В нашем прежнем дворе именно я поддерживал такое равновесие, и дворовые кошки побеждали крыс. Родословная опекаемых мною кошек тянулась целой генетической цепочкой: у кошек была единая масть, она и передавала боевые повадки своим потомкам по наследству. Я стоически выкармливал новых детенышей, ограждая их от голодной смерти в раннем возрасте, в периоды бескормицы, возникающие зимой. Пока кошачье племя было на дистанции моего внимания, оно жило припеваючи, отвечая мне взаимным вниманием и лаской. Теперь же жильцы дворового оазиса были более расчетливы и эгоцентричны, но недальновидны. Короче говоря, пошла совершенно тупая публика. А от того кошки сильно исхудали и перешли на самообеспечение, атаковывая, главным образом, помойные баки. Там они месили отходы вместе с крысами.
Допили кофе, потрепались еще кое о чем малосущественном: эротический импульс даже от кофе не проявился! Но расстраиваться по такому поводу и не стоило. Распрощались, пожелав друг другу не пользоваться услугами того заведения, где уже более сорока лет проработала Наташа Алехина – добросовестный и знающий судебно-медицинский эксперт, дочь великого вокалиста…
«Трупы рабов Твоих отдали на снедение птицам небесным, тела святых Твоих зверям земным; Пролили кровь их, как воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их. Мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием и посрамлением у окружающих нас» (Псалом 78: 2-4).
3.3
Обратно ехали молча, секционные находки не обсуждали, чтобы не возбуждать регургитацию у Олега. Он все еще никак не мог уйти от тяжелых воспоминаний. Но я-то подозревал, что ко всему прочему у него добавились болезни совести: он мог вспомнить других двух иродов, напавших на кудрявого молодого человека в парадном. Олег тогда вступился за него и помог кое-кому проститься с жизнью. Такие, как сегодняшняя, экскурсии заметно отрезвляют гордых бойцов, подводя их к умиротворению, к пониманию заповеди Божьей: «Не убий!»
Зазвонил мобильник, спрятанный у Колесникова в кармане: это Владимир искал с нами связи. Он недолго поговорил о чем-то с Колесниковым – тот отвечал ему односложно (Да, Нет) – затем Владимир попросил меня к телефону.
– Александр Георгиевич, у меня большая к вам с Олегом Марковичем просьба: побудьте в распоряжении Колесникова еще некоторое время, я сам за вами заеду в ментовку, все подробности при встрече…
Как тут откажешь человеку, спешащему позаботиться о твоем благополучии. Конечно, я дал согласие, предварительно уточнив настроение Олега. Так мы снова оказались в здании 127 отделения милиции, в кабинете начальника следственного отдела. Но были мы там недолго: ему же было необходимо работать, а мы просто ели его и всех посетителей нахально любопытными глазами. Особенно настойчиво и прицельно мы изучали посетительниц – тут у нас был свой весомый интерес. Колесников передал нам свой мобильник и проводил на первый этаж: там в знакомом нам «обезьяннике», под присмотром известного нам милиционера мы должны были провести некоторое время. Узилище – иначе тюрьма – оно и есть узилище, там всегда и всем кажется сыро и неуютно, тоскливо. Для начала мы с Олегом отзвонились дамам сердца и успокоили их относительного нашего затянувшегося задержания. Многократно мысленно и на словах мы расцеловали сладкие мордашки наших взволнованных девочек, пощекотали блудливыми словами специальные места. Осталось пообещать телефонировать моментально в случае малейших изменений обстановки. Прощались, почти обливаясь слезами! Затем мы подремали на сдвинутых стульях. Заботами Колесникова был организован скромный обед из трех блюд – нам его доставили прями «в номер». Мы с аппетитом все слопали, но добавки никто не предложил: видимо, в столовой милиции была напряженка, лишними продукты не оставались, ибо у ментов великолепный аппетит. За обед мы отказались платить принципиально!.. Зав кухней все переписала на счет Колесникова…
Часа через четыре явился Колесников: уже в дверях, мельком взглянув на выражение его лица, мы понял, что приключилось что-то экстраординарное. Заметил это и наш охранник. Он, несомненно, хорошо знал своего шефа и умел читать некоторые его мысли, минуя подробную беседу.
Колесников сел рядом на шаткий стульчик, и как-то сгорбившись чрезвычайно, углубившись в себя, просидел молча минут восемь – десять. Затем, что-то решив для себя абсолютно точное и достоверное, заговорил:
– Недавно стало известно, что сегодня, пока мы с вами катались по городу, да развлекались в Городском бюро судебно-медицинской экспертизы, погиб подполковник милиции Егоров Юрий Валентинович…
Нависла гробовая тишина: мы с Олегом молчали потому, что были потрясены и удивлены, Колесников и сержант милиционер молчали потому, что языки у них на некоторое время в жопу ушли. Трудно даже весьма подготовленному человеку осознать нелепость случившегося. Это при всем при том, что мы с Олегом были на глазах ментов весь день – с раннего утра. Наконец, Колесников понял окончательно, что необходимо быть откровенным на все сто процентов: от меня можно было получить помощь квалифицированного специалиста – судебно-медицинского эксперта, способного разбираться в сложной казуистике. Он заговорил мягче и примирительнее:
– Странным является то, что, по заявлению супруги, Егоров, оказывается, покончил жизнь самоубийством, будучи в нетрезвом состоянии. Но характер, метод, избранного для такой непростой акции воздействия, выглядит, по крайней мере, выходящим за пределы разумного и объяснимого с позиций нормальной логики. Подполковник полоснул себя большим охотничьим ножом по горлу…
Мы вытянули шеи, словно описавшиеся жирафы, только что повстречавшие королеву красоты Оксану Федорову. Новоиспеченный капитан милиции, шикарная молодая женщина с большими перспективами в карьере представилась нам в полной парадной форме, но вместо фуражки на королеве красовалась корона, вся обсыпанная бриллиантами величиной с куриное яйцо. Череп королевы был слишком великоватым, на мой вкус. Мы разделяли восторги жирафов! Сцена встречи происходила посреди субтропической саванны… Это – что-то!.. Как же ее не изнасиловали мрачные бедуины, постоянно шныряющие в здешних местах на арабских скакунах, страшно выносливых и не просящих воды сутками? Почему отпустила Оксану в свободное плаванье родная милиция, мать, любовник, покровитель? Что вообще творится на белом свете?…
Однако Колесников не прекращал нас удивлять – на этот случай у него в запасе была масса неожиданных признаний. В соседней квартире, оказывается, был обнаружен труп известного врача-психотерапевта, якобы праздновавшего в сугубо женской компании свой день рождения. Компания разошлась, а психотерапевт остался в одиночестве. Однако скоро его стал накрывать мрак помутнения рассудка. Доктор чувствовал себя все хуже и хуже. Через пару часов он впал в кому и благополучно ушел в мир иной. Предположительный диагноз: отравление неизвестным ядом…
Но самым потрясающим было то, что в числе членов той загадочной женской компании была жена Егорова, работавшая в местной поликлинике № 14. Имя и отчество той демонической женщины в данном случае для нас не имело большого значения. Но то, что правильнее для законного мужа и временного хахаля обходить ее стороной, было совершенно очевидно. Нам с Олегом никогда не доводилось осуществлять половой акт на плахе. Перспектива быть убитым через некоторое время или сразу же после оргазма, никогда не нависала над нашими головами подобно Дамоклову мечу. Со всей очевидностью кончик «кончика», а затем и нос зачесался у нас от ощущения пропущенного удовольствия… Надо же: кому-то везет – посылаются острые ощущения. А нас, истинных искателей приключений, судьба постоянно обносит благодеяниями…
Колесникову не хотелось подключаться к нашему стебу, он даже в сердцах назвал его «неуместным». Печаль начальника следственного отдела было понять: раскрывать убийство или самоубийство, или несчастный случай придется именно его отделу. Мы же иронизировали по поводу того, как накануне дурные милицейские головы выстроили целую систему поклепа относительно наших с Олегом бесшабашных персон. А вот теперь – все моментально прояснилось: тайные черные силы надо искать в других группировках. Если не добьешься удобоваримого результата, то строгие организационные выводы неминуемо лягут на погонные плечи!
Все мы хорошо понимали общий расклад. Его величество Закон ударил во все колокола. «Лишение жизни какого-либо человека в результате самостоятельного или опосредованного действия (физического, психического) или бездействия – при отягчающих обстоятельствах (часть 2 статьи 105 УК), или без таковых (часть 1 статьи 105 УК), или матерью новорожденного ребенка (статья 106 УК), или в состоянии аффекта и прочее…» Все это дифференцировать, обосновать и доказать порой бывает очень непросто. Иногда клубок противоречивых обстоятельств оказывается так туго затянутым, что распутывать его приходится годами. На следственном отделе все это время продолжает висеть «нераскрываемость», иначе говоря, «глухарь». Ну, попробуй выделить и потянуть за многочисленные, но моментально рвущиеся ниточки: запутаешься в причинно-следственных связях. Все здесь неопределенно, зыбко – между смертью человека и действием (бездействием) подозреваемого оказывается дистанция огромного размера. От одного подробного описания места, времени, способа, иных обстоятельств убийства становится тошно. Я вообще удивляюсь людям, идущим на работу в следственные органы. Мое-то дело всегда было маленьким: выпотрошил жмурика, описал свой взгляд на суть выявленных изменений и отъезжай в сторону. А дальше начинают, засучив рукава, копать протокольный перегной следователи.
Колесников все мялся и мялся, а я не спешил ему помогать: пусть, сука пушистая, знает как маять честных людей в узилище – держать на казарменном положении, на малокалорийной диете, без ванной, без любимой женщины, наконец!.. Когда вспоминаешь о «мытарствах», обрушившихся на нас с Олегом в последнее время, то пропадает желание сотрудничать с органами дознания, помогать правосудию. Мой голос слегка надтреснул, в нем образовались ручейки слезливости, жалости к самому себе, появились нотки «вселенской печали», идущей откуда-то из детства, когда мама ни за что, ни про что ставила носом в угол… И тут раздался голос Олега, ему, видимо, надоело наблюдать театр одного актера, к тому же напрочь лишенного сценического таланта…
– Саша, ты кончай дурочку-то ломать! Родная милиция тебя защищала, предоставила кров и пищу, а ты им взамен – черную неблагодарность!
Олег всегда оставался ортодоксом больше, чем надо. В споре с ним было трудно бороться: он по каждому пустяку вспоминал Закон Всемирного Тяготения и пытался эксплуатировать его заезженные формулы. Олег испытывал такой метод даже для объяснения психологических тонкостей полового влечения. Порой мне казалось, что мой друг сбрендил, так весомы были аргументы его явного умопомрачения.
– Что майору на колени перед тобой вставать, чтобы ты соизволил дать согласие на участие в осмотре места преступления и дальнейшего вскрытия трупов. – продолжал Олег меня строить, нисколько не учитывая глубину моей печали, имеющей вполне эстетическую, а не прагматическую символику.
У меня оставалось два выхода: первый – обматерить всех, залезть в бутылку и не вылезать из нее ни под каким предлогом; второй – пойти на извечный компромисс интеллигентного человека, привыкшего дарить снисхождение «малым детям». Я выбрал второй вариант.
– Павел Олегович, надеюсь вы понимаете, что мы с господином Верещагиным при любых обстоятельствах готовы сотрудничать с честными представителями правоохранительных органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91