Сила ее чар была беспредельна, и стоило ей захотеть, этот рябой громила валялся бы у ее ног, но Линда готова была отправиться за решетку, но подпустить к себе эту мерзость она не могла. Даже у такой беспринципной женщины, как Линда Гарт, имелись свои пределы возможностей.
Она знала, что такое тюрьма, и ее охватывала мысль при мысли о камере; это удерживало ее от опрометчивого поступка.
— Садись, Линда. Я ведь не уйду, пока мы не решим некоторые вопросы. Ты знаешь, что я не приду ради пустяков.
Женщина попыталась взять себя в руки и села на край кровати возле трюмо.
Холэман достал сигарету и закурил.
— Сейчас у меня есть более важное дело, чем ты. Но я хочу, чтобы ты мне помогла. Мне нужна юбка и длинные ноги, то, чем ты владеешь. Если мы договоримся, то расстанемся навсегда, если нет, то я вызову сюда местного шерифа и расскажу ему историю пятилетней давности, когда у молодой дамочки умер пожилой муж, жизнь которого была застрахована на сто тысяч. Помнится, я тогда помог тебе, а ты продолжаешь смотреть на меня зверем.
— Ты идиот, коп! Я купила у тебя все улики за большие деньги. Что ты собираешься предъявить шерифу, которому плевать на меня и на тебя? Не ту песню запел! Мне давно уже пора настрочить на тебя жалобу прокурору. Ты живешь за счет шантажа, а загораживаешься мундиром. Или, может, тебя уже вышибли из полиции? Что бы тебе делать в этих местах, коп?
— Линда. Я не закончил историю с твоим мужем. Она не имеет срока давности. Ты получила страховку и наследство, но все дело в том, что завещание твоего мужа так и не было найдено. Его не нашли, потому что оно осталось у меня. Ведь ты и убила его из-за того, что он переписал его за две недели до смерти и оставил состояние дочери. А чего же ты хотела от него? Какой мужчина потерпит, что его жена спит с его секретарем? Он же не виноват, что его возраст не позволяет ему удовлетворять такую кобылку.
— Ты лжешь, коп! У тебя нет завещания!
— А откуда, по-твоему, я знаю его содержание?
Холэман развалился в кресле, выпустил струйку дыма и стряхнул пепел на ковер.
— Пока мои помощники занимались трупом, а ты рыдала, изображая неутешное горе, я нашел пару конвертов на полках. Один конверт предназначался его дочери, где он уведомлял ее об изменении завещания, а второй и был оригиналом завещания. Ты нашла в сейфе копии, которые и сожгла. К сожалению, я не смог закончить это дело, а то тебе пришлось бы поделиться со мной наследством. Я никогда не уничтожаю улики, я очень аккуратный человек. — Холэман оторвал взгляд от сигареты и посмотрел на Линду. — Этим документам можно дать ход!
Лицо ее побледнело. Все, что он говорил, могло быть правдой.
— Как я понимаю, ты хочешь продать мне это письмо и оригинал завещания. А ты знаешь о том, что я продала дом, имение и все деньги спустила на бегах. У меня нет ни цента за душой. Что ты с меня возьмешь?
— Ничего я с тебя брать не собираюсь. Пока что.
— Ладно. Где документы?
— В сейфе. Неужто ты думаешь, что я принес их с собой.
Линда выхватила из сумочки пистолет.
— Ублюдок! Ты сейчас сдохнешь, и ни одна собака тебя не найдет за неделю, а я уже ускользну из штата. Меня здесь никто не знает.
— Ну, стреляй! После моей смерти вся моя документация перейдет из банка в руки комиссара полиции Нью-Йорка. Сотни голов полетят с плеч. Я живу спокойно, потому что преступники меня оберегают. С моей смертью закончится жизнь многих искателей приключений. Наследство, оставленное комиссару, будет им получено, ибо я не такой кретин, как ваш муж, и не держу завещание в столе. Оно у директора банка, который вскроет сейф после моей смерти. Ты к своим грехам хочешь прибавить еще один — убийство полицейского?
— Ты не полицейский, ты дерьмо. Пока твои бумаги будут проходить все инстанции, я исчезну.
Холэман поморщился.
— Нет. Плачет по тебе решетка.
Он повернулся и направился к двери.
— Стой, ничтожество!
Она нажала на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Линда проделала то же самое несколько раз.
Капитан оглянулся и в нем вспыхнула злость. Никто не смел наставлять на него оружие, даже незаряженное, а эта стерва решилась на убийство. Он подошел к ней, вырвал пистолет и ударил ее по лицу. Женщина упала на ковер.
Холэман схватил ее сумочку и вытряхнул все содержимое на кровать.
— Ты, рыжая сука, утверждаешь, что будешь далеко? Нет. Ты будешь сидеть за решеткой у местного шерифа за хранение и использование огнестрельного оружия и за подделку документов, — он выдернул из бумажника три водительских удостоверения. — Тебе предъявят обвинение в хранении и распространении наркотиков. Только за одно это тебе полагается лет десять. Мне хватит этого срока, чтобы съездить к своему банкиру и привезти главную улику.
Холэман вытащил из ее чемодана деревянную клюку и бросил ее на ковер.
— А еще я помещу твои фото во всех газетах страны. Это нетрудно устроить, если речь идет о пташке такого полета. Уж тут начнется паломничество жертв. И они расскажут в подробностях, как ты завлекаешь к себе в номер толстосума, накачиваешь его снотворным, и пока ты демонстрируешь ему чулочки, он валится со стула. Потом ты обираешь беднягу до гроша, переодеваешь паричок и уходишь черным ходом, где тебя поджидает машина. Миль сто — и новый отель, новый ресторан, новый клиент. Большие деньги крутишь в обороте, крошка! Жаль будет забыть о роскоши и вернуться за решетку.
Холэман снял телефонную трубку.
— Дайте мне полицейский участок.
Линда вскочила с пола и нажала на рычаг.
— Что ты хочешь от меня, коп? У меня нет денег. Бери все, что в кошельке!
Холэман видел испуг в ее глазах. Он был доволен. Он сломал ее, и она сделает все, что нужно.
— Такой ты мне больше нравишься, рыжая! Ну а теперь перейдем к делу. Все очень просто.
Холэман достал и разложил пакетики со снотворным. Выбрав один, он сунул его в свой карман, остальные не тронул.
— Сейчас внизу в ресторане сидят пятеро мужчин. Меня интересует один из них, его зовут Олин Феннер. Брюнет с волнистыми волосами и усиками в ниточку. Обычный повеса и бабник, ты с ним справишься без проблем. Тебе и делать ничего не надо. Даю тебе два часа на его обработку. Через два часа я приду за ним сюда в твой номер. Если все пройдет гладко, выставишь туфли за дверь. Это будет для меня сигналом. Парня необходимо отрубить часа на два, на три. Я буду следить за тобой.
— И это все? — удивилась Линда.
— Все! И стоило ли из-за такого пустяка стрелять в человека? А если бы я забыл вынуть патроны? Все из-за твоей нетерпеливости.
— Я решила, что ты пришел за деньгами.
Она подошла к зеркалу и стала приводить себя в порядок.
Холэман взял в руки ее бумажник и вытащил из него квитанцию камеры хранения аэропорта Нью-Йорка. Она увидела это в зеркале и вздрогнула.
Холэман понял, что попал в десятку.
— Трудно поверить, что женщина получившая страховку, продавшая имение, зарабатывающая хорошие деньги за каждую ночь, живет на благословение Господне.
Если нет дома, то где-то должен храниться капитал. Банк в этом случае не подходит. Слишком опасная профессия, деньги могут понадобиться в любую минуту, а Нью-Йорк очень удобный город — в нем можно затеряться или сесть на самолет и улететь в любом направлении земного шара.
— Положи квитанцию на место! — стальным голосом сказала Линда.
— Нет, милочка! Это залог. Ты ее получишь в обмен на Феннера. Я же тебе уже сказал, что я пришел не за деньгами.
— Хорошо, я все сделаю.
— Надеюсь.
Холэман наблюдал, как менялось ее лицо, как оно приобретало выражение профессиональной соблазнительницы. Глаза потемнели и покрылись таинственной поволокой, губы вспыхнули и слегка приоткрылись, рот стал влажным и чувственным, в движениях появилась медлительность и леность. Она готова была к работе.
Холэман понял, что он здесь уже не нужен.
8. Баланс сил
— Их осталось двое, — сказал Холэман. — Но я не уверен, что другие ушли спать. Впрочем, это не имеет значения. Твой клиент на месте, и глаза у него уже на переносице. Бери его тепленьким.
Холэман указал Линде на столик, где сидели Феннер и Дэйтлон, и отошел от дверей ресторана.
В зале было многолюдно, играл оркестр. Никто не желал торчать в своих номерах и с тоской смотреть на луну.
Линда прошла к бару и села на высокий табурет за стойкой. Она заказала себе бокал шампанского и повернулась так, чтобы Феннер мог оценить ее по достоинству. Однако тот о чем-то спорил со своим приятелем и не озирался по сторонам.
В такой обстановке Линда ловила дичь за десять минут. Тут хватало солидных клиентов. Но начало всегда было смазанным. При ее появлении, как правило, в атаку шли молодые бычки с репутацией донжуанов и мелочью в карманах.
Этот случай не отличался от остальных. К шикарной даме подкатил шикарный щеголь. Двухцветные лакированные штиблеты, светло-серый в полоску костюм из дорогой ткани, который хорошо подчеркивал атлетическую фигуру, сверкающая белозубая улыбка и хризантема в петлице.
— Могу я вас чем-нибудь угостить?
От него разило духами на милю.
— Бокал у меня в руках, сигареты на стойке, ваша физиономия меня не интересует. Чем вы еще можете меня угостить?
Улыбка сползла с его лица, и он осмотрелся по сторонам, не слышал ли кто-нибудь ее ответа. На его счастье, никого поблизости не оказалось. Парень облегченно вздохнул и тихо ретировался.
Таких попыток было три, и все закончились с тем же результатом. Пожилой джентльмен проследил за всеми кандидатами и понял, что этой даме нужна не внешность.
Он подошел к ней, взобрался на соседний табурет, чтобы скрыть свой невысокий рост, а затем повернул голову в сторону красотки.
— Вы так красивы, мисс, что я могу сравнить вас лишь с портретом неизвестной дамы кисти великого Тициана. В моем номере висит коллекция великолепных картин, шедевров мирового искусства. Я был бы тронут, если бы вы пожелали взглянуть на эти сокровища.
Это был ее клиент. Такого надо брать не раздумывая. Парочка его картин может обеспечить ее на всю жизнь. Но чертов коп следил за ней, и у него лежала ее квитанция.
— У меня назначена деловая встреча. Если вы сегодня не уезжаете, то я загляну к вам.
— Я буду счастлив. Номер шестьдесят шесть. Шестой этаж.
— Я не забуду. Но теперь вы должны меня извинить.
Дэйтлон решил, что ему пора сполоснуть лицо водичкой, а Феннер с грустью посмотрел на пустые бутылки. Поэтому один из них направился в туалетную комнату, а другой к бару.
У обоих приятелей были не очень твердые и уверенные походки, но они старались держать себя с достоинством.
Ухватившись за стойку, Феннер потребовал двойную порцию виски. Повернув голову вправо, он увидел женщину, но не успел этого понять, а успел лишь спросить:
— У вас не найдется сигаретки? Мои на столе.
Линда взяла портсигар и, открыв его, протянула странному кавалеру. Впервые у нее просили, а не предлагали ей. Феннер показался ей симпатичным парнем, но такие никогда не составят счастья и не будут опорой в жизни, их до старости будут увлекать приключения, веселье и бродяжничество.
Феннер выудил сигарету, сунул ее в рот, и выдвинул следующее требование:
— А спички?
Линда чиркнула зажигалкой и дала ему прикурить.
— Спасибо, приятель! Пива хочешь? Или виски?
Он поднял глаза и увидел перед собой даму. Ее изумрудные глаза простреливали насквозь. Рыжая грива раскинулась на ее нежных плечах по белой бархатной коже.
— Я пью шампанское, — ответила она низким грудным голосом.
— Черт меня подери! Извините, но я не обратил на вас внимания… и…
— Прекрасный комплимент, продолжайте в том же духе.
— Меня зовут Олин, я отличный малый, и я вас уже люблю! Вы сбежали из какой-то сказки и зашли сюда, чтоб забрать меня с собой.
Его слегка качнуло, и он заглянул даме в декольте, будто уронил туда долларовую монету и теперь думал, как ее достать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128