– Ну, они, действительно, прибыли, выряженные в эти дурацкие простыни, с факелами, и промаршировали к дому. А я поджидала их позади трейлера.
– Ты поджидала их позади трейлера, – механически повторил он. – А потом?
– Потом я, так сказать, их рассеяла.
– Да ну? И как же ты это сделала?
– При помощи ружья.
– Что?
– Всего лишь мелкой дробью, – обиженно проговорила она. – Картечью я не стреляла. Я ее приберегала на тот случай, если они кинутся непосредственно на меня. Но этого не случилось. Они убежали.
– А где ты взяла ружье?
– Купила. У Мак-Киббона.
– Ролф Мак-Киббон продал тебе ружье? Она резко повернулась и посмотрела ему прямо в лицо.
– А почему бы и нет? Я умею, как сто чертей, стрелять из ружья! Я выросла на отцовской земле с оружием в руках!
– Но, Триш, нельзя стрелять из ружья по людям. Ты в кого-нибудь попала?
– А как же! Ты что, считаешь, что я могу промахнуться с такого расстояния?
– Господи, ты кого-нибудь убила?
– Нет, только ранила чью-то гордость. Сегодня утром я услышала, что какой-то человек, по описанию это был Эмметт Спенс, и с ним еще трое приезжали в больницу в Лагрейндж и что-то там выдумывал насчет неудачного похода за чужими арбузами. Полагаю, что у каждого из жопы выковыряли уйму дроби.
– О, Господи! Даже не верится. – Он покачал головой. – Моя жена встречает с ружьем клан!
– Это было необходимо. А ты бы, конечно, попытался урезонить их словами!
Он стал хохотать, и она присоединилась к нему. Они в истерике катались по переднему сиденью машины, и по щекам текли слезы. Только через несколько минут Билли оказался в состоянии говорить.
– Так вот почему меня весь день подначивали и все мне подмигивали! Вот почему Брукс так веселился! Господи, какая жалость, что меня при этом не было. Да еще не кто-нибудь, а Эмметт Спенс! – И они опять расхохотались.
Глава 22
Фокси разбудила собака, ткнувшись носом ему в ухо. Он дернулся, очнулся на мгновение, внимательно осмотрелся, а затем успокоился и снова лег на траву. Легкий ветерок обдувал задний двор и слегка шевелил верхушки сосен над головою Фокси. Он с удовольствием потянулся, испытывая радостное чувство уверенности. Был уже понедельник, и мальчик держался хорошо, даже по временам, казалось, ему все это нравилось. Да, выходные прошли с толком, и парень, похоже, продержится, по меньшей мере, еще день.
Фокси встал, надел форменную фуражку и прошел в дом через кухонную дверь, что-то насвистывая.
Санни проснулся в прекраснейшем настроении и буквально плясал от радости. Он пару раз ухмыльнулся – уже давно он не чувствовал себя до такой степени здорово! Заехал в участок, чтобы убедиться, что Чарли не спит, а находится на дежурстве. На эту неделю ночные дежурства достались Чарли.
– Привет, Санни!
– Ну, и как, молодец, у тебя дела?
– А ты сегодня парень-гвоздь! Поедешь на ярмарку?
– А ты еще сомневался, дружок? Смотри, сегодня будь начеку и рот не разевай! И не смей ни с кем тут трахаться!
– Слушай, Санни, а как насчет завтра: ты думаешь, с большим жюри все будет о'кей?
– Чарли, я же сто раз тебе говорил, нечего бояться. В большом жюри папа Эмметта Спенса и парочка его приятелей. Они никогда ничего не сделают белому «копу» за то, что он убил ниггера. Tar что веди себя тихо и смирно все двадцать четыре часа, и мы выйдем из всего этого чистенькими. И нам задует легкий попутный ветер!
– Ну, что ж, надеюсь, Санни, что будет именно так, а то все это дело меня страшно беспокоит. Санни повернулся на сто восемьдесят градусов.
– Заткнись, зараза чертова! Мне осточертело твое нытье! – Тут Санни взял себя в руки и успокоился. Сейчас нельзя распускаться. Он нервничал не меньше Чарли, но не собирался этого показывать. Лучше он выпустит пар на ярмарке, а завтра будет в чертовски великолепной форме.
По пути он остановился около отеля и заплатил портье десять долларов за очередную пинту «Эрли Таймс». Вот засранец-ниггер, заламывает такую цену! Попозже, когда все уляжется, надо будет что-нибудь придумать в связи с ним и его контрабандным бизнесом!
– Иисус, Мария и святой Иосиф, откуда все это взялось? – спросила Патриция, указывая через ветровое стекло на яркие огни и аттракционы, оживляющие ярмарочную территорию в сентябрьских сумерках. – Это что, собственность клуба «Киваниз»?
Билли засмеялся.
– Нет, нет, это передвижной городок развлечений. Клуб является спонсором ярмарки, так что он организует павильонную демонстрацию экспонатов и присуждает призы, а городок развлечений он специально нанял для того, чтобы обеспечить посетителям игры и аттракционы. Кстати, по-моему, клуб получает процент от выручки.
– По правде говоря, я ожидала нечто, похожее на английский деревенский праздник. Горы пирожков с мясом и всякие там «Прицепи ослу хвост».
– Не беспокойся, чего-чего, а уж пирожков-то хватит. Кстати, ты помнишь, что я судья конкурса на лучший пирог? Между прочим, не забудь спросить рецепт.
– Ты же сказал, что, пока ты жив, не будешь есть приготовленную мною еду.
– Да, не буду, пока мы будем в состоянии держать повара или кухарку. Но ведь соревнующиеся леди этого не знают, и им будет лестно, если ты спросишь, как они это готовят.
– А скот выставят?
– Конечно, будет целый битком набитый павильон. Черт, как это мне не пришло в голову дать тебе судейство по племенному скоту? Ты понимаешь в этом деле не хуже любого из здесь присутствующих, и фермерам бы это только понравилось.
– Может быть, я куплю несколько голов для фермы. Кстати, нам нужен бык.
У ворот они купили входные билеты и зашли в первый из павильонов, бродя от одной витрины к другой, мимо маринованных огурцов и пирогов, а также школьных поделок. Жали руки, поздравляли экспонентов, принимали поздравления по поводу предстоящего прибавления семейства.
Они наткнулись на Хью Холмса и доктора Фрэнка Мадтера. Доктор Фрэнк держится не так хорошо, как мистер Холмс, подумал Билли. Кожа да кости. Холмс отозвал Билли в сторонку.
– Что думаете насчет завтрашнего большого жюри?
– Боюсь, много шума из ничего. Если бы мы могли рассчитывать на прорыв, на свидетеля, подтверждающего заявление Маршалла, получить дополнительный материал на Баттса и Уорда, то не исключено, что мы бы оказались в лучшем положении. А что слышно в связи с выборами?
Холмс улыбнулся.
– Пока что самое знаменательное событие – это классная стрельба вашей жены. О таком слагаются легенды. Эта история поднимет вас на недосягаемую высоту не только на период выборов. Как жаль, что я не купил ружье Джинни сорок лет назад!
– Я своей жене ружья не покупал. Она сама его купила. И сказала мне об этом только тогда, когда все уже было позади.
– Ну, и правильно. Вы бы ее только отговаривали.
– Она мне сказала то же самое.
– Знаете, что в этом году впервые за все время Хосс Спенс не выставляет скот? Он чувствует себя страшно униженным, и зол, как черт, на Эмметта.
– Поделом вору и мука. Надеюсь, что Эмметт еще целый месяц не сможет сидеть. Плохо, однако, то, что Хосс входит в состав большого жюри. От него нам добра ждать нечего.
Тут к Билли подошла маленькая девочка и дернула его за рукав.
– Извините, полковник Ли, – произнесла она, – но моя мама сказала, что вам пора оценивать пироги.
– Осторожно! – улыбнулся Холмс. – Ложный шаг может стоить вам избрания.
Билли забрал с собой Патрицию и пошел вслед за ребенком к стенду с пирогами. Почти двадцать минут он бродил, вооружившись вилкой, трогал, пробовал, облизывался, закатывал глаза. Стоя рядом с толпой зевак, Патриция еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться вслух.
Наконец, он предстал перед толпой, держа в каждой руке по пирогу, и стал держать речь.
– Только мои политические противники могли бы поставить меня в подобное положение в ночь перед выборами, – проговорил он, и толпа рассмеялась вместе с ним. – Полагаю, что в подобной ситуации как-то очутился Авраам Линкольн, когда баллотировался в конгресс от штата Иллинойс, и мне так бы хотелось вспомнить, как именно он тогда поступил. – Толпа опять рассмеялась. – Вот передо мной лучший за всю мою жизнь персиковый пирог и лучший за всю мою жизнь бататовый пирог, и я обязан сделать выбор между ними. Это нечестно.
Билли оглядел собравшихся и заметил Санни Баттса в гражданской одежде, проходящего в середину павильона. И вернулся к судейству.
– Персик – такой красивый фрукт и вдобавок символ нашего штата, а графство Меривезер производит больше персиков, чем любое другое графство в Америке, так что, полагаю, если бы я принял решение против персика, меня могли бы обвинить в откровенно антипатриотическом поведении. А коль скоро дело обстоит именно так, то надеюсь, что все оценят, какой я совершаю политический смелый поступок, когда заявляю, что победитель – батат, ибо любой кулинар, берущий в руки батат, заранее попадает в тяжелейшую ситуацию. И тот, кто может сделать столь непрезентабельный продукт, как батат, таким вкусным, как этот пирог, заслуживает голубой ленты.
С этими словами он поцеловал раскрасневшуюся победительницу в щечку, вручил ленту и исчез.
– А ты, оказывается, большой ловкач! – проговорила Патриция, перехватив его у выхода из павильона.
– Неважно. Рецепт взяла?
– И не один, а оба, – рассмеялась она, победно размахивая двумя листками бумаги.
– Пойдем, поищем тебе быка, пока леди, испекшая персиковый пирог, не накинулась на меня.
В алкогольном тумане Санни буквально летал по территории ярмарки. Подмигивал девушкам, пошучивал с их кавалерами, катался на аттракционах, со звоном выбивал максимум на силометре. Он никогда еще так себя не чувствовал, никогда, подумал он, и ему никогда так не хотелось женщины, как в этот миг. Более, чем на неделю, он был выведен из строя, пока заживали раны от столкновения с двумя девушками у бассейна, но теперь он был в порядке. И не просто в порядке.
Как только он увидел эту девушку, у него тотчас же появилась эрекция. Она вместе с двумя другими девушками танцевала на эстраде что-то медленное под пущенную через усилитель пластинку. Девушка была юной, не старше восемнадцати или девятнадцати, но высокая и с пышной грудью, как раз в его вкусе. Тут зазывала стал приглашать публику на шоу внутрь палатки позади эстрады, собирая с желающих по полдоллара. Пара безусых юнцов со смехом пошли прочь. Санни сунул зазывале под нос значок и прошел в палатку.
Не прошло и секунды, как кто-то взял его под локоть.
– Нельзя ли переговорить, начальник? И кивнул в сторону артистического прохода в боковой части палатки.
Санни последовал за этим человеком.
– Послушайте, начальник, у нас сегодня первое представление, и мы хотим показать ребятам настоящее шоу, понятно? Но мы не хотим проблем.
– Конечно, мне и так все ясно. Я сам пришел на шоу.
– Ну, тогда прекрасно, – проговорил мужчина, и Санни вдруг почувствовал, как прямо в руки лезет пачка банкнот. – Надеюсь, что вы, как всегда, пожертвуете это в местный благотворительный фонд по собственному выбору. Уверен, что найдется молодежная организация, нуждающаяся в помощи.
Хитро подмигнув Санни, он выскользнул из палатки.
Санни присоединился к толпе зрителей. Началось представление, шедшее под рев и топот собравшихся. Три девушки мелодично работали под музыку, дразня публику, раздеваясь, но не до конца. Каждая из них в решительную минуту скрывалась за кулисами, а толпа требовала еще. Тогда появился зазывала и стал предлагать «шоу для избранных», за которое большинство мужчин, пришедших в балаган, отвалило еще по пятьдесят центов.
Эстрады больше не было, только загородка размером два на четыре фута, отделявшая девушек от пришедших на шоу мужчин. Теперь девицы работали у самой ограды, совсем близко от зрителей, раздетые до чашечек на ниточках и трусиков-шнурочков. То и дело сокращая расстояние, девушки даже давали возможность дотронуться до себя и чуть-чуть пощупать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73