— А вообще-то, — заметила Эллен Уорингтон, — разве это так уж необходимо — ехать и мне…
— Я хочу, чтобы ты поехала, — вмешалась Эдна Хаммер. — В конце концов, это путешествие не больше чем на ночь.
— Скажите Пизли, — распорядился Кент, — что выполняете для меня поручение, связанное с делами, не говорите при этом, куда отправляетесь и на сколько. Скажите ему, что сегодня ночью ему придется обойтись без вас.
— А еще не говорите, с кем отправляетесь, — смеясь, добавил Харрис, — а то он меня еще ножом пырнет.
Эллен Уорингтон приказала дворецкому:
— Впустите мистера Пизли!
— Ну, — вздохнул Харрис, — раз уже мне предстоит вести машину, то придется быть трезвым как стеклышко, но это вовсе не причина, чтобы вам, ребята, не отведать один из моих знаменитых коктейлей, тем более на посошок.
Дверь открылась. Молодой, лет двадцати пяти мужчина с сутулыми плечами отвесил довольно небрежный общий поклон, затем произнес:
— Добрый вечер. — И сразу же обратил глаза на Эллен Уорингтон. Она сделала движение в его сторону:
— Мистер Мейсон, мистер Пизли.
— Перри Мейсон! — воскликнул Пизли. — Тот самый адвокат!
— Собственной персоной, — подтвердил Мейсон, обмениваясь с ним рукопожатием, — и в придачу один из знаменитых коктейлей вашего достопочтенного современника Джерри Харриса и предположительно лучшего буфетчика эры, начавшейся после отмены «сухого закона».
Кент приблизился к Пизли:
— Я огорчен, Боб, но вам придется извинить Эллен за этот вечер. Она будет очень занята.
Пизли сделал попытку улыбнуться:
— Все нормально. Я только зашел на минутку. Между прочим, мне завтра предстоит трудный день в конторе. И я всего лишь хотел переговорить с Эллен. — Его глаза многозначительно остановились на секретарше.
— Прошу нас простить, — весело откликнулась она. — Оставьте для меня коктейль, Джерри Харрис.
Девушка кивнула Бобу Пизли, и они покинули комнату. У Эдны Хаммер вырвался глубокий вздох облегчения.
— Терпеть не могу ревнивцев, — обронила она. — Ты заметил, как он посмотрел на тебя, Джерри?
— Кто я? — фыркнул Харрис, заливая в миксер ингредиенты для коктейля. — Можно подумать, что я донжуан из Голливуда.
В голосе Эдны Хаммер прозвучали лукавые нотки:
— А действительно, кто ты, Джерри?
— Будь я проклят, если знаю, — ответил он, ухмыльнувшись. — Трудно выигрывать у всех соперников, но я пытаюсь изо всех сил.
Люсилл Мейс, которая вполголоса разговаривала с Питером Кентом, внезапно рассмеялась и заметила:
— И я готова держать пари, что у тебя это получается.
— Еще бы, — хмыкнул он. — А то как же? Для меня это единственный способ удержаться на ногах. Видите ли, это вполне естественно для женщин — желать того мужчину, которого и все остальные женщины желают. Следовательно, заставляя всех женщин желать меня, я могу заставить стремиться ко мне и ту женщину, которую желаю и сам. В противном случае, если меня не желают все женщины, то и ни одна из них не обратит на меня внимание.
— А если что не так? — возразила, смеясь, Люсилл Мейс.
— Нет, — отрезал Джерри, — только так и не иначе. — И затем, повернувшись к Эдне Хаммер, дерзко осведомился: — Ты с этим согласна, любимая?
Та рассмеялась в ответ и заявила:
— Со мной пока это проходит, но учти, когда я запущу в тебя свои коготочки поглубже, считай, что на тебе мое клеймо. Если увижу, как возле тебя увивается другая, я пырну ее ножом.
Харрис, осторожно смешивая в миксере последние ингредиенты коктейля, отметил:
— Дорогая, еще пара коктейлей, и ты станешь мыслить более либерально.
На что Эдна отозвалась:
— Пошевеливайся, Джерри. Мистер Мейсон — сама галантность и любезность, но я вижу, что его одолевают глубокие мысли… Знак Льва — ничего не попишешь.
— А я разве не Лев? — спросил Джерри. — Меня тоже обуревают глубокие мысли.
— Ты, — ответила Эдна внезапно серьезным тоном, а в ее глазах вспыхнул торжественный огонь, — ты Бык, и мне это нравится.
Глава 6
Перри Мейсон, облаченный в пижаму, стоял у окна спальни, глядя вниз, на небольшой дворик, залитый лунным светом. Большой дом, выстроенный дугой так, что походил по форме на букву «U», был окружен вымощенным плитами двором и с запада огорожен толстой стеной из необожженного кирпича высотой в двенадцать футов.
Доктор Келтон, погрузивший свое огромное тело в одну из двуспальных кроватей, потер глаза и зевнул. Мейсон обозревал кусты живой изгороди, отбрасывавшие черные тени, фонтан, брызги которого, казалось, походили на жидкое золото в эту темную ночь, тенистые беседки, обтянутые материей навесы, зонтики от солнца и хаотично расставленные садовые столики.
— Восхитительное место! — вырвалось у адвоката. Доктор Келтон снова зевнул и пробурчал:
— Не хотел бы, чтобы этот дом всучили мне в качестве подарка. Слишком большой и излишне массивный. Особняк — это особняк. Бунгало — это бунгало. А это, напоминает отель, выстроенный вокруг экстравагантного дворика. Меня это, честно говоря, не впечатляет и кажется несуразным.
— Я отношу это, — повернулся к нему Мейсон, — за счет того, что ты провел здесь не слишком приятный вечер.
— Попал в точку, и я до сих пор не пойму, какого дьявола не двинул домой после того, как осмотрел Кента.
— Ты забыл, что собирался встать с рассветом, чтобы понаблюдать за отбытием брачной парочки.
Келтон энергично замотал головой в знак протеста:
— Нет уж, только не я. Я слишком долго занимаюсь медицинской практикой, чтобы в полной мере ценить возможность хорошо выспаться тогда, когда мне это удается. Я не стану вскакивать спозаранку ради какой бы то ни было брачной парочки, отбывающей затем, чтобы пожениться в аэроплане.
— Не будь таким пессимистом, — запротестовал Мейсон. — Подойди и взгляни на этот дворик в лунном свете, Джим. Разве это не прекрасно?
Доктор Келтон поворочался в кровати под аккомпанемент матрасных пружин.
— Верю тебе на слово, Перри. Лично я не в восторге от этого места. Мне станет намного легче, когда я выберусь отсюда.
— Беспокоишься, как бы кто-нибудь не всадил нож под ребра? — подковырнул Мейсон.
Доктор Келтон, занятый очередным внушительным зевком, взмолился:
— Ради Бога, гаси свет и отправляйся в кровать. После того как я послушал, как вы, двое адвокатов, собачитесь друг с другом, меня так и клонит в сон от скуки. Я… — Его прервал слабый скребущий звук в филенку двери. Келтон сел, резко выпрямившись, и спросил тихим голосом: — Что это?
Мейсон, прижав палец к губам, призвал его соблюдать тишину. Спустя минуту тот же самый скребущий звук повторился.
— Звучит так, — прошептал Мейсон, усмехаясь, — словно кто-то с ножом для разделки мяса стоит прямо под нашей дверью, Джим. — Он приоткрыл дверь на дюйм или два и не смог сдержать удивления. — Вы! — воскликнул он.
— Ну же, впустите меня, — потребовала Эдна Хаммер хриплым шепотом.
Мейсон открыл дверь, и та, почти в неглиже, крадучись, проскользнула в комнату и повернула ключ в замке.
— Хотелось бы мне знать, — запротестовал доктор Келтон, — что все это значит.
— А я думал, — заметил Мейсон, — что вы отправились в Санта-Барбару.
— Не глупите. Как я могла поехать? И бросить дядю Питера, который разгуливает во сне, а это одна из тех ночей, когда светит полная луна?
— Почему же вы раньше об этом не сказали?
— Потому что оказалась меж двух огней. Вы и дядя Питер хотели отправить туда Эллен Уорингтон, чтобы она могла оказать помощь вашему ассистенту. Естественно, она не поедет, если не поеду и я. Я могла все это объяснить, но тут объявился Боб Пизли, и если он заподозрит, что Эллен Уорингтон собирается отправиться туда одна, вернее, на пару с Джерри, то… Короче, он просто прикончил бы Джерри, и на этом все и кончилось.
— Но я не понимаю, почему вы не могли сказать честно, что не собираетесь ехать? — спросил Мейсон.
— Я не хотела, чтобы дядя что-то заподозрил. Он сразу бы понял, что дело нечисто.
— И что вы сделали?
— Я пошла к автомобилю и выложила все начистоту Джерри и Эллен. Они восприняли все как надо сразу же, как только уловили что к чему.
Доктор Келтон съязвил:
— И по этой причине вы оба, в одних пижамах, должны ночью собираться в моей спальне для совещания?
Эдна взглянула на него, засмеялась и поспешила успокоить:
— Не пугайтесь. Я не кусаюсь. Я хочу, чтобы мистер Мейсон поприсутствовал рядом, пока я буду запирать дверь дяди Питера и встроенный буфет.
— А почему вы не можете сделать это одна?
— Потому что, если что-то произойдет, я хочу, чтобы вы были моим свидетелем.
— Свидетель не мое амплуа, — улыбнулся Мейсон. — Вот доктор Келтон — другое дело! Выбирайся, Джим, и помоги девушке запереть замки.
Келтон буркнул низким голосом:
— Знаешь что, Мейсон, катись к дьяволу и дай мне поспать.
— Я не захватил с собой халата, — заметил Мейсон, — или я должен разгуливать по дому в пижаме и шлепанцах?
— Разумеется, — последовал ответ, — все давно в кроватях.
— Раз это устраивает вас, то меня тем более, — согласился Мейсон. — Пойдемте.
Девушка открыла дверь, выглянула и осторожно посмотрела по сторонам. Бесшумно ступая, направилась впереди адвоката к двери дядиной спальни. Встав на колени перед замочной скважиной, Эдна мягко вставила ключ, стараясь не произвести шума, затем медленно повернула его, пока замок, щелкнув, не закрылся. Кивком поманила Мейсона и перебежала дальше по направлению к лестнице. Поднявшись по ступенькам на самый верх, прошептала:
— Я хорошенько смазала замок, чтобы он легко закрывался.
— Разве у вашего дяди нет ключа? — поинтересовался он.
— Есть, но он вряд ли во сне вынет ключи из кармана и откроет замок. Вам известно, что лунатики на это не способны?
— А как дела обстоят с буфетом?
— Ключ от этого ящика только у меня.
Эдна вынула маленький фонарик, посветила на встроенный буфет и вставила ключ в верхний ящик.
— Нож для разделки мяса здесь? — спросил Мейсон.
Она кивнула и, повернув ключ, со щелчком закрыла замок.
— Я так рада, что вы пришли к нам этим вечером, — поделилась она, — и все расставили по своим местам. Дяде уже лучше. Я почти уверена, что он будет крепко спать ночью, а не заниматься лунатизмом.
— Ну, — ответил Мейсон, — на всякий случай я закрою дверь своей спальни.
Она перехватила его руку и объявила:
— Не пугайте меня, а то я доведу до шока вашего друга-доктора тем, что останусь на ночь в вашей комнате.
Мейсон рассмеялся, проводил ее вниз по лестнице, помедлил возле двери своей комнаты, повернул ручку, усмехнулся и заметил:
— Джим меня уже опередил. Он запер дверь сразу, как только мы ушли.
— Возможно, — хихикнула она, — он испугался, что я явилась к вам, тоже разгуливая во сне.
Мейсон постучал в филенку, и чуть погодя половицы заскрипели под тяжестью огромного тела, шаркающего шлепанцами по полу. Затем щеколда отодвинулась, и дверь открылась. Эдна, оттолкнув Мейсона в сторону, просунула в дверь голову и во весь голос рявкнула:
— Ку-ку!
Спустя какой-то миг пружины матраца Келтона жалобно и пронзительно взвизгнули. Перри Мейсон проследовал за Эдной Хаммер в комнату. Она уже нависала над кроватью.
— Вы что, — вопрошала она доктора Келтона, — тоже разгуливаете во сне?
— Кто? Я? — отбивался Келтон, пытаясь изобразить улыбку. — Вряд ли. Я так храплю, что все лунатики к чертовой матери просыпаются.
— Как мило! — воскликнула она. — Из вас бы такой лунатик получился! Представьте себе, вы ведь можете разгуливать в сплошном тумане, издавая предупредительные сигналы, чтобы ни на кого не налететь. — Она повернулась со смехом и, скользнув кончиками пальцев по рукаву пижамы Мейсона, закончила: — Премного благодарна. Вы мне так помогли. — И легко выскользнула из комнаты.
Джим Келтон издал тяжкий вздох:
— Запри эту дверь, Перри, и, Бога ради, не открывай! Эта женщина явно бродит по ночам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30