Перед лицом такого упорства медицина бессильна. Бесполезно надеяться, что вы измените своим привычкам. Вы — худший из моих пациентов, но я все же обязан вас лечить.
Каждая консультация начиналась примерно теми же словами. Джехути воздерживался от возражений доктору Гуа, лечение которого было всегда на такой же высоте, что и диагностика.
Из своего мешочка он вынул сосуд в форме человека, который поставил одно колено на землю, а на плече, поддерживая ее левой рукой, держал ночную вазу. Сосуд был подписан рукой врача: «Я устал все сносить».
— Вот расслабляющая смесь из пивных дрожжей, касторового масла и некоторых других ингредиентов, которые вам знать не обязательно. Ваш желудок успокоится, вы позабудете о своем пищеварительном тракте и посчитаете себя абсолютно здоровым. Фатальная ошибка, но что я могу сделать? Увидимся послезавтра.
Гуа, этот неутомимый муравей, ушел заниматься другим пациентом.
И перед правителем провинции наступило время появиться генералу Сепи.
— Как вы себя чувствуете?
— Бывает и хуже, но, думаю, пришло время возродиться.
— Мои жрецы готовы, — отозвался Сепи. — Вода Абидоса в вашем распоряжении.
— Тебе понадобится писец-ассистент: почему бы не взять с собой Икера?
Сепи заколебался.
— Не слишком ли рано?
— Разве бывает рано готовить человека, путь которого начертали боги?
— Мне бы хотелось больше времени отвести на его подготовку...
— Если он таков, как мы думаем, — отмел всякие сомнения Джехути, — то этот ритуал еще больше откроет ему его самого. Если же мы ошиблись, то будет одним хвастуном больше, который сломает себе зубы о свои собственные иллюзии.
Сепи очень захотелось как-нибудь защитить от этого нового испытания своего лучшего ученика, но ему оставалось лишь подчиниться.
У Икера по-прежнему не было ни малейшего контакта с его товарищами, которые завидовали ему из-за его прекрасных результатов. Никто не сомневался в том, что чужак был самым блестящим учеником класса, намного опережавшим того, кто шел вторым по успеваемости. Он не только с дерзкой легкостью проникал в смысл трудных текстов, но и успешно справлялся с любыми упражнениями, как если бы они не представляли никакой трудности. И генерал Сепи только что поручил ему составить указ относительно способов измерения земли после того, как спадут воды паводка.
Иными словами, Икер был назначен писцом провинции Зайца и ему следует незамедлительно покинуть школу, чтобы занять свою первую должность.
После печального приключения юноша неизменно расспрашивал повара перед каждой едой. А тот, прекрасно сознавая, что именно на него падет ответственность в случае нового происшествия, лично пробовал все блюда.
— Сегодня вечером, — предупредил Икера Сепи, — ты поужинаешь позже. Твои инструменты при тебе?
— Я никогда с ними не расстаюсь.
— Тогда иди за мной.
Икер почувствовал, что никаких вопросов задавать не нужно. Генерал был сосредоточен, как солдат, готовый к бою, исход которого неясен.
На восточном берегу Нила, на вершине холма, были выдолблены могилы правителей провинций Зайца. С одной стороны они возвышались над рекой, с другой — над пустыней, в которую уходила тропинка, петлявшая между двух скал.
Два солдата охраняли освещенное большим количеством факелов внушительное вечное жилище, приготовленное для Джехути. Жилище имело глубоко уходящий портик, который поддерживали две колонны с капителью в виде пальмовых листьев, большой прямоугольный зал и в самом конце маленький храм.
Икер остановился на пороге.
— Я приказал тебе идти за мной.
С перехваченным горлом юноша нетвердо прошел внутрь гробницы.
Джехути стоял в глубине перед храмом. По-старинному одетый лишь в набедренную повязку он выглядел еще выше и толще, чем обычно.
Внезапно наступила темнота.
Два жреца, принесшие чаши, расположились по обе стороны от правителя провинции. Последний зажженный светильник оставался лишь у генерала Сепи.
— Произнеси заклинания, — приказал он Икеру. — Твой голос заставит их стать реальностью.
Юный писец прочел красивый золотистый папирус.
— Пусть вода жизни очистит Хозяина, пусть соберет она его энергию и освежит его сердце.
Жрецы подняли чаши над головой Джехути.
Икер готовился увидеть его выходящим из воды, но был ослеплен лучами света, который озарил тело старого человека.
Вынужденный закрыть глаза Икер подумал сначала, что стал жертвой какой-то иллюзии. Все же он попытался снова открыть глаза, даже рискуя ослепнуть.
Мягкий свет окутывал теперь Джехути, который казался помолодевшим на много лет.
— Ты, что хотел узнать, что такое Золотой Круг Абидоса, — сказал Икеру Сепи, — смотри, как он действует.
38
Всю ночь Икер не сомкнул глаз.
Все детали странной церемонии отпечатались в его памяти, и он тщетно старался понять значение необычных слов, произнесенных генералом Сепи.
Конечно, он должен найти след тех, кто попытался его уничтожить, и выяснить причину их действий, но ему нужно было проникнуть и в тайну Золотого Круга Абидоса и снова увидеть прекрасную жрицу, восхищение и любовь к которой росли в его душе с каждым днем.
Слишком много задач, слишком трудных задач и неисполнимых миссий для одинокого и бедного юноши... Но не для Икера! Разумеется, сомнение, даже отчаяние, тысячу раз пыталось его одолеть. Ему предстоит сдержать этот натиск и наметить правильный путь там, где его не было.
Испытания и трудности усиливали решимость Икера. Если он покажет себя неспособным их преодолеть, значит, он не достоин другой доли. В таком случае его жизнь лишена смысла и бесполезна. Наконец громко возвестили:
— Писца Икера просят во дворец к правителю провинции.
Приглашенный наскоро оделся, взял свои инструменты и положил их в одну из сумок, которые теперь без труда мог нести Северный Ветер.
Джехути уже сидел в своем самом комфортабельном паланкине.
— Поехали, — приказал он.
Икер приготовился к тому, что его включат в когорту писцов, которые следовали за начальником для записи его распоряжений.
Но он был один, и через несколько минут его охватила паника. Как ему, новичку, удастся заменить нескольких специалистов? Но поскольку ему не оставляли выбора, он не отступит.
Джехути отправился вдоль канала, который пересекал его провинцию, осмотрел зеленую и болотистую зону, отведенную для дичи, затем проехал по возделываемой территории, где встречался с крестьянами, садовниками, виноградарями и пастухами. После этого он посетил мастерские горшечников, плотников и ткачей, поговорил с хлебопеками и пивоварами, которым посоветовал следить за качеством своей продукции, которое в эти последние недели явно снизилось.
Энергия Джехути была поразительной. Зная каждого из своих подчиненных, он подбирал для каждого нужное слово, и все его указания соответствовали интересам дела. И ни разу правитель провинции не продемонстрировал хотя бы малейший признак усталости.
Его писец также показал себя на должной высоте, хотя из-за записей у него разболелось запястье.
Наконец, Джехути вернулся в свой дворец, где позволил себе отдохнуть за чашей легкого пива, которым также угостил и Икера, работу которого он уже просмотрел.
— У тебя совсем неплохо получается, — оценил он. — Составишь мне краткий отчет, чтобы я мог проверить, насколько точно выполняются мои указания. Обсуждение — дело важное, но считаются только дела.
— А ритуал — это дело?
— Это даже высшее дело, потому что он приводит в действие то, что боги исполнили в первый раз.
— Господин, то, что с вами произошло вчера вечером...
— Это было нечто вроде возрождения, необходимого для человека, обремененного моим возрастом и тяжелыми обязанностями. Осознал ли ты богатство этой провинции и необходимость прилежной работы для ее сбережения? Здесь никто не отлынивает от своей работы. Если же кто-то хитрит, я быстро его обнаруживаю. И это равновесие хочет разрушить один человек: фараон Сесострис. Он наш враг, Икер.
Юный писец смутился. Правитель провинции говорил не случайно... Знает ли он имя того, кто желал его смерти?
Джехути мог быть довольным процветанием своего сельского хозяйства, но отсутствие информации, исходящей от Мемфисского двора, повергало его в состояние тревоги. Не означало ли это, что царь подозревал его в сочувствии восставшим в Сихеме? В этом случае ему придется взять в руки свой посох паломника и объединять других правителей провинций, чтобы отвести неизбежную атаку фараона.
Мнение генерала Сепи было иным. Он не верил в этот продиктованный обстоятельствами союз, который, с его точки зрения, обречен на полную неудачу, которая нанесет удар по всем союзникам. Лучше было бы вести переговоры напрямую с Сесострисом и попытаться уговорить его принять точку зрения Джехути.
Джехути колебался.
И эти колебания, так несвойственные его характеру, делали его раздражительным.
Черный ибис сел неподалеку от Икера и пристально посмотрел на него. Потом сделал несколько шагов вперед, застыл и впечатал в песок след от своих лап. Своим клювом он обозначил вершину получившегося треугольника, взмахнул крыльями и улетел.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Джехути.
— Я знаю, что можно без всякой боязни пить ту воду, которую пьют ибисы, которые передают нам изначальный свет, рисуя знаки. Вот один из них, господин: треугольник — первое выражение созидающей мысли. Иными словами, создайте в свою очередь что-нибудь великое, и ваши заботы исчезнут.
— Твой учитель тебя хорошо научил. Действительно, решение может быть именно таким.
В мыслях Джехути только что родился невероятный проект. Если ему удастся его реализовать, то будет восхищен даже Сесострис.
— Генерал Сепи говорил мне о Золотом Круге Абидоса, — начал Икер. — Я бы хотел...
— Генерал Сепи уехал по делу на неопределенное время. А у тебя будет много работы. С этого вечера ты будешь жить во дворце, где тебе оставлена рабочая комната. Ты соберешь вместе все отчеты, которые касаются силы и слабости моей провинции, и выберешь из них основные позиции. Я хочу знать, на что мы способны в случае конфликта.
Сидя в кресле из тростника, Кривая Глотка заканчивал обгладывать ногу газели, а Бешеный скучал, разглядывая зонтики папируса, танцующие на ветру.
— Мы довольно ждали, Бешеный. Пора отправляться в дорогу.
Аргументы Бешеного были исчерпаны. На этот раз он сам понимал, что Провозвестник больше не придет. Лишившись такого начальника, он снова превратился в средней руки вора, у которого нет будущего.
— Мы составляем хорошую команду, — сказал Кривая Глотка, — никто перед нами не устоит. Все богатые дома Дельты будут наши! Забудь о прошлом, приятель, и пойдем вперед, навстречу богатству.
Крик боли прорезал сырой воздух болота.
— Соглядатай... подбили соглядатая!
Солдаты, воспитанные Кривой Глоткой, схватились за оружие и рассыпались по позициям, чтобы окружить и схватить нападавшего.
Появление Провозвестника пригвоздило их к месту.
— Кто из моих верных осмелится на меня броситься?
— Вы... вам удалось от них ускользнуть! — воскликнул в восторге Бешеный.
— Ну, дела, — промямлил Кривая Глотка. — Ну, дела... Вы пробили стену тюрьмы?
— Даже лучше: наши противники считают, что казнили Провозвестника. Для египтян меня больше нет. Стало быть, у нас есть значительное преимущество: мы можем действовать в тени и никто не сможет понять, откуда наносятся удары.
Бешеный буквально впивался в слова своего вождя.
— Господин, не стоит ли продолжить распространение мятежа на Ханаанской земле?
— Фараон Сесострис отреагировал самым решительным образом и окружил своей армией всю территорию. Новый гарнизон Сихема состоит из настоящих солдат, которые жестоко подавят любую попытку бунта. Но это не самое главное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49