– Шуткой? Шуткой! Это, черт возьми, не шутка, Джонсон! Нравится нам это или нет, но мы вынуждены будем подключить пару дополнительных телефонных линий к главному пульту, как только чертовы газеты вцепятся в это дело. Как при авиакатастрофе! И если у публики появятся лучшие идеи, чем у полиции...
Джонсон мягко напомнил ему:
– Но это было ваше предложение, сэр, – относительно письма в "Таймс".
– Что вы хотели сказать о Морсе? – спросил Стрейндж, игнорируя критику.
– Я хотел сказать, сэр, что он, ну, он только обсудил некоторые детали дела со мной и говорил при этом... ну... как бы первое, что ему пришло в голову. Не думаю, что у него было время обдумать все обстоятельства дела.
– Но кое-какие идеи у него были, у этого Морса? У него всегда находятся идеи. Даже если он всего несколько минут занимается делом. Конечно, обычно идеи бредовые, но...
– Я хочу сказать только то, что он воспринял это дело не всерьез – говорил всякие, ну... идиотские вещи...
Стрейндж внезапно повысил голос:
– Послушайте, Джонсон! Может быть, вы и правы, и Морс идиот. Но он никогда не был дураком. Давайте раз и навсегда об этом договоримся!
Для Джонсона осознание разницы между терминами, которые он до настоящего времени считал практически синонимами – "идиот" и "дурак", – находилось явно за пределами его этимологических способностей. Несколько озадаченный, он слегка нахмурился, а его непосредственный начальник продолжал:
– Некоторые люди иногда оказываются правы, несмотря на неправильные посылки. Но Морс? Он чаще всего оказывается не прав, несмотря на правильные посылки. Правильные посылки... вы понимаете меня? Хотя он иногда и слишком много пьет...
Джонсон уставился на папку с делом, лежащую перед ним: увы, он знал, о чем толкует Стрейндж: "Не лучше ли, сэр, передать это дело Морсу?"
– Да, я думаю, надо передать, – сказал Стрейндж. – Так думает и главный констебль, если уж вам хочется знать, – жестко добавил он.
– Значит, когда он вернется из отпуска?..
Стрейндж тяжело вздохнул:
– К сожалению, это произойдет не так уж скоро. Пока посмотрим, как повернется дело с газетной публикацией.
– Уверен, что он ее увидит, – если они напечатают письмо.
– Кто? Морс! Глупости! Я никогда не видел, чтобы он читал что-нибудь. Потратит полчаса на кроссворд, и все.
– Потратил десять минут – последний раз, когда я за ним наблюдал, – честно, хотя и неохотно, признал Джонсон.
– Тратит свою жизнь черт знает на что, этот Морс, – пробурчал Стрейндж после паузы.
– Ему следует жениться, вы это хотите сказать?
Стрейндж начал извлекать свое тело из кресла:
– Так много я бы с него не потребовал. Смешной институт – брак! А вы как думаете?
Джонсон, женившийся всего шесть месяцев назад, избежал прямого ответа на вопрос, а Стрейндж, приведя наконец свой позвоночник в вертикальное положение, оглядел с высоты своего роста бумаги, в которые уткнулся Джонсон.
– Это не почерк ли Морса? – спросил он, пользуясь преимуществами старческой дальнозоркости.
Да, это был почерк Морса, и Джонсон явно предпочел бы не показывать эти записи Стрейнджу. Но, по крайней мере, появилась возможность аргументировать сказанное им до этого. Поэтому он отделил от дела лист и подал его.
– Мм-м... – Стрейндж держат листок на расстоянии вытянутой руки и обозревал написанное. В отличие от Морса, читал он очень быстро и всего через десять секунд вернул листок Джонсону:
– Понимаю, о чем вы говорили!
Джонсон, в свою очередь, снова проглядел записи, оставленные ему Морсом, – записи, которые он нашел на своем столе тем утром год назад, когда Морса перевели на дело, казавшееся в то время более срочным.
У меня не было времени тщательно ознакомиться с этим делом, как вам известно, но хотелось бы получить ответ на несколько следующих??:
(a) Имеется ли у Далея и его жены свой фотоаппарат?
(b) 9 июля во вторник – какая была погода?
(c) Трусики полосатые – на них зеленые полоски?
(d) Каков ареал распространения «dendrocopos minor» (малого пестрого дятла)?
(e) Какое пиво подают в «Королевском солнце» (или в «Белом олене»)?
(f) Как зовут собаку?
Стрейндж уже протискивался в дверь:
– Не игнорируйте эту чертову бессмыслицу, Джонсон. Это я вам говорю. Не придавайте ей слишком большого значения, но не игнорируйте, поняли?
Во второй раз за весьма короткое время этимологическое различие между синонимами оказалось недоступно довольно сообразительным, но сравнительно ограниченным мозгам Джонсона.
– Как скажете, сэр.
– И... э-э... еще одно... жена только что купила новую собаку – маленького кинг-чарлза. Очаровательная бестия! Две сотни фунтов обошелся. Писает, разумеется, повсюду – а иногда и того хуже! Но он, вы знаете, всегда рад меня видеть. Иногда больше, чем жену... Я о том, что эта чертова игрушка у нас уже две недели, а мы его до сих пор не назвали.
– Собаку звали Майкрофт. Хорошее имя – и для вашей собаки неплохо подойдет, сэр.
– Остроумно, да! Я... э-э... упомяну об этом жене, Джонсон. Впрочем, тут есть одна загвоздка...
Джонсон вопросительно поднял свои довольно кустистые брови.
– Так вот, у нас – девочка...
– Гм-гм...
– Кстати, Морс еще что-нибудь сказал? – не оставлял темы Стрейндж.
– Пожалуй, да, Он... э-э... думал – он сказал, что у него такое внутреннее ощущение...
– Кхе!
– ... что мы ищем тело не в том месте.
– В Бленхэйме, вы хотите сказать?
Джонсон кивнул.
– Он полагал, что мы должны искать его в Витхэмском лесу.
– Да, я помню, что он говорил об этом.
– Правда, после того как в Бленхэйме мы вытянули пустышку.
– Лучше быть умным поздно, чем никогда.
"Ах, заткнулся бы ты, что ли!" – Джонсон был уже изрядно измотан этими инсинуациями.
– Вы, наверно, помните, сэр, что не только Морс выступал за более широкую поисковую операцию. Но мы так и не добились достаточного количества людей для поисков в Витхэмском лесу. Вы отказали. Я лично у вас просил людей.
Стрейндж был уязвлен и нанес ответный удар:
– Послушайте, Джонсон! Вы находите мне тело, и я найду вам весь чертов персонал, в котором вы нуждаетесь, договорились?
Снова вечная проблема, что раньше – курица или яйцо! – и Джонсон хотел было указать на это, но Стрейндж уже перемещал свое массивное тело вниз по лестнице, держась за перила.
Глава четырнадцатая
Лесничим и то найти мудрено
Там, где вяхирей гнезда гнут ветви к земле
И где барсукам кататься вольно,
Путь, что прежде вел сквозь лес.
Редьярд Киплинг. Путь сквозь лес
В это утро понедельника 6 июля 1992 года Морс завтракал последний раз в отеле «Залив», то есть через шесть дней после только что воспроизведенного здесь продолжительного совещания между Джонсоном и Стрейнджем в Кидлингтонском управлении полиции в Оксфордшире. Он хотел бы задержаться еще на пару дней, но мест не было, а свою изрядную долю удачи, как напомнил ему владелец, он уже отхватил.
В ожидании мясного ассорти он перечитал статью, помещенную на первой странице, – главная, значит, новость – статью, обещанную в прошлую пятницу Говардом Филлипсоном, литературным обозревателем "Таймс".
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
Интерес к стихам о "шведской деве", которые были напечатаны на прошлой неделе (пятница 3 июля), захлестнул всю редакцию, но я лично сейчас не столь уверен, как прежде, в возможности решения завораживающей загадки, представленной в пяти строфах. Ранее я предполагал, что в информации, полученной управлением полиции "Темз-Вэлли", может присутствовать достаточная "внутренняя логика", которая позволит прийти к определенному твердому выводу. Сейчас я не стал бы столь твердо настаивать на своем мнении.
Таким образом, не без некоторых колебаний я представляю на ваш суд свой любительский анализ загадки. Убежден, что очень скоро криптологи и кабалисты, криминалисты и чудаки предложат свою, гораздо более тонкую интерпретацию занимательных строк.
Не знаю, насколько ценным будет мой анализ, но я надеюсь, что он установит параметры проблемы, хотя и весьма расплывчатые. В современной школе на уроках математики (насколько мне известно) ученика просят определить еще до начала работы над задачей, каков приблизительно может быть ответ и какого рода ответ он может логически предположить. Если, скажем, задача связана с определением скорости сверхзвукового лайнера, пересекающего Атлантику, то ответ вряд ли будет "десять миль в час", и любому ученику, назвавшему столь маловероятную величину, посоветуют проверить свои расчеты и найти, где он потерял пару нолей. Если же нам предстоит выяснить время, за которое столь знаменитые краны наполнят семейную ванну, ответ "десять минут" будет ближе к истине, чем "десять часов". Позвольте мне сделать, имея это в виду, несколько общих замечаний о том, какого рода решения мы можем ожидать. (Стихотворение перепечатано на стр. 2.)
Стихотворение написано на "лесную" тематику: мы встречаем "лесника", "ручей", "мчитесь" (sic!), "цветущий тимьян", "пойманный в ловушку", "загнанный олень", etc. Конечно, такой анализ не принесет мне дивидендов, я понимаю, но пренебрежение очевидным всегда есть начало глупости.
Лес или роща, следовательно, могут оказаться весьма вероятным местом действия, и я предлагаю управлению полиции "Темз-Вэлли" сконцентрировать свои, без сомнения, ограниченные людские ресурсы в двух близлежащих районах: многочисленных рощах вокруг Бленхэймского замка и в Витхэмском лесу, который становится знаменитым из-за большого количества лис и барсуков, там обитающих.
Разрешите мне обратиться теперь к более специфическому посланию, заключенному в этих строфах. Лицо, от имени которого написано стихотворение, очевидно, уже не пребывает среди живущих людей. Вместе с тем послание недвусмысленно: она была убита, ее утопили (или, может быть, спрятали ее труп) в одном из озер или ручьев, расположенных в лесу(ах); если там искать, то труп будет найден; наконец, полиция, возможно, не проявила достаточной энергии и настойчивости в поисках истины.
О чем говорит нам сама природа стихотворения? Его автор явно не Херрик или Хаузман, но с точки зрения техники стихосложения поэт более чем компетентный. Словарь ("покров", "лазурные", etc.) больше пахнет литературным кружком в старших классах школы, чем поэтическим салоном; стихосложение, пунктуация и ритмика – все указывает на грамотного, начитанного человека – мужчину или женщину! Что еще особенного можно сказать об авторе? Некоторое время, пока я читал и перечитывал стихотворение, я не мог отделаться от впечатления, что автор – родственник убитой девушки. Основания для моих догадок связаны с мотивом, проходящим через все стихотворение, – мотивом "найди меня". В этой связи я вспомнил героев гомеровской "Илиады", для которых смерть в бою была вполне ожидаемым и почетным концом, но для которых наиболее ужасной судьбой из всех возможных была смерть анонимная, ненайденное, непогребенное тело, исчезновение в неизвестной и далекой стране. Не является ли стихотворение в первую очередь отчаянным призывом похоронить тело по-христиански? Такой призыв глубоко понятен каждому. В последние годы мы были свидетелями столь многих трагических мгновений, когда (например, на Среднем Востоке) простое возвращение мертвого тела прокладывало путь мирным инициативам.
И все-таки я не думаю, что мы имеем дело с родственником. Я твердо убежден, что стихотворение было послано в полицию человеком, для которого этот период – ныне уже год – между убийством Карин Эрикссон и настоящим моментом – стал настоящим адом. Человеком, который стоит на краю безумия. Человеком, который хочет, чтобы его преступление было наконец раскрыто; который уже готов заплатить за свой грех. Короче, убийцей! Осмелюсь ли я продолжить свой анализ? Я узнал еще два факта (до настоящего времени неоглашенные) от главного инспектора Джонсона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44