Больше всего это напоминало нервный тик, возникший под влиянием скверных новостей. Мой бывший начальник в МУРе и тоже майор по званию во время неприятных телефонных переговоров всегда теребил мочку уха — как будто проверял: цела пиратская серьга или ее волной смыло? Нервный народ эти майоры, ей-богу!
Японский наушничек что-то кратко бормотнул.
— И куда его теперь? — хмуро спросил Молчанов у стручка микрофона. — Отдадут Дуремару?
Снова — недолгое воркование из района майорского уха.
— Ладно, я доложу главному… — левая щека Молчанова, кажется, начинала успокаиваться. Щека, но не голос майора. — Но зарубите у себя на нocy: Чаплин — не какой-нибудь пацан из деревни!
И если этот заклинатель пиявок… Что? Да плевал я на его звание!..
Молчанов сердито щелкнул по никелированной клавише, вернул стручкообразный микрофончик в его гнездо, а потом выковырял из уха мини-динамик и тоже упрятал его куда-то под панель.
— Значит, теперь и Чаплин… — с непонятной тоской произнес вполголоса один из моих соседей-амбалов. Тот, что сидел справа. Ему-то, очевидно, был уже ясен тайный смысл майорских слов. И только я сидел дурак дураком, ничегошеньки не соображая.
— Разговорчики в строю! — металлическим тоном сказал Молчанов, даже не поворачивая головы в сторону подчиненного. Амбал послушно притих.
— Что-то случилось? — очень осторожно поинтересовался я у майора, вполне допуская, что и мне сейчас вместо ответа кратко посоветуют заткнуться и не вякать.
Но Молчанов уже взял себя в руки, а потому ответил почти вежливо.
— Ничего не случилось, — сказал он, полуобернувшись в мою сторону. — Мелкие внутренние проблемы. Специфика службы, Яков Семенович.
— Ага, — озадаченно кивнул я. Я и без майорских пояснений догадывался, что Чаплин — не пацан из деревни, а классик мирового кино. Но какое все это может иметь отношение к президентской безопасности, мне было трудно себе представить.
Хотя, конечно, господин Сухарев — человек разносторонний. Если уж он дает Президенту экономические советы, то отчего бы ему попутно не заняться и кинематографом? Плевое дело.
Тем временем наш автомобиль сбавил ход и стал медленно тормозить. Пока я наблюдал за манипуляциями с микрофоном и наушником, мы как-то незаметно приехали. Резиденция шефа Службы президентской безопасности расположилась, оказывается, в белом двухэтажном здании на Сущевском валу и выглядела очень мирно. Ни тебе шлагбаума, ни тебе свирепых автоматчиков в камуфляже. И у крыльца, представьте, не была даже припаркована парочка БТРов. Вдобавок две мутноватые таблички у входа извещали всех желающих, что в этом особнячке номер 64 тихо и скромно сосуществуют научно-производственное объединение «Ректопласт» и редакция детского журнала «Кузя».
Как только наша машина остановилась у входа, амбал справа распахнул дверцу, вылез сам и сделал мне приглашающий жест.
— Мы что, уже на месте? — на всякий случай полюбопытствовал я у спины майора, который озабоченно и шумно копался в автомобильном «бардачке».
— На месте, — односложно ответил через плечо Молчанов. — Выходите смело. — Он, наконец, извлек из «бардачка» угрожающего вида аэрозольный баллончик и почему-то показал его мне. Баллончик имел название «Аромат хвойный». Мощный освежитель воздуха отечественного производства — для салонов автомашин и ванных комнат.
Догадавшись, что за процедура мне сейчас предстоит, я покорно выполз из автомобиля вслед заамбалом. При ближайшем рассмотрении скромный белый осббнячок выглядел не так уж мирно. За первым слоем оконных стекол чуть заметно поблескивала мелкоячеистая решетка весьма внушительного вида. Да и сами стекла, судя по зеленоватому оттенку, изготовлены были не иначе как в спецлаборатории Института стали и сплавов и могли надежно защитить обитателей дома как от малолетних хулиганов с рогатками, так и от старших злоумышленников с гранатометом. Вот тебе и «Кузя», подумал я, внимательно обозревая застекленную входную дверь. За дверью ненавязчиво маячила зеленая, под цвет стекол, фигура.
Только фигура была еще и в коричневую крапинку. Этакий леный леопард, поднявшийся на задние лапы.
За моей спиной хлопнула дверца, зашипела аэрозольная смесь, и в воздухе густо-густо запахло хвоей.
— А теперь, пожалуйста, ко мне лицом, — сказал из-за спины голос майора Молчанова.
Я дисциплинированно повернулся и стал с большим интересом наблюдать, как майор пытается с помощью аэрозоля ликвидировать аммиачную вонь моего обмундирования. Точнее, заглушить ее другим запахом. В самом деле: не должен ведь сам господин Сухарев подвергать свое тонкое обоняние химическому нападению смеси номер три. Или это все-таки был четвертый номер?
Когда аэрозольная струя из баллончика иссякла, меня смело можно было помещать в ботанический сад под вывеску «Ель обыкновенная», однако самого Молчанова результаты его кропотливого труда, похоже, не слишком-то устроили. Он принюхался, пару раз чихнул и мрачно объявил мне:
— Пахнете, словно елочка в сортире. Я развел руками, давая понять, что я сегодня, собственно, не рассчитывал на аудиенцию у самого начальника ПБ и немножечко, в интересах дела, провонял. Специфика службы.
— Если хотите, — предложил я, — можете дать мне напрокат свой костюм. Но тогда и галстук. Я ведь не могу показаться…
— Ну, хорошо, сойдет и так, — не слушая, подвел итог Молчанов. — Главное, не подходить к нему слишком близко, и все будет нормально… — . С этими словами он легонько подтолкнул меня в сторону застекленной двери «Ректопласта» и «Кузи».
Двигаясь к дверям, я еще успел подумать, что если этот вид Якова Семеновича Штерна для майора Молчанова является лучшим, то каков же худший? Не иначе как в гробу. Тут мы с майором совпадаем во взглядах…
— Куда?! — рявкнул на меня сразу за дверью леопард в крапинку, тыкая прямо в живот коротким стволом девятимиллиметрового пистолета-пулемета «кедр». — Назад! Пропуск!
Похоже, даже лучший вид детектива Я.С. Штерна этому вооруженному деятелю не понравился. у леопарда, кстати, оказался рядом и напарник: такой же зеленый в коричневую крапинку, но только не с «кедром» в руках, а тоже с девятимиллиметровым «кипарисом». Чистая оранжерея, подумал я машинально, добрым словом поминая убогую фантазию наших оружейников. Совершенно непонятно, отчего бы «кедру» с «кипарисом» не принять в свою семью благоухающую елочку системы «Штерн»? Вернее, Штерна системы «Елочка».
Майор Молчанов прервал мои ботанические размышления на самом интересном месте, сунув леопардам из-за моей спины два заветных пропуска в логово журнала «Кузя» — один яркий, заклеенный в целлофан, а другой в виде простой картонки с чернильным штампом поверх бледного триколора. Именно эта картонка, как я понял, и обеспечивала сам факт пребывания детектива Штерна в этом укромном месте.
— На второй этаж, — сообщил первый из леопардов, сменив гнев на милость.
Леопард с «Кипарисом» хоть и явно был знаком с майором Молчановым, аккуратно проверил нас обоих металлоискателем и сопроводил к лифту. Только теперь я оценил в полной мере высокий статус заведения, укрытого за двумя невзрачными табличхами: иметь лифт в двухэтажном здании могла себе позволить только очень-очень влиятельная организация.
На втором этаже возле выхода из лифта у нас еще раз проверили пропуска, но тут контроль был уже почти формальным. И леопард со второго этажа уже не рявкал, а дружелюбно козырял майору, и вместо автомата с деревянным названием у него был лишь «Макаров» в полурасстегнутой кобуре.
Дальше по коридору, устланному зеленой (без крапинок) ковровой дорожкой, мы с Молчановым Уже двигались беспрепятственно. Пару раз, повинуясь направляющей майорской руке, я сворачивал, один раз притормозил, уступая дорогу озабоченному коротышке в цивильном, а один раз уже сам мой провожатый на минуту задержался у какой-то двери с латинским "R" вместо номера: открыл ее, заглянул, с кем-то кратко переговорил и вновь присоединился ко мне. Пока голова Молчанова находилась за дверью "R", я уже начал было изучать близвисящую доску объявлений, но тут же был бдительно пойман за рукав майором.
— Извините, Яков Семенович, — строго произнес он, ведя меня дальше, как собачонку на поводке, — но здесь все бумаги секретны.
Я понимающе покивал. В конце концов, даже единственная бумажка на доске, приглашающая сотрудников посетить кинозал и посмотреть американский фильм Криса Твентино «Угроза», здесь могла обернуться шифровкой.
— Долго еще? — спросил я у Молчанова после третьего поворота.
;
— Уже пришли, — ответил майор, словно только и ждал этого вопроса, и запустил меня в дверь без номера и без буквы.
За дверью обнаружилась белоснежная приемная с тремя пустыми мягкими стульями и полукруглым столом секретаря, за которым восседал совсем молодой паренек в кокетливой камуфляжной курточке из джинсовой ткани. На столе стоял ящик селектора и громоздился ряд телефонных аппаратов разнообразной конструкции. Один из аппаратов лежал на боку, и парень трудолюбиво ковырялся отверткой в металлических телефонных потрохах. Увидев майора, он начал было привставать со своего места.
— Ладно-ладно, — Молчанов махнул рукой. — Главный у себя?
— Уже полчаса как приехали, — гулким шепотом отрапортовал парень. — Что доложить?
— Доложить, что я привез Штерна. Частного детектива Якова Штерна.
Парень с готовностью отложил отвертку, выбрал из всех телефонных аппаратов самый невзрачный, поднял трубку и протараторил сообщение. На боку селектора зажглась лампочка, раздался щелчок и важный начальственный голос произнес:
— Штерну можно войти. Молчанов пока свободен.
Через мгновение я предстал пред светлые очи генерал-полковника Анатолия Васильевича Сухарева, начальника Службы президентской безопасности. Третьего человека в стране после Президента и премьера — если, разумеется, верить рейтингам радио «Эха столицы». Сухарев был в штатском. Элегантном таком штатском. От Кардена, не иначе. О генеральстве хозяина кабинета свидетельствовала только фуражка с орлом, висящая на одинокой вешалке в углу.
— Закрой за собой дверь и сядь, — повелительно сказал мне Третий человек. — Есть разговор.
Решительным движением господин Сухарев задвинул верхний ящик своего стола, и я с трудом подавил нервное хихиканье. Жест этот был мне более чем знаком. В свое время, в бытность свою сотрудником МУРа, я тоже держал в ящике стола детективчик или потрепанный «Плейбой», и точно так же задвигал этот ящик, как только в кабинет мой входил кто-то посторонний. Хотелось бы мне знать, что именно всемогущий Сухарев почитывает, сидя в своем кабинете? Неужто свежий номерок «Женщины без комплексов»?
Я закрыл дверь и сел. Раз уж в этом учреждении обходятся без «здравствуйте», то не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом. Итак… — Наслышан о тебе, — продолжал после паузы Сухарев. — Говорят разное.
— Я тоже о вас наслышан, — мысленно ответил я генерал-полковнику. — В основном по радио «Эхо столицы». и о вас-то говорят исключительно одинаковое…" Вслух же я, конечно, ничего не сказал. зможно, потому, что пока еще не решил, как мне обращаться с шефом ПБ — на «вы» или на «ты».
Сама атмосфера генерал-полковничьего кабинета, по-моему, не очень-то располагала к сердечному «ты». Или, может, я еще толком не освоился в этих внушительных апартаментах с мебелью красного дерева. В общем, я предпочел пока помалкивать и, для верности, есть глазами начальство. По своему муровскому опыту я знал, что любому начальству на первых порах это нравится. Злиться оно начинает чуть позже.
— Говорят, что ты мало пьешь. Это хорошо. Говорят еще, что ты разведен, но не бабник. Это плохо.
«А вот это не ваше собачье дело, господин генерал-полковник, — обиделся я про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Японский наушничек что-то кратко бормотнул.
— И куда его теперь? — хмуро спросил Молчанов у стручка микрофона. — Отдадут Дуремару?
Снова — недолгое воркование из района майорского уха.
— Ладно, я доложу главному… — левая щека Молчанова, кажется, начинала успокаиваться. Щека, но не голос майора. — Но зарубите у себя на нocy: Чаплин — не какой-нибудь пацан из деревни!
И если этот заклинатель пиявок… Что? Да плевал я на его звание!..
Молчанов сердито щелкнул по никелированной клавише, вернул стручкообразный микрофончик в его гнездо, а потом выковырял из уха мини-динамик и тоже упрятал его куда-то под панель.
— Значит, теперь и Чаплин… — с непонятной тоской произнес вполголоса один из моих соседей-амбалов. Тот, что сидел справа. Ему-то, очевидно, был уже ясен тайный смысл майорских слов. И только я сидел дурак дураком, ничегошеньки не соображая.
— Разговорчики в строю! — металлическим тоном сказал Молчанов, даже не поворачивая головы в сторону подчиненного. Амбал послушно притих.
— Что-то случилось? — очень осторожно поинтересовался я у майора, вполне допуская, что и мне сейчас вместо ответа кратко посоветуют заткнуться и не вякать.
Но Молчанов уже взял себя в руки, а потому ответил почти вежливо.
— Ничего не случилось, — сказал он, полуобернувшись в мою сторону. — Мелкие внутренние проблемы. Специфика службы, Яков Семенович.
— Ага, — озадаченно кивнул я. Я и без майорских пояснений догадывался, что Чаплин — не пацан из деревни, а классик мирового кино. Но какое все это может иметь отношение к президентской безопасности, мне было трудно себе представить.
Хотя, конечно, господин Сухарев — человек разносторонний. Если уж он дает Президенту экономические советы, то отчего бы ему попутно не заняться и кинематографом? Плевое дело.
Тем временем наш автомобиль сбавил ход и стал медленно тормозить. Пока я наблюдал за манипуляциями с микрофоном и наушником, мы как-то незаметно приехали. Резиденция шефа Службы президентской безопасности расположилась, оказывается, в белом двухэтажном здании на Сущевском валу и выглядела очень мирно. Ни тебе шлагбаума, ни тебе свирепых автоматчиков в камуфляже. И у крыльца, представьте, не была даже припаркована парочка БТРов. Вдобавок две мутноватые таблички у входа извещали всех желающих, что в этом особнячке номер 64 тихо и скромно сосуществуют научно-производственное объединение «Ректопласт» и редакция детского журнала «Кузя».
Как только наша машина остановилась у входа, амбал справа распахнул дверцу, вылез сам и сделал мне приглашающий жест.
— Мы что, уже на месте? — на всякий случай полюбопытствовал я у спины майора, который озабоченно и шумно копался в автомобильном «бардачке».
— На месте, — односложно ответил через плечо Молчанов. — Выходите смело. — Он, наконец, извлек из «бардачка» угрожающего вида аэрозольный баллончик и почему-то показал его мне. Баллончик имел название «Аромат хвойный». Мощный освежитель воздуха отечественного производства — для салонов автомашин и ванных комнат.
Догадавшись, что за процедура мне сейчас предстоит, я покорно выполз из автомобиля вслед заамбалом. При ближайшем рассмотрении скромный белый осббнячок выглядел не так уж мирно. За первым слоем оконных стекол чуть заметно поблескивала мелкоячеистая решетка весьма внушительного вида. Да и сами стекла, судя по зеленоватому оттенку, изготовлены были не иначе как в спецлаборатории Института стали и сплавов и могли надежно защитить обитателей дома как от малолетних хулиганов с рогатками, так и от старших злоумышленников с гранатометом. Вот тебе и «Кузя», подумал я, внимательно обозревая застекленную входную дверь. За дверью ненавязчиво маячила зеленая, под цвет стекол, фигура.
Только фигура была еще и в коричневую крапинку. Этакий леный леопард, поднявшийся на задние лапы.
За моей спиной хлопнула дверца, зашипела аэрозольная смесь, и в воздухе густо-густо запахло хвоей.
— А теперь, пожалуйста, ко мне лицом, — сказал из-за спины голос майора Молчанова.
Я дисциплинированно повернулся и стал с большим интересом наблюдать, как майор пытается с помощью аэрозоля ликвидировать аммиачную вонь моего обмундирования. Точнее, заглушить ее другим запахом. В самом деле: не должен ведь сам господин Сухарев подвергать свое тонкое обоняние химическому нападению смеси номер три. Или это все-таки был четвертый номер?
Когда аэрозольная струя из баллончика иссякла, меня смело можно было помещать в ботанический сад под вывеску «Ель обыкновенная», однако самого Молчанова результаты его кропотливого труда, похоже, не слишком-то устроили. Он принюхался, пару раз чихнул и мрачно объявил мне:
— Пахнете, словно елочка в сортире. Я развел руками, давая понять, что я сегодня, собственно, не рассчитывал на аудиенцию у самого начальника ПБ и немножечко, в интересах дела, провонял. Специфика службы.
— Если хотите, — предложил я, — можете дать мне напрокат свой костюм. Но тогда и галстук. Я ведь не могу показаться…
— Ну, хорошо, сойдет и так, — не слушая, подвел итог Молчанов. — Главное, не подходить к нему слишком близко, и все будет нормально… — . С этими словами он легонько подтолкнул меня в сторону застекленной двери «Ректопласта» и «Кузи».
Двигаясь к дверям, я еще успел подумать, что если этот вид Якова Семеновича Штерна для майора Молчанова является лучшим, то каков же худший? Не иначе как в гробу. Тут мы с майором совпадаем во взглядах…
— Куда?! — рявкнул на меня сразу за дверью леопард в крапинку, тыкая прямо в живот коротким стволом девятимиллиметрового пистолета-пулемета «кедр». — Назад! Пропуск!
Похоже, даже лучший вид детектива Я.С. Штерна этому вооруженному деятелю не понравился. у леопарда, кстати, оказался рядом и напарник: такой же зеленый в коричневую крапинку, но только не с «кедром» в руках, а тоже с девятимиллиметровым «кипарисом». Чистая оранжерея, подумал я машинально, добрым словом поминая убогую фантазию наших оружейников. Совершенно непонятно, отчего бы «кедру» с «кипарисом» не принять в свою семью благоухающую елочку системы «Штерн»? Вернее, Штерна системы «Елочка».
Майор Молчанов прервал мои ботанические размышления на самом интересном месте, сунув леопардам из-за моей спины два заветных пропуска в логово журнала «Кузя» — один яркий, заклеенный в целлофан, а другой в виде простой картонки с чернильным штампом поверх бледного триколора. Именно эта картонка, как я понял, и обеспечивала сам факт пребывания детектива Штерна в этом укромном месте.
— На второй этаж, — сообщил первый из леопардов, сменив гнев на милость.
Леопард с «Кипарисом» хоть и явно был знаком с майором Молчановым, аккуратно проверил нас обоих металлоискателем и сопроводил к лифту. Только теперь я оценил в полной мере высокий статус заведения, укрытого за двумя невзрачными табличхами: иметь лифт в двухэтажном здании могла себе позволить только очень-очень влиятельная организация.
На втором этаже возле выхода из лифта у нас еще раз проверили пропуска, но тут контроль был уже почти формальным. И леопард со второго этажа уже не рявкал, а дружелюбно козырял майору, и вместо автомата с деревянным названием у него был лишь «Макаров» в полурасстегнутой кобуре.
Дальше по коридору, устланному зеленой (без крапинок) ковровой дорожкой, мы с Молчановым Уже двигались беспрепятственно. Пару раз, повинуясь направляющей майорской руке, я сворачивал, один раз притормозил, уступая дорогу озабоченному коротышке в цивильном, а один раз уже сам мой провожатый на минуту задержался у какой-то двери с латинским "R" вместо номера: открыл ее, заглянул, с кем-то кратко переговорил и вновь присоединился ко мне. Пока голова Молчанова находилась за дверью "R", я уже начал было изучать близвисящую доску объявлений, но тут же был бдительно пойман за рукав майором.
— Извините, Яков Семенович, — строго произнес он, ведя меня дальше, как собачонку на поводке, — но здесь все бумаги секретны.
Я понимающе покивал. В конце концов, даже единственная бумажка на доске, приглашающая сотрудников посетить кинозал и посмотреть американский фильм Криса Твентино «Угроза», здесь могла обернуться шифровкой.
— Долго еще? — спросил я у Молчанова после третьего поворота.
;
— Уже пришли, — ответил майор, словно только и ждал этого вопроса, и запустил меня в дверь без номера и без буквы.
За дверью обнаружилась белоснежная приемная с тремя пустыми мягкими стульями и полукруглым столом секретаря, за которым восседал совсем молодой паренек в кокетливой камуфляжной курточке из джинсовой ткани. На столе стоял ящик селектора и громоздился ряд телефонных аппаратов разнообразной конструкции. Один из аппаратов лежал на боку, и парень трудолюбиво ковырялся отверткой в металлических телефонных потрохах. Увидев майора, он начал было привставать со своего места.
— Ладно-ладно, — Молчанов махнул рукой. — Главный у себя?
— Уже полчаса как приехали, — гулким шепотом отрапортовал парень. — Что доложить?
— Доложить, что я привез Штерна. Частного детектива Якова Штерна.
Парень с готовностью отложил отвертку, выбрал из всех телефонных аппаратов самый невзрачный, поднял трубку и протараторил сообщение. На боку селектора зажглась лампочка, раздался щелчок и важный начальственный голос произнес:
— Штерну можно войти. Молчанов пока свободен.
Через мгновение я предстал пред светлые очи генерал-полковника Анатолия Васильевича Сухарева, начальника Службы президентской безопасности. Третьего человека в стране после Президента и премьера — если, разумеется, верить рейтингам радио «Эха столицы». Сухарев был в штатском. Элегантном таком штатском. От Кардена, не иначе. О генеральстве хозяина кабинета свидетельствовала только фуражка с орлом, висящая на одинокой вешалке в углу.
— Закрой за собой дверь и сядь, — повелительно сказал мне Третий человек. — Есть разговор.
Решительным движением господин Сухарев задвинул верхний ящик своего стола, и я с трудом подавил нервное хихиканье. Жест этот был мне более чем знаком. В свое время, в бытность свою сотрудником МУРа, я тоже держал в ящике стола детективчик или потрепанный «Плейбой», и точно так же задвигал этот ящик, как только в кабинет мой входил кто-то посторонний. Хотелось бы мне знать, что именно всемогущий Сухарев почитывает, сидя в своем кабинете? Неужто свежий номерок «Женщины без комплексов»?
Я закрыл дверь и сел. Раз уж в этом учреждении обходятся без «здравствуйте», то не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом. Итак… — Наслышан о тебе, — продолжал после паузы Сухарев. — Говорят разное.
— Я тоже о вас наслышан, — мысленно ответил я генерал-полковнику. — В основном по радио «Эхо столицы». и о вас-то говорят исключительно одинаковое…" Вслух же я, конечно, ничего не сказал. зможно, потому, что пока еще не решил, как мне обращаться с шефом ПБ — на «вы» или на «ты».
Сама атмосфера генерал-полковничьего кабинета, по-моему, не очень-то располагала к сердечному «ты». Или, может, я еще толком не освоился в этих внушительных апартаментах с мебелью красного дерева. В общем, я предпочел пока помалкивать и, для верности, есть глазами начальство. По своему муровскому опыту я знал, что любому начальству на первых порах это нравится. Злиться оно начинает чуть позже.
— Говорят, что ты мало пьешь. Это хорошо. Говорят еще, что ты разведен, но не бабник. Это плохо.
«А вот это не ваше собачье дело, господин генерал-полковник, — обиделся я про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67