..а также гильзы от патронов.
— Да.
— При каких обстоятельствах вы нашли эти пули и гильзы?
— Информатор сказал нам, что двое людей, возможно как раз те, кого мы ищем, спрятались в заброшенном доме на Слоэне. Мы направились туда проверить это сообщение.
— Когда это было?
— Двадцать шестого июля.
— Что случилось, когда вы прибыли туда?
— В нас стреляли, и нам удалось найти четыре стреляные гильзы и три пули. Четвертую — не нашли.
— Что вы сделали с этими находками?
— Мой партнер принес и пометил их, а затем отослал в отдел баллистической экспертизы.
— Когда?
— На следующий день. Двадцать седьмого июля.
— Зачем он послал их на баллистическую экспертизу?
— Сравнить их с пулями и гильзами, которые были получены при расследовании дела об убийстве Кареллы.
— Каковы были результаты сравнения?
— Положительные. Все пули были посланы из одного и того же оружия.
— Что это был за пистолет?
— Пистолет «узи», калибра девять миллиметров.
— А пять дней спустя, первого августа, вы увидели, в руках Сонни Коула тоже пистолет «узи» калибра девять миллиметров.
— Да, увидел.
— Благодарю вас, — произнес Лоуэлл.
Кивнув, Эддисон поднялся и снова подошел к стенду.
— Детектив Уэйд, — сказал он, — когда вы ворвались в этот проход, вы уже определенно знали, что пистолет в руках Самсона Коула был тем самым оружием, из которого был убит мистер Карелла?
— Нет, в тот момент я еще не знал этого.
— А знали вы тогда, что это был пистолет «узи»?
— Нет, до тех пор, пока не увидел его.
— Когда вы увидели его, тогда вы поняли, что это пистолет «узи»?
— Да, мне знакомы пистолеты системы «узи».
— Когда вы стреляли, вы уже знали это? Когда вы увидели пистолет «узи», то предположили, что этот пистолет был орудием убийства?
— Я выстрелил, когда увидел человека с полуавтоматическим пистолетом в руке.
— Даже еще не имея доказательств того, что пистолет в его руке был действительно орудием убийства Кареллы.
— У меня не было таких доказательств.
— Вы только сделали такое допущение.
— Я сделал такое предположение.
— Спасибо, у меня нет больше вопросов.
— Давайте отложим работу до девяти часов завтрашнего утра.
* * *
Ему, слепо подчиненному семейному мафиозному клану Бенальзато, предъявлялось обвинение — хотя оно никогда не было доказано в суде, — что он, Джимми Блинк, осуществил убийство четырнадцати человек. Все жертвы оказались в реке, расчлененные на куски. Некоторые серьезные и надежные детективы этого города утверждали, что однажды Джимми даже съел сердце конкурента-гангстера, только что вынутое из груди и еще кровоточащее. Съел в сыром виде, подобно тому, как это делали индейцы на Диком Западе. Это, правда, также никогда не было доказано.
В возрасте шестидесяти семи лет Джимми выглядел так, как будто он в течение всей своей жизни ничего не ел, кроме хорошо приготовленных блюд французской кухни. Плотный и даже полный, с глубоко сидящими зелеными глазами, он выглядел как лысый борец в борьбе сумо. Его настоящее имя было Джеймс Альберт Бьонди, но его все звали Джимми Блинк еще с того времени, когда в возрасте около восьми лет у него появился нервный тик, который каждые десять — двадцать секунд приводил к подрагиванию левого века. Некоторые представители правопорядка этого города утверждали, что Джимми приобрел этот тик в детском возрасте, потому что именно тогда он совершил свое первое убийство. Полицейские просто мечтали посадить его на корабль и отправить обратно в Сицилию, но беда была в том, что он не был итальянцем или хотя бы итало-американцем. Он родился здесь, и поэтому был стопроцентным Янки Дудл Денди.
И он был денди. В этом никто не сомневался. На нем была белая рубашка, темно-голубой с блестками костюм, шелковый рубчатый галстук красно-бело-голубой расцветки. Он сидел за столом в ресторане «Колуччи» и сердечно приветствовал Кареллу, как будто тот не нарушил своим приходом обед честного гражданина. Часы на стене показывали время без двадцати шесть. Карелла приехал сюда прямо из зала суда. Рядом с Джимми сидел мужчина, которого тот представил как сенатора Ральфа Антонелли. Карелла знал, что Антонелли только что вышел из шумной истории. То, что он сидел здесь открыто с известным гангстером, было свидетельством влияния и силы Джимми.
— Я надеялся, что нам удастся поговорить наедине, — произнес Карелла.
— Тогда, может быть, тебе следовало поговорить со мной по телефону, а? — Джимми моргнул левым глазом.
— Ах, если бы у меня был номер твоего телефона, Джимми.
Это замечание было встречено Джимми дружелюбно. Он разразился хохотом.
— Сенатор заехал сюда просто поздороваться, он уже собирается уходить. Позвони мне, Ральф, хорошо? — Он опять моргнул глазом, протянул ему мясистую руку. Сенатор пожал ее, сказал Карелле, что счастлив был его встретить, и заплетающейся походкой пошел к киоску в дальнем конце зала.
— Я давно тебя не видел, — заметил Джимми.
— Видишь ли, много дел.
— Мне было жаль услышать о смерти твоего отца.
— Спасибо.
— Когда начинается заседание суда?
— Оно началось в понедельник.
— Как идет процесс?
— Думаю, что хорошо.
— Если они не приговорят его к смерти, то дай мне знать, хорошо? В городе есть люди, которые заинтересованы, чтобы восторжествовала справедливость.
— Ах-ха, — промолвил Карелла.
— Что я могу для тебя сделать, парень? Хочешь что-нибудь выпить? Или это служебный разговор?
— Не имею ничего против коктейля.
Джимми сделал знак официанту.
Карелла старался не смотреть на этот моргающий левый глаз. Он поднял спичечную коробку и начал ею играть. Его взгляд не отрывался от этой коробки.
— Хочешь к коктейлю лимон? — спросил Джимми.
— Нет, без лимона.
— Принеси моему другу мягкий коктейль без лимона, — сказал Джимми официанту, а затем повернулся к Карелле и произнес: — Как у тебя дела?
— Спасибо, хорошо. Ты отлично выглядишь.
— Может быть, оттого, что похудел на несколько фунтов. Что привело тебя сюда?
— Ты когда-нибудь слышал о чикагском убийце по имени Эндрю Денкер?
Чет, — тут же откликнулся Джимми и моргнул. — Что я, информатор? Брось эти разговоры, хорошо? Эй, официант, отмени заказ на коктейль, — закричал он и расхохотался. — Спрашиваешь меня о таких вещах... — сказал он Карелле.
— Простите меня, мистер Бьонди, — произнес официант, подходя к столу. — Вы действительно хотите отменить заказ на коктейль?
— Нет, принеси его, принеси, я большой транжира и не видел моего друга очень давно.
— Может быть, время долго тянулось, — заметил Карелла.
Джимми посмотрел на него.
— Может быть, твоя память, Джимми, коротка.
Джимми моргнул.
— Как дела у твоего сына? — спросил Карелла.
В этом было дело.
— Прекрасно, — сказал Джимми.
Карты брошены на стол. Ты идешь мне навстречу, я иду тебе навстречу. Так, друг, делаются дела. В политике или в уголовных делах. Хотя эти вещи почти синонимы. Рано или поздно все проблемы решаются. Карелла давным-давно пошел навстречу Джимми но никогда до сих пор не извлекал из этого какой-либо выгоды. Может быть, он сберегал свой шанс для чего-нибудь более существенного. Если кто-нибудь в этом городе знал, что среди жителей есть убийца из Чикаго, то это был Джимми Блинк.
— Наконец, просьба, да? — проговорил Джимми.
Карелла пожал плечами.
— Убийца из Чикаго, да?
— Эндрю Денкер, — сказал Карелла, кивнув в подтверждение.
— Дай мне подумать, — произнес Джимми. — А вот и твой коктейль.
Коктейль прибыл с дополнительной порцией коньяка от заведения. Джимми кивнул в знак признательности и поднес бокал к носу. Затем как эксперт погрел бокал в руках, ощутил букет напитка. Он снова кивнул, глотнул порцию коньяка, смакуя его. Карелла тянул через соломинку свой коктейль.
Тогда сыну Джимми было еще восемнадцать лет. Он был таким же симпатичным, каким в этом возрасте был его отец. Те же черные вьющиеся волосы, удивительные зеленые глаза, лицо как у ангела. Он ехал в машине со своим приятелем, который беспечно выкурил четыре сигареты с марихуаной перед тем, как сесть за руль, и поэтому более чем беспечно вел свой «кадиллак-севилл», пока не врезался в «ВУ Баг». Шофер той машины мгновенно умер, а единственный пассажир попал в госпиталь.
Безусловно, Джеймс не сидел за рулем и, более того, при задержании был абсолютно трезв. У полиции не имелось никаких оснований привлекать его к ответственности. Но когда полицейские 12-го участка, где произошел этот инцидент, выяснили, что этот симпатичный молодой человек — сын Джимми Блинка Бьонди, убийцы, за которым числилось больше преступлений, чем за Эль Капоне, они решили отыграться и прогнать этого маленького мальчика с ангельским личиком через всю городскую правоохранительную систему, то есть посадить его вместе с бесшабашным другом в камеру и позволить провести ночь в тюрьме в ожидании соответствующего оформления документов.
Воспользовавшись разрешенной законом возможностью позвонить один раз из полицейского управления, Джейми, естественно, позвонил отцу. Джимми Блинк немедленно послал в 12-й участок своего адвоката, но в это время мальчика уже направили в тюрьму криминального суда на окраине города. В этом единственном случае колеса машины правосудия закрутились с удивительной быстротой. Джимми немедленно позвонил Карелле в 87-й участок, расположенный в центре города. Карелла ничем не был ему обязан. Наоборот, он однажды арестовал Джимми, когда увидел его на улице в то время, когда его дело слушалось в суде. Первым делом Джимми сообщил по телефону следующее:
— Я знаю, что ты мне ничем не обязан.
Это Карелла и без него знал.
— В чем дело?
Джимми рассказал ему.
— Именно так? — спросил Карелла.
— Я хочу вытащить его оттуда.
— Ему восемнадцать лет, — заметил Карелла, — и это ставит его в положение...
— Я не говорю здесь о законе, — сказал Джимми. — Если ты хочешь говорить о законе, то ему даже не было предъявлено обвинение и не вынесен какой-либо приговор.
— Тогда о чем ты говоришь?
— О человечности. Ты знаешь, что произойдет с ним в камере.
— Ничего, если они узнают о том, кто его отец.
— Они уже знают, кто его отец. Именно поэтому он помещен в эту гребаную камеру.
— Я говорю о людях, которые находятся вместе с ним в камере.
— Ты говоришь о животных, которые находятся вместе с ним, — сказал Джимми. — Ты говоришь о мелких мошенниках, грабителях и неудачниках, которые понятия не имеют о системе. Ради Бога, разве ты их не знаешь?
— Я знаю, — ответил Карелла.
— Хорошо, тогда помоги мне. Для них мой сын просто свежее мясо. Ты должен вытащить его оттуда.
— Почему? — спросил Карелла.
Конечно, вопрос был лишним, так как Карелла знал почему. Если вы не исповедуете теорию фатальной ответственности детей за грехи отцов, то тогда полиция, если Джимми говорил правду, не имела никакого права оставлять его сына в камере под замком на ночь. Джимми был прав. Его сын не выйдет из камеры таким, каким он в нее вошел. И даже если потом многие из причастных к этой истории будут найдены с перерезанным горлом в качестве наглядного свидетельства того, как действительно работает система, все равно будет слишком поздно спасать невинного мальчика. У Кареллы не было никакого желания помогать Джимми. С позиций правопорядка, который защищал Карелла, Джимми давно заслужил ад. Но сын Джимми не имел к этому никакого отношения. И кроме того, Джимми употребил это ключевое слово: человечность.
Карелла проделал долгий путь к тюрьме и обратился к сержанту, исполнявшему роль охранника, попросив его выпустить Джейми из камеры.
— За каким хреном? — спросил сержант. — Вы знаете, чей это сын?
— Выпустите его, — сказал Карелла.
— Вы на крючке у Бьонди? — задал вопрос сержант.
— Вам хочется оказаться с проломленным носом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47