могут и не узнать, где искать сына лодочника, — заговорщически подмигнул Федор Андреевич. — Услуга за услугу! Согласны?
— Здесь не место и не время, — быстро стрельнув глазами по сторонам, буркнул Титто. — После полуночи приходите в развалины римских бань. Там мы без помех обсудим все дела.
— Идет, — согласился капитан. — Никому ни слова!
Неаполитанец осклабился и поспешил уйти. Возвращаясь в дом маркиза, капитан все время спрашивал себя, правильно ли он поступил и, самое главное, придет ли Титто на встречу в развалинах?
Дома, выслушав его рассказ, синьор Лоренцо пришел в ужас:
— Вы сумасшедший, Теодор! Он же мог пырнуть вас ножом! На его совести и так трое, если не больше!
«Интересно, а сколько на совести Пепе и его сыновей или других моссадиери, беспрекословно подчиняющихся маркизу? Сам синьор если кого и отправил на тот свет, то на дуэли, в присутствии секундантов, защищая свою честь в поединке. Но сколько душ улетело к праотцам по его приказу?» — подумал Федор Андреевич, но вслух сказал совсем иное:
— Пустое! Не нужно так волноваться, синьор. На улице было достаточно прохожих, и он вряд ли решился бы.
— Вы плохо знаете неаполитанцев, — насупился Лоренцо. — Кстати, наш друг Симоне как следует опросил своего офицера, арестовавшего Мирта. Так вот, полицейский видел в доме старика. Ему сказали, что это слепой и глухой отец слуги.
— Мансур-Халим?!
— Я уверен, — кивнул маркиз. — Все сходится. Вы узнали об этом разбойнике от…
— Старика Ренато, — подсказал капитан. — У него богатый дом в Модене и он якобы когда-то служил вашему отцу. Сейчас Ренато разменял девятый десяток и живет с семьями сыновей.
— Кажется действительно был такой? — задумчиво наморщил лоб да Эсти. — Надо спросить Пепе, он.должен точно знать. Честно говоря, я думал, что старые гвардейцы уже все переселились на кладбище. Если старик именно тот, за кого себя выдает, мы сегодня же все узнаем об этом Титто.
— Он и так сказал достаточно. Ночью я должен встретиться с неаполитанцем.
— Даже не думайте! — замахал руками маркиз. — Парни Пепе сделают все и без вас.
— Я должен пойти сам, — твердо ответил Федор Андреевич. — Встреча назначена со мной, а не с парнями Пепе.
Синьор Лоренцо обреченно вздохнул, подошел к шкафу, открыл его и подал русскому тяжелый сверток в грубой холстине.
— Примеряйте, упрямец!
Капитан развернул холстину и увидел наглухо застегивающуюся куртку из толстой кожи. Внутри ее лежал отливавший синеватой сталью жилет из тонких стальных колец. Кольчуга? В середине девятнадцатого века, когда по рельсам бежали поезда, а по морям плыли пароходы?
— Она спасет от ножа или шпаги и может значительно ослабить силу пули, — объяснил маркиз. — Надевайте, а сверху накиньте плащ. Но одного я вас все равно не отпущу! А теперь обедать, Лючия уже, наверное, заждалась…
Услышав от патлатого иностранца в широкополой шляпе о Маттео и Фазане, бедный Титто от неожиданности чуть не выронил судки с обедом. В первый момент он растерялся, но тут же опомнился и с холодной расчетливостью подумал, что нож спрятан под курткой, а раскрыть длинную наваху и всадить ее между ребер длинноволосого дурачка плевое дело. Тот даже глазом моргнуть не успеет, как стальное жало достанет до сердца. Но незаметно оглядевшись, неаполитанец отказался от своего намерения: слишком много прохожих болталось в этот час по улицам Модены. Придется бежать, а куда бежать без гроша в кармане? Опять прикажете кого-нибудь прирезать, чтобы добыть денег? Так недолго угодить в лапы полиции, а потом суд и каторга, а на ней и сведут с тобой все счеты.
Упоминание о лейтенанте каморры опять повергло в шок, и до него, как сквозь вату, дошло предложение незнакомца обменять услугу на услугу. Значит, выдавать Титто патлатый пока не собирался? Что же, и на том спасибо, а о взаимных услугах лучше говорить в уединенном месте, и неаполитанец предложил встретиться ночью в развалинах древних римских терм. Как обмануть бдительность французов и выбраться из дома он придумает. А вот что делать с незнакомцем в широко полой шляпе? Уж слишком много тот знает!
Возвращался Титто как в тумане — до дома над рекой всего сотни три шагов, но за это время он успел словно заново пережить события многих лет, мысленно воскресив их в памяти. Вспомнился отец, нещадно поровший маленького сына за пристрастие к пустому времяпрепровождению в компании юных бездельников, азартно дувшихся в карты на пустынном берегу моря и по мелочи воровавших в порту. Вечно озабоченная мать и младшая сестренка Джина, из-за которой потом и пошло все полыхать так, что даже сейчас огонь доставал до пяток.
Лодочником Титто стать не захотел, а компания бездельников потихоньку прикатилась в тайное общество уголовников — каморру, известную своими жестокими законами и железной дисциплиной. Титто догадывался, что на вершине пирамиды тайного общества стоят отнюдь не не, кто стреляет из ружья или грабит склады с товарами в порту. Кстати, каморра не только грабила склады, но и бралась охранять их. Моссадиери не гнушались ничем: подкуп, шантаж, похищения людей — годилось все, что приносило деньги. Некто наверху решал, кого грабить, а кого нет, покупал судей и полицейских, разрабатывал планы, но кто? Серьезно Титто заинтересовался этим только после трагической гибели сестры.
К тому времени их родители уже лежали в земле, и, чтобы Джина не мешала заниматься делами, брат спровадил ее к родственникам в деревню: нечего делать девчонке одной в большом городе. Джина выросла красоткой, и Титто вовсе не желал, чтобы она попалась на глаза какому-нибудь богатому сластолюбцу, а потом пошла по рукам. Но Судьбе было угодно, чтобы случилось именно то, чего он больше всего боялся.
Однажды вечером, вернувшись домой, он застал у себя дядю — брата матери. Тот встревоженно сообщил, что Джина пропала и поиски не дали никаких результатов. Считая себя с полным основанием членом одной из «семей» каморры, Титто обратился за помощью к своим, но помощь не потребовалась: труп Джины обнаружили на берегу моря на следующий день.
Посчитали, что девушка утонула, однако Титто знал: сестра плавала, как рыба, и потому отправился к доктору, выложил несколько золотых монет и попросил выяснить истинную причину смерти Джины. Пришлось везти врача в деревню, со скандалом выгонять из дома всех родственников, чтобы тот мог осмотреть тело покойной. Заключение врача поразило Титто, как громом: его сестру сначала изнасиловали, а потом убили!
— У нее длинные волосы, а тело успело закостенеть, — тщательно намыливая руки, говорил доктор. — Поэтому трудно сразу заметить, что шейные позвонки сломаны. Ее сильно ударили сзади по шее, а труп бросили в воду.
Родным Титто ничего не сказал, однако отношения с ними и так уже были безнадежно испорчены: ему не могли простить «безбожной» выходки с осмотром, тела. Впрочем, родственники его мало волновали; нужно найти тех, кто убил сестру, а лучше всего — добраться и до того, кто приказал это сделать! Обычно уголовников не заносило в деревушки, они могли приехать туда, лишь повинуясь приказу украсть Джину. И если кто-то случайно надругался над ней, он не стал-бы устраивать сложных инсценировок, обременяя себя излишними трудностями, — нож в грудь, и все дела!
За помощью к «своим» Титто решил больше не обращаться. Каморра делилась на несколько почти независимых «семей», связанных общим руководством: не успеешь открыть рот, как об этом узнают те, кто каким-то образом может быть связан с убийцами. Молчание всегда золото: на вопросы о враче он в ответ лишь разразился бранью по поводу ученых умников, вытряхивающих деньги из карманов простаков, а о сестре скорбел, слезливо превознося ее достоинства.
Выждав больше двух месяцев, чтобы все немного забылось, Титто потихоньку начал «рыть землю», но осторожно, чтобы самому не оказаться на кладбище рядом с Джиной. Еще три месяца спустя он узнал о некоем Маттео, умевшем отправлять людей на тот свет ударом по шее. Этот Маттео и его брат, прозванный Фазаном, входили в другую «семью», но в нее же входил и один из приятелей детских лет, с полуслова понимавший Титто; он рассказал, что на Джину указал лейтенант «семьи» по имени Коста. Маттео и Фазан выкрали ее и привезли к нему. Через день он вновь вызвал их и заявил что клиент остался недоволен и девчонку нужно убрать чтобы не болтала лишнего.
Итак, три кандидата на заупокойную мессу определились. Но куда и к кому Коста возил Джину? Это можно было узнать только у самого лейтенанта. Титто добыл ружье с длинным стволом, забрался в глухое место и испытал его, всыпав в ствол лишнюю мерку пороха. Он боялся, что ствол разорвет при выстреле, но этого не произошло, зато пуля улетела на полсотни шагов дальше обычного.
Через неделю он подкараулил Маттео, устроив засаду на чердаке дома напротив. Когда тот вышел из своих дверей, то получил пулю в сердце, а Титто сделал на ложе ружья первую зарубку.
Фазана он убил в день похорон Маттео, когда тело выносили из церкви. Титто залег на крыше соседнего здания и выстрелил ему в спину. Правда, здесь все получилось не очень удачно и едва удалось унести ноги, но на ложе ружья появилась вторая зарубка.
Предал его все тот же приятель детских лет, который рассказал о братьях и лейтенанте. Случайно увидев ружье, он все понял, и теперь охота началась за самим Титто: ему пришлось покинуть Неаполь, но планы мести сын лодочника из головы не выбросил. Предателю тоже не повезло — его заставили развязать язык и удавили гарротой. Два года Титто провел в горах, выжидая удобного момента, пока не удалось встретиться с Костой: лейтенанта он захватил прямо дома, спустившись с крыши по веревке. Тот клялся и божился, что человек, обесчестивший сестру Титто, уже умер, и даже назвал его имя.
— Господь накажет тебя, если ты солгал, — сказал сын лодочника и выстрелил стоявшему перед ним на коленях Косте прямо в лоб.
Каморра озверела от ярости, и Титто спас только счастливый случай: приезжий офицер искал слугу-телохранителя, и знакомые, помогавшие Титто скрываться в горах, свели его с Мирадором. Тот обещал хорошо заплатить и вывезти за пределы Италии. Так неаполитанец оказался в компании Фиша, Рико и слепого старика…
Частенько Титто мысленно возвращался к давним событиям и задавал себе вопрос: солгал или нет перед смертью лейтенант Коста? Человек, которого он назвал, действительно существовал и почил в бозе через полтора года после смерти Джины, но где доказательства, что Коста не обманул, спасая более значимое лицо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Федор Андреевич зажал папку с рисунками под мышкой и почти побежал по улице, надеясь свернуть за угол прежде, чем из-за него появится Титто. Почему-то он поверил в рассказ Ренато и решил немедленно проверить: действительно ли у старика отменная память и куча родственников в Неаполе? Или прав хозяин таверны и все россказни лишь пьяный бред и плоды возрастного слабоумия! Только бы успеть перехватить южанина, пока его не видно из окон дома, где обосновались похитители.
Свернув за угол, он чуть не столкнулся нос к носу с тем, кого искал. Титто посторонился, давая дорогу, но Федор Андреевич опять очутился перед ним.
— Синьор Титто? — вежливо осведомился он.
— Вы обознались. — Южанин хотел обойти настырного незнакомца в широкополой шляпе, но тот, понизив голос, сказал:
— В Неаполе не забыли про Маттео и его брата по кличке Фазан.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор. — Титто отвечал без раздражения, так, как говорят со случайным прохожим, по ошибке принявшим тебя за своего знакомого. — Извините, меня ждут.
— А еще лейтенант, — продолжал гнуть свое Кутергин. — Думаю, люди каморры скоро будут здесь.
— Синьор иностранец? — полуутвердительно спросил южанин. — И ему хочется поразвлечься? Дайте мне пройти!
— Но они могут и не узнать, где искать сына лодочника, — заговорщически подмигнул Федор Андреевич. — Услуга за услугу! Согласны?
— Здесь не место и не время, — быстро стрельнув глазами по сторонам, буркнул Титто. — После полуночи приходите в развалины римских бань. Там мы без помех обсудим все дела.
— Идет, — согласился капитан. — Никому ни слова!
Неаполитанец осклабился и поспешил уйти. Возвращаясь в дом маркиза, капитан все время спрашивал себя, правильно ли он поступил и, самое главное, придет ли Титто на встречу в развалинах?
Дома, выслушав его рассказ, синьор Лоренцо пришел в ужас:
— Вы сумасшедший, Теодор! Он же мог пырнуть вас ножом! На его совести и так трое, если не больше!
«Интересно, а сколько на совести Пепе и его сыновей или других моссадиери, беспрекословно подчиняющихся маркизу? Сам синьор если кого и отправил на тот свет, то на дуэли, в присутствии секундантов, защищая свою честь в поединке. Но сколько душ улетело к праотцам по его приказу?» — подумал Федор Андреевич, но вслух сказал совсем иное:
— Пустое! Не нужно так волноваться, синьор. На улице было достаточно прохожих, и он вряд ли решился бы.
— Вы плохо знаете неаполитанцев, — насупился Лоренцо. — Кстати, наш друг Симоне как следует опросил своего офицера, арестовавшего Мирта. Так вот, полицейский видел в доме старика. Ему сказали, что это слепой и глухой отец слуги.
— Мансур-Халим?!
— Я уверен, — кивнул маркиз. — Все сходится. Вы узнали об этом разбойнике от…
— Старика Ренато, — подсказал капитан. — У него богатый дом в Модене и он якобы когда-то служил вашему отцу. Сейчас Ренато разменял девятый десяток и живет с семьями сыновей.
— Кажется действительно был такой? — задумчиво наморщил лоб да Эсти. — Надо спросить Пепе, он.должен точно знать. Честно говоря, я думал, что старые гвардейцы уже все переселились на кладбище. Если старик именно тот, за кого себя выдает, мы сегодня же все узнаем об этом Титто.
— Он и так сказал достаточно. Ночью я должен встретиться с неаполитанцем.
— Даже не думайте! — замахал руками маркиз. — Парни Пепе сделают все и без вас.
— Я должен пойти сам, — твердо ответил Федор Андреевич. — Встреча назначена со мной, а не с парнями Пепе.
Синьор Лоренцо обреченно вздохнул, подошел к шкафу, открыл его и подал русскому тяжелый сверток в грубой холстине.
— Примеряйте, упрямец!
Капитан развернул холстину и увидел наглухо застегивающуюся куртку из толстой кожи. Внутри ее лежал отливавший синеватой сталью жилет из тонких стальных колец. Кольчуга? В середине девятнадцатого века, когда по рельсам бежали поезда, а по морям плыли пароходы?
— Она спасет от ножа или шпаги и может значительно ослабить силу пули, — объяснил маркиз. — Надевайте, а сверху накиньте плащ. Но одного я вас все равно не отпущу! А теперь обедать, Лючия уже, наверное, заждалась…
Услышав от патлатого иностранца в широкополой шляпе о Маттео и Фазане, бедный Титто от неожиданности чуть не выронил судки с обедом. В первый момент он растерялся, но тут же опомнился и с холодной расчетливостью подумал, что нож спрятан под курткой, а раскрыть длинную наваху и всадить ее между ребер длинноволосого дурачка плевое дело. Тот даже глазом моргнуть не успеет, как стальное жало достанет до сердца. Но незаметно оглядевшись, неаполитанец отказался от своего намерения: слишком много прохожих болталось в этот час по улицам Модены. Придется бежать, а куда бежать без гроша в кармане? Опять прикажете кого-нибудь прирезать, чтобы добыть денег? Так недолго угодить в лапы полиции, а потом суд и каторга, а на ней и сведут с тобой все счеты.
Упоминание о лейтенанте каморры опять повергло в шок, и до него, как сквозь вату, дошло предложение незнакомца обменять услугу на услугу. Значит, выдавать Титто патлатый пока не собирался? Что же, и на том спасибо, а о взаимных услугах лучше говорить в уединенном месте, и неаполитанец предложил встретиться ночью в развалинах древних римских терм. Как обмануть бдительность французов и выбраться из дома он придумает. А вот что делать с незнакомцем в широко полой шляпе? Уж слишком много тот знает!
Возвращался Титто как в тумане — до дома над рекой всего сотни три шагов, но за это время он успел словно заново пережить события многих лет, мысленно воскресив их в памяти. Вспомнился отец, нещадно поровший маленького сына за пристрастие к пустому времяпрепровождению в компании юных бездельников, азартно дувшихся в карты на пустынном берегу моря и по мелочи воровавших в порту. Вечно озабоченная мать и младшая сестренка Джина, из-за которой потом и пошло все полыхать так, что даже сейчас огонь доставал до пяток.
Лодочником Титто стать не захотел, а компания бездельников потихоньку прикатилась в тайное общество уголовников — каморру, известную своими жестокими законами и железной дисциплиной. Титто догадывался, что на вершине пирамиды тайного общества стоят отнюдь не не, кто стреляет из ружья или грабит склады с товарами в порту. Кстати, каморра не только грабила склады, но и бралась охранять их. Моссадиери не гнушались ничем: подкуп, шантаж, похищения людей — годилось все, что приносило деньги. Некто наверху решал, кого грабить, а кого нет, покупал судей и полицейских, разрабатывал планы, но кто? Серьезно Титто заинтересовался этим только после трагической гибели сестры.
К тому времени их родители уже лежали в земле, и, чтобы Джина не мешала заниматься делами, брат спровадил ее к родственникам в деревню: нечего делать девчонке одной в большом городе. Джина выросла красоткой, и Титто вовсе не желал, чтобы она попалась на глаза какому-нибудь богатому сластолюбцу, а потом пошла по рукам. Но Судьбе было угодно, чтобы случилось именно то, чего он больше всего боялся.
Однажды вечером, вернувшись домой, он застал у себя дядю — брата матери. Тот встревоженно сообщил, что Джина пропала и поиски не дали никаких результатов. Считая себя с полным основанием членом одной из «семей» каморры, Титто обратился за помощью к своим, но помощь не потребовалась: труп Джины обнаружили на берегу моря на следующий день.
Посчитали, что девушка утонула, однако Титто знал: сестра плавала, как рыба, и потому отправился к доктору, выложил несколько золотых монет и попросил выяснить истинную причину смерти Джины. Пришлось везти врача в деревню, со скандалом выгонять из дома всех родственников, чтобы тот мог осмотреть тело покойной. Заключение врача поразило Титто, как громом: его сестру сначала изнасиловали, а потом убили!
— У нее длинные волосы, а тело успело закостенеть, — тщательно намыливая руки, говорил доктор. — Поэтому трудно сразу заметить, что шейные позвонки сломаны. Ее сильно ударили сзади по шее, а труп бросили в воду.
Родным Титто ничего не сказал, однако отношения с ними и так уже были безнадежно испорчены: ему не могли простить «безбожной» выходки с осмотром, тела. Впрочем, родственники его мало волновали; нужно найти тех, кто убил сестру, а лучше всего — добраться и до того, кто приказал это сделать! Обычно уголовников не заносило в деревушки, они могли приехать туда, лишь повинуясь приказу украсть Джину. И если кто-то случайно надругался над ней, он не стал-бы устраивать сложных инсценировок, обременяя себя излишними трудностями, — нож в грудь, и все дела!
За помощью к «своим» Титто решил больше не обращаться. Каморра делилась на несколько почти независимых «семей», связанных общим руководством: не успеешь открыть рот, как об этом узнают те, кто каким-то образом может быть связан с убийцами. Молчание всегда золото: на вопросы о враче он в ответ лишь разразился бранью по поводу ученых умников, вытряхивающих деньги из карманов простаков, а о сестре скорбел, слезливо превознося ее достоинства.
Выждав больше двух месяцев, чтобы все немного забылось, Титто потихоньку начал «рыть землю», но осторожно, чтобы самому не оказаться на кладбище рядом с Джиной. Еще три месяца спустя он узнал о некоем Маттео, умевшем отправлять людей на тот свет ударом по шее. Этот Маттео и его брат, прозванный Фазаном, входили в другую «семью», но в нее же входил и один из приятелей детских лет, с полуслова понимавший Титто; он рассказал, что на Джину указал лейтенант «семьи» по имени Коста. Маттео и Фазан выкрали ее и привезли к нему. Через день он вновь вызвал их и заявил что клиент остался недоволен и девчонку нужно убрать чтобы не болтала лишнего.
Итак, три кандидата на заупокойную мессу определились. Но куда и к кому Коста возил Джину? Это можно было узнать только у самого лейтенанта. Титто добыл ружье с длинным стволом, забрался в глухое место и испытал его, всыпав в ствол лишнюю мерку пороха. Он боялся, что ствол разорвет при выстреле, но этого не произошло, зато пуля улетела на полсотни шагов дальше обычного.
Через неделю он подкараулил Маттео, устроив засаду на чердаке дома напротив. Когда тот вышел из своих дверей, то получил пулю в сердце, а Титто сделал на ложе ружья первую зарубку.
Фазана он убил в день похорон Маттео, когда тело выносили из церкви. Титто залег на крыше соседнего здания и выстрелил ему в спину. Правда, здесь все получилось не очень удачно и едва удалось унести ноги, но на ложе ружья появилась вторая зарубка.
Предал его все тот же приятель детских лет, который рассказал о братьях и лейтенанте. Случайно увидев ружье, он все понял, и теперь охота началась за самим Титто: ему пришлось покинуть Неаполь, но планы мести сын лодочника из головы не выбросил. Предателю тоже не повезло — его заставили развязать язык и удавили гарротой. Два года Титто провел в горах, выжидая удобного момента, пока не удалось встретиться с Костой: лейтенанта он захватил прямо дома, спустившись с крыши по веревке. Тот клялся и божился, что человек, обесчестивший сестру Титто, уже умер, и даже назвал его имя.
— Господь накажет тебя, если ты солгал, — сказал сын лодочника и выстрелил стоявшему перед ним на коленях Косте прямо в лоб.
Каморра озверела от ярости, и Титто спас только счастливый случай: приезжий офицер искал слугу-телохранителя, и знакомые, помогавшие Титто скрываться в горах, свели его с Мирадором. Тот обещал хорошо заплатить и вывезти за пределы Италии. Так неаполитанец оказался в компании Фиша, Рико и слепого старика…
Частенько Титто мысленно возвращался к давним событиям и задавал себе вопрос: солгал или нет перед смертью лейтенант Коста? Человек, которого он назвал, действительно существовал и почил в бозе через полтора года после смерти Джины, но где доказательства, что Коста не обманул, спасая более значимое лицо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83