А что такое русский? Он никто!
Титто не боялся ни дона Лоренцо, ни русского. Его, так же как и французов, волновало лишь одно — получить побольше денег и поскорее убраться из Италии.
Роберт неприятно удивился, когда увидел за углом закрытую карету мрачного черного цвета, в каких обычно перевозили арестантов. Полицейский распахнул перед ним дверцу, и англичанин на секунду замер — сейчас последняя возможность исчезнуть! Справиться с болванами в полицейской форме не проблема, но, оказав сопротивление представителям власти, он автоматически ставил себя вне закона, волей-неволей превращаясь в изгоя и подтверждая, что любые подозрения в отношении его имеют под собой почву. Стоит ли давать такой козырь в руки пусть не врагов, но людей, настроенных по отношению к тебе, прямо скажем, не слишком благожелательно?
Опять же, что тогда будет с шейхом? Мирадор наверняка воспользуется вынужденным отсутствием Роберта, чтобы провернуть свои делишки и присвоить лавры победителя. Нет, пожалуй, не стоит торопить события и самому совать голову в петлю. Если, паче чаяния, ему предъявят какие-то обвинения и задержат, а Мирадор не вытащит из каталажки, пусть потом пеняет на себя. Шутить со всемогущим ведомством, к которому принадлежал Роберт, не позволено никому, даже королям!
И англичанин сел в экипаж. Рядом с ним устроился офицер, а солдаты встали на запятки. Карета покатила по улочкам, уныло стуча колесами по камням мостовой. Полицейский не опустил темные шторки, и Роберт делал вил, что смотрит в окно, но на самом деле ему не давала покоя одна мысль — слепой шейх! Уж не подстроил ли все хитроумный Мирадор вкупе со своим прихлебателем Фишем, чтобы завладеть пленником которого Роберт с такими трудами добыл и притащил в Европу, преодолев пустыни и горы, моря и реки?
Наконец, карета остановилась, и англичанина вежливо попросили пройти в кабинет начальника полиции. Там он увидел желчного господина в штатском платье, уютно устроившегося за большим письменным столом. Над головой главного блюстителя порядка висел портрет Виктора-Эммануила Второго — первого короля объединенной Италии. Монарх равнодушно взирал с полотна на покрытую ровным загаром лысину чиновника и слегка щурился, как бы поощряя его рвение и уже прикидывая в уме, какой награды достоин этот преданный служака.
Роберт сердцем почуял недоброе: такой тип людей, как начальник местной полиции, был ему слишком хорошо знаком. Однако выбирать, с кем здесь беседовать, не в его воле.
— Я рад вас видеть, — улыбнулся начальник полиции. — Надеюсь, мы будем откровенны?
«Надо понимать, откровенность предполагается лишь с моей стороны», — понял англичанин и молча кивнул, ожидая продолжения. Он уже твердо решил открещиваться от любых обвинений в свой адрес и ни под каким видом не подписывать никаких бумаг: раньше в Италии ему бывать не случалось, а наследить здесь за несколько дней он не успел. Разве только вдруг выплывут связи Мирадора с генуэзскими бандитами, которым поручали убийство русского? Но Роберт ни с кем ни о чем не договаривался и никому ничего не поручал.
— Мое имя Филиппо Симоне, — чуть привстав с кресла, представился начальник полиции. — Позвольте, синьор, узнать, как вас зовут?
Он придвинул поближе к себе чистый лист плотной бумаги и обмакнул перо в чернильницу.
— Роберт Мак-Грегор.
— О, синьор англичанин, — еще шире заулыбался Симоне. — Вы бывали раньше в Италии?
— Нет. — Роберт считал, что чем меньше слов, тем меньше возможности у ищеек к чему-либо придраться. Если начать рассказывать о всех странах, где ему довелось побывать, и выпавших на его долю приключениях, полицейский разинет рот от изумления и не закроет его до утра.
— Давно вы прибыли в королевство, — продолжал допытываться Филиппо, что-то помечая на бумаге.
— Несколько дней назад. Высадился в Генуе с французского торгового судна «Благословение». — Все это полицейские знали и без него, поэтому Роберт ничем не рисковал.
— Да-да, — согласно закивал Симоне. — Позвольте узнать о цели вашего пребывания в объединенной Италии?
— Я представитель британской торговой фирмы, поэтому интересы чисто коммерческие.
— Намереваетесь посетить Рим, Неаполь, прославленную Шекспиром Верону?
«Он достаточно образован для простой ищейки. — отметил англичанин. — Обычно здесь мало кто знает имя Шекспира. Итальянцы больше интересуются оперой и тенорами или протирают штаны на церковных скамьях, если только не пьют вино в тратториях».
— Пока не решил, — ответил он.
— Чем торгует ваша фирма?
— Колониальные товары.
— Понятно, — протянул Симоне, поигрывая пером. — Вы бывали в Пруссии?
— Нет.
— А в Вене? Говорят, очень красивый город. И Австрийские Альпы! — Полицейский восхищенно закатил глаза.
— Нет.
— С кем вы должны встретиться в Модене?
Англичанин недоуменно пожал плечами: с кем ему здесь встречаться? И вдруг понял, что для торговца он ведет себя слишком нелюдимо и не сыплет именами владельцев фирм, банкиров, поставщиков и арматоров. Сдается, полицейский чиновник потихоньку загоняет его в заранее приготовленную западню?
— Здесь я проездом, — поспешил исправить положение Роберт. — Меня больше интересует Турин. Там крупные банки и есть возможность заключить долгосрочные контракты или получить кредиты для компании.
— Заедете в Милан? — с самым невинным видом поинтересовался Симоне.
— Не думал об этом, — ответил англичанин
— Вы не откровенны. — Начальник полиции откинулся на спинку кресла и осуждающе покачал лысеющей головой. — Вы давно знакомы с вашими спутниками?
— Нет, мы встретились в Генуе, — честно признался Роберт.
— И вы решили использовать их как прикрытие своего вояжа? — Глаза Симоне впились в лицо иностранца, но тот сохранял полную невозмутимость.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор Симоне.
— Так ли? — прищурился начальник полиции, явно копируя прищур монарха на портрете. — Вы прекрасно говорите на итальянском. Правда, чувствуется жесткий акцент.
— Ничего удивительного, я шотландец.
— Скорее австриец. — Симоне весело захохотал, довольный своей шуткой. — Австриец, выдающий себя за шотландца! Как же вы, господин коммерсант, — последнее слово он произнес с оттенком издевки, — не побывали ни в одной фирме или банке Генуи? А ведь там полный простор для торговцев колониальными товарами! Генуэзцы начали это дело задолго до британцев. Непростительный промах!
— Я не понимаю вас, — упрямо повторил Роберт, чувствуя, западня вот-вот захлопнется и ему придется либо полностью раскрыться, либо отдуваться за чужие грехи. Кто знал, что треклятый Мирадор со своими дружками напортачит и придется сходить на берег вместе с пленником? Посещение Италии не входило в планы Роберта, и он не имел подходящей легенды, украшенной, как корона драгоценными камнями, массой достоверных фактов и имен. Тогда он легко мог бы сослаться на банкиров или купцов и ищейке не оставалось ничего иного, как заткнуться, но… Теперь приходится изображать тугодума и плести об интересах фирмы в Турине.
— Мы договаривались поговорить откровенно, — напомнил Филиппо. — Но вы не хотите признаться, хотя я располагаю доказательствами, необходимыми для вашего изобличения. Чистосердечное признание облегчит не только вашу душу, по и участь! Клянусь, я сам походатайствую за вас перед Его Величеством и попрошу помиловать.
«Врет, — подумал англичанин. — Хочет получить орденок или повышение в чине и требует от меня каких-то дурацких признаний, а как только я поддамся, тут же сунет мою голову под топор, а сам поднимется на следующую ступеньку административной лестницы. Речь явно идет не о пленнике. Но о чем? В чем я должен признаться этому „гению сыска“?»
— Я не понимаю вас, синьор Симоне! В чем я должен признаться?
Начальник полиции лукаво погрозил ему пальцем, перегнулся через стол и понизил голос:
— Вы хотите, чтобы я сам сказал об этом? Так? Вы связаны присягой? Вы австрийский шпион!
— Это даже не смешно. — Роберт поджал губы. — Это просто глупая шутка. Я никогда не бывал в Австрии и клянусь, что не имею никакого отношения к ее секретным службам, если таковые там имеются.
— Они имеются у каждого уважающего себя государства, — самодовольно заметил Симоне. — Итак, вы признаете, что являетесь австрийским агентом? Проще говоря, шпионом, проникшим на нашу территорию?
— Скажите, вы сумасшедший? — вполне серьезно спросил англичанин.
— Вот вы как? — Начальник полиции нисколько не обиделся. — Я уважаю вашу выдержку и стойкость. Поэтому дам время подумать: хочет ли ваша шея влезть в петлю и узнать, сколько весит задница? Поверьте, она всегда перетягивает!
— Не сомневаюсь, — сухо заметил Роберт, — но уверен, что вам скоро придется приносить мне глубочайшие извинения.
Филиппо скептически хмыкнул и позвонил в маленький серебряный колокольчик. В кабинет вошли двое полицейских и встали по бокам сидевшего на стуле англичанина.
— Итак, — Симоне откинулся на спинку кресла, — вы не желаете признать свою вину?
— Нет, синьор. — Роберт поднялся. Похоже, несколько затянувшийся фарс близится к развязке?
— Тогда подумайте.
Начальник полиции сделал знак подчиненным, и те железной хваткой взяли англичанина за локти ловко развернули задержанного, потащили его во двор и втиснули в закрытую карету, зажав на сиденье с двух сторон. От полицейских крепко пахло потом, дешевым вином и луком. Роберт хотел достать из кармана надушенный платок, чтобы демонстративно прикрыть им нос, но его поймали за запястье — лапы у подчиненных Симоне оказались не хуже стальных браслетов. Англичанин решил не сопротивляться — все равно эта глупая комедия скоро закончится.
Куда они ехали, он не видел, поскольку конвоиры опустили черные шторки. Примерно через час Роберт очутился во дворе мрачного здании, окруженного высокой стеной. Неужели тюрьма? Конвоиры опять подхватили его под руки и втащили в канцелярию. Молодой чиновник в очках начал задавать вопросы: имя, подданство, вероисповедание, род занятий.
— Я могу жаловаться? — прервал его англичанин.
— Конечно, — тут же откликнулся чиновник. — Королевскому прокурору и министру полиции. Бумагу и чернила вам принесут в камеру.
— В камеру?! Мне не предъявили никаких обвинений!
— Ошибаетесь, синьор. Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. Снимите пояс и галстук, отдайте подтяжки, часы и все имеющиеся при вас бумаги. Мы внесем все это в опись.
— Фантасмагория! — Роберт ошалело покрутил головой. Такого поворота событий он не ожидал.
Спустя полчаса его заперли в одиночной камере с единственным узким зарешеченным окном, выходившим во двор. На стене висело обязательное для всех итальянских присутственных мест распятие, под ним деревянные нары вместо кровати, прибитый к полу табурет и откидной стол. В углу прикрытый деревянной крышкой бак — параша. На ее крышке стояли таз и кувшин с водой для умывания.
«Ну, Мирадор, — подумал Роберт, — если ты не вытащишь меня отсюда до завтра, пеняй на себя! А пока нужно написать королевскому прокурору и министру полиции — пусть этого самодовольного болвана Симоне взгреют по первое число и отучат выступать с таким апломбом. Где обещанные бумага и чернила?»
Англичанин начал стучать в дверь и чуть не разбил себе кулаки, пока пришел надзиратель. Приоткрыв «глазок», он сердито буркнул:
— Чего шумишь? Хочешь, чтобы надели кандалы?
— Дайте бумагу и чернил! Я должен написать жалобу королевскому прокурору.
— Завтра. Сегодня уже все жалобы отправили. — «Глазок» закрылся.
Роберт подошел к окну и поглядел на часового, стоявшего у полосатой будки около ворот. Косые лучи заходящего солнца взблескивали на примкнутом к ружью штыке, окрашивая его алым, словно он уже обагрился свежей кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83