Конечно, в русских селеньях еще встречаются женщины-камикадзе, способные войти в горящую избу-читальню и остановить на скаку такого вот мордоворота, добиваясь любви. Но самая здоровая реакция при виде подобного экземпляра — бежать от него со всех ног. Что я и сделал.
Говорят, серьезные специалисты по чрезвычайным ситуациям недавно обсуждали за круглым столом важный вопрос: может ли пешеход удрать от автомобиля в условиях современного мегаполиса? Специалисты разошлись во мнениях: одни были безоговорочно за отрицательный ответ, другие все-таки склонялись к положительному, учитывая разветвленную городскую инфраструктуру. Лично я бы на тот вопрос сейчас ответил коротко: не может, но пытается изо всех сил. Силы, учтите, были неравными. Я был безоружен, отягощен тяжелым «дипломатом» и на бегу терялся в догадках, чего же эти деятели от меня хотят. Лично у меня с Минздравом не было никаких серьезных конфликтов. Ну, может быть, я в ранней молодости и подделал разок больничный, чтобы вместо лекции по римскому праву рвануть в кино. Ну, еще всю жизнь не слушался предупреждений Минздрава, напечатанных на сигаретных упаковках. Но разве за это лупят по голове в туалете? Не-ет, господа хорошие! Разве за это преследуют на приличной скорости?
Нет и еще раз нет! Вывод один: и шофер, и мордатый Рэмбо, и сама машина к благородному Минздраву отношения иметь не могут. Самозванцы чистой воды… Но какие, черт, настойчивые самозванцы!
Я сумел взять неплохой темп и пару раз красиво уворачивался от настигающего капота микроавтобуса. Остальные разы я уже уворачивался некрасиво — словно испуганный мышонок от кошачьей лапы. От пули, кстати, я бы так не увернулся. Однако эти деятели на фальшивой «Скорой» и не стреляли пока. То ли экономили патроны, то ли им было почему-то не все равно: найдут ли потом на улице жертву несчастного случая или эта жертва обнаружится с пулею между лопаток. Я пообещал себе додумать потом эту мысль, если голова останется цела.
Горькую правду о своей беспечности я тоже отложил на потом. Пока пусть правда будет в ногах, а душа — в пятках. Бегун тем и отличается от беглеца, что его проигрыш несмертелен. Ну, не успел. Ну, опоздал. Проиграл сегодня, станет чемпионом завтра. А у нас, беглецов, шанс первый — он же и последний. Кто не успел, тот покойник.
Покойником быть почему-то не хотелось. Если я и мечтал сейчас о скором конце — так только о конце улицы безымянного Радио. Тут пока я был беззащитен: подъезды заперты, подворотни забиты. Зато чуть дальше, на границе улиц Радио и Казакова, смутно маячило спасение — черно-желтый портал «Андреевского флага», роскошного питейного заведения господина Лушина. Ну-ка, наддай, Яков Семенович!
Прыг-скок, прыг-скок.
Мои нелепые прыжки, должно быть, очень веселили четырехколесную белую кошку с красным крестом на боку. Я оказался увлекательной целью и трудной мишенью, разжигающей спортивный азарт. Мои зигзаги будили охотничий инстинкт.
Кошка делала рывок — мышка бросалась под защиту фонарного столба. Кошка слегка тормозила — мышка тут же пыталась выгадать еще десяток метров. Плотоядное мурлыканье двигателя «скорой» то неотвратимо настигало меня, то чуть стихало.
Наконец, микроавтобус, словно резвяся и играя, подарил мне пятисекундную фору: видимо, чтобы р-р-р-разогнаться и очень технично подавить остатки моего сопротивления вместе со мной самим. Отлично, фора так фора, глупо не воспользоваться таким подарочком. Я что есть мочи рванул к своей черно-желтой цели напрямик. Теперь у меня отпала необходимость петлять и уворачиваться.
Теперь в дело вступала старая формула из Учебника физики — расстояние, деленное на скорость. А скорость зависит уже от физической формы. Впрочем, это уже учебник биологии. Наддай, Яша! Не подведи школьные учебники! Я наддал.
Прежде «дипломат» с книгами и досье на «Тетрис» только путался у меня под ногами, мешая прыгучести; зато теперь он подобно гироскопу не позволял мне отклониться от прямого курса. И-раз, и-раз! Расстояние сто метров… восемьдесят… уже .шестьдесят… Жми, Яша, идешь на рекорд!
Мурлыканье за спиной превратилось в обиженное рявканье, но было уже поздно: увлекшись игрой в кошки-мышки, экипаж «Скорой» не заметил, как местность стала резкопересеченной. Ко входу в «Андреевский флаг» можно было проехать только на самой малой. Архитектор, умница, наворочал у входа великое множество финтифлюшек: каких-то каменных львов, чугунных ядер, бронзовых якорей и железных цепей на столбах. Посреди всего этого восхитительного безобразия громоздилась стела с золоченой табличкой "Здесь будет поставлен памятник крейсеру «Варяг».
Взвизгнули тормоза, и я смог победить последние метры с явным отрывом от преследователей. Архитектурные фантазии «андреевцев» спасли меня от многих неприятностей — тем более что эти несколько метров перед финишем я и сам преодолел с большим напрягом. Я все-таки не бегун, деление расстояния на скорость — не моя профессия.
Щелкнуло новенькое железо, звякнул колокольчик, и я оказался внутри.
— Тебе чего? лениво спросил плечистый гоблин из-за стойки.
— В туалет… пройти… задыхаясь, произнес я.
— Вали отсюда, — меланхолично посоветовал мне гоблин. — У нас вход платный, дядя.' Давай, вали, а то выкину щас.
Здешний гоблин вовсе не нарывался на драку. Это был такой фирменный стиль поведения, принятый в некоторых столичных забегаловках побогаче.
«Андреевский флаг» был питейным заведением, без сомнения, богатым.
Безлюдье здесь царило только утром, а к вечеру тут, говорят, не протолкнуться от желающих потратить свои баксы. Сам господин Андрей Лушин, хозяин и основатель заведения, был потомственным аппаратчиком. Лушин-дед руководил при Сталине одним из московских райкомов, Лушин-папа исправно трудился в горкоме у Гришина, а Андрюшеньке светила прямая дорога в ЦК и выше. Но в 91-м догадливый Андрей плавно перевел партийную карьеру на коммерческие рельсы и уже к осени следующего года отстроил свой роскошный «Андреевский флаг» на месте, предназначенном для химчистки. Когда я впервые увидел этот портал, эти цепи с ядрами и этих львов, мне немедленно захотелось притащить сюда нескольких дураков-журналистов, которые все еще обожают искать денежки КПСС где-нибудь далеко-далеко. И если уж после встречи с новостройкой господина Андрея эти горе-репортеры не бросят писать всякую чушь про клады в Южной Америке и счета в швейцарских банках — то флаг им в руки, представителям второй древнейшей.
Андреевский флаг, разумеется.
— Ты еще здесь? — удивленно спросил гоблин, выдвигаясь из-за стойки.
Я бросил взгляд на дверь. Экипаж лже-"Скорой" мог уже и покинуть свое транспортное средство и двинуться сюда пешком. Так сказать, руками довершить то, что не удалось сделать колесами. Пререкательство с гоблином было бы недопустимой тратой только что выигранного времени. Поэтому я просто показал парню краешек своего муровского удостоверения и скромно повторил свою просьбу:
— В туалет. Мне бы. Пройти.
— По коридору налево, последняя дверь, — сумрачно проговорил гоблин, тут же задвигаясь обратно за стойку. Проходя в коридор, я еще успел услышать за спиной раздраженное бормотанье: «Так и норовят, сволочи, поссать на халяву!»
Глупый гоблин между тем был в корне не прав.
На исполнение нормального человеческого желания остановиться, оглянуться и облегчиться времени тоже не оставалось. Здешний туалет был для меня средством, а не целью. Через его окно я надеялся выбраться наружу и немножко запутать своих преследователей…
Замысел мой удался ровно наполовину: выбрался наружу я элементарно, но и экипаж машины боевой не дремал. Стоило мне сделать всего с полсотни шагов, как в просвете боковой улочки мелькнул знакомый белый профиль «Скорой». Проклятье!
Я попытался вжаться в стену, надеясь остаться незамеченным, но стенка, как назло, была желтой, а мой элегантный костюм — черным. Нужно было быть слепцом Гомером, чтобы не разглядеть черное на желтом. И, можете быть уверены, со зреньем у ребятишек из «Скорой» все было в лучшем виде.
— Вот он! — послышался радостный крик. Победно взревел мотор микроавтобуса, а мне вновь пришлось лихорадочно удирать в неизвестном направлении. Хотя нет, в хорошо известном: всего метров тридцать отделяло меня от светло-красной коробки недостроенного билдинга на улице Казакова. Про эту архитектурную достопримечательность я уже слышал по радио дня три назад и тогда еще посмеялся… Господи, да вот же оно, спасение, нежданно-негаданно! Как я раньше не догадался? Ходу, ходу, Яков Семенович, еще один рывок, рывочек!
Поглядим, выйдет ли у нас аттракцион «Охотники на мамонтов»? В городах такие штуки удаются редко и требуют подготовки, а тут все сделали без тебя, только пользуйся, не зевай…
Недостроенный билдинг на улице Казакова принадлежал известному датскому концерну «Оле-Лукойе». Это сооружение было третьим по счету и последним по времени возведения. Два других здания концерна — зеленая остроконечная башня на Юго-Западе и серо-стальная громада на Чистопрудном — были уже готовы. Билдинг на Юго-Западе строили французы, глыбу на Чистопрудном возводили турки, а вот здание на Казакова доверили нашим. Погнались, как тот поп, за дешевизной.
Сейчас здесь не было ни души: забастовка. Строители требовали прибавки у своих датских нанимателей, а пока дружно покинули недостроенный билдинг. Мол, знай наших!
Я взбежал на пандус, обернулся к наезжавшей «Скорой» и рукой, свободной от «дипломата», натянул нос своим преследователям.
— Козлы-ы-ы! — заорал я, надсаживаясь. Крик вышел полузадушенным после быстрого бега, но и этого вполне хватило. Теперь мне оставалось только стремительно отбегать под громадный свод первого этажа, искренне надеясь, что погоня не станет спешиваться и влетит за мной по пандусу на первый этаж.
Так и есть: влетели! Я услышал за спиной мощное «кррра-а-ак!», осторожно обернулся, стараясь сохранить равновесие, и увидел вместо «Скорой» только огромную дыру в полу и столб пыли.
Собственно говоря, здесь и пола-то не было. Строители сделали временный настил, чтобы самим не упасть в бетонный колодец подвала, и на этом временно успокоились. Спор с датчанами об оплате возник аккурат в тот момент, когда полы надлежало крыть. Вместо этого мастера обстоятельно покрыли хозяев билдинга всеми словами, которые знали, и под гордые разговоры про инфляцию без боя оголили фронт работ. Я помню, что комментатор «Эха столицы» еще выражал удивление, что билдинг на улице Казакова вообще пока стоит — при нашей-то, привычке начинать строительство с крыши и где-то на уровне первого этажа требовать на магарыч. Шутка непатриотичная, ко смешная.
Вот и дошутились.
Я очень медленно приблизился к краю пролома и глянул вниз. Глубина бетонного подвала была весьма приличной. «Скорая», как видно, зацепилась за балку, кувыркнулась в воздухе и упала боком. Никто в машине не подавал признаков жизни. Навряд ли у экипажа микроавтобуса были пристегнуты ремни безопасности. И — главное! — навряд ли бы это помогло, даже если ремни были в порядке. Конструкторы страхуют машины от столкновения, но не от падения в бетонные подвалы. Се ля ви.
Может быть, кто-нибудь из экипажа фальшивой «Скорой» был еще жив, однако у меня не было никакого желания это проверять. С жизнями расстались те, кто намеревался отнять жизнь мою. Причем неоднократно. Мы в расчете. Минздрав предупреждал.
Я, прижимаясь к стеночке, обогнул дыру в полу, неторопливо спустился по пандусу вниз. Почистился, отдышался и прибыл на остановку 78-го ровнехонько ко времени его прибытия. Моя дорога домой — автобус, метро, пешком — больше не была омрачена неприятными происшествиями. По пути я задавал себе только один вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Говорят, серьезные специалисты по чрезвычайным ситуациям недавно обсуждали за круглым столом важный вопрос: может ли пешеход удрать от автомобиля в условиях современного мегаполиса? Специалисты разошлись во мнениях: одни были безоговорочно за отрицательный ответ, другие все-таки склонялись к положительному, учитывая разветвленную городскую инфраструктуру. Лично я бы на тот вопрос сейчас ответил коротко: не может, но пытается изо всех сил. Силы, учтите, были неравными. Я был безоружен, отягощен тяжелым «дипломатом» и на бегу терялся в догадках, чего же эти деятели от меня хотят. Лично у меня с Минздравом не было никаких серьезных конфликтов. Ну, может быть, я в ранней молодости и подделал разок больничный, чтобы вместо лекции по римскому праву рвануть в кино. Ну, еще всю жизнь не слушался предупреждений Минздрава, напечатанных на сигаретных упаковках. Но разве за это лупят по голове в туалете? Не-ет, господа хорошие! Разве за это преследуют на приличной скорости?
Нет и еще раз нет! Вывод один: и шофер, и мордатый Рэмбо, и сама машина к благородному Минздраву отношения иметь не могут. Самозванцы чистой воды… Но какие, черт, настойчивые самозванцы!
Я сумел взять неплохой темп и пару раз красиво уворачивался от настигающего капота микроавтобуса. Остальные разы я уже уворачивался некрасиво — словно испуганный мышонок от кошачьей лапы. От пули, кстати, я бы так не увернулся. Однако эти деятели на фальшивой «Скорой» и не стреляли пока. То ли экономили патроны, то ли им было почему-то не все равно: найдут ли потом на улице жертву несчастного случая или эта жертва обнаружится с пулею между лопаток. Я пообещал себе додумать потом эту мысль, если голова останется цела.
Горькую правду о своей беспечности я тоже отложил на потом. Пока пусть правда будет в ногах, а душа — в пятках. Бегун тем и отличается от беглеца, что его проигрыш несмертелен. Ну, не успел. Ну, опоздал. Проиграл сегодня, станет чемпионом завтра. А у нас, беглецов, шанс первый — он же и последний. Кто не успел, тот покойник.
Покойником быть почему-то не хотелось. Если я и мечтал сейчас о скором конце — так только о конце улицы безымянного Радио. Тут пока я был беззащитен: подъезды заперты, подворотни забиты. Зато чуть дальше, на границе улиц Радио и Казакова, смутно маячило спасение — черно-желтый портал «Андреевского флага», роскошного питейного заведения господина Лушина. Ну-ка, наддай, Яков Семенович!
Прыг-скок, прыг-скок.
Мои нелепые прыжки, должно быть, очень веселили четырехколесную белую кошку с красным крестом на боку. Я оказался увлекательной целью и трудной мишенью, разжигающей спортивный азарт. Мои зигзаги будили охотничий инстинкт.
Кошка делала рывок — мышка бросалась под защиту фонарного столба. Кошка слегка тормозила — мышка тут же пыталась выгадать еще десяток метров. Плотоядное мурлыканье двигателя «скорой» то неотвратимо настигало меня, то чуть стихало.
Наконец, микроавтобус, словно резвяся и играя, подарил мне пятисекундную фору: видимо, чтобы р-р-р-разогнаться и очень технично подавить остатки моего сопротивления вместе со мной самим. Отлично, фора так фора, глупо не воспользоваться таким подарочком. Я что есть мочи рванул к своей черно-желтой цели напрямик. Теперь у меня отпала необходимость петлять и уворачиваться.
Теперь в дело вступала старая формула из Учебника физики — расстояние, деленное на скорость. А скорость зависит уже от физической формы. Впрочем, это уже учебник биологии. Наддай, Яша! Не подведи школьные учебники! Я наддал.
Прежде «дипломат» с книгами и досье на «Тетрис» только путался у меня под ногами, мешая прыгучести; зато теперь он подобно гироскопу не позволял мне отклониться от прямого курса. И-раз, и-раз! Расстояние сто метров… восемьдесят… уже .шестьдесят… Жми, Яша, идешь на рекорд!
Мурлыканье за спиной превратилось в обиженное рявканье, но было уже поздно: увлекшись игрой в кошки-мышки, экипаж «Скорой» не заметил, как местность стала резкопересеченной. Ко входу в «Андреевский флаг» можно было проехать только на самой малой. Архитектор, умница, наворочал у входа великое множество финтифлюшек: каких-то каменных львов, чугунных ядер, бронзовых якорей и железных цепей на столбах. Посреди всего этого восхитительного безобразия громоздилась стела с золоченой табличкой "Здесь будет поставлен памятник крейсеру «Варяг».
Взвизгнули тормоза, и я смог победить последние метры с явным отрывом от преследователей. Архитектурные фантазии «андреевцев» спасли меня от многих неприятностей — тем более что эти несколько метров перед финишем я и сам преодолел с большим напрягом. Я все-таки не бегун, деление расстояния на скорость — не моя профессия.
Щелкнуло новенькое железо, звякнул колокольчик, и я оказался внутри.
— Тебе чего? лениво спросил плечистый гоблин из-за стойки.
— В туалет… пройти… задыхаясь, произнес я.
— Вали отсюда, — меланхолично посоветовал мне гоблин. — У нас вход платный, дядя.' Давай, вали, а то выкину щас.
Здешний гоблин вовсе не нарывался на драку. Это был такой фирменный стиль поведения, принятый в некоторых столичных забегаловках побогаче.
«Андреевский флаг» был питейным заведением, без сомнения, богатым.
Безлюдье здесь царило только утром, а к вечеру тут, говорят, не протолкнуться от желающих потратить свои баксы. Сам господин Андрей Лушин, хозяин и основатель заведения, был потомственным аппаратчиком. Лушин-дед руководил при Сталине одним из московских райкомов, Лушин-папа исправно трудился в горкоме у Гришина, а Андрюшеньке светила прямая дорога в ЦК и выше. Но в 91-м догадливый Андрей плавно перевел партийную карьеру на коммерческие рельсы и уже к осени следующего года отстроил свой роскошный «Андреевский флаг» на месте, предназначенном для химчистки. Когда я впервые увидел этот портал, эти цепи с ядрами и этих львов, мне немедленно захотелось притащить сюда нескольких дураков-журналистов, которые все еще обожают искать денежки КПСС где-нибудь далеко-далеко. И если уж после встречи с новостройкой господина Андрея эти горе-репортеры не бросят писать всякую чушь про клады в Южной Америке и счета в швейцарских банках — то флаг им в руки, представителям второй древнейшей.
Андреевский флаг, разумеется.
— Ты еще здесь? — удивленно спросил гоблин, выдвигаясь из-за стойки.
Я бросил взгляд на дверь. Экипаж лже-"Скорой" мог уже и покинуть свое транспортное средство и двинуться сюда пешком. Так сказать, руками довершить то, что не удалось сделать колесами. Пререкательство с гоблином было бы недопустимой тратой только что выигранного времени. Поэтому я просто показал парню краешек своего муровского удостоверения и скромно повторил свою просьбу:
— В туалет. Мне бы. Пройти.
— По коридору налево, последняя дверь, — сумрачно проговорил гоблин, тут же задвигаясь обратно за стойку. Проходя в коридор, я еще успел услышать за спиной раздраженное бормотанье: «Так и норовят, сволочи, поссать на халяву!»
Глупый гоблин между тем был в корне не прав.
На исполнение нормального человеческого желания остановиться, оглянуться и облегчиться времени тоже не оставалось. Здешний туалет был для меня средством, а не целью. Через его окно я надеялся выбраться наружу и немножко запутать своих преследователей…
Замысел мой удался ровно наполовину: выбрался наружу я элементарно, но и экипаж машины боевой не дремал. Стоило мне сделать всего с полсотни шагов, как в просвете боковой улочки мелькнул знакомый белый профиль «Скорой». Проклятье!
Я попытался вжаться в стену, надеясь остаться незамеченным, но стенка, как назло, была желтой, а мой элегантный костюм — черным. Нужно было быть слепцом Гомером, чтобы не разглядеть черное на желтом. И, можете быть уверены, со зреньем у ребятишек из «Скорой» все было в лучшем виде.
— Вот он! — послышался радостный крик. Победно взревел мотор микроавтобуса, а мне вновь пришлось лихорадочно удирать в неизвестном направлении. Хотя нет, в хорошо известном: всего метров тридцать отделяло меня от светло-красной коробки недостроенного билдинга на улице Казакова. Про эту архитектурную достопримечательность я уже слышал по радио дня три назад и тогда еще посмеялся… Господи, да вот же оно, спасение, нежданно-негаданно! Как я раньше не догадался? Ходу, ходу, Яков Семенович, еще один рывок, рывочек!
Поглядим, выйдет ли у нас аттракцион «Охотники на мамонтов»? В городах такие штуки удаются редко и требуют подготовки, а тут все сделали без тебя, только пользуйся, не зевай…
Недостроенный билдинг на улице Казакова принадлежал известному датскому концерну «Оле-Лукойе». Это сооружение было третьим по счету и последним по времени возведения. Два других здания концерна — зеленая остроконечная башня на Юго-Западе и серо-стальная громада на Чистопрудном — были уже готовы. Билдинг на Юго-Западе строили французы, глыбу на Чистопрудном возводили турки, а вот здание на Казакова доверили нашим. Погнались, как тот поп, за дешевизной.
Сейчас здесь не было ни души: забастовка. Строители требовали прибавки у своих датских нанимателей, а пока дружно покинули недостроенный билдинг. Мол, знай наших!
Я взбежал на пандус, обернулся к наезжавшей «Скорой» и рукой, свободной от «дипломата», натянул нос своим преследователям.
— Козлы-ы-ы! — заорал я, надсаживаясь. Крик вышел полузадушенным после быстрого бега, но и этого вполне хватило. Теперь мне оставалось только стремительно отбегать под громадный свод первого этажа, искренне надеясь, что погоня не станет спешиваться и влетит за мной по пандусу на первый этаж.
Так и есть: влетели! Я услышал за спиной мощное «кррра-а-ак!», осторожно обернулся, стараясь сохранить равновесие, и увидел вместо «Скорой» только огромную дыру в полу и столб пыли.
Собственно говоря, здесь и пола-то не было. Строители сделали временный настил, чтобы самим не упасть в бетонный колодец подвала, и на этом временно успокоились. Спор с датчанами об оплате возник аккурат в тот момент, когда полы надлежало крыть. Вместо этого мастера обстоятельно покрыли хозяев билдинга всеми словами, которые знали, и под гордые разговоры про инфляцию без боя оголили фронт работ. Я помню, что комментатор «Эха столицы» еще выражал удивление, что билдинг на улице Казакова вообще пока стоит — при нашей-то, привычке начинать строительство с крыши и где-то на уровне первого этажа требовать на магарыч. Шутка непатриотичная, ко смешная.
Вот и дошутились.
Я очень медленно приблизился к краю пролома и глянул вниз. Глубина бетонного подвала была весьма приличной. «Скорая», как видно, зацепилась за балку, кувыркнулась в воздухе и упала боком. Никто в машине не подавал признаков жизни. Навряд ли у экипажа микроавтобуса были пристегнуты ремни безопасности. И — главное! — навряд ли бы это помогло, даже если ремни были в порядке. Конструкторы страхуют машины от столкновения, но не от падения в бетонные подвалы. Се ля ви.
Может быть, кто-нибудь из экипажа фальшивой «Скорой» был еще жив, однако у меня не было никакого желания это проверять. С жизнями расстались те, кто намеревался отнять жизнь мою. Причем неоднократно. Мы в расчете. Минздрав предупреждал.
Я, прижимаясь к стеночке, обогнул дыру в полу, неторопливо спустился по пандусу вниз. Почистился, отдышался и прибыл на остановку 78-го ровнехонько ко времени его прибытия. Моя дорога домой — автобус, метро, пешком — больше не была омрачена неприятными происшествиями. По пути я задавал себе только один вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67