она не могла понять, почему в зеркале, в которое смотрится она, отражается другая, яркая, ослепительная, женщина.
— Кто это? — ошарашено спросила она, обратившись к стоящему рядом с зеркальной незнакомкой Игореше.
— Это ты, лапуля! — захохотал он, довольный Аниной реакцией. — Не узнаешь?
Нет, она себя не узнавала. Вместо тусклых неопрятных патл густые искрящиеся рыжими оттенками (от золотистого до махогонового) волосы. Вместо глупых круглых глаз неопределенного цвета яркие миндалевидные очи. Вместо бледной мордочки, загорело-румяное лицо… Незнакомка, кто ты?
— Что вы сделали с моим лицом и волосами? — прошептала Аня, раздавленная собственным великолепием. — Как вам удалось?
Игореша развел руками, как бы говоря, сам не понимаю, как у меня получается превращать дерьмо в золото. Лоло же отнеслась к ее вопросу серьезно.
— Милая моя, — заговорила она наставительно. — Быть красивой, это тяжкий труд. Особенно женщинам, с такой внешностью, как у вас. Вы милы, привлекательны, но не ярки. Вам необходимо научиться подчеркивать достоинства своей внешности. Непременно подчеркивать!
— До сегодняшнего дня я и не предполагала, что они есть…
— У вас красивый цвет глаз: дымчатый. И разрез неплохой. Но веки тяжеловаты. Но стоило изменить форму бровей, подкрасить их, как веки приподнялись. У вас хорошая кожа: чистая, но излишне бледная, усталая. Пудра оттенка натуральный беж и персиковые румяна сделали ваше лицо свежим, дышащим. Еще не помешал бы загар. Могу порекомендовать солярий.
— Про губы не забудь сказать, — влез с подсказкой Игорек.
— Да, да, это обязательно… — Лоло немного помялась. — Что у вас за помада была на губах, когда вы пришли?
Аня залезла в нагрудный карман кофты, достала оттуда драгоценный тюбик трехсотрублевой помады — специально переложила из бокового курточного кармана, чтобы поближе к сердцу. Лоло взяла его, открыла, выкрутила стержень, понюхала, сморщилась.
— Никогда больше не пользуйтесь такой гадостью, — убила она Аню, швырнув можно сказать не начатую помаду (один раз не считается!) в урну. — Она «левая», в переходе, наверное, купили…
— Она стоит триста рублей! — простонала Аня.
— Это вам урок! Впредь будете приобретать косметику только в фирменных магазинах… К тому же я вам категорически, слышите, категорически, запрещаю пользоваться тоном «фуксия». «Вишня» и «красная смородина» тоже исключаются. Беж — вот ваш тон. Обязательно с перламутром.
От обилия новых сведений у Ани голова пошла кругом, по этому она попросила:
— А можно я запишу? Мне все не запомнить…
— Сделаем проще, мы подберем вам косметику прямо тут… Как говориться, не отходя от кассы. Хотите?
— Хочу.
— Я вас красила «Эстэ Лаудэр», но вам такая дорогая ни к чему, ведь так?
Аня энергично закивала головой.
— «Лореаль», я думаю, вас устроит?
Аня кивнула уже не так энергично — черт его знает, что это за «Лореаль» такой.
— Аллергии на него нет?
— Нет, — ответила Аня наугад.
— Тогда я сейчас принесу образцы, и мы соберем вам косметичку.
Она упорхнула, Аня тоже поднялась с кресла, направилась к вешалке. А Игорек все никак не мог налюбоваться на свое произведение: то под одним углом на Анины волосы глянет, то под другим, то на челку подует, то волосок поправит.
— Жду вас через месяц, — сказал он одевающейся Ане.
— Зачем? — удивилась она.
— Как зачем? Прическу поправлять! Раз в месяц обязательно надо ходить в парикмахерскую… А то опять в бездомного пуделя превратитесь.
Аня обернулась на висящее за ее спиной зеркало. Выгнула шею. Подставила под яркий ламповый свет свой профиль, полюбовалась скулами, глянцево блестящими волосами, маленьким ушком, выглядывающим из-под рыжих бачков, и решительно сказала:
— Я приду.
— Отлично. Глядишь, через пол годика мы вас настоящей золотой леди сделаем… Пока вы, извините, только позолоченная… — Он в последний раз дунул на Анину макушку, пробормотал «опупительно», махнул ручкой, но когда Аня направилась в двери, он остановил ее вопросом. — Хотите совет?
— Хочу.
— Выбросьте этот пуховик. Вы в нем похожи на чупа-чупс.
— Но в чем мне ходить?
— Купите дубленку. Короткую. Или утепленную кожаную куртку строгих линий. Приталенную. С воротником стойкой. Типа, «Матрица-революция». Знаете?
Нет, о такой революции Аня не слышала, только о Великой Французской, Великой Октябрьской, сексуальной и технической, но решила своего невежества не показывать — кивнула.
— И не носите шапок!
— Но я замерзну!
— Купите дубленку с отстегивающим капюшоном, мороз ударит — пристегнете, а так ходите без головного убора… На весну можно бейсболку либо бандану, в зависимости от типа демисезонной одежды. Поняли, о чем я?
— Поняла, — слукавила Аня.
— Отличненько, тогда топайте к Лолошке, а я пока счет выпишу…
С Лоло Аня просидела около получаса, роясь в груде многочисленных пробников. Занятие это оказалось очень увлекательным и познавательным: например, она узнала, что румяна бывают шариковые, похожие на козьи какашки, тени жидкие, а духи сухие. Самое же грандиозное открытие, которое она сделала, было таким — помада может стоить гораздо дороже трехсот рублей… О стрижке, покраске, укладке умолчим — за те жалкие двести рублей, которые наивная Аня отложила, чтобы расплатиться, ей только помыли голову, все остальные манипуляции мастера международного класса стоили в двадцать раз дороже.
Когда Ане принесли счет, ее глаза поползли на лоб вместе с выщипанными бровями (две сотни за экзекуцию!), и надолго зависли под короткой ассиметричной челкой, никак не желая возвращаться на свое привычное место.
Одиннадцать тысяч рублей стоили услуги Игоряши. Семь старания Лоло. А недорогая косметика потянула на двести долларов!
Пришлось Ане бежать в туалет, отстегивать булавку, доставать нагретые собственным телом баксы и навсегда прощаться с мечтой положить деньги в банк — такими темпами она растрясет их за месяц.
Когда Аня выползла из салона, утреннее недомогание опять вернулось: голова закружилась, к горлу подступила тошнота, а настроение стало даже хуже, чем в начале дня… Двадцать с лишним тысяч за два часа! Двадцать! Годовой оклад! Остригли, как овцу, лишили бровей, обозвали чупа-чупсом, отняли помаду, задурили голову какими-то приталенными революциями, и за все эти издевательства слупили почти тысячу долларов! Считай половину бабусиных подстаканников! Кошмар!
Аня хотела заплакать, она даже платок достала, чтобы стирать с лица подтеки туши, но не заплакала. А все потому, что заметила, как стоящий у киоска «Союзпечати» молодой человек, забыв о купленной газете, пожирает ее глазами. Аня обернулась, чтобы удостовериться в том, что этот пристально-вожделенный взгляд устремлен именно на нее, вдруг за ее спиной притаилась невесть откуда взявшаяся Дженифер Лопес, но там никого, кроме золоченой леди в полумаске, не было. Парень тем временем отошел от ларька, спрятал газету в карман, поправил шарф и… мама дорогая… направился к Ане с недвусмысленным желанием познакомиться поближе.
Ответного желания у свежевыпеченной красавицы не возникло, по этому она проигнорировала пылкий взгляд и дурацкий вопрос о том, нужен ли ее маме зять, и отбежала к остановке.
Пока стояла в ожидании автобуса, трое мужчин ей подмигнули, двое посигналили, а один пригласил в ресторан. Такое поведение представителей сильного пола было для Ани настолько непривычным, что она то и дело щипала себя за ляжку, чтоб убедиться, что ей это не снится. К моменту, когда она поверила в реальность происходящего, ее бедро жгло и саднило. Но настроение, тем не менее, было приподнятым: остатки похмелья как ветром сдуло, и почему-то потраченных денег было уже не так жалко.
Когда к остановке подъехала ее маршрутка (полупустая!), Аня ехать передумала. Вместо этого она направилась в ближайший магазин верхней одежды.
Отдел «Дубленки и кожа» нашла тут же — по запаху. Вошла. Осмотрелась. Молоденький продавец, оглаживающий на манекене замшевый френч, тут же сделал на Аню стойку — подскочил со словами:
— Вам помочь?
— Мне нужна революционная дубленка… Или куртка, — не очень уверенно проговорила Аня, некстати забывшая название революции. — Прямая, строгих линий, с воротником стойкой и отстегивающимся капюшоном.
— Вы сказали, революционная? — переспросил продавец.
Тут в Анином мозгу наступило прояснение, и она вспомнила:
— Матрица-революция, знаете?
— Ах вот вы о чем! — обрадовался парнишка. — А то уж я испугался, что у нас нет того, что вам бы хотелось…
— А у вас есть?
— Есть! Дубленка из «Перезагрузки» и куртка из «Революции», вернее, плащ. Прям, как у Тринити…
Что такое КАКУТРИНИТИ Аня не знала, по этому от куртки отказалась, но дубленку из ПЕРЕЗАГРУЗКИ (после химчистки что ли?) попросила показать.
К Аниной радости она оказалась очень красивой, теплой, прекрасно сидящей на ее худощавой фигуре. Но стоила она двадцать пять тысяч. Еще вчера эта запредельная цена шокировала бы Аню, но сегодня показалась приемлемой: что стрижка-покраска, что дубленка из натурального меха, стоят одинаково, но стрижка через месяц отрастет, а дубленку она лет десять (двадцать при хорошем уходе) проносит. Так что выходит, она делает выгодное капиталовложение.
Выйдя из магазина в новой дубленке (куртку она не выкинула, как ей велели, а аккуратно сложила в пакет и взяла с собой), Аня решила немного пройтись: попривыкнуть к новой вещи и, что греха таить, покрасоваться. Прошагала всего лишь пол квартала, как с неба посыпался мерзкий жидкий снежок, и она забежала в первый попавшийся магазин, чтобы уберечь прическу и дубленку от влаги.
Магазин, куда Аня влетела, оказался цветочным, что было очень кстати, потому что она давно хотела прикупить какое-нибудь комнатное растение: чахлый фикус нуждался в компании. Здесь выбор был огромным: диковинные цветы, папоротники, пальмы, деревца-бансаи и даже побеги ржи в кадках. Пока Аня выбирала друга своему убогому фикусу, из-за двери, ведущей в служебное помещение, за ней с интересом наблюдал некий господин в элегантном, но несколько старомодном твидовом костюме.
Когда Аня остановились у прилавка с кактусами, он решил обнаружить себя — вышел из своего укрытия и направился к ней.
— Это не ваши цветы, — с улыбкой проговорил он, вставая рядом с девушкой.
— Что вы сказали? — переспросила Аня. Она была занята своими мыслями, по этому не сразу обратила внимание на пожилого господина в странном клетчатом костюме, что стоял около того же прилавка, что и она.
— Я сказал, что кактусы не ваши растения… Вы ведь выбираете для себя?
— Да, мне нужен цветок в новую квартиру.
— Любите цветы? — спросил мужчина, внимательно посмотрев Ане в глаза.
— Очень.
— Я сразу это понял, как только вы вошли… В вашем лице было столько радости, когда вы смотрели на мои растения…
— Вы хозяин этого магазина? — осенило Аню.
Мужчина с достоинством кивнул.
— Позвольте представиться, Брянский Вениамин Антонович, для близких просто Веня.
Аня назвала свое имя. Веня нашел его обворожительным, после чего приложился своими сухими губами к костяшкам ее пальцев. Обладательница обворожительного имени дико смутилась — еще ни разу в жизни мужчины не целовали ей рук.
— Хотите, я помогу вам выбрать цветок? — предложил Веня, закончив с лобзаниями.
— Очень хочу…
— Тогда пойдемте…
Он повел ее в самый дальний, но самый светлый (единственное окно располагалось именно там) уголок магазина. Там, на столиках из белого гипса, стилизованных под низкие античные колонны стояли удивительные цветы в маленьких горшочках. Листьев на стеблях почти не было, зато огромные соцветия унизывали их буквально до спрятанных в землю корней.
— Какая красота! — восхитилась Аня. — Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Кто это? — ошарашено спросила она, обратившись к стоящему рядом с зеркальной незнакомкой Игореше.
— Это ты, лапуля! — захохотал он, довольный Аниной реакцией. — Не узнаешь?
Нет, она себя не узнавала. Вместо тусклых неопрятных патл густые искрящиеся рыжими оттенками (от золотистого до махогонового) волосы. Вместо глупых круглых глаз неопределенного цвета яркие миндалевидные очи. Вместо бледной мордочки, загорело-румяное лицо… Незнакомка, кто ты?
— Что вы сделали с моим лицом и волосами? — прошептала Аня, раздавленная собственным великолепием. — Как вам удалось?
Игореша развел руками, как бы говоря, сам не понимаю, как у меня получается превращать дерьмо в золото. Лоло же отнеслась к ее вопросу серьезно.
— Милая моя, — заговорила она наставительно. — Быть красивой, это тяжкий труд. Особенно женщинам, с такой внешностью, как у вас. Вы милы, привлекательны, но не ярки. Вам необходимо научиться подчеркивать достоинства своей внешности. Непременно подчеркивать!
— До сегодняшнего дня я и не предполагала, что они есть…
— У вас красивый цвет глаз: дымчатый. И разрез неплохой. Но веки тяжеловаты. Но стоило изменить форму бровей, подкрасить их, как веки приподнялись. У вас хорошая кожа: чистая, но излишне бледная, усталая. Пудра оттенка натуральный беж и персиковые румяна сделали ваше лицо свежим, дышащим. Еще не помешал бы загар. Могу порекомендовать солярий.
— Про губы не забудь сказать, — влез с подсказкой Игорек.
— Да, да, это обязательно… — Лоло немного помялась. — Что у вас за помада была на губах, когда вы пришли?
Аня залезла в нагрудный карман кофты, достала оттуда драгоценный тюбик трехсотрублевой помады — специально переложила из бокового курточного кармана, чтобы поближе к сердцу. Лоло взяла его, открыла, выкрутила стержень, понюхала, сморщилась.
— Никогда больше не пользуйтесь такой гадостью, — убила она Аню, швырнув можно сказать не начатую помаду (один раз не считается!) в урну. — Она «левая», в переходе, наверное, купили…
— Она стоит триста рублей! — простонала Аня.
— Это вам урок! Впредь будете приобретать косметику только в фирменных магазинах… К тому же я вам категорически, слышите, категорически, запрещаю пользоваться тоном «фуксия». «Вишня» и «красная смородина» тоже исключаются. Беж — вот ваш тон. Обязательно с перламутром.
От обилия новых сведений у Ани голова пошла кругом, по этому она попросила:
— А можно я запишу? Мне все не запомнить…
— Сделаем проще, мы подберем вам косметику прямо тут… Как говориться, не отходя от кассы. Хотите?
— Хочу.
— Я вас красила «Эстэ Лаудэр», но вам такая дорогая ни к чему, ведь так?
Аня энергично закивала головой.
— «Лореаль», я думаю, вас устроит?
Аня кивнула уже не так энергично — черт его знает, что это за «Лореаль» такой.
— Аллергии на него нет?
— Нет, — ответила Аня наугад.
— Тогда я сейчас принесу образцы, и мы соберем вам косметичку.
Она упорхнула, Аня тоже поднялась с кресла, направилась к вешалке. А Игорек все никак не мог налюбоваться на свое произведение: то под одним углом на Анины волосы глянет, то под другим, то на челку подует, то волосок поправит.
— Жду вас через месяц, — сказал он одевающейся Ане.
— Зачем? — удивилась она.
— Как зачем? Прическу поправлять! Раз в месяц обязательно надо ходить в парикмахерскую… А то опять в бездомного пуделя превратитесь.
Аня обернулась на висящее за ее спиной зеркало. Выгнула шею. Подставила под яркий ламповый свет свой профиль, полюбовалась скулами, глянцево блестящими волосами, маленьким ушком, выглядывающим из-под рыжих бачков, и решительно сказала:
— Я приду.
— Отлично. Глядишь, через пол годика мы вас настоящей золотой леди сделаем… Пока вы, извините, только позолоченная… — Он в последний раз дунул на Анину макушку, пробормотал «опупительно», махнул ручкой, но когда Аня направилась в двери, он остановил ее вопросом. — Хотите совет?
— Хочу.
— Выбросьте этот пуховик. Вы в нем похожи на чупа-чупс.
— Но в чем мне ходить?
— Купите дубленку. Короткую. Или утепленную кожаную куртку строгих линий. Приталенную. С воротником стойкой. Типа, «Матрица-революция». Знаете?
Нет, о такой революции Аня не слышала, только о Великой Французской, Великой Октябрьской, сексуальной и технической, но решила своего невежества не показывать — кивнула.
— И не носите шапок!
— Но я замерзну!
— Купите дубленку с отстегивающим капюшоном, мороз ударит — пристегнете, а так ходите без головного убора… На весну можно бейсболку либо бандану, в зависимости от типа демисезонной одежды. Поняли, о чем я?
— Поняла, — слукавила Аня.
— Отличненько, тогда топайте к Лолошке, а я пока счет выпишу…
С Лоло Аня просидела около получаса, роясь в груде многочисленных пробников. Занятие это оказалось очень увлекательным и познавательным: например, она узнала, что румяна бывают шариковые, похожие на козьи какашки, тени жидкие, а духи сухие. Самое же грандиозное открытие, которое она сделала, было таким — помада может стоить гораздо дороже трехсот рублей… О стрижке, покраске, укладке умолчим — за те жалкие двести рублей, которые наивная Аня отложила, чтобы расплатиться, ей только помыли голову, все остальные манипуляции мастера международного класса стоили в двадцать раз дороже.
Когда Ане принесли счет, ее глаза поползли на лоб вместе с выщипанными бровями (две сотни за экзекуцию!), и надолго зависли под короткой ассиметричной челкой, никак не желая возвращаться на свое привычное место.
Одиннадцать тысяч рублей стоили услуги Игоряши. Семь старания Лоло. А недорогая косметика потянула на двести долларов!
Пришлось Ане бежать в туалет, отстегивать булавку, доставать нагретые собственным телом баксы и навсегда прощаться с мечтой положить деньги в банк — такими темпами она растрясет их за месяц.
Когда Аня выползла из салона, утреннее недомогание опять вернулось: голова закружилась, к горлу подступила тошнота, а настроение стало даже хуже, чем в начале дня… Двадцать с лишним тысяч за два часа! Двадцать! Годовой оклад! Остригли, как овцу, лишили бровей, обозвали чупа-чупсом, отняли помаду, задурили голову какими-то приталенными революциями, и за все эти издевательства слупили почти тысячу долларов! Считай половину бабусиных подстаканников! Кошмар!
Аня хотела заплакать, она даже платок достала, чтобы стирать с лица подтеки туши, но не заплакала. А все потому, что заметила, как стоящий у киоска «Союзпечати» молодой человек, забыв о купленной газете, пожирает ее глазами. Аня обернулась, чтобы удостовериться в том, что этот пристально-вожделенный взгляд устремлен именно на нее, вдруг за ее спиной притаилась невесть откуда взявшаяся Дженифер Лопес, но там никого, кроме золоченой леди в полумаске, не было. Парень тем временем отошел от ларька, спрятал газету в карман, поправил шарф и… мама дорогая… направился к Ане с недвусмысленным желанием познакомиться поближе.
Ответного желания у свежевыпеченной красавицы не возникло, по этому она проигнорировала пылкий взгляд и дурацкий вопрос о том, нужен ли ее маме зять, и отбежала к остановке.
Пока стояла в ожидании автобуса, трое мужчин ей подмигнули, двое посигналили, а один пригласил в ресторан. Такое поведение представителей сильного пола было для Ани настолько непривычным, что она то и дело щипала себя за ляжку, чтоб убедиться, что ей это не снится. К моменту, когда она поверила в реальность происходящего, ее бедро жгло и саднило. Но настроение, тем не менее, было приподнятым: остатки похмелья как ветром сдуло, и почему-то потраченных денег было уже не так жалко.
Когда к остановке подъехала ее маршрутка (полупустая!), Аня ехать передумала. Вместо этого она направилась в ближайший магазин верхней одежды.
Отдел «Дубленки и кожа» нашла тут же — по запаху. Вошла. Осмотрелась. Молоденький продавец, оглаживающий на манекене замшевый френч, тут же сделал на Аню стойку — подскочил со словами:
— Вам помочь?
— Мне нужна революционная дубленка… Или куртка, — не очень уверенно проговорила Аня, некстати забывшая название революции. — Прямая, строгих линий, с воротником стойкой и отстегивающимся капюшоном.
— Вы сказали, революционная? — переспросил продавец.
Тут в Анином мозгу наступило прояснение, и она вспомнила:
— Матрица-революция, знаете?
— Ах вот вы о чем! — обрадовался парнишка. — А то уж я испугался, что у нас нет того, что вам бы хотелось…
— А у вас есть?
— Есть! Дубленка из «Перезагрузки» и куртка из «Революции», вернее, плащ. Прям, как у Тринити…
Что такое КАКУТРИНИТИ Аня не знала, по этому от куртки отказалась, но дубленку из ПЕРЕЗАГРУЗКИ (после химчистки что ли?) попросила показать.
К Аниной радости она оказалась очень красивой, теплой, прекрасно сидящей на ее худощавой фигуре. Но стоила она двадцать пять тысяч. Еще вчера эта запредельная цена шокировала бы Аню, но сегодня показалась приемлемой: что стрижка-покраска, что дубленка из натурального меха, стоят одинаково, но стрижка через месяц отрастет, а дубленку она лет десять (двадцать при хорошем уходе) проносит. Так что выходит, она делает выгодное капиталовложение.
Выйдя из магазина в новой дубленке (куртку она не выкинула, как ей велели, а аккуратно сложила в пакет и взяла с собой), Аня решила немного пройтись: попривыкнуть к новой вещи и, что греха таить, покрасоваться. Прошагала всего лишь пол квартала, как с неба посыпался мерзкий жидкий снежок, и она забежала в первый попавшийся магазин, чтобы уберечь прическу и дубленку от влаги.
Магазин, куда Аня влетела, оказался цветочным, что было очень кстати, потому что она давно хотела прикупить какое-нибудь комнатное растение: чахлый фикус нуждался в компании. Здесь выбор был огромным: диковинные цветы, папоротники, пальмы, деревца-бансаи и даже побеги ржи в кадках. Пока Аня выбирала друга своему убогому фикусу, из-за двери, ведущей в служебное помещение, за ней с интересом наблюдал некий господин в элегантном, но несколько старомодном твидовом костюме.
Когда Аня остановились у прилавка с кактусами, он решил обнаружить себя — вышел из своего укрытия и направился к ней.
— Это не ваши цветы, — с улыбкой проговорил он, вставая рядом с девушкой.
— Что вы сказали? — переспросила Аня. Она была занята своими мыслями, по этому не сразу обратила внимание на пожилого господина в странном клетчатом костюме, что стоял около того же прилавка, что и она.
— Я сказал, что кактусы не ваши растения… Вы ведь выбираете для себя?
— Да, мне нужен цветок в новую квартиру.
— Любите цветы? — спросил мужчина, внимательно посмотрев Ане в глаза.
— Очень.
— Я сразу это понял, как только вы вошли… В вашем лице было столько радости, когда вы смотрели на мои растения…
— Вы хозяин этого магазина? — осенило Аню.
Мужчина с достоинством кивнул.
— Позвольте представиться, Брянский Вениамин Антонович, для близких просто Веня.
Аня назвала свое имя. Веня нашел его обворожительным, после чего приложился своими сухими губами к костяшкам ее пальцев. Обладательница обворожительного имени дико смутилась — еще ни разу в жизни мужчины не целовали ей рук.
— Хотите, я помогу вам выбрать цветок? — предложил Веня, закончив с лобзаниями.
— Очень хочу…
— Тогда пойдемте…
Он повел ее в самый дальний, но самый светлый (единственное окно располагалось именно там) уголок магазина. Там, на столиках из белого гипса, стилизованных под низкие античные колонны стояли удивительные цветы в маленьких горшочках. Листьев на стеблях почти не было, зато огромные соцветия унизывали их буквально до спрятанных в землю корней.
— Какая красота! — восхитилась Аня. — Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41