Хранилище видеокассет напоминало библиотеку, и найти нужные оказалось просто. Вот они, на пятой полке лежат в коробках три кассеты формата «бета». Пламер снял коробки с полки, извлек кассеты и заменил их чистыми. Эти три видеокассеты он уложил в портфель. Через двадцать минут журналист был дома. Там у него стоял профессиональный видеомагнитофон «бетамакс», и он просмотрел запись первого интервью с Райаном. Ему хотелось убедиться в том, что запись не повреждена. Так оно и было. Теперь необходимо спрятать кассеты ненадежней.
Далее Пламер набросал свой трехминутный комментарий для завтрашней вечерней передачи. Ее темой станет умеренно критическая оценка президентства Райана. На все ему понадобился час, хотя в отличие от нынешнего поколения телерепортеров он стремился к отточенности речи. Для него это было так же просто, как избежать грамматических ошибок. Затем Пламер распечатал текст на принтере – ему легче редактировать на листе бумаги, чем на экране компьютера. Наконец он перенес текст комментария на дискету, которую использует в студии для «бегущей строки». Далее Пламер составил текст другого комментария примерно такой же продолжительности (он оказался на четыре слова короче) и распечатал и его. На этот текст он потратил чуть больше времени. Если этому комментарию предстояло стать его лебединой песней как профессионала, то стиль должен быть отменным. Пламер, написавший за свою жизнь немало некрологов для других – некоторыми из них он восхищался, тогда как к некоторым оставался безразличен, – хотел, чтобы его собственный некролог был на высоте. Удовлетворенный окончательным текстом, он распечатал и его и положил страницы в портфель, где уже лежали кассеты. Этот текст он не стал переносить на дискету.
***
– Мне кажется, они закончили учения, – заметил главный сержант.
Изображение, поступающее от «хищника», свидетельствовало, что танковые колонны направлялись к местам постоянного базирования. Люки на башнях были открыты, над ними виднелись головы куривших членов экипажей. Для заново созданной армии ОИР учения прошли успешно, и даже сейчас танковые части двигались в полном маршевом порядке.
Майор Сабах столько времени провел за плечом сержанта, что их общение могло бы быть и не таким официальным, подумал он. Обычная рутина. Он ожидал – надеялся, – что новому соседу его страны понадобится больше времени для интеграции вооруженных сил, однако общность вооружений и тактического подхода ускорили процесс. Перехват радиопереговоров свидетельствовал, что учения закончены. Телевизионные передачи, поступающие из Объединенной Исламской Республики, тоже подтвердили это, что было немаловажным.
– Странно… – удивленно произнес сержант.
– Что вы имеете в виду? – спросил Сабах.
– Одну минуту, сэр. – Сержант встал и из стоявшего в углу шкафа достал карту, с которой вернулся к своему рабочему месту. – Там нет дороги. Вот посмотрите, сэр. – Он развернул карту, сравнил координаты на экране с координатами на карте – на борту «хищника» находилась собственная глобальная навигационная система, функционирующая на основании информации, получаемой от спутников, которая автоматически сообщала на землю координаты передаваемого изображения, – и постучал пальцем по правому углу карты. – Видите?
Кувейтский офицер перевел взгляд с карты на экран. Теперь на нем виднелась дорога, но это было легко объяснить. Колонна в сотню тяжелых танков без труда превратит почти всякую поверхность в утрамбованный тракт, и именно это тут произошло.
Но раньше здесь не было никакой дороги. Она появилась из-под гусениц танков буквально в течение нескольких часов.
– Ситуация изменилась, майор. Раньше иракская армия всегда придерживалась существующих дорог.
Сабах кивнул. Все было настолько очевидно, что он просто не обратил на это внимания. Несмотря на то что иракцы выросли в пустынной стране и, как принято считать, умеют передвигаться по пустыням, уничтожению их армии в 1991 году способствовало то обстоятельство, что они передвигались только по дорогам – иракские офицеры постоянно теряли ориентировку, стоило им только попасть на пустынную местность, вдали от дорожной сети. Тут не было ничего странного – в пустыне, как и в море, отсутствуют ориентиры, – но передвижение воинских подразделений по существующим дорогам позволяло предвидеть их маневры, что являлось слабой стороной армии в условиях войны и давало войскам союзников возможность нападать на иракские части с того направления, откуда их меньше всего ожидали. И вот теперь ситуация изменилась.
– Вы полагаете, что в их распоряжении появились глобальные навигационные системы, как и у нас? – спросил главный сержант.
– Мы что, рассчитывали, что они навсегда останутся такими темными?
***
Президент Райан поцеловал на прощание жену и подошел к лифту. Дети еще спали. Сегодня ему предстояло одно дело. Остальные он пока отставит… У него не было времени, чтобы справиться и с тем и с другим, хотя он попытается, хотя бы отчасти. В вертолете его ждал Бен Гудли.
– Вот отчет Адлера о его поездке в Иран. – Советник по национальной безопасности передал папку президенту. – А это отчет о переговорах в Пекине. Рабочая группа собирается в десять часов и начнет обсуждение. Группа по составлению сводки национальной безопасности встречается в Лэнгли в середине дня.
– Спасибо. – Президент пристегнул ремни и начал читать. Арни и Кэлли поднялись по трапу и заняли кресла впереди.
– У вас есть какие-нибудь предложения, господин президент? – спросил Гудли.
– Бен, разве не ты должен мне их давать?
– Но как иначе я скажу вам, что происходящее кажется мне непонятным?
– Я и так знаю это. Не отходи от телефонов и факсов. Скотт уже, наверно, в Тайбэе. Все, что поступит от него, немедленно сообщай мне.
Турбины взвыли громче, и вертолет поднялся в воздух. Однако Райан вряд ли заметил это. Он думал о своей работе, о всех ее трудностях. Вместе с ним летели Раман и Прайс. На борту президентского «Боинга-747» будут еще агенты Секретной службы, а в Нашвилле их уже ожидало отправленное заранее подразделение агентов. Президентство Джона Патрика Райана продолжалось независимо от того, нравилось ему это или нет.
***
Эта страна, может быть, и невелика, может быть, и не играет значительной роли на мировой арене, может быть, и является парией в международном сообществе, но не потому, что совершила что-то недостойное, разве что сумела добиться процветания для своих граждан. Нет, ее считают отверженной из-за огромного и далеко не такого богатого соседа на западе. Но у этой страны есть демократически выбранное правительство, и ей следовало бы занять достойное место среди других государств, особенно тех, во главе которых тоже стоят правительства, выбранные свободным волеизъявлением народа. Китайская Народная Республика возникла в результате вооруженной борьбы – в этом нет ничего странного, это характерно для большинства стран, напомнил себе государственный секретарь, – и сразу после этого истребила миллионы собственных граждан (никто не знает, сколько именно, просто никто не проявил к этому особого интереса), потом приступила к исполнению революционной программы развития страны («великий скачок»), которая привела к еще худшим результатам, чем даже в большинстве государств, исповедующих марксистскую идеологию, и начала очередную внутреннюю реформу («культурная революция»), которая пришла на смену предыдущей кампании под девизом «пусть расцветают сто цветов». Подлинная цель «культурной революции» заключалась в том, чтобы выкурить потенциальных диссидентов и в дальнейшем ликвидировать их руками студентов, революционный энтузиазм которых был поистине революционным по отношению к китайской культуре. Им едва не удалось полностью уничтожить ее, заменив «маленькой красной книжкой», содержащей ответы на все вопросы жизни. Затем произошли новые реформы, якобы призванные заменить марксизм чем-то другим, новая студенческая революция, на этот раз направленная против существующей политической системы, подавленная танками и пулеметами, причем все это высокомерно демонстрировалось по всемирному телевидению. Несмотря на это, остальной мир не имел ничего против того, чтобы континентальный Китай сокрушил своих соотечественников, осмелившихся искать на Тайване другой путь развития.
Вот это и есть real politik, подумал Скотт Адлер, когда все средства хороши для достижения цели. Нечто подобное привело к событиям, носящим название «холокост». Его отцу удалось это пережить, о чем свидетельствует его навсегда сохранившийся номер на руке. Даже его собственная страна официально придерживалась политики «одного Китая», хотя неписанное дополнение гласило, что Китайская Народная Республика обязуется не предпринимать попыток подчинить себе Китайскую Республику, а если договоренность будет нарушена, Америка может принять ответные меры. А может и не принять.
Выпускник Корнельского университета и школы Флетчера по юриспруденции и дипломатии при университете Тафта, Адлер был кадровым дипломатом. Он любил свою страну. Нередко ему приходилось служить инструментом американской политики, а теперь он превратился в голос страны на международной арене. Однако порой он был вынужден защищать политику, которая не отличалась особой справедливостью, и в такие мгновения он пытался понять, не поступает ли он так же, как шестьдесят лет назад поступали другие выпускники Флетчера, высокообразованные и действующие из лучших побуждений люди, которые, когда все закончилось, не могли понять, почему они оказались настолько слепы, что не сумели рассмотреть несправедливости происходящего с первого взгляда.
– У нас есть осколки – скорее даже фрагменты – ракеты, которые застряли в крыле. Нет никаких сомнений, что ракета изготовлена в континентальном Китае, – сказал министр обороны Китайской Республики. – Мы дадим возможность вашим экспертам осмотреть их и провести собственные тесты, чтобы подтвердить эту точку зрения.
– Спасибо. Я сообщу об этом своему правительству.
– Значит, дело обстоит следующим образом, – произнес министр иностранных дел. – Они дают согласие на прямой рейс из Пекина в Тайбэй. В частном разговоре не возражают против прибытия авианосца. Отвергают всякую ответственность за инцидент с аэробусом. Признаюсь, не вижу разумного объяснения подобному поведению.
– Я рад, что они выразили интерес только к восстановлению стабильности в этом регионе.
– Подумать только, как любезно с их стороны, – проворчал министр обороны. – Особенно после того, как они намеренно нарушили ее.
– Мы понесли огромные убытки. Иностранные инвесторы снова проявляют беспокойство и, помимо оттока их капитала, мы выглядим нелепо в глазах мирового сообщества. Как вы считаете, может быть, в этом и заключался их замысел?
– Господин министр, если бы дело обстояло именно так, то почему они предложили мне лететь прямо на Тайвань?
– Несомненно, это хитрый маневр, попытка ввести вас в заблуждение, – ответил министр иностранных дел, опередив министра обороны.
– Но если так, то почему? – Адлер не мог понять причины подобных действий китайцев. В конце концов они все китайцы – и на острове и на материке. Может быть, благодаря этому разбираются лучше во всем происшедшем.
– Здесь нам ничто не угрожает. Мы знаем это – в отличие от иностранных инвесторов, которые этого не понимают. Но даже сейчас ситуация не совсем нас удовлетворяет. Мы живем на острове, как в замке, окруженном широким рвом, наполненным водой. За рвом находится лев. Этот лев убьет и сожрет нас, как только у него появится такая возможность. Он не может перепрыгнуть через ров и знает это, но все время ходит вокруг и рычит, несмотря на то что отлично понимает тщетность своих попыток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273
Далее Пламер набросал свой трехминутный комментарий для завтрашней вечерней передачи. Ее темой станет умеренно критическая оценка президентства Райана. На все ему понадобился час, хотя в отличие от нынешнего поколения телерепортеров он стремился к отточенности речи. Для него это было так же просто, как избежать грамматических ошибок. Затем Пламер распечатал текст на принтере – ему легче редактировать на листе бумаги, чем на экране компьютера. Наконец он перенес текст комментария на дискету, которую использует в студии для «бегущей строки». Далее Пламер составил текст другого комментария примерно такой же продолжительности (он оказался на четыре слова короче) и распечатал и его. На этот текст он потратил чуть больше времени. Если этому комментарию предстояло стать его лебединой песней как профессионала, то стиль должен быть отменным. Пламер, написавший за свою жизнь немало некрологов для других – некоторыми из них он восхищался, тогда как к некоторым оставался безразличен, – хотел, чтобы его собственный некролог был на высоте. Удовлетворенный окончательным текстом, он распечатал и его и положил страницы в портфель, где уже лежали кассеты. Этот текст он не стал переносить на дискету.
***
– Мне кажется, они закончили учения, – заметил главный сержант.
Изображение, поступающее от «хищника», свидетельствовало, что танковые колонны направлялись к местам постоянного базирования. Люки на башнях были открыты, над ними виднелись головы куривших членов экипажей. Для заново созданной армии ОИР учения прошли успешно, и даже сейчас танковые части двигались в полном маршевом порядке.
Майор Сабах столько времени провел за плечом сержанта, что их общение могло бы быть и не таким официальным, подумал он. Обычная рутина. Он ожидал – надеялся, – что новому соседу его страны понадобится больше времени для интеграции вооруженных сил, однако общность вооружений и тактического подхода ускорили процесс. Перехват радиопереговоров свидетельствовал, что учения закончены. Телевизионные передачи, поступающие из Объединенной Исламской Республики, тоже подтвердили это, что было немаловажным.
– Странно… – удивленно произнес сержант.
– Что вы имеете в виду? – спросил Сабах.
– Одну минуту, сэр. – Сержант встал и из стоявшего в углу шкафа достал карту, с которой вернулся к своему рабочему месту. – Там нет дороги. Вот посмотрите, сэр. – Он развернул карту, сравнил координаты на экране с координатами на карте – на борту «хищника» находилась собственная глобальная навигационная система, функционирующая на основании информации, получаемой от спутников, которая автоматически сообщала на землю координаты передаваемого изображения, – и постучал пальцем по правому углу карты. – Видите?
Кувейтский офицер перевел взгляд с карты на экран. Теперь на нем виднелась дорога, но это было легко объяснить. Колонна в сотню тяжелых танков без труда превратит почти всякую поверхность в утрамбованный тракт, и именно это тут произошло.
Но раньше здесь не было никакой дороги. Она появилась из-под гусениц танков буквально в течение нескольких часов.
– Ситуация изменилась, майор. Раньше иракская армия всегда придерживалась существующих дорог.
Сабах кивнул. Все было настолько очевидно, что он просто не обратил на это внимания. Несмотря на то что иракцы выросли в пустынной стране и, как принято считать, умеют передвигаться по пустыням, уничтожению их армии в 1991 году способствовало то обстоятельство, что они передвигались только по дорогам – иракские офицеры постоянно теряли ориентировку, стоило им только попасть на пустынную местность, вдали от дорожной сети. Тут не было ничего странного – в пустыне, как и в море, отсутствуют ориентиры, – но передвижение воинских подразделений по существующим дорогам позволяло предвидеть их маневры, что являлось слабой стороной армии в условиях войны и давало войскам союзников возможность нападать на иракские части с того направления, откуда их меньше всего ожидали. И вот теперь ситуация изменилась.
– Вы полагаете, что в их распоряжении появились глобальные навигационные системы, как и у нас? – спросил главный сержант.
– Мы что, рассчитывали, что они навсегда останутся такими темными?
***
Президент Райан поцеловал на прощание жену и подошел к лифту. Дети еще спали. Сегодня ему предстояло одно дело. Остальные он пока отставит… У него не было времени, чтобы справиться и с тем и с другим, хотя он попытается, хотя бы отчасти. В вертолете его ждал Бен Гудли.
– Вот отчет Адлера о его поездке в Иран. – Советник по национальной безопасности передал папку президенту. – А это отчет о переговорах в Пекине. Рабочая группа собирается в десять часов и начнет обсуждение. Группа по составлению сводки национальной безопасности встречается в Лэнгли в середине дня.
– Спасибо. – Президент пристегнул ремни и начал читать. Арни и Кэлли поднялись по трапу и заняли кресла впереди.
– У вас есть какие-нибудь предложения, господин президент? – спросил Гудли.
– Бен, разве не ты должен мне их давать?
– Но как иначе я скажу вам, что происходящее кажется мне непонятным?
– Я и так знаю это. Не отходи от телефонов и факсов. Скотт уже, наверно, в Тайбэе. Все, что поступит от него, немедленно сообщай мне.
Турбины взвыли громче, и вертолет поднялся в воздух. Однако Райан вряд ли заметил это. Он думал о своей работе, о всех ее трудностях. Вместе с ним летели Раман и Прайс. На борту президентского «Боинга-747» будут еще агенты Секретной службы, а в Нашвилле их уже ожидало отправленное заранее подразделение агентов. Президентство Джона Патрика Райана продолжалось независимо от того, нравилось ему это или нет.
***
Эта страна, может быть, и невелика, может быть, и не играет значительной роли на мировой арене, может быть, и является парией в международном сообществе, но не потому, что совершила что-то недостойное, разве что сумела добиться процветания для своих граждан. Нет, ее считают отверженной из-за огромного и далеко не такого богатого соседа на западе. Но у этой страны есть демократически выбранное правительство, и ей следовало бы занять достойное место среди других государств, особенно тех, во главе которых тоже стоят правительства, выбранные свободным волеизъявлением народа. Китайская Народная Республика возникла в результате вооруженной борьбы – в этом нет ничего странного, это характерно для большинства стран, напомнил себе государственный секретарь, – и сразу после этого истребила миллионы собственных граждан (никто не знает, сколько именно, просто никто не проявил к этому особого интереса), потом приступила к исполнению революционной программы развития страны («великий скачок»), которая привела к еще худшим результатам, чем даже в большинстве государств, исповедующих марксистскую идеологию, и начала очередную внутреннюю реформу («культурная революция»), которая пришла на смену предыдущей кампании под девизом «пусть расцветают сто цветов». Подлинная цель «культурной революции» заключалась в том, чтобы выкурить потенциальных диссидентов и в дальнейшем ликвидировать их руками студентов, революционный энтузиазм которых был поистине революционным по отношению к китайской культуре. Им едва не удалось полностью уничтожить ее, заменив «маленькой красной книжкой», содержащей ответы на все вопросы жизни. Затем произошли новые реформы, якобы призванные заменить марксизм чем-то другим, новая студенческая революция, на этот раз направленная против существующей политической системы, подавленная танками и пулеметами, причем все это высокомерно демонстрировалось по всемирному телевидению. Несмотря на это, остальной мир не имел ничего против того, чтобы континентальный Китай сокрушил своих соотечественников, осмелившихся искать на Тайване другой путь развития.
Вот это и есть real politik, подумал Скотт Адлер, когда все средства хороши для достижения цели. Нечто подобное привело к событиям, носящим название «холокост». Его отцу удалось это пережить, о чем свидетельствует его навсегда сохранившийся номер на руке. Даже его собственная страна официально придерживалась политики «одного Китая», хотя неписанное дополнение гласило, что Китайская Народная Республика обязуется не предпринимать попыток подчинить себе Китайскую Республику, а если договоренность будет нарушена, Америка может принять ответные меры. А может и не принять.
Выпускник Корнельского университета и школы Флетчера по юриспруденции и дипломатии при университете Тафта, Адлер был кадровым дипломатом. Он любил свою страну. Нередко ему приходилось служить инструментом американской политики, а теперь он превратился в голос страны на международной арене. Однако порой он был вынужден защищать политику, которая не отличалась особой справедливостью, и в такие мгновения он пытался понять, не поступает ли он так же, как шестьдесят лет назад поступали другие выпускники Флетчера, высокообразованные и действующие из лучших побуждений люди, которые, когда все закончилось, не могли понять, почему они оказались настолько слепы, что не сумели рассмотреть несправедливости происходящего с первого взгляда.
– У нас есть осколки – скорее даже фрагменты – ракеты, которые застряли в крыле. Нет никаких сомнений, что ракета изготовлена в континентальном Китае, – сказал министр обороны Китайской Республики. – Мы дадим возможность вашим экспертам осмотреть их и провести собственные тесты, чтобы подтвердить эту точку зрения.
– Спасибо. Я сообщу об этом своему правительству.
– Значит, дело обстоит следующим образом, – произнес министр иностранных дел. – Они дают согласие на прямой рейс из Пекина в Тайбэй. В частном разговоре не возражают против прибытия авианосца. Отвергают всякую ответственность за инцидент с аэробусом. Признаюсь, не вижу разумного объяснения подобному поведению.
– Я рад, что они выразили интерес только к восстановлению стабильности в этом регионе.
– Подумать только, как любезно с их стороны, – проворчал министр обороны. – Особенно после того, как они намеренно нарушили ее.
– Мы понесли огромные убытки. Иностранные инвесторы снова проявляют беспокойство и, помимо оттока их капитала, мы выглядим нелепо в глазах мирового сообщества. Как вы считаете, может быть, в этом и заключался их замысел?
– Господин министр, если бы дело обстояло именно так, то почему они предложили мне лететь прямо на Тайвань?
– Несомненно, это хитрый маневр, попытка ввести вас в заблуждение, – ответил министр иностранных дел, опередив министра обороны.
– Но если так, то почему? – Адлер не мог понять причины подобных действий китайцев. В конце концов они все китайцы – и на острове и на материке. Может быть, благодаря этому разбираются лучше во всем происшедшем.
– Здесь нам ничто не угрожает. Мы знаем это – в отличие от иностранных инвесторов, которые этого не понимают. Но даже сейчас ситуация не совсем нас удовлетворяет. Мы живем на острове, как в замке, окруженном широким рвом, наполненным водой. За рвом находится лев. Этот лев убьет и сожрет нас, как только у него появится такая возможность. Он не может перепрыгнуть через ров и знает это, но все время ходит вокруг и рычит, несмотря на то что отлично понимает тщетность своих попыток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273