Найдите убийцу Козловского. Как видите, я прошу не больше, чем уважаемый Пётр Сергеевич. Даже меньше. Мне не нужны доказательства. Просто узнайте, к кому приходил Козловский, и вам будет обеспечена моя пожизненная признательность. Видите ли, я уверен, что его убийца — это следующее звено в цепи, ведущей к заказчику. Версия такова: Козловский, выполнив заказ, получил указание залечь на дно. Указание он честно выполнил, но его не оставляла тревога, ведь он понимал, что Шатун его исчезновения так не оставит. Выждав приличный срок, Козловский решил обратиться к человеку, который его нанял. Не к главному заказчику, которого он, мелкая сошка, скорее всего, не знал, но к его представителю. Не знаю, чего он хотел. Может быть, денег, может быть, надёжных документов, чтобы уйти за границу. Как бы то ни было, его неожиданное появление испугало представителя заказчика. Даже повергло в панику. Только этим и можно объяснить, что Козловского убрали в таком неподходящем месте, в такое неподходящее время. Насколько я понял, убийство произошло в разгар рабочего дня, в вестибюле конторы, где работают не меньше двадцати человек?
— Ну, положим, не в разгар. Наш эксперт считает, что смерть наступила в районе пяти вечера, плюс-минус полчаса, но в остальном все верно. В здании, точнее, в этом крыле здания работают двадцать четыре человека, включая двух уборщиц, которые, правда, заканчивают не позже одиннадцати утра. А остальные двадцать два кандидата в убийцы исправно снуют туда-сюда до девятнадцати ноль-ноль, как минимум. Если приплюсовать к ним пациентов стоматолога и учесть, что в холле расположена курилка, то убийца не просто рисковал, а прямо-таки гусарствовал. Кстати, вам известно, что Козловский был записан на приём к стоматологу?
— Да-да, я ознакомился с материалами дела и уже побеседовал с дантистом. Арутюнян утверждает, что никогда в жизни не видел Козловского. Тот записался на приём по телефону, но к пяти часам, когда ему было назначено, не явился. Ольга Курочкина, ассистентка, подтверждает показания доктора. Кстати, она обеспечила Арутюняну алиби. Не дождавшись пациента, они решили до прихода следующего попить чаю. Из кабинета ни один из них не выходил.
— Лихо вы! — восхитился Халецкий. — Кстати, раз уж вы тоже заинтересованная сторона, почему бы нам не поработать вместе?
— Я считаю, что это повредит делу, — серьёзно ответил Соловьёв. — Участие ФСБ в расследовании может так напугать убийцу, что он обрубит все концы. Вы сами знаете, сейчас можно так замести следы, что ни одна собака не найдёт. Были бы деньги. А денег у убийцы Мусина хватит, чтобы обеспечить побег сотне помощников. Лучше уж я буду помогать вам из-за кулис. — Он наклонился к портфелю, стоявшему у ножки стула, и извлёк розовую пластиковую папку. — Вот, тут информация, которую мы собрали по Козловскому. Думаю, она сэкономит вам много труда…
— А нельзя ли посмотреть все материалы по делу Мусина? — поинтересовался неблагодарный Халецкий.
— Боюсь, что нет. Там слишком много сведений… э… не предназначенных для выноса из избы. Поверьте, наши материалы не подтолкнут вас к решению. Иначе я не сидел бы здесь. — Соловьёв помолчал, как бы подчёркивая точку, потом решительно сменил тему. — Я отдаю себе отчёт в том, что успех вашего расследования — дело случая. Возможно, убийце сопутствовало шальное везение, и никто никогда не свяжет его с Козловским. И тогда у меня к вам просьба: присмотритесь к работающим в особняке. Я не к тому, чтобы вы изучали их биографии, — эти сведения я получу по своим каналам. Я обращаюсь вам, как к экспертам в области человеческого поведения. Вы — опытные оперативники и давно научились улавливать малейшую искусственность, легчайшую фальшь свидетеля. Если почувствуете что-нибудь этакое, пожалуйста, не сочтите за труд меня проинформировать. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал две визитные карточки. — По одному из этих телефонов меня можно найти в любое время суток.
— Ну и как тебе фрукт? — поинтересовался Халецкий, когда они с Виктором покинули кабинет начальника.
— Противный. Даже не знаю почему. И рожа вроде пристойная, и манеры куртуазные, и улыбка приветливая, так откуда же такой привкус мерзопакостный?
— Ну таки я объясню тебе, дурашка. Фальшивый он, весь до кончиков своих полированных ногтей. Фальшивый, как модель от Версаче на Черкизовском рынке. Надо же, а я-то считал, что чекистов ещё на первом курсе натаскивают против таких проколов! Или они там совсем оборзели, думают, что у ментов в уголовке по причине редкого ношения фуражек последняя извилина разгладилась?
— Ты о чем, Борь?
— Да так, Пых, ни о чем. В двух словах не расскажешь.
— Ну так расскажи не в двух!
— И то верно, чего нам время жалеть? Чай, казённое. Слушай сюда, сынок. Если ты хочешь от кого-то что-то скрыть, у тебя есть два варианта: обходить деликатную тему молчанием или врать. Если выбираешь враньё, блюди осторожность — дилетанты для придания убедительности врут многословно, с излишними подробностями. Если тот, кому ты заливаешь, не последний лох, он с лёгкостью отделит дезу, профильтрует и по осадку определит, что ты там скрываешь. Молчать куда как надёжнее. Знаешь, как должна была бы звучать речь сиятельного посланца горнего ФСБ, обратившегося за помощью к худородным меньшим братьям с Петровки? «Соблаговолите-ка, любезные, исправно поставлять нам материал по делу убиенного Козловского. Если возникнут какие подозрения, не подтверждённые фактами и потому не попавшие в отчёты, извольте сообщить частным порядком по такому-то номеру». И все. Для отказа от дачи показаний ему вполне достаточно сослаться на государственную тайну. Или ещё проще. Договориться на высшем уровне с нашим начальством и спустить нам указание сверху — так вообще некому будет вопросы задавать.
Но наш дружок не ищет лёгких путей. Он изъявляет желание встретиться с нами лично и заливается Соловьёвым. Так заливается, что даже в моих убогих ментовских мозгах закопошились кой-какие мыслишки. Как он трогательно гнал туфту насчёт того, что их скромная забитая контора не осмеливается беспокоить страшных вельможных сановников! Как беспомощно лепетал о нежелательности своего участия в расследовании по причине боязни спугнуть преступника корочками ФСБ… Как будто они там не могут разжиться любыми корочками на свой вкус! Какую душещипательную версию сплёл о вероятных причинах появления Козловского в известном тебе особняке! Лажа полная. Как настоятельно просил докладывать о любых, самых незначительных проявлениях неискренности со стороны свидетелей. Даже польстить нам не побрезговал. И хочешь знать, до чего я дошёл своим убогим умишкой?
— Да уж не откажусь.
— Наш славный Соловейчик не счёл за труд навешать нам на уши лапши, сильно испужамшись, что мы самостоятельно доковыряемся до взрыва, трагически оборвавшего жизнь господина Мусина, и начнём совать свои легавые носы, куда не положено. Что-то с этим взрывом связано такое, чего нам знать ну никак нельзя. И вернее всего, Соловьёву начхать на убийство Мусина. Он или знает, кто заказчик, или ему это неинтересно. А интересно ему, с кем пытался вступить в контакт убиенный Козловский. Страсть, как интересно! И вовсе не по причине безвременной гибели юного дарования. Тут что-то другое… И знаешь ещё, что? Никакой этот Соловей не фээсбэшник. Человек Оттуда не мог так с нами лопухнуться.
— Ну, Борис, тебя занесло! Песич самозванца и на порог бы не пустил.
— Тоже верно. Но все-таки я прав. Не прошёл этот типчик соответствующей выучки. А раз Песич допустил его до августейшей ручки, значит, у так называемого Соловьёва в ФСБ железобетонная крыша. И можешь мне поверить, Песич сейчас наверняка сам чешет репку, гадая, что за птица ему на голову свалилась.
5
Я сегодня такое узнал! Похоже, мой детектив выйдет коротким. Не роман, а так, небольшая повестушка. И все благодаря моей ловкости. Не исхитрился бы я подслушать этот разговор, мы бы с вами ещё долго блуждали в потёмках, а теперь до разгадки осталось полшага. Ай да я! Но все по порядку.
С утра пораньше (мы ещё и по местам не успели рассесться) к нам пожаловал опер. Молодой, но, видно, стреляный воробей. Рожа деловая, хватка цепкая. Обежал начальство всех трех наших контор, получил в своё полное распоряжение конференц-зал и телефонный аппарат. Потом начал по одному вызывать к себе народ для приватных бесед.
Первым отстрелялся армянский зубодёр, потом его медсестричка. А потом и наша очередь наступила. Мы, ясное дело, о работе и думать забыли, хотя её сейчас, за месяц до Рождества, у нас выше крыши. Но какая там работа, если в конторе такое творится! Народ не вылезал из курилки, поджидая очередную ментовскую жертву, все хотели знать, что да как. Но жертвы не больно-то распространялись, все больше отшучивались. Сами, мол, там посидите, тогда и узнаете. А то мы отдувались без подготовки, а вы пойдёте во всеоружии. Неправильно это, несправедливо. Так, не ровен час, и убийцу проинструктировать можно.
Ну, в конце концов, подошла и моя очередь. По закону подлости, ровнёхонько к обеденному перерыву. Я по такому случаю сначала к Полин заскочил. Поинтересовался, отпустит ли она меня потом пожрать. Она только рукой махнула — иди, мол, на все четыре стороны. Ободрился я и пошёл к оперу.
Опера, как выяснилось, зовут Виктор Константинович. Язык сломаешь. Впрочем, Николай Александрович ненамного лучше. Ну, мы быстренько договорились обойтись без отчеств. И на «ты» сразу перешли. А чего там, мы оба ребята нестарые, к чему нам церемонии?
Начал Витек издалека. Расскажи мне, Коля, говорит, о вашем агентстве в общих чертах. Кто есть кто, кто чем занимается, какие у вас отношения, нет ли скрытых течений и подводных камней. Я вообще-то не очень просек, зачем ему наша деятельность и отношения. Кабы покойник у нас работал, тогда дело другое, а так — непонятно. Но мне не жалко, раз спрашивает человек, почему бы не ответить. Может, это он для затравки, чтоб разговор завязать. Я только уточнил, хочет он услышать про один «Пульсар» или про остальные наши фирмочки тоже. Витя сказал, что про остальные узнает из более близких к ним источников.
— Значит так, в «Пульсаре» работает девять человек. Не считая бухгалтера, она у нас одна на все три фирмы. Но её я плохо знаю, она в дизайн-студии обычно сидит, там у неё рабочее место. Генеральный директор у нас, как ты знаешь, Базиль. То есть Василий Буянов. Он генеральным стал незадолго до моего прихода сюда. Его Сам, хозяин наш, из Тамбова перетащил. Сначала-то тут другой мужик директорствовал, но у того теперь своя фирма. После него Полина полгода эту лямку тянула, но не выдержала, помощи запросила. И то сказать, такой воз не для хрупкой дамочки. Вот Сам Базиля к нам и сманил. Базиль — хороший мужик, простой, без фокусов. Должностью своей в нос не тычет, на полусогнутых ходить не заставляет. Один только бзик у него: здоровый образ жизни. Книжек каких-то индийских начитался, вот на него просветление и накатило. Лопает теперь одну траву, курить бросил, по два раза в день медитирует, йогой занимается. Хорошо хоть пить не бросил, а то с ним бы совсем была тоска зелёная. Отношения у него со всеми нормальные, ровные. Особой дружбы ни с кем не водит, но и не враждует. Про личную жизнь я знаю только, что в Тамбове у Базиля остались жена, с которой он развёлся, и дочь. К дочке он чуть не каждый уикенд катается.
Теперь Полина Кузнецова. В агентстве с самого основания. Сначала была простым менеджером, потом старшим, потом исполнительным директором, потом генеральным, теперь вот снова стала исполнительным. Полин у нас дамочка непростая. Ладить с народом умеет, но держит всех на расстоянии, панибратства не любит. Исключение делает для Жени Кулакова, в просторечье Эжена, Ирины Морозовой (она же Ирен) и Эдика, директора «Голубя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51