— Ты отдаешь себе отчет в том, что без моих усилий успех предприятия был бы невозможен?
— Вы — архитектор этого предприятия, я это хорошо понимаю. Я вам чрезвычайно благодарен и...
— Три четверти доходов — мне, четверть — тебе.
Сердце ливанца, казалось, оборвалось. Только долгие годы и огромный опыт позволили ему сохранить внешнюю улыбку, хотя внутренне он готов был задушить этого невиданного вора.
— Обычно, господин, я...
— Эта ситуация — необычная, и ты мне обязан всем. Благодаря мне для тебя открылся египетский рынок, и ты станешь очень богатым. Поскольку ты мне симпатичен, я с тобой более чем благоразумен.
— Я вам очень признателен, — горячо заверил ливанец.
— Никогда никому обо мне не говори. Если совершишь неверный шаг, я тебя арестую за мошенничество. И твое слово против моего ничего весить не будет.
— Рассчитывайте на мое молчание.
— Люблю поговорить с умным человеком. До встречи, скоро отпразднуем наш первый успех.
Медес не испытывал никакого доверия к ливанцу и наблюдал за каждой фазой этой операции, которую он остановит при первом же инциденте. Теперь же этот негоциант так глубоко заглотил денежную наживку, что, может быть, и станет серьезным партнером.
Жергу был пьян.
В ожидании Медеса он поочередно опустошал кувшины с крепким пивом, которые требовал у недовольного слуги. Скрепя сердце, слуга повиновался: он был обязан исполнять требования этого грязного типа, которого так ценил его начальник.
Когда Медес пришел, Жергу встал и попытался держаться прямо.
— Я, может быть, и выпил лишку, но мой разум тверд.
— Садись.
Жергу прицелился и постарался не попасть мимо кресла.
— У меня хорошие новости. Мной доволен Верховный Казначей Сенанкх, у которого, впрочем, характер не из легких, несмотря на его добродушный внешний вид. Я считаю его исключительно недоверчивым и держусь своего места, чтобы не вызвать подозрений.
— Как с женщинами?
— Пользуюсь только профессионалками, — признался главный инспектор запасов. — Так мне не приходится опасаться каких-либо жалоб.
— Продолжай в том же духе. Мне не нужны скандалы с женщинами из хорошего общества. Каковы, по твоему мнению, слабости Сенанкха?
— Гастрономия. Он не выносит ни банальных блюд, ни плохого вина.
— Этого недостаточно, чтобы его скомпрометировать. Ты слишком много занимаешься собой и мало уделяешь внимания другим, Жергу. Мне нужно больше информации. А хорошие новости?
Жергу мечтательно улыбнулся.
— Сенанкх взял меня с собой на Абидос. Он занимался сокровищами храма, а я — условиями жизни жрецов.
Глаза Медеса вспыхнули.
— Тебе разрешили доступ в храм?
— Нет, только в административные службы. И все же я не зря потратил свое время. Во-первых, я узнал, что остров охраняется армией.
— Почему?
— Понятия не имею, это мне кажется скорее странным. Но задавать вопросы означало бы навлечь на себя неприятности.
Медес негодовал.
— Попасть на священную территорию Абидоса и не узнать главного? Порой, Жергу, я спрашиваю себя, достоин ли ты моей дружбы!
— Я еще не закончил... Потом я встретил одного жреца, с которым надеюсь сохранить контакты. Забавный человек, который мог бы вас заинтересовать.
— С какой стороны?
— Наши взгляды странным образом встретились. Этот тип, возможно, и большой ученый, но у меня сложилось впечатление, что он недоволен своей судьбой и хотел бы ее улучшить.
— Ты не строишь иллюзий?
— Тех, кого можно совратить, я нюхом чую!
— Жрец с Абидоса... Это невозможно!
— Увидим. Если меня снова пригласят поговорить с ним, я узнаю больше.
Мечты стали одолевать Медеса: иметь союзника внутри Абидоса, духовного центра Египта, иметь возможность им манипулировать, вызнать секреты тайного храма и использовать их с выгодой для себя! Нет, это мираж.
— Знаешь ли ты имя и функции этого жреца?
— Нет еще, но его представили как моего главного собеседника в вопросе обеспечения его коллег. Наше общение было формальным. И все же я почувствовал, что что-то выходит иначе.
— Произнес ли он какие-нибудь слова, которые бы подтвердили это впечатление?
— Нет, но...
— Ты заблудился в собственном воображении, Жергу. Абидос — не такое место, как другие. Не надейся найти там обычных людей.
— Мой нюх редко меня обманывает, уверяю вас!
— На этот раз ты ошибаешься.
— А если прав я?
— Повторяю тебе: это невозможно.
51
Сехотеп медленно раздевал молодую женщину, которую встретил накануне вечером во время официального обеда. Тогда они все время смотрели друг на друга и в конце вечера условились встретиться наедине. Поскольку Хранитель Царской Печати и хорошенькая брюнетка имели одни и те же намерения, они не стали тратить времени не излишние словопрения.
Конечно, она была «слегка обручена», но как устоишь перед таким милым, высокопоставленным и видным чиновником с глазами, горящими умом и желанием? Ни один обычай не запрещал девушкам выходить замуж невинными, но все же предпочтительнее было иметь небольшой опыт, чтобы лучше удовлетворять желания будущего супруга.
Что касается Сехотепа, то он не мог обходиться без женщины больше нескольких дней. Жить без женской магической власти, запаха, аромата духов, чувственности, завораживающих жестов было для него невыносимо. Нет, он никогда не женится, потому что вокруг слишком много манящих душ, которые нужно завоевать, и прелестных тел, которые нужно исследовать. Несмотря на внушения Собека-Защитника, строгого моралиста, Сехотеп оставался мужчиной всех женщин...
Поскольку атмосфера в Элефантине после присоединения к Сесострису правителя Саренпута была спокойной, Хранитель Царской Печати снова думал об удовольствии, которое можно получать и давать. Как Высший распорядитель работ Фараона, он только что поставил свое разрешение на плане расширения храма Кхнум на острове в Элефантине, а с завтрашнего дня будет инспектировать санитарное состояние стад Саренпута, который, как и следовало верному слуге фараона, согласился на эту проверку без промедления.
Сехотеп опасался лишь того, что какой-нибудь несвоевременный гость испортит ему этот вечер, но ни один официальный чиновник не проявил нескромности. Итак, он занялся, нежно и страстно, изучением великолепного пейзажа, который открылся его взору. Впадины, долины и холмы тела его новой дамы сердца были прекрасны — здесь было чем порадовать даже самого пресыщенного гурмана!
Его секретарь был приучен дожидаться, пока он завершит свое «путешествие», и начинал его беспокоить только потом. На этот раз он принес ему письмо, написанное тайнописью, которую умел расшифровывать только он и фараон.
В содержании письма сообщалось о немедленном сборе малого совета.
— Везде царит полное спокойствие, Великий Царь, — заявил Собек-Защитник, — но я не снял ни одной из предпринятых ранее мер безопасности.
— Не впадая в блаженный оптимизм, — прибавил генерал Несмонту, — я должен признать, что поведение Саренпута ни в чем не отклоняется от нормы. Его воины находятся в настоящее время в моем подчинении, и я не могу пожаловаться на какие-то инциденты. Присоединение правителя кажется мне окончательным.
— Но оно, к сожалению, не таково, — ответил Сесострис. — Текст указов дошел до всех правителей провинций, и перед нами сейчас имеются их ответы.
Сехотеп взял слово.
— Уп-Уаут, глава одной из частей провинции Гранатового дерева и Рогатой змеи, произнес агрессивную речь, чтобы снова подтвердить свою независимость. Укх, который правит другой частью той же провинции, сделал то же самое. Джехути, возглавляющий провинцию Зайца, выказывает большое удивление, которое вызовет недоумение Великого Царя.
— Другими словами, неожиданная атака, — подчеркнул генерал Несмонту.
— Что касается Хнум-Хотепа, возглавляющего провинцию Орикса, то он в открытую утверждает мощь своего семейства, которое будет править на принадлежащей только ему территории.
— Значит, эти четыре властителя хотят войны, — заключил генерал. — С воинами Саренпута и Уакхи у нас немного шансов победить.
— Слишком рано вводить эти войска в сражение, — заметил Сесострис. — Их подчинение слишком недавнее. Но мы не можем больше оставаться бездеятельными.
Несмонту опасался нового удара, который на этот раз мог оказаться для фараона фатальным.
— Великий Царь, я советую вам быть возможно более осторожным. Правители враждебных вам провинций только что ожесточили свою позицию. Нападение на них с малочисленными силами приведет к поражению.
— Виновный в увядании акации — один из этих четверых: Уп-Уаут, Укх, Джехути или Хнум-Хотеп! — напомнил Сехотеп. — Каков бы ни был способ, нужно уничтожить причину гибели дерева!
— Объединяя провинции, — заявил Сесострис, мы собираем то, что было рассеяно, и участвуем в таинстве Осириса. Пока Египет разделен, Осирис более не царствует и процесс воскресения прерывается. Смерть охватывает небо и землю. Поэтому мы покинем Асуан и двинемся на север.
— С какой армией? — забеспокоился Несмонту.
— С той флотилией, которая позволила нам покорить Асуан, не пролив ни капли крови.
— Великий Царь, но ситуация совершенно другая! Саренпут был изолирован, а наши четыре противника живут вместе в одном районе. Их реакция подсказывает нам, что они объединились. Уп-Уаут известен своим агрессивным и неукротимым характером. Он ни на минуту не задумается, чтобы бросить против вас свою армию.
— Уезжаем завтра утром, — приказал царь.
В жилищах ханаан, пришедших из Сихема, Провозвестник долго проповедовал восстание против фараона и разрушение Египта. Его последователи, очарованные долгожданными словами, просто упивались этими воинственными мыслями. Одновременно будущие террористы еще нуждались в ободрениях своего начальника, потому что их внедрение в египетское общество шло не так легко, как представлялось вначале. Найти работу было не так трудно, но им противно было заводить контакты с населением и особенно с женщинами. Им противны были их раскованность, откровенность и влиятельность. По их мнению, эти самки должны были сидеть взаперти дома и слушаться своих мужей. И, кроме того, личность фараона была еще очень популярна. От него ожидали справедливости и процветания. Только что Сесострис сумел добиться обильного паводка, который надолго отодвинет призрак голода, а его новая администрация пользовалась репутацией честной и строгой.
Есть отчего впасть в уныние, но это состояние духа Провозвестнику знакомо не было.
— Не лучше ли, — в конце проповеди предложил один ханаанин, — вернуться домой, поднять наш край и ударить по Дельте?
Провозвестник заговорил с ним мягко, как если бы перед ним был слабоумный.
— Я и сам предпочел бы это решение. Но одержать быструю и полную военную победу отныне невозможно. Оккупационная египетская армия в зародыше задушит любую попытку бунта. Стало быть, нам нужно бороться изнутри, научиться жить здесь, узнавать глубже врага, его повадки и слабые стороны. Это — долгий и трудный путь, но я помогу вам — тебе и твоим товарищам.
Жилище ливанца было не слишком далеко от дома, где поселились ханаане, но Провозвестник выбрал запутанный и долгий маршрут, который уводил в сторону.
— Разойдемся в разные стороны, — сказал он Бешеному. — Дай мне уйти вперед, а сам спрячься.
— Если бы за нами следили, я бы увидел, но я ничего не заметил!
— Тот, кто следит, делает это ловко.
— Мне убить его?
— Нет, ограничься тем, что рассмотри его хорошенько и убедись в том, что он один.
Бешеный недоумевал. Кто мог их выследить? Между различными ячейками сетей Провозвестника существовали непроницаемые границы, и только он один знал их целиком. Что касается членов этих ячеек, то они, все без исключения, были яростными врагами Египта. Ни один изменник не смог бы проникнуть внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49