Судя по документам, найденным в карманах рюкзака, его владелицей была Карин Эрикссон, студентка из Упсалы. Она, по всей вероятности, добралась автостопом из Лондона в Оксфорд, провела день или несколько в университетском городе – а затем? Кто знает?
"Дело, что называется, "глухое", – признал главный инспектор Джонсон. – Тело не найдено, подозрительных обстоятельств не установлено. Студентов довольно часто грабят, иногда они теряют свои вещи, но в данном случае мы подозревали с самого начала, что потенциально имеем дело с убийством".
Сразу после исчезновения девушки полиция связалась с матерью мисс Эрикссон, которая сообщила, что Карин звонила ей неделю назад, "была энергична и оптимистично настроена", хотя и пожаловалась на нехватку денег. Декан колледжа, в котором Карин училась по специальности "секретарское дело", отзывается о ней как о "привлекательной, способной, спортивного типа молодой леди". С того момента, как был обнаружен рюкзак, каких-либо других следов найдено не было; впрочем, руководство "Темз-Вэлли" высказало вчера вечером надежду, что новый оборот событий позволит взглянуть на пару возможных улик, обнаруженных во время расследования, с иного угла зрения.
Вот полный текст этого стихотворения:
Найди меня, найди дочь Швеции.
Отогрей мою замерзшую плоть,
Осуши лазурные воды, преломившие, свет небес,
Отринь мой ветхий покров.
Кто ведает, кто ведает про то жуткое место?
О, найди меня! Найди дочь лесника!
Спроси у ручья, отражающего мех ив: "Отчего
не говоришь
Правду, что таишь о кровавой трагедии?"
Спроси у тигра, спроси у солнца,
Куда вы мчитесь и в чем моя беда?
Пока урочный день не истечет,
Пока не нагрянет ночь.
Тимьян, я вижу здесь цветущий тимьян.
Бледный призрак-джинн пойман в ловушку,
Тяжко дышит – он ведь нем –
как загнанный олень.
Зализывающий кровавую рану.
Вот хитроумные подсказки тебе.
Выходи на охоту, смех иволги слушай,
гляди под ноги,
Найди меня, наши твою деву.
Я встречу тебя страстным поцелуем.
А. Остин (1853-87)
Стихи напечатаны на довольно старой пишущей машинке, и полиция надеется, что экспертиза сможет кое-что прояснить. Единственные особенности, выявленные при первом чтении машинописного текста, следующие: изношена верхняя часть "е" нижнего регистра и слегка загнута поперечная черточка "t" в нижнем же регистре.
"По правде говоря, – признался главный инспектор Джонсон, – у нас не так уж и много полицейских, увлекающихся серьезной поэзией. Именно поэтому мы подумали, что "Таймс" сможет помочь нам. Если поможет, то можно будет считать это некоторого рода поэтической справедливостью".
Заключительные слова принадлежат м-ру Филлипсону: "Письмо может оказаться грубой мистификацией, и связь стихотворения с делом об исчезновении девушки выглядит довольно слабой. Но полиция, кажется, уверена, что заполучила в руки нечто существенное. Я тоже!"
Морс прочитал статью в своем обычном медленном темпе, затем еще раз – побыстрее. После чего продолжат несколько минут сидеть с бесстрастным выражением лица, погрузившись в раздумья, а затем развернул последнюю страницу и прочитал пятую позицию кроссворда, которую не смог разглядеть прошлым вечером:
«Работа без Надежды подобна сбору нектара в...» (Колридж).
У-ух! Если стихотворение было «загадкой», так вот ответ! Цитата к тому же из Колриджа! Улыбнувшись, он уселся в кресло и снова восхитился – насколько же часто встречается экстраординарное явление, называемое «совпадение».
Знал бы он, однако, о гораздо большем совпадении, что уже случилось прошлым вечером (чистейшая случайность, разумеется!), когда он вошел в зал ресторана и разделил трапезу с прелестной постоялицей номера 14. Но знать этого к настоящему моменту он еще не мог; и, вынув из своего кармана серебряный "паркер", вписал "и" и "о" в пустые клетки, которые она оставила в "с-т-", а затем снова потянулся к телефону.
– Нет, сэр. Мистер Стрейндж все еще не отвечает, может быть, вас соединить с кем-либо другим?
– Да, пожалуй, – сказал Морс. – Я хочу поговорить с автоинспекцией.
Глава восьмая
Выдержка из дневника, датированная 2 июля 1992 года (за один день до появления Морса в Лайм-Риджис):
Я должен написать главу «Постепенность» в моем кратком опусе о порнографии, поскольку наибольшую важность представляет постепенная природа эротического процесса. Даже у старого фашиста Платона хватило ума догадаться об этом. Вместе с тем этот фактор игнорируют и писатели и режиссеры. Если вообще знают о нем. Процесс – вот главное в этом. Типичным примером можно считать процесс поднимания длинной юбки чуть выше щиколотки или расстегивание первой пуговички на блузке! Надеюсь, моя мысль понятна? Без юбки что толку для мужчины в этой щиколотке? Без блузки разве возбудит мужчину простая пуговица? Сама по себе обнаженность – ничто: только приближение к ней гарантирует незабываемый любовный роман. Обнаженное тело само по себе никогда не имело для меня особого значения, даже когда я был подростком. Никогда не проявлял я интереса ко всем этим итальянским картинам с голыми женщинами. Точно так же, как мне кажется, очень немногие из наших распущенных и неразборчивых молодых людей проявляют повышенное внимание к женщинам, ежедневно выставляющим свои тела на страницах «желтой прессы». Такая молодежь больше интересуется спортивным разделом. Какова же мораль? Я сейчас перечитал все то дерьмо, которое только что вывалил на бумагу: звучит, как будто написано человеком почти что разумным. Словно я захохотал в ответ на предложение какого-то мерзавца пойти и посмотреть на кого-нибудь. Но, по правде говоря, смеху мало в том, каким дегенератом я стал – а может быть, всегда был? Другие – чертовски везучи. Господи Иисусе, какие же они удачливые! Живут себе спокойно со своими эротическими фантазиями и пристрастиями, получают свое от грязной болтовни, порнокартинок и случайных связей. А я? Ха-ха! Я изучаю статьи в серьезных изданиях о влиянии порнографии на статистику сексуальных преступлений. Вот что делают цивилизованные сексуальные маньяки! Оказывает ли порнография такое пагубное влияние, как там утверждается? Сомневаюсь. Вместе с тем хотел бы, чтобы оказывала. Да! Тогда почти каждый совершал бы чуть ли не ежедневно какое-нибудь чудовищное сексуальное преступление. Я знаю – уверен даже! – что такой оборот дел оказался бы просто замечательным подарком для пай-девочек, так берегущих свою девственность. Но я тогда чувствовал бы себя нормальным! Я был бы нормальным.
Иди, Время! Торопись! Завтра я увижу ее, ума не приложу, как только дождаться этого часа. Почему же я жду? Да потому, что пожертвую чем угодно в моей жизни, только бы избавить жену, которую, по правде говоря, я никогда не любил (да и детей, пожалуй, тоже) от отчаянного унижения. А оно неизбежно, если они узнают о моем тайном позоре.
(Позднее.) Я захватил «Гардиан» и в клубе прочитал о японце, который убил молодую манекенщицу и две недели лакомился ее мясом. В тюрьме он не задержался надолго, поскольку его сочли сумасшедшим. Но в дурдоме он поднял такой скандал, что и там его не стали держать. Почему? Да потому, что администрация убедилась в его нормальности. После того как его выпустили, он заявил репортеру: «В сумасшедшем доме я чувствовал себя как в преисподней. Вокруг одни настоящие сумасшедшие. Слава Богу, доктора поняли, что я не похож на них. Они увидели, что я нормален. Поэтому меня и отпустили». Меня не слишком задели слова этого чокнутого. Но зато комментарий репортера привел в ужас. Он сказал, что в этом странном одиноком каннибале больше всего угнетает его непоколебимая вера в свою нормальность. Понятно, о чем я говорю?
Глава девятая
И я удивлен, как они могли быть вместе!
Т. С. Элиот
Из зала ресторана Морс переместился в бар. Во время ужина он сидел за столом один. Его никогда особо не беспокоило одиночество. Он никогда не мог уловить различия между уединением и одиночеством, что бывает так важно для некоторых. Во всяком случае, он получил удовольствие от еды. Подумать только, оленина! Теперь же Морс заказал пинту «Лучшего горького» и сел за стол: спиной к морю со свежим номером «Таймс». Он поглядел на часы, записал время (8.21) на маленьком свободном прямоугольнике рядом с кроссвордом и приступил.
В 8.35, когда Морс раздумывал над двумя последними позициями, он услышал ее голос:
– Еще не закончили?
Морс почувствовал внезапный прилив радости.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – она присела рядом с ним на диванчик у стены. – Я заказала кофе. Выпьете со мной?
– Э-э, нет. Кофе никогда не составлял существенной части моей жизни.
– Судя по всему, и вода тоже.
Морс повернулся и увидел, что она улыбается ему.
– С водой все в порядке, – признал он. – В умеренных количествах, разумеется.
– Цитата?
– Да. Марк Твен.
Молодой официант в бабочке принес кофе, и она налила себе почти полную чашку, добавив немного очень жирных сливок. Морс смотрел на длинные изящные пальцы, сжимающие ложечку и помешивающие кофе медленными, почти чувственными движениями.
– Вам передали газету?
Морс кивнул с благодарностью:
– Да.
– Позвольте мне сказать вам кое-что: я не собираюсь спрашивать вас о том, зачем вы столь сильно жаждали заполучить эту газету.
– Почему же не спросить?
– Ну, во-первых, потому, что вы упомянули об этом в вашей записке.
– А во-вторых?
Она заколебалась и посмотрела на него:
– Почему вы не предлагаете мне сигарету?
Волна радости в Морсе поднялась до небывалых высот.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Морс. Меня называют... э-э... Морс.
– Странное имя! А какая у вас фамилия?
– Это и есть моя фамилия.
– Такая же? Значит, полное имя Морс Морс? Как у того парня в "Уловке 22"? Как его – Майер Майер Майер.
– Разве он был не четырежды Майер?
– Вы много читаете?
– Достаточно.
– Вы знаете цитату из Колриджа? Я заметила вчера вечером, что вы подсматривали кроссворд.
– Разве вы не воздвигли стену из газеты "между мною и тобою"?
– У меня рентгеновские глаза.
Морс взглянул ей в глаза. На несколько секунд глубоко заглянул в них – и увидел противостояние цвета – карего и зеленого, но от красных прожилок не осталось и следа.
– Да. Я случайно знаю это стихотворение.
– И какое же там слово?
– Ответ – "сито".
– А вся строчка?
– Две строчки, если хотите уловить смысл:
Работа без Надежды подобна сбору нектара в сито.
А Надежда без цели жить не может.
– Вы действительно много читаете.
– Как вас зовут?
– Луиза.
– И чем вы занимаетесь, Луиза?
– Я работаю в агентстве по найму манекенщиц. Нет, неправильно. Я и есть агентство по найму манекенщиц.
– Откуда вы?
– Из маленькой деревни к югу от Солсбери на реке Чолк.
Морс неопределенно кивнул.
– Я проезжал через эти места раз или два. Комб-Биссет? Где-то там, не так ли?
– Да. Совсем рядом. Ну а вы? Чем занимаетесь вы?
– Я в некотором роде из славного племени чиновников. Работаю в небольшой конторе...
– И где же расположен этот офис?
– В Оксфорде.
– Приятный город!
– Вы бывали в Оксфорде?
– Почему бы вам не предложить мне бренди? – мягко прошептала она, склонившись к нему.
Морс встал и вскоре возвратился с одним большим бренди и одним большим шотландским мальтом. В баре сидело еще несколько пар, наслаждающихся беседой за бокалом, и Морс, посмотрев из окна на вечно белые барашки волн, поставил спиртное на стол:
– Будьте здоровы!
– Будьте здоровы! Вы – лжец, – сказала она.
Для него эти слова оказались равнозначны апперкоту, но времени, чтобы восстановить равновесие, ему не дали. Она безжалостно продолжала:
– Вы – коп. Вы – главный инспектор. И, судя по количеству алкоголя, которые вы уже успели поглотить, вы, вероятно, никогда не сидите в офисе, разве что только в начале рабочего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
"Дело, что называется, "глухое", – признал главный инспектор Джонсон. – Тело не найдено, подозрительных обстоятельств не установлено. Студентов довольно часто грабят, иногда они теряют свои вещи, но в данном случае мы подозревали с самого начала, что потенциально имеем дело с убийством".
Сразу после исчезновения девушки полиция связалась с матерью мисс Эрикссон, которая сообщила, что Карин звонила ей неделю назад, "была энергична и оптимистично настроена", хотя и пожаловалась на нехватку денег. Декан колледжа, в котором Карин училась по специальности "секретарское дело", отзывается о ней как о "привлекательной, способной, спортивного типа молодой леди". С того момента, как был обнаружен рюкзак, каких-либо других следов найдено не было; впрочем, руководство "Темз-Вэлли" высказало вчера вечером надежду, что новый оборот событий позволит взглянуть на пару возможных улик, обнаруженных во время расследования, с иного угла зрения.
Вот полный текст этого стихотворения:
Найди меня, найди дочь Швеции.
Отогрей мою замерзшую плоть,
Осуши лазурные воды, преломившие, свет небес,
Отринь мой ветхий покров.
Кто ведает, кто ведает про то жуткое место?
О, найди меня! Найди дочь лесника!
Спроси у ручья, отражающего мех ив: "Отчего
не говоришь
Правду, что таишь о кровавой трагедии?"
Спроси у тигра, спроси у солнца,
Куда вы мчитесь и в чем моя беда?
Пока урочный день не истечет,
Пока не нагрянет ночь.
Тимьян, я вижу здесь цветущий тимьян.
Бледный призрак-джинн пойман в ловушку,
Тяжко дышит – он ведь нем –
как загнанный олень.
Зализывающий кровавую рану.
Вот хитроумные подсказки тебе.
Выходи на охоту, смех иволги слушай,
гляди под ноги,
Найди меня, наши твою деву.
Я встречу тебя страстным поцелуем.
А. Остин (1853-87)
Стихи напечатаны на довольно старой пишущей машинке, и полиция надеется, что экспертиза сможет кое-что прояснить. Единственные особенности, выявленные при первом чтении машинописного текста, следующие: изношена верхняя часть "е" нижнего регистра и слегка загнута поперечная черточка "t" в нижнем же регистре.
"По правде говоря, – признался главный инспектор Джонсон, – у нас не так уж и много полицейских, увлекающихся серьезной поэзией. Именно поэтому мы подумали, что "Таймс" сможет помочь нам. Если поможет, то можно будет считать это некоторого рода поэтической справедливостью".
Заключительные слова принадлежат м-ру Филлипсону: "Письмо может оказаться грубой мистификацией, и связь стихотворения с делом об исчезновении девушки выглядит довольно слабой. Но полиция, кажется, уверена, что заполучила в руки нечто существенное. Я тоже!"
Морс прочитал статью в своем обычном медленном темпе, затем еще раз – побыстрее. После чего продолжат несколько минут сидеть с бесстрастным выражением лица, погрузившись в раздумья, а затем развернул последнюю страницу и прочитал пятую позицию кроссворда, которую не смог разглядеть прошлым вечером:
«Работа без Надежды подобна сбору нектара в...» (Колридж).
У-ух! Если стихотворение было «загадкой», так вот ответ! Цитата к тому же из Колриджа! Улыбнувшись, он уселся в кресло и снова восхитился – насколько же часто встречается экстраординарное явление, называемое «совпадение».
Знал бы он, однако, о гораздо большем совпадении, что уже случилось прошлым вечером (чистейшая случайность, разумеется!), когда он вошел в зал ресторана и разделил трапезу с прелестной постоялицей номера 14. Но знать этого к настоящему моменту он еще не мог; и, вынув из своего кармана серебряный "паркер", вписал "и" и "о" в пустые клетки, которые она оставила в "с-т-", а затем снова потянулся к телефону.
– Нет, сэр. Мистер Стрейндж все еще не отвечает, может быть, вас соединить с кем-либо другим?
– Да, пожалуй, – сказал Морс. – Я хочу поговорить с автоинспекцией.
Глава восьмая
Выдержка из дневника, датированная 2 июля 1992 года (за один день до появления Морса в Лайм-Риджис):
Я должен написать главу «Постепенность» в моем кратком опусе о порнографии, поскольку наибольшую важность представляет постепенная природа эротического процесса. Даже у старого фашиста Платона хватило ума догадаться об этом. Вместе с тем этот фактор игнорируют и писатели и режиссеры. Если вообще знают о нем. Процесс – вот главное в этом. Типичным примером можно считать процесс поднимания длинной юбки чуть выше щиколотки или расстегивание первой пуговички на блузке! Надеюсь, моя мысль понятна? Без юбки что толку для мужчины в этой щиколотке? Без блузки разве возбудит мужчину простая пуговица? Сама по себе обнаженность – ничто: только приближение к ней гарантирует незабываемый любовный роман. Обнаженное тело само по себе никогда не имело для меня особого значения, даже когда я был подростком. Никогда не проявлял я интереса ко всем этим итальянским картинам с голыми женщинами. Точно так же, как мне кажется, очень немногие из наших распущенных и неразборчивых молодых людей проявляют повышенное внимание к женщинам, ежедневно выставляющим свои тела на страницах «желтой прессы». Такая молодежь больше интересуется спортивным разделом. Какова же мораль? Я сейчас перечитал все то дерьмо, которое только что вывалил на бумагу: звучит, как будто написано человеком почти что разумным. Словно я захохотал в ответ на предложение какого-то мерзавца пойти и посмотреть на кого-нибудь. Но, по правде говоря, смеху мало в том, каким дегенератом я стал – а может быть, всегда был? Другие – чертовски везучи. Господи Иисусе, какие же они удачливые! Живут себе спокойно со своими эротическими фантазиями и пристрастиями, получают свое от грязной болтовни, порнокартинок и случайных связей. А я? Ха-ха! Я изучаю статьи в серьезных изданиях о влиянии порнографии на статистику сексуальных преступлений. Вот что делают цивилизованные сексуальные маньяки! Оказывает ли порнография такое пагубное влияние, как там утверждается? Сомневаюсь. Вместе с тем хотел бы, чтобы оказывала. Да! Тогда почти каждый совершал бы чуть ли не ежедневно какое-нибудь чудовищное сексуальное преступление. Я знаю – уверен даже! – что такой оборот дел оказался бы просто замечательным подарком для пай-девочек, так берегущих свою девственность. Но я тогда чувствовал бы себя нормальным! Я был бы нормальным.
Иди, Время! Торопись! Завтра я увижу ее, ума не приложу, как только дождаться этого часа. Почему же я жду? Да потому, что пожертвую чем угодно в моей жизни, только бы избавить жену, которую, по правде говоря, я никогда не любил (да и детей, пожалуй, тоже) от отчаянного унижения. А оно неизбежно, если они узнают о моем тайном позоре.
(Позднее.) Я захватил «Гардиан» и в клубе прочитал о японце, который убил молодую манекенщицу и две недели лакомился ее мясом. В тюрьме он не задержался надолго, поскольку его сочли сумасшедшим. Но в дурдоме он поднял такой скандал, что и там его не стали держать. Почему? Да потому, что администрация убедилась в его нормальности. После того как его выпустили, он заявил репортеру: «В сумасшедшем доме я чувствовал себя как в преисподней. Вокруг одни настоящие сумасшедшие. Слава Богу, доктора поняли, что я не похож на них. Они увидели, что я нормален. Поэтому меня и отпустили». Меня не слишком задели слова этого чокнутого. Но зато комментарий репортера привел в ужас. Он сказал, что в этом странном одиноком каннибале больше всего угнетает его непоколебимая вера в свою нормальность. Понятно, о чем я говорю?
Глава девятая
И я удивлен, как они могли быть вместе!
Т. С. Элиот
Из зала ресторана Морс переместился в бар. Во время ужина он сидел за столом один. Его никогда особо не беспокоило одиночество. Он никогда не мог уловить различия между уединением и одиночеством, что бывает так важно для некоторых. Во всяком случае, он получил удовольствие от еды. Подумать только, оленина! Теперь же Морс заказал пинту «Лучшего горького» и сел за стол: спиной к морю со свежим номером «Таймс». Он поглядел на часы, записал время (8.21) на маленьком свободном прямоугольнике рядом с кроссвордом и приступил.
В 8.35, когда Морс раздумывал над двумя последними позициями, он услышал ее голос:
– Еще не закончили?
Морс почувствовал внезапный прилив радости.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – она присела рядом с ним на диванчик у стены. – Я заказала кофе. Выпьете со мной?
– Э-э, нет. Кофе никогда не составлял существенной части моей жизни.
– Судя по всему, и вода тоже.
Морс повернулся и увидел, что она улыбается ему.
– С водой все в порядке, – признал он. – В умеренных количествах, разумеется.
– Цитата?
– Да. Марк Твен.
Молодой официант в бабочке принес кофе, и она налила себе почти полную чашку, добавив немного очень жирных сливок. Морс смотрел на длинные изящные пальцы, сжимающие ложечку и помешивающие кофе медленными, почти чувственными движениями.
– Вам передали газету?
Морс кивнул с благодарностью:
– Да.
– Позвольте мне сказать вам кое-что: я не собираюсь спрашивать вас о том, зачем вы столь сильно жаждали заполучить эту газету.
– Почему же не спросить?
– Ну, во-первых, потому, что вы упомянули об этом в вашей записке.
– А во-вторых?
Она заколебалась и посмотрела на него:
– Почему вы не предлагаете мне сигарету?
Волна радости в Морсе поднялась до небывалых высот.
– Как вас зовут? – спросила она.
– Морс. Меня называют... э-э... Морс.
– Странное имя! А какая у вас фамилия?
– Это и есть моя фамилия.
– Такая же? Значит, полное имя Морс Морс? Как у того парня в "Уловке 22"? Как его – Майер Майер Майер.
– Разве он был не четырежды Майер?
– Вы много читаете?
– Достаточно.
– Вы знаете цитату из Колриджа? Я заметила вчера вечером, что вы подсматривали кроссворд.
– Разве вы не воздвигли стену из газеты "между мною и тобою"?
– У меня рентгеновские глаза.
Морс взглянул ей в глаза. На несколько секунд глубоко заглянул в них – и увидел противостояние цвета – карего и зеленого, но от красных прожилок не осталось и следа.
– Да. Я случайно знаю это стихотворение.
– И какое же там слово?
– Ответ – "сито".
– А вся строчка?
– Две строчки, если хотите уловить смысл:
Работа без Надежды подобна сбору нектара в сито.
А Надежда без цели жить не может.
– Вы действительно много читаете.
– Как вас зовут?
– Луиза.
– И чем вы занимаетесь, Луиза?
– Я работаю в агентстве по найму манекенщиц. Нет, неправильно. Я и есть агентство по найму манекенщиц.
– Откуда вы?
– Из маленькой деревни к югу от Солсбери на реке Чолк.
Морс неопределенно кивнул.
– Я проезжал через эти места раз или два. Комб-Биссет? Где-то там, не так ли?
– Да. Совсем рядом. Ну а вы? Чем занимаетесь вы?
– Я в некотором роде из славного племени чиновников. Работаю в небольшой конторе...
– И где же расположен этот офис?
– В Оксфорде.
– Приятный город!
– Вы бывали в Оксфорде?
– Почему бы вам не предложить мне бренди? – мягко прошептала она, склонившись к нему.
Морс встал и вскоре возвратился с одним большим бренди и одним большим шотландским мальтом. В баре сидело еще несколько пар, наслаждающихся беседой за бокалом, и Морс, посмотрев из окна на вечно белые барашки волн, поставил спиртное на стол:
– Будьте здоровы!
– Будьте здоровы! Вы – лжец, – сказала она.
Для него эти слова оказались равнозначны апперкоту, но времени, чтобы восстановить равновесие, ему не дали. Она безжалостно продолжала:
– Вы – коп. Вы – главный инспектор. И, судя по количеству алкоголя, которые вы уже успели поглотить, вы, вероятно, никогда не сидите в офисе, разве что только в начале рабочего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44