В самой его середине находилась акация — дерево, которое, произрастая на могиле Осириса, означало, что царь справедливых речами воскрес.
Сесострис тут же постиг весь масштаб катастрофы: акация погибала.
— Когда Осирис возрождается, — горестно причитал верховный жрец, — акация покрывается листьями, и наша страна процветает. Но Сет, убийца и возмутитель спокойствия, всегда пытается засушить это дерево. И тогда жизнь покидает живущих здесь. Если погибает акация, то на этой земле воцаряются жестокость, ненависть и разруха.
Своим присутствием в этом дереве Осирис соединял небо, землю и подземное царство. В нем смерть соединялась с жизнью, и иная — лучезарно сияющая — жизнь вбирала их обе в себя.
— Каждый ли день поливал ты корни дерева водой и молоком?
— Я никогда, Великий Царь, не пренебрегал своими обязанностями.
— Значит, какое-то злокозненное существо умеет манипулировать мощью Сета и использует ее против Осириса и против Египта.
— В священных текстах написано, что эта акация омывает свои корни в первичном океане и черпает оттуда ту энергию, которая ее оживляет. Только священное золото могло бы спасти дерево.
— Известно ли, где оно находится?
— Нет, Великий Царь.
— Я узнаю это. И мне известно средство, как замедлить — если не прекратить — процесс гибели акации: я построю храм и вечное жилище в Абидосе. Они окажут магическое воздействие, которое замедлит процесс увядания и даст нам — я очень на это надеюсь — время разыскать требующееся средство.
— Великий Царь, совет жрецов окажется слишком малочисленным, чтобы...
— Я соберу людей для совершения ритуала и строителей, которые займутся исключительно этой задачей. Все будет происходить в полной тайне.
И тут невероятная догадка пронзила ум фараона.
— Кто-нибудь пытался завладеть священным сосудом?
Жрец побледнел.
— Великий Царь, вы же прекрасно знаете, что это невозможно!
— И все же пойдем проверим.
Сесострис убедился, что дверь в гробницу Осириса была наглухо закрыта, а царская печать осталась нетронутой. Лишь он один имел право дать распоряжение сломать ее и проникнуть в святилище.
— Даже если бы кто-нибудь из нечестивцев и взломал эту дверь, — сказал верховный жрец, — ему не удалось бы и близко подойти к сосуду, тем более — взять его в руки.
— Абидос недостаточно охраняется, — возразил царь. — Отныне за городом будут смотреть солдаты.
— Великий Царь, ни один непосвященный не может...
— Мне известен закон Абидоса, поскольку я — гарант его. Ни один непосвященный и не вступит на землю Осириса, но все дороги, ведущие к нему, будут под наблюдением.
С вершины священного холма Сесострис посмотрел на эту землю, где решалась судьба его страны, его народа, — место, где встречались два мира: земной и высший, отсюда изливалась воля богов.
Принимая трон, он знал, что его задача, учитывая размах необходимых реформ, будет не из легких. Но он и не предполагал, что основной его проблемой станет новая смерть Осириса.
Решительным шагом Сесострис отправился в сторону дикой пустыни, раскинувшейся между песчаными холмами, за границей освоенных земель.
Не чувствуя солнечных ожогов, фараон вглядывался вдаль.
Он прозревал, как вырастают два памятника — его храм и его вечное жилище, которые замедлят фатальную гибель дерева, играя роль преграды силам тьмы.
Кто в ответе за вторжение зла, столь внезапное и грозное? Царю потребуются вся твердость и мужество, на которые он способен, чтобы, преодолев отчаяние, сразиться с еще невидимым противником.
8
После двух тяжелых дней ходьбы Икеру повезло: его подобрал караван, который вез продавать товары в Фивы. Начальник каравана сначала не слишком одобрительно отнесся к нежданному появлению лишнего рта, но отношение его изменилось, когда юноша сообщил, что умеет читать.
— У меня есть дощечки с обещанием совершить покупку. Можешь ли ты их проверить?
— Покажите мне их.
Начальник каравана не смог скрыть своего нетерпения и задал главный для него вопрос:
— И в самом деле, здесь речь идет о важных чиновниках из дворца, которые обещают мне заплатить?
— Действительно так, и вам дают хорошую цену.
— Опыт, мой мальчик, опыт! Где ты живешь?
— В Медамуде.
— В такой невзрачной деревушке! А что ты делал в пустыне?
— Известны ли вам два моряка по имени Черепаший Глаз и Головорез?
Купец почесал подбородок.
— Это мне ничего не говорит... А название корабля?
— «Быстрый». Сто двадцать локтей в длину, сорок в ширину.
— Никогда о нем не слышал. Ты не сочиняешь?
— Должно быть, я ошибся.
— Это верно! «Быстрый»... Подумай сам: если бы такой корабль существовал, то о нем бы знали! А что ты скажешь, если я попрошу тебя навести порядок в моих бумагах? С налоговой стражей предосторожность не бывает лишней, с ней шутки плохи!
Икер выполнил просьбу, чем очень порадовал своего хозяина. Тот просто поверить не мог, что ему так подфартило.
Так они и путешествовали — в ритме шага навьюченных ослов и однообразных остановок, когда можно было поспать и подкрепиться сушеной рыбой и луком, которые начальник каравана предложил Икеру в обмен на услуги.
Несмотря на мучительные раздумья и тревогу о будущем, Икер здорово обрадовался, когда караван сменил иссохшую тропу на дорогу в зеленой долине, поросшей пальмами. Забыто опасное море, забыты грозные горы! Вокруг плодородные орошаемые поля, где крестьяне собирают урожай.
— Скажи, парень, хотел бы ты работать у меня? — спросил купец.
— Нет, мне нужно найти своего учителя и продолжить обучение, чтобы стать хорошим писцом.
— Что ж, я тебя понимаю! Заработок невелик, но уважение большое. Что ж, видно так тому и быть, мой мальчик, желаю удачи.
Икер ощутил вкус ветра и мягкое тепло весны. Торопясь поскорей добраться до своей деревни, он быстро шел, выбирая тропинки, по которым столько раз бегал в детстве, ища уединения, чтобы посидеть и поразмышлять в тишине. И хотя он не прочь был поиграть с приятелями, но все же любил в одиночестве размышлять над тайнами мира и невидимых сил.
Деревня Медамуд состояла из маленьких белых домиков, выстроенных на холме и укрытых от солнца акациями, пальмами и тамарисками. При входе в деревню стоял колодец, который охранял стражник. Стражник изумился, будто увидел гостя с того света:
— Нет, ты не... ты — не Икер!
— Ты не прав; это именно я.
— Ну и дела... Икер?.. А что же с тобой произошло?
— Ничего особенного.
Икеру не очень-то хотелось откровенничать с болтливым стражником, не обсудив свои приключения с учителем.
— Между прочим, скорее всего, тебе придется уехать.
— Уехать? Я вернулся домой, чтобы учиться дальше!
Икер так возмутился, что и слушать ничего не хотел, а стражник настаивать не стал и умолк.
Икер поспешил к дому старого писца, который его обучал и воспитывал. Когда он шел по улице, маленькие девочки прекращали играть со своими тряпочными куклами, а женщины, несущие провизию, останавливались, провожая его недоверчивым подозрительным взглядом.
Дверь дома была закрыта.
Икер постучал... Еще... Потом принялся колотить в дверь.
— Не ломись, — посоветовала ему соседка. — Старый писец умер.
Будто небеса обрушились на голову юноше.
— Умер... И давно?
— Неделю назад. После твоего отъезда его в могилу унесла тоска.
Икер сел на пороге и заплакал.
Похитив его, пираты убили и его приемного отца.
— Пойди к управляющему деревней, — посоветовала соседка. — Он расскажет тебе подробности.
Сквозь нахлынувшее горе Икер чувствовал, что вся деревня смотрит на него как на виновника смерти учителя. Тяжесть несправедливости была невыносима. Нет, он, конечно, все объяснит, и боль в душе постепенно утихнет и все встанет на свои места.
Медленно, с тяжелым сердцем, дошел Икер до дома управляющего деревней. Тот командовал работами по очистке и укреплению каналов.
— Клянусь небом... это ученик нашего писца! Действительно это — ты? Вот это новость! Настоящий сюрприз! Я был более чем уверен, что никогда тебя больше не увижу!
Тон управляющего, который к своим пятидесяти годам весь заплыл жиром, был издевательским. Презрительным жестом он отпустил работавших.
— Из-за тебя, Икер, умер твой благодетель, ты просто убил его своим бегством. Это — преступление, за которое ты ответишь перед богами. Будь на то моя воля, я бы отправил тебя в тюрьму.
— Вы ошибаетесь, я невиновен! Меня похитили пираты, и я уцелел только чудом.
Управляющий деревней расхохотался.
— Придумал бы хоть что-нибудь поумнее! А еще лучше — заткнись и убирайся отсюда.
— Но... Я так хотел вернуться домой!
— Ты говоришь о доме? Его владелец не оставил завещания в твою пользу. Поэтому я его реквизировал. Вся деревня презирает тебя, и тебе больше нет места среди нас.
— Поверьте мне, я действительно был похищен, я...
— Довольно! Надеюсь, что раскаяние сожжет тебе душу. И если ты немедленно не уберешься, я прикажу слугам выгнать тебя палками. Ах да, стой... Твой благодетель просил перед смертью, чтобы я передал тебе, если ты когда-нибудь появишься, этот ларец. Это очередная наивная благоглупость старика, но я обязан выполнить его последнее желание. А теперь уходи из Медамуда, Икер, и никогда ни под каким видом сюда не возвращайся.
Прижимая ларец к груди, Икер ушел далеко от деревни и только тогда решился открыть его. Он заметил, что деревянная задвижка у ларца была сломана.
Внутри лежал маленький папирусный свиток, скрепленный печатью.
Печать также была сломана и кое-как сложена снова.
В нескольких словах писец проклинал своего ученика и обещал ему тысячу разных казней. Но Икер прекрасно знал почерк своего учителя, чтобы понять, что это — довольно грубая подделка.
На дне ларца Икер заметил тонкий слой гипса. Сев в тени тамариска, юноша потер донце кусочком дерева.
Постепенно проступили строки письма, которые заставили колотиться сердце юноши:
«Я знаю, что ты не бежал, как вор. Я молюсь о том, чтобы ты был жив и здоров. Мои дни сочтены, и я прошу богов лишь об одном — чтобы ты стал хорошим писцом. Если ты вернешься в Медамуд, то, надеюсь, что этот вор управляющий передаст тебе мое завещание, в котором я завещаю тебе свой дом и этот ларец, в котором лежат мои самые лучшие каламы. Но сюда приходил чужак. И управляющий прекрасно с ним поладил. Я чувствую, что вокруг собираются темные силы, поэтому я предпочитаю скрыть свое письмо и написать его в той технике, которой я тебя учил. Не задерживайся в этом месте, отправляйся в провинцию Джу-ка , « Высокий холм » . Это станет первым этапом твоего пути. Пусть боги доведут тебя до цели твоего Поиска. Какими бы ни были испытания, не поддавайся отчаянию. Я всегда буду рядом с тобой, сын мой, чтобы помочь тебе выполнить то предназначение, о котором ты еще не ведаешь».
9
Когда казначей Медес вошел в свой роскошный дом в центральной части Мемфиса, двое слуг бросились омывать ему руки и ноги, обувать сандалии для дома, натирать его ароматами и предлагать ему молодое белое вино, привезенное из оазисов.
Медес был утончен и богат, его часто приглашали во дворец, он не раз обедал за одним столом с самим фараоном и считался в столице одним из самых высокопоставленных чиновников. Он прекрасно выглядел со стороны в тунике из первосортного льна, когда проверял распределение доходов, собранных у населения, и отчеты, присланные из храмов.
С момента своего назначения Медес сразу понял все преимущества, которые он сможет извлечь из привилегированного положения. Наилучшим образом используя службы писцов-счетоводов, начальников складов и хранителей архивов, казначей воровал понемногу, но часто. Действуя с исключительной осторожностью, он не оставлял никаких следов своих «отчислений» и подтасовывал административные документы с такой ловкостью, что даже наметанный глаз ничего не мог заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49