Манское давно закрыто. Нет там никого. – Бармин старался не смотреть на гостя.
– А мне только в сторону Манского. Мне… на Объект надо. Так, кажется, у вас называется?
– Так. Только… что ты там забыл?
– Двоюродного брата! – Глеб решил говорить напрямую. – Несколько месяцев назад он исчез. После конгресса, на котором читал доклад, посвященный, насколько я понимаю, Объекту, тому сырью, которое там добывают. Он работал с материалами сверхглубокой скважины, что неподалеку от Манского, и нашел что-то важное. Он даже намекал на открытие. Только чего? В аэропорту я прочитал статью о промышленном гиганте за Полярным крутом, там упоминалась фамилия Блюм, и я понял, что строительство ведется где-то здесь, в районе Манского. Ведь Илья Блюм был когда-то руководителем Манского прииска!
– Где ты это читал? – взволнованно спросил Бармин. – Ты говоришь, статья?!
– Да, в одной московской газете! Объект строят азиаты: корейцы, вьетнамцы, китайцы…
– Есть! – прошептал Бармин и встал. – Наша взяла! Значит, не зря я тут парюсь и жду пули! Не зря!
Он вдруг пошел вокруг стола в каком-то яростном языческом танце, вскидывая свои паганелевски длинные ноги и размахивая руками. Грязная посуда при этом полетела на пол. Потом остановился, сжал кулак и согнул руку в локте, повернувшись в сторону поселка.
– Вот вам, сволочи!.. Значит, была статья, и ты прочитал ее…
– Не читал бы, меня бы тут не было!
– Ну, Борька! Ну, меченый! Молодец парень! Сдержал-таки слово! – Бармин весело смотрел на Глеба.
Донской опустил голову и произнес:
– В самолете был один парень. У него половина лица… Кажется, его звали Борис.
– Это он! Выходит, не удалось!
Бармин ударил кулаком по столу.
– Что не удалось?
– Он хотел в Москву сбежать. Здесь у него никого не осталось. Жена ушла от него к зомби. Только прошу тебя, Глеб, никому не говори об этом! Его за это могут… Что ты на меня так смотришь?!
– Там, у заброшенной базы, в куче мусора… Я видел…
– Что ты видел? – закричал Бармин.
– Его застрелили. Четверо в комбинезонах. Собака показала мне. Вот смотри. – Глеб достал из кармана фотографию девочки. – Я его там оставил, под листами кровельного железа. В куче у последнего барака.
Бармин обхватил голову руками.
– Теперь ты все знаешь… Отсюда обратной дороги нет. Боишься, гастролер?
– А ты не боишься?
– Мне нужно четыре бочки топлива. Больше в Фердинанд не влезет. Ровно четыре бочки.
– Не понимаю, почему четыре? – нахмурился Глеб.
– А тут и понимать нечего. Теперь они придут за мной… а я не хочу умирать. Не готов, не созрел. Ведь это дело со статьей мы с Борькой задумали. Журналист ничего не успел написать. Это мы от его имени…
– Хорошо, достану я четыре бочки. И что дальше?
– Дальше? На Материк рванем. Может, прорвемся… Есть шанс.
– А что, авиабилет до Москвы… – Глеб, заметно волнуясь, посмотрел на вездеходчика: это он серьезно?
– Какой билет?! Ты еще не понял? Сюда попадают как в мышеловку. Ты уже достаточно видел и, значит, знаешь то, чего знать не положено.
– Но что я знаю? Что я такое видел?!
– Они и разговаривать с тобой не станут. Мало ли что ты мог тут узнать. За ручку тебя здесь не водили. Да, Тимоха был с тобой! Это, кстати, осведомитель, глаза и уши Березы… Вся информация об Объекте засекречена. Нет, не отпустят они тебя. Зачем им свидетели? От зомби не скроешься! Говорят, в Москве у этой компании везде свои, и в милиции, и в ФСБ. По-крупному работают. Прикупают потихоньку чиновников… Наших ведь в аэропорте в Москве сразу в автобусы сажают и – до следующего рейса везут в какое-то общежитие. Приносят им там списки товаров и продуктов, и каждый набирает на определенную сумму. И обратно тоже всем скопом в автобусах везут. Чтобы никакого контакта с гражданами. Система отработана… Борису удалось письмо кому-то в Москве передать, но зомби его вычислили. Скоро, значит, и до меня доберутся! – лицо его страдальчески исказилось. – Видел бы ты, какую они устроили за тем журналистом охоту! Кстати, тоже чудом попал сюда… Выдавал себя за спеца. Целую легенду разработал. Охотник за сенсацией! Охотник с длинным носом. Летел сюда, как в тыл врага. Думаю, теперь и газете этой будет плохо. Как минимум в следующем номере появится опровержение той статьи. – Бармин помолчал, успокаиваясь. – И ты, парень, для них – шпион. И не важно, кто ты: журналист, следователь или честный Миклухо-Маклай. Здесь запретная зона! Даже если воздухом этим дышал – уже свидетель и, значит, нет дороги назад.
– Если нет дороги назад, рискнем двинуться хоть куда-нибудь! – Глеб попробовал улыбнуться.
– Я скажу тебе, где можно достать горючку. Только нужны деньги, и немалые!
– Деньги есть… Но как ты сбежишь отсюда? Не боишься зомби? У них ведь оружие!
– Боюсь. Но и у меня арсенальчик имеется! И потом, мой Фердинанд – пуленепробиваемый. Вот, смотри. – Бармин открыл дверцу вездехода, на которую был наварен стальной лист. – И так везде. Кабина вся защищена. Я проверял: из карабина не пробить. Зверь машина!
– Думаешь добраться… до Материка? – спросил Глеб с надеждой.
– До Материка… – усмехнулся Бармин. – Если двигатель не подведет и бомбить с вертолетов не станут.
– Бомбить?! – Донской привстал с табурета. – Ты серьезно?!
– Тут все серьезно. Тебе стрелять-то приходилось?
– Было дело…
11
– Ермаков, – майор Богданов вышел из парной и сел на скамью, набросив на плечи полотенце, – ты фотографию Донского видел?
– Конечно!
– Ну и что он, по-твоему, террорист?
– Хрен его знает… Приехал с Ближнего Востока.
– Так он там работает по контракту.
– А может, он там с исламскими фундаменталистами снюхался? Принял ислам и теперь – Аллах акбар! До победного конца!
– Ну и дурак ты, Ермаков! Ему же сороковник! А эти игры хороши для двадцатилетних. В сорок о спасении собственной души заботятся, а не о правах каких-то арабов. И потом, он совсем не идиот! Это только сумасшедший бомбу сдает в багаж, а сам в самолет не садится. Нормальному человеку понятно, что его чемодан из самолета после этого выбросят.
– А может, он все же сумасшедший? Свихнулся на солнцепеке? – пыхтел обиженный Ермаков.
– Нет… Донской тут ни при чем. Почему он не пришел за чемоданом? Чего испугался? И почему внезапно полетел сюда, за Полярный круг? Или он от кого-то спасался? Или… Есть у меня одна идея. Я ведь слетал в Питер, пока мы ждали разрешения.
– Зачем? – Ермаков недоуменно посмотрел на майора.
– С оказией. Там его тетка живет. Так вот, это она его послала в Москву.
– Зачем?
– Да дело пустяковое. Что-то связанное с его погибшим братом. Она мне рассказала, что Донской звонил ей из аэропорта и собирался лететь в Питер, но не прилетел. Сказала, что он Сыктывкаром интересовался, номер телефона какого-то человека спрашивал. С Сыктывкаром я связался на всякий случай, и не зря…
Майор осекся и смолк. Из парной вышел могучий и красный, как рак, Береза, держащий под руку бледного, как смерть, Проню: милиционер еле волочил ноги и держался за сердце.
– Во, – гудел Береза, указывая на Проню, – все время под лавкой лежал, как пес дворовый, а все равно чуть копыта не отбросил. Сопля! Хилая у нас милиция! – хлопнул Береза широкой ладонью Проню по спине.
– Зато дружина крепкая, – простонал в ответ Проня, силясь улыбнуться.
– А вы, хлопцы, шо так быстро? Напарились? Где же ваш начальник? – расспрашивал Береза, салясь на соседнюю скамью и бесцеремонно выставляя ноги в проход.
– Сеанс связи с Москвой. Должен подойти, – сказал Ермаков, с восхищением взирая на Березу.
– Добре! Ну, а мы пока без него начнем. Витек! – крикнул Береза и хлопнул в ладоши.
В дверях появилась стриженая голова Витька.
– Нести? – спросил он.
– Действуй, хлопец! И квасу моего не забудь. А то ихние лимонады у меня уже в печени!..
И зазвенели бутылки, бутыли и целые жбаны. Стол мгновенно оброс напитками и снедью.
– А шашлыки? – спросил Виктор.
Береза вопросительно уставился на оперов. Богданов равнодушно пожал плечами, а у Ермакова загорелись глаза.
– Давай! Варяги не против! – хохотнул Береза.
12
Донской шагал по поселку.
Поверить во все происходящее? Нет, это было бы слишком. Донской всматривался в молчаливую тундру, высокое серое небо, поселок, откуда-то из космоса свалившийся в холодную пустыню на краю земли, и не верил. Вот-вот он очнется в шезлонге под пальмами возле бассейна и, сбрасывая с себя оцепенение, бросится в лазурную воду. А это все сон, дурной сон, не более того…
Сон?! И тот парень в куче гнилья с дырками в голове – тоже сон?! Ведь ты прикасался к нему! И он был еще теплый!
Серый бежал где-то рядом, не видимый ни ему, ни аборигенам, сонно прогуливающимся по Поселку и пялящим глаза на залетного в плаще. Скрываясь за бараками, прячась под коробами трубопровода, Серый будто нитью был связан с Донским, не отставая от него, но и не приближаясь.
Глеб знал, что пес не выпускает его из виду, и это успокаивало. Пес был сдержан с Донским, но, может быть, это лишь маска уважающего себя пса?
– Мне нужно четыре бочки. Плачу долларами! – держа в руках пачку двадцатидолларовых купюр, обратился Глеб к мужчине в трусах и тельнике, вышедшему к нему из аккуратного вагончика. – Или вы торгуете только за рубли?
– Кто тебе сказал, что у меня есть? – спросил мужчина, воровато оглядываясь.
– Бармин. Водила…
– Водила? – Мужчина задумался, потом поднял глаза на Донского. – Он еще живой? Ты, – обратился он к Донскому, – человек чужой. Не знаю, что ты здесь делаешь…
– Я спец, – попытался отрекомендоваться Глеб, но мужчина пропустил это замечание мимо ушей.
– … и как сел в самолет. Тут у нас всем заправляет Береза. Он и генеральный секретарь, и генералиссимус. Кстати, топливо только у него. А Гешке скажи, чтобы не рыпался и полз к Березе каяться. Может, вымолит себе годик-другой.
– Значит, не дашь?
– Не дам. Жизнь дороже, чем твои бумажки. И зачем тебе столько горючки?
– Поохотиться собрался, водилу подрядил, а у него ни капли горючего.
– Так ты охотник?! – издевательски захохотал мужчина. – В отпуск, что ли?!
– Точно! Олениной запастись!
– Убирался б ты отсюда, пока не поздно. Улетай, парень, а то костей не соберешь! – внезапно сменив тон, проговорил мужчина.
– Да кто ж меня выпустит? Отсюда обратной дороги нет! – как бы в шутку сказал Донской.
– Ну добре, охотник, запасайся! – ухмыльнулся мужчина. – Иди к Березе, он человек с пониманием и охоту любит. Он тебе отольет баклаху горючки по доброте душевной! Покатаешься… напоследок!
Дверь закрылась. Глеб постоял у вагончика в задумчивости и пошел прочь.
– Эй, погоди! – мужчина вновь стоял на пороге вагончика. – Передай Березе, что ты приходил ко мне за горючкой, но я тебе не дал! Знаешь, где Береза-то обитает?
– Нет, – мрачно ответил Донской.
– Вавилонскую башню видал?
– Только на картине Брейгеля-старшего.
– А ты шутник!
– Это которая каланча или элеватор для ягеля?
– Ну, нехай каланча, – усмехнулся мужчина. – Там он и кукует. Только ты к нему с почтением, а то не поймет!
13
Потянулись заборы, за которыми скрывались одноэтажные бетонные дома с окошками-бойницами.
Донской обернулся. За ним шли двое «дружинников». Зомби смотрели на Глеба немигающими глазами.
Несмотря на предупреждение Бармина, Донской все же решил навестить местного царька. Было немного странно, что поселковый фюрер до сих пор не схватил его за шиворот. Или он ждал Глеба на поклон?
– А! – Отодвинув плечом мрачноватого пустоглазого парня в пятнистом костюме, из-за металлической двери навстречу Глебу вышел обрюзгший детина лет пятидесяти и килограммов сто двадцать весом, с красным мясистым лицом, в зеленых геологических штанах и сыром от пота тельнике. Его плутоватые глаза буравили гостя. Пальцами левой руки детина держал дымящуюся оленью ногу, уже наполовину обглоданную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– А мне только в сторону Манского. Мне… на Объект надо. Так, кажется, у вас называется?
– Так. Только… что ты там забыл?
– Двоюродного брата! – Глеб решил говорить напрямую. – Несколько месяцев назад он исчез. После конгресса, на котором читал доклад, посвященный, насколько я понимаю, Объекту, тому сырью, которое там добывают. Он работал с материалами сверхглубокой скважины, что неподалеку от Манского, и нашел что-то важное. Он даже намекал на открытие. Только чего? В аэропорту я прочитал статью о промышленном гиганте за Полярным крутом, там упоминалась фамилия Блюм, и я понял, что строительство ведется где-то здесь, в районе Манского. Ведь Илья Блюм был когда-то руководителем Манского прииска!
– Где ты это читал? – взволнованно спросил Бармин. – Ты говоришь, статья?!
– Да, в одной московской газете! Объект строят азиаты: корейцы, вьетнамцы, китайцы…
– Есть! – прошептал Бармин и встал. – Наша взяла! Значит, не зря я тут парюсь и жду пули! Не зря!
Он вдруг пошел вокруг стола в каком-то яростном языческом танце, вскидывая свои паганелевски длинные ноги и размахивая руками. Грязная посуда при этом полетела на пол. Потом остановился, сжал кулак и согнул руку в локте, повернувшись в сторону поселка.
– Вот вам, сволочи!.. Значит, была статья, и ты прочитал ее…
– Не читал бы, меня бы тут не было!
– Ну, Борька! Ну, меченый! Молодец парень! Сдержал-таки слово! – Бармин весело смотрел на Глеба.
Донской опустил голову и произнес:
– В самолете был один парень. У него половина лица… Кажется, его звали Борис.
– Это он! Выходит, не удалось!
Бармин ударил кулаком по столу.
– Что не удалось?
– Он хотел в Москву сбежать. Здесь у него никого не осталось. Жена ушла от него к зомби. Только прошу тебя, Глеб, никому не говори об этом! Его за это могут… Что ты на меня так смотришь?!
– Там, у заброшенной базы, в куче мусора… Я видел…
– Что ты видел? – закричал Бармин.
– Его застрелили. Четверо в комбинезонах. Собака показала мне. Вот смотри. – Глеб достал из кармана фотографию девочки. – Я его там оставил, под листами кровельного железа. В куче у последнего барака.
Бармин обхватил голову руками.
– Теперь ты все знаешь… Отсюда обратной дороги нет. Боишься, гастролер?
– А ты не боишься?
– Мне нужно четыре бочки топлива. Больше в Фердинанд не влезет. Ровно четыре бочки.
– Не понимаю, почему четыре? – нахмурился Глеб.
– А тут и понимать нечего. Теперь они придут за мной… а я не хочу умирать. Не готов, не созрел. Ведь это дело со статьей мы с Борькой задумали. Журналист ничего не успел написать. Это мы от его имени…
– Хорошо, достану я четыре бочки. И что дальше?
– Дальше? На Материк рванем. Может, прорвемся… Есть шанс.
– А что, авиабилет до Москвы… – Глеб, заметно волнуясь, посмотрел на вездеходчика: это он серьезно?
– Какой билет?! Ты еще не понял? Сюда попадают как в мышеловку. Ты уже достаточно видел и, значит, знаешь то, чего знать не положено.
– Но что я знаю? Что я такое видел?!
– Они и разговаривать с тобой не станут. Мало ли что ты мог тут узнать. За ручку тебя здесь не водили. Да, Тимоха был с тобой! Это, кстати, осведомитель, глаза и уши Березы… Вся информация об Объекте засекречена. Нет, не отпустят они тебя. Зачем им свидетели? От зомби не скроешься! Говорят, в Москве у этой компании везде свои, и в милиции, и в ФСБ. По-крупному работают. Прикупают потихоньку чиновников… Наших ведь в аэропорте в Москве сразу в автобусы сажают и – до следующего рейса везут в какое-то общежитие. Приносят им там списки товаров и продуктов, и каждый набирает на определенную сумму. И обратно тоже всем скопом в автобусах везут. Чтобы никакого контакта с гражданами. Система отработана… Борису удалось письмо кому-то в Москве передать, но зомби его вычислили. Скоро, значит, и до меня доберутся! – лицо его страдальчески исказилось. – Видел бы ты, какую они устроили за тем журналистом охоту! Кстати, тоже чудом попал сюда… Выдавал себя за спеца. Целую легенду разработал. Охотник за сенсацией! Охотник с длинным носом. Летел сюда, как в тыл врага. Думаю, теперь и газете этой будет плохо. Как минимум в следующем номере появится опровержение той статьи. – Бармин помолчал, успокаиваясь. – И ты, парень, для них – шпион. И не важно, кто ты: журналист, следователь или честный Миклухо-Маклай. Здесь запретная зона! Даже если воздухом этим дышал – уже свидетель и, значит, нет дороги назад.
– Если нет дороги назад, рискнем двинуться хоть куда-нибудь! – Глеб попробовал улыбнуться.
– Я скажу тебе, где можно достать горючку. Только нужны деньги, и немалые!
– Деньги есть… Но как ты сбежишь отсюда? Не боишься зомби? У них ведь оружие!
– Боюсь. Но и у меня арсенальчик имеется! И потом, мой Фердинанд – пуленепробиваемый. Вот, смотри. – Бармин открыл дверцу вездехода, на которую был наварен стальной лист. – И так везде. Кабина вся защищена. Я проверял: из карабина не пробить. Зверь машина!
– Думаешь добраться… до Материка? – спросил Глеб с надеждой.
– До Материка… – усмехнулся Бармин. – Если двигатель не подведет и бомбить с вертолетов не станут.
– Бомбить?! – Донской привстал с табурета. – Ты серьезно?!
– Тут все серьезно. Тебе стрелять-то приходилось?
– Было дело…
11
– Ермаков, – майор Богданов вышел из парной и сел на скамью, набросив на плечи полотенце, – ты фотографию Донского видел?
– Конечно!
– Ну и что он, по-твоему, террорист?
– Хрен его знает… Приехал с Ближнего Востока.
– Так он там работает по контракту.
– А может, он там с исламскими фундаменталистами снюхался? Принял ислам и теперь – Аллах акбар! До победного конца!
– Ну и дурак ты, Ермаков! Ему же сороковник! А эти игры хороши для двадцатилетних. В сорок о спасении собственной души заботятся, а не о правах каких-то арабов. И потом, он совсем не идиот! Это только сумасшедший бомбу сдает в багаж, а сам в самолет не садится. Нормальному человеку понятно, что его чемодан из самолета после этого выбросят.
– А может, он все же сумасшедший? Свихнулся на солнцепеке? – пыхтел обиженный Ермаков.
– Нет… Донской тут ни при чем. Почему он не пришел за чемоданом? Чего испугался? И почему внезапно полетел сюда, за Полярный круг? Или он от кого-то спасался? Или… Есть у меня одна идея. Я ведь слетал в Питер, пока мы ждали разрешения.
– Зачем? – Ермаков недоуменно посмотрел на майора.
– С оказией. Там его тетка живет. Так вот, это она его послала в Москву.
– Зачем?
– Да дело пустяковое. Что-то связанное с его погибшим братом. Она мне рассказала, что Донской звонил ей из аэропорта и собирался лететь в Питер, но не прилетел. Сказала, что он Сыктывкаром интересовался, номер телефона какого-то человека спрашивал. С Сыктывкаром я связался на всякий случай, и не зря…
Майор осекся и смолк. Из парной вышел могучий и красный, как рак, Береза, держащий под руку бледного, как смерть, Проню: милиционер еле волочил ноги и держался за сердце.
– Во, – гудел Береза, указывая на Проню, – все время под лавкой лежал, как пес дворовый, а все равно чуть копыта не отбросил. Сопля! Хилая у нас милиция! – хлопнул Береза широкой ладонью Проню по спине.
– Зато дружина крепкая, – простонал в ответ Проня, силясь улыбнуться.
– А вы, хлопцы, шо так быстро? Напарились? Где же ваш начальник? – расспрашивал Береза, салясь на соседнюю скамью и бесцеремонно выставляя ноги в проход.
– Сеанс связи с Москвой. Должен подойти, – сказал Ермаков, с восхищением взирая на Березу.
– Добре! Ну, а мы пока без него начнем. Витек! – крикнул Береза и хлопнул в ладоши.
В дверях появилась стриженая голова Витька.
– Нести? – спросил он.
– Действуй, хлопец! И квасу моего не забудь. А то ихние лимонады у меня уже в печени!..
И зазвенели бутылки, бутыли и целые жбаны. Стол мгновенно оброс напитками и снедью.
– А шашлыки? – спросил Виктор.
Береза вопросительно уставился на оперов. Богданов равнодушно пожал плечами, а у Ермакова загорелись глаза.
– Давай! Варяги не против! – хохотнул Береза.
12
Донской шагал по поселку.
Поверить во все происходящее? Нет, это было бы слишком. Донской всматривался в молчаливую тундру, высокое серое небо, поселок, откуда-то из космоса свалившийся в холодную пустыню на краю земли, и не верил. Вот-вот он очнется в шезлонге под пальмами возле бассейна и, сбрасывая с себя оцепенение, бросится в лазурную воду. А это все сон, дурной сон, не более того…
Сон?! И тот парень в куче гнилья с дырками в голове – тоже сон?! Ведь ты прикасался к нему! И он был еще теплый!
Серый бежал где-то рядом, не видимый ни ему, ни аборигенам, сонно прогуливающимся по Поселку и пялящим глаза на залетного в плаще. Скрываясь за бараками, прячась под коробами трубопровода, Серый будто нитью был связан с Донским, не отставая от него, но и не приближаясь.
Глеб знал, что пес не выпускает его из виду, и это успокаивало. Пес был сдержан с Донским, но, может быть, это лишь маска уважающего себя пса?
– Мне нужно четыре бочки. Плачу долларами! – держа в руках пачку двадцатидолларовых купюр, обратился Глеб к мужчине в трусах и тельнике, вышедшему к нему из аккуратного вагончика. – Или вы торгуете только за рубли?
– Кто тебе сказал, что у меня есть? – спросил мужчина, воровато оглядываясь.
– Бармин. Водила…
– Водила? – Мужчина задумался, потом поднял глаза на Донского. – Он еще живой? Ты, – обратился он к Донскому, – человек чужой. Не знаю, что ты здесь делаешь…
– Я спец, – попытался отрекомендоваться Глеб, но мужчина пропустил это замечание мимо ушей.
– … и как сел в самолет. Тут у нас всем заправляет Береза. Он и генеральный секретарь, и генералиссимус. Кстати, топливо только у него. А Гешке скажи, чтобы не рыпался и полз к Березе каяться. Может, вымолит себе годик-другой.
– Значит, не дашь?
– Не дам. Жизнь дороже, чем твои бумажки. И зачем тебе столько горючки?
– Поохотиться собрался, водилу подрядил, а у него ни капли горючего.
– Так ты охотник?! – издевательски захохотал мужчина. – В отпуск, что ли?!
– Точно! Олениной запастись!
– Убирался б ты отсюда, пока не поздно. Улетай, парень, а то костей не соберешь! – внезапно сменив тон, проговорил мужчина.
– Да кто ж меня выпустит? Отсюда обратной дороги нет! – как бы в шутку сказал Донской.
– Ну добре, охотник, запасайся! – ухмыльнулся мужчина. – Иди к Березе, он человек с пониманием и охоту любит. Он тебе отольет баклаху горючки по доброте душевной! Покатаешься… напоследок!
Дверь закрылась. Глеб постоял у вагончика в задумчивости и пошел прочь.
– Эй, погоди! – мужчина вновь стоял на пороге вагончика. – Передай Березе, что ты приходил ко мне за горючкой, но я тебе не дал! Знаешь, где Береза-то обитает?
– Нет, – мрачно ответил Донской.
– Вавилонскую башню видал?
– Только на картине Брейгеля-старшего.
– А ты шутник!
– Это которая каланча или элеватор для ягеля?
– Ну, нехай каланча, – усмехнулся мужчина. – Там он и кукует. Только ты к нему с почтением, а то не поймет!
13
Потянулись заборы, за которыми скрывались одноэтажные бетонные дома с окошками-бойницами.
Донской обернулся. За ним шли двое «дружинников». Зомби смотрели на Глеба немигающими глазами.
Несмотря на предупреждение Бармина, Донской все же решил навестить местного царька. Было немного странно, что поселковый фюрер до сих пор не схватил его за шиворот. Или он ждал Глеба на поклон?
– А! – Отодвинув плечом мрачноватого пустоглазого парня в пятнистом костюме, из-за металлической двери навстречу Глебу вышел обрюзгший детина лет пятидесяти и килограммов сто двадцать весом, с красным мясистым лицом, в зеленых геологических штанах и сыром от пота тельнике. Его плутоватые глаза буравили гостя. Пальцами левой руки детина держал дымящуюся оленью ногу, уже наполовину обглоданную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78