— Куда отправились эти моряки?
— Они поплыли в город Кахун, которому Сесострис придает особое значение. Там хранятся государственные архивы.
— Если я их посмотрю, я узнаю ответы на свои вопросы!
— Ехать туда, Икер, это означает бросить вызов фараону.
— Почему он хотел меня погубить?
— Не знаю, мой мальчик, но мне известно, что никто не может выступать против законного монарха, не погубив себя.
— Истина дороже, чем моя жизнь. Помогите мне еще раз: отправьте меня в Кахун. В любом городе Египта писец, прибывший из провинции Тота, будет встречен хорошо.
— Ты просишь меня отправить тебя на смерть.
— Я безгранично благодарен вам. Если я останусь здесь, закрыв свои глаза и уши, я стану вам плохим слугой.
— Ты взваливаешь на мои плечи тяжелую ответственность.
— Единственный виновник — это я сам. Я убедил вас приподнять завесу и дать мне пойти своим путем. Благодаря вам я стал крепче и чувствую себя способным встретить это новое испытание.
44
В Элефантине, на острове, фараон Сесострис и его приближенные присутствовали на ритуале, который исполнял правитель провинции Саренпут в честь очень почитаемого мудреца Хекаиба. Новая статуя царственного мудреца, жившего в правление VI династии, была только что воздвигнута в храме на его могиле. Она позволяла его КА оставаться на земле и вдохновлять мысль его последователей.
Ни одно недоразумение не омрачило доброе согласие, которое царило между свитой царя и воинами Саренпута. Тем не менее, Собек-Защитник нервничал и беспокоился. Как и молодой Сехотеп, глаза которого все время тревожно смотрели по сторонам, он сомневался в искренности их хозяина и опасался, как бы тот не поставил западню монарху. Что касается генерала Несмонту, он, защищая жизнь своего царя, будет стоять насмерть.
Согласно протоколу, Медес держался в тени и старался казаться возможно незаметнее. Он, готовый зарегистрировать официальные заявления фараона, наблюдал за знатными лицами провинции и задавал им вопросы об их деятельности. Благодаря проявляемой любезности и миролюбию он приобрел нескольких новых друзей.
— Великий Царь, — сказал Саренпут, — я бы хотел показать вам мое вечное жилище. Вам и только вам.
Собек и Несмонту закусили губу, чтобы не выдать своего несогласия, основанного на самой элементарной осторожности. То, чего они опасались, произошло: Саренпут открывает свои истинные намерения. Вблизи гробницы его люди убьют Сесостриса.
— Иду за тобой, — ответил царь.
Собек и Несмонту, расстроенные, старались найти, как вмешаться в создавшуюся ситуацию.
— Могу ли я служить вам гребцом? — предложил элегантный Сехотеп.
— Это не нужно, — ответил Саренпут, — я буду грести сам. Упражнение позволяет мне держать себя в форме.
Настаивать дальше означало оскорбить правителя провинции. Не дожидался ли он провокации, чтобы приказать своим воинам атаковать?
Собек понял, что Сесострис рассчитывал один выйти из этого затруднительного положения. Однако сможет ли он, несмотря на свою колоссальную силу, устоять под натиском многих?
Прекрасная лодка из явора, которую умело вел Саренпут, взяла направление в сторону скалы, расположенной на западном берегу, где были выдолблены гробницы правителей провинции Элефантины еще со времен пирамид. Чтобы попасть туда, нужно было подняться по довольно крутым лестницам, вдоль которых поднимались отвесные стены.
Лодка тихо пристала к берегу, и двое мужчин медленно и молча стали подниматься по скале. Жаркое южное солнце не смущало ни того, ни другого.
Добравшись до вечного жилища Саренпута, они оглянулись, чтобы посмотреть на холмистый пейзаж, синюю сверкающую ленту реки, глянцевые зеленые пятна пальмовых деревьев, желтые пятна песков и белые дома.
— Я люблю это место больше, чем любое другое, — признался Саренпут. — Именно здесь я надеюсь победить смерть и перейти в вечную жизнь. Один из моих предков, который носил то же имя, что и я, приказал выгравировать такие слова: «Когда я добрался до неба, меня наполнила радость, моя голова касалась небесной тверди, животом я касался звезд, и сам был звездой и плясал, как планеты». Завидная судьба, не правда ли? Идемте, Великий Царь. Посмотрим на самое красивое место моей провинции.
Сесострис увидел гробницу, высеченную в песчанике, пол и потолок которой сходились в невидимом месте, за конечным храмом. В первом зале, грандиозном и строгом, было шесть колонн. Лестница вела к переходу и далее в культовую комнату, где открывалась ниша со статуей Ка Саренпута.
Идя по этой оси, которая напоминала луч света, Сесострис любовался шестью статуями правителя провинции, выполненными в виде изображений Осириса.
— Самая главная моя цель, Великий Царь, — следовать велениям бога воскрешения. Нужно ли вам какое-нибудь более красноречивое доказательство моей невиновности? Я никогда бы не стал причинять зло акации Осириса. И то, что вы исполнили, показывает, что вы — хранилище мудрости, в которой так нуждается страна. Если бы ей противился, то был бы преступником. Вы можете рассматривать меня как своего верного слугу, который никогда вас не предаст.
Впереди кортежа гордо и решительно вышагивал Добрый Друг. Справа от него, с трудом выдерживая ритм его шага, тащила свой огромный живот и набухшие сосцы Газель. Но сука ни за что на свете не пожелала пропустить этот большой праздник и, высоко держа голову, не позволяла супругу опередить себя.
Собаки остановились перед стелой, на которой были выгравированы имена Сесостриса.
— Благословите фараона в глубине вашей души, — сказал Сехотеп. — Соедините его сияние с вашими мыслями, несите в мир почтение, которое должно ему оказывать. Это он дает нам жизнь. Он благословляет тех, кто идет его путем. Как Хранитель Царской Печати, я подтверждаю принадлежность этой провинции Двойной Короне.
Саренпут, чье лицо озарилось широкой улыбкой, склонился перед Сесострисом.
Впервые за очень долгое время генерал Несмонту почувствовал, как спало его напряжение. И даже Собек, к своему большому удивлению, испытал ощущение безопасности. Царь только что одержал новую победу, не пролив ни капли крови.
— Я должен вернуться на остров Бигжех, чтобы убедиться в том, что циркуляция энергии не нарушена, — сказал монарх Саренпуту. — Готовь праздник, во время которого я объявлю о начале работ по украшению великого храма в Элефантине.
Юная жрица стояла перед пещерой у истоков Нила и увидела, как оттуда вышел царь.
— Для тебя настал час двигаться дальше. Ты согласна?
— Великий Царь, я готова.
— Тебе понадобятся все мужество и вся твердость, на которые только может быть способен человек. Уверена ли ты, что эта задача тебе по силам?
— Я выполню ее как можно лучше.
Монарх показал юной женщине массивного золотого урея с инкрустациями из ляпис-лазури, бирюзы и сердолика. Эта кобра поднималась надо лбом фараона, чтобы испустить из себя такое мощное пламя, что оно рассеет мрак и истребит врагов Маат.
— Дотронься до этого символа, наполни себя его магией и положись на руку, которая тебя ведет.
Кобра обжигала.
Жрица почувствовала, что энергия урея перешла в ее собственную кровь и придала ей новые силы.
Царь вошел в грот, юная жрица осталась одна. Сосредоточенно погружалась она в тишину священного острова, не страшась того, что ей предстоит. С самого раннего детства мечтала она познать тайны храма и знала, что путь к ним будет особенно долгим и трудным. Но каждое пройденное испытание рождало в ней такую огромную радость, что ноги сами несли ее в далекую страну, которая открывалась перед ней на все более широком горизонте. И ничто не смущало ее на этом пути, разве что появление маленького писца, о котором ей было известно, что его зовут Икер. Это, должно быть, просто мимолетная встреча, но ей не удавалось его забыть, словно речь шла о ком-то из близких, даже очень близких... Но ведь она никогда его больше не увидит...
Семь жриц, одетых в длинные красные туники, держа тамбурины, встали вокруг молодой женщины.
Потом вперед вышла главная жрица. На ней был парик в форме стервятника и ожерелье-менат — символ рождения в духе.
Юная женщина вздрогнула.
Только царица Египта, суверенная правительница Обеих Земель, та, что видела Хора и Сета, объединенных в существе фараона, могла исполнять этот ритуал. Иероглифический символ стервятника означал одновременно «мать» и «смерть», потому что лишь преодолев смерть, можно было обрести небесную мать, земным воплощением которой была царица.
— Пусть семь Хатхор возьмут в плен плохую судьбу, — приказала она.
Жрицы развернули красную ленту, которой они обвили юную жрицу.
— Наступило время нового рождения, — объявила царица. — Ты была посвящена в ранг чистой жрицы, потом музыкантши, заставляющей сиять любовь. Сегодня, вплотную подступив к новым таинствам, ты становишься Пробужденной. Почтенные из жилища бога Птаха, Старые Женщины из города Кузы и Хатхор из жилища Атума, созидающей силы, являются твоими предками. Они живут в посвященных, которые здесь присутствуют и дадут тебе услышать небесную музыку, музыку звезд, солнца и луны.
Раздалось нежное и глубокое пение; ритм ему задавали тамбурины и два систра, которые были в руках царицы. Жрицы по очереди произнесли семь созидающих заклинаний, сложенных богиней Нейт в момент рождения света, который излился из нее самой, когда она вышла из первичных вод. Нейт, двуполое божество, существовавшее изначально, воплощало в себе процесс любого рождения, поскольку само создавало богов.
— Я — все то, что было, и все, что есть, и все, что будет, — сказала царица, — и никто из смертных никогда не снимет мой покров, саван, защищающий тело Осириса. Ткать его — удел посвященных. Тебя поведут в Жилище Акации, где души Хатхор и Осириса соединятся в твоем сердце. На этом священном острове Бигжех оно примет форму пещеры Хапи, в которой небесная влага соединяется с земной водой. Пройди через это пространство, пусть твоя жизнь питается свежей водой звезд и огнем знания.
Юную женщину раздели, и она вошла в пещеру, где стала созерцать огонь. Потом она прошла по пути созвездий, прошла вратами неба, искупалась в озере света и заново родилась утром, с первыми лучами восходящего солнца.
Одна из жриц поставила ее на цоколь, и она стала символом богини Маат; жрица обмахивала его опахалом из страусовых перьев — другим воплощением той же реальности, чтобы создать для нее попутный ветер, который должен был донести ее до города счастья.
Потом она облеклась в красную тунику, а ее шею украсили широким жемчужным ожерельем, символизирующим возрождение после прохода по темному царству, где силам тьмы и разрушения не удалось ее удержать.
Царица вручила ей доску писца и кисточку для письма, потом возложила ей на голову семилепестковую звезду.
— Сейчас ты — Хатхор, но ты должна стать и Секхат, так как тебе уготована особая миссия. Ты не можешь ограничиться тем, что будешь жить, замкнувшись в своем посвящении, в обществе своих Сестер. Тебя ждут опасные испытания, и тебе нужно знать сильные заклинания, чтобы уметь достойно встретить видимых и невидимых врагов. Мы поможем тебе, насколько это будет в наших силах, но только ты одна сможешь одержать победу.
45
Икер ушел до рассвета, постаравшись никого не разбудить в еще крепко спящем дворце. Накануне он сдал Джехути все дела, которыми занимался, оставаясь глухим к его последним предостережениям.
Молодой писец сел на первый корабль, отправлявшийся на Север. Корабль отчалил от берега в тот момент, когда вставало солнце. Судно боролось с течением, и это было сложно, потому что течение здесь быстрое и капризное. Но капитан, усатый и опытный, великолепно управлял рулем. На борту было с десяток пассажиров, бык, гуси и Северный Ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49