Обнаружение отпечатков — это такая работа, которую можно успешно завершить за день или не справиться с ней за неделю. Обследовав все вероятные объекты — места проникновения внутрь помещения, дверные и другие ручки, стеклянные предметы, следователь должен был обратить внимание на самые невероятные места, куда может достать человеческий палец, — шины, обратные стороны картин, донышки жестянок из-под красок. Вообще Аркадий всегда старался увильнуть от снятия отпечатков. На этот раз он охотно взялся за дело: привычное занятие помогало думать. Американский детектив, сосредоточившись на тонкой работе, действовал методично и упорно, можно сказать, изящно. Погруженные в работу, они не произнесли ни слова. Аркадий обрабатывал порошком дверные ручки, крылья и номерной знак автомобиля, а Кервилл в это время сверху и снизу опрыскивал верстак. Когда цыган показал на кучу тряпья, оба взглядом дали понять бесполезность такого занятия — на ткани приличных отпечатков не остается. Аркадий обработал черным порошком края висевшей на стене фотографии. В улыбке изображенной на ней актрисы виделись шумные забавы на скалах у моря, целомудрие и заграничное нижнее белье. Он взял самую малую толику порошка, сметая его к кромке снимка от вершины отпечатка пальца к его основанию.
Нужно было учесть особенности гаража. Пол вокруг автомашины и картов расцвечен жирными пятнами — если человек лезет под картер, значит, ему нужно масло. С другой стороны, те, кто имеет дело с деревом, более чистоплотны, что твои врачи. Есть и другие факторы. Скажем, идеально, если подозреваемый — нервный человек с жирной кожей, да еще и волосы мажет лосьоном. Но и человек с сухой прохладной кожей мог просто поздороваться с тем, у кого жирная кожа, или выпить с ним из одной бутылки. Нужно учитывать и время — холод закрывает поры. Опилки, словно губка, впитывают скрытые отпечатки.
Аркадий положил на место свои принадлежности, взял лупу и дактилоскопическую карту Кости Бородина, а Кервилл подсоединил к удлинителю мощную лампу и двинулся по своим следам, нагревая лампой обработанные им места. Аркадий заметил, что на обоих указательных пальцах Бородина наблюдались характерные двойные петли, а на большом пальце правой руки — кривой шрам. Собирая доказательства для суда, он бы придерживался другого порядка, который требовал больше времени, — фотографировал бы отпечатки, переносил их на пленку, пытался бы отыскать как можно больше точек совпадения между картой и полученными отпечатками. Сейчас важнее было время. Кервилл тоже работал споро. Тонкий слой нингидрина в сочетании со следами аминокислот, содержащихся в оставленных отпечатках, при высыхании под лампой приобретал пурпурный цвет. Кервилл прошел по своему маршруту еще раз, теперь без лампы и лупы, сравнивая выявленные с помощью нингидрина отпечатки с дактилоскопической картой Джеймса Кервилла. Картами они не обменивались. Когда Аркадий закончил с отпечатками, обработанными порошком, он перешел к отпечаткам, обнаруженным Кервиллом, а тот пошел по следам Аркадия.
Спустя три часа Аркадий уложил свой чемоданчик. Кервилл, облокотившись о крыло автомобиля, закурил и угостил цыгана, который уже целый час давал понять, что ему до смерти хочется курить. Закурил и Аркадий.
Казалось, что какие-то сумасшедшие где только могли оклеили гараж тысячами крыльев разноцветных бабочек — черных, белых, пурпурных. Аркадий с Кервиллом молчали, испытывая ненужное чувство удовлетворения от хорошо проделанной, но бесполезной работы.
— Выходит, вы нашли их отпечатки, — предположил цыган.
— Нет, они здесь никогда не были, — сказал Аркадий.
— Тогда чего вы оба такие довольные? — спросил Лебедь.
— Потому что мы поработали, — ответил Кервилл.
— Этот мужик был из Сибири, — сказал цыган. — Здесь и дерево, и краска — одним словом, все, о чем вы мне говорили.
— Этого оказалось мало, — заметил Кервилл.
А что еще можно было дать? — спросил себя Аркадий. Джеймс Кервилл красил волосы, но он предположил, что за краской посылали девушку.
— Ну-ка еще раз: что там было в заключении судебной экспертизы? — попросил Кервилл.
— Гипс, опилки — их мы уже ищем, — сказал Аркадий.
— И больше ничего?
— Кровь, конечно. В них как-никак стреляли.
— Помнится, на одежде было еще что-то.
— Следы крови животных, — ответил Аркадий. — Рыбья и куриная кровь. Рыбья и куриная, — повторил он и взглянул на Лебедя.
— Теперь так — я бывал в ваших продуктовых магазинах и не видел там ничего такого, из чего можно выжать хотя бы каплю крови, — сказал Кервилл. — Где у вас можно купить свежего мяса?
В продаже обычно были низкосортные обескровленные рыхлые куры и мороженая рыба. А свежезабитые куры или живая рыба стоили баснословно дорого и, если не считать «закрытые магазины» для элиты и иностранцев, купить их можно было только у частников, рыбаков или по случаю у хозяйки из курятника. Аркадий ругал себя, что не додумался до этого раньше.
— А у него котелок варит, — кивнул Лебедь на Кервилла.
— Ищите, где они доставали свежее мясо и рыбу, — приказал Аркадий.
Лебедь с цыганом ушли, оставив их вдвоем. Кервилл тяжело привалился к крылу машины, Аркадий сел на верстак, достал значок нью-йоркского детектива и перебросил ему.
— А не перебежать ли мне к вам? Я бы, черт возьми, мог сойти здесь за супермена, — сказал Кервилл.
— Хорошо, что вспомнили насчет кровяных пятен, — великодушно признал Аркадий.
— Где вас угораздило располосовать бровь? И что вы вчера делали после того, как ушли из пивной?
— Вернулся отлить и упал в ту самую дыру.
— Я могу выколотить из вас правду.
— А если палец сломаете? Придется ложиться в советскую больницу, месяца на полтора, не меньше. Разумеется, бесплатно.
— Ну и что? Убийца здесь, у меня будет больше времени.
— Пошли, — Аркадий поднялся с верстака. — Вы кое-что заслужили.
* * *
В Центральном универмаге к музыке относились серьезно. Здесь царила настраивающая на серьезные мысли атмосфера, где системой государственных цен можно было воздействовать на юную душу — двадцать рублей за скрипку со смычком приглашали к покупке, а четыреста восемьдесят рублей служили преградой на пути к блистающему медью саксофону. Мужчина с рябым лицом в пальто и шляпе взял саксофон, восхищенно поглядел на него, пробежал по кнопкам и слегка, как сослуживцу, кивнул Аркадию. Аркадий узнал человека из туннеля метро. Он огляделся и увидел еще одного сотрудника КГБ в штатском. Тот приценивался к аккордеонам. Аркадий повел Кервилла в отдел культтоваров. Двое любителей музыки положили инструменты и, проявляя интерес, последовали за ними на разумном расстоянии.
Кервилл покрутил круг стереопроигрывателя.
— Так где же этот парень? Он что, здесь работает?
— Уж не думаете ли вы, что я собираюсь вас лично познакомить?
Аркадий достал из кармана пальто ролик и поставил его на магнитофон. «Рекорд», точно такой, что был у него в «Украине». Магнитофон был с двумя парами наушников, чтобы можно было слушать, не беспокоя окружающих в населенной квартире. Следуя примеру Аркадия, Кервилл надел наушники. Рябой следил за ними из-за длинного ряда телевизоров. Второго не было — ушел передавать по телефону приметы Кервилла, предположил Аркадий.
Аркадий пустил магнитофон. Это была запись телефонного разговора Осборна с Унманном 2 февраля.
— Самолет опаздывает.
— Опаздывает?
— Все идет как надо. Не надо так волноваться.
— А вы никогда не волнуетесь?
— Спокойней, Ганс.
— Мне это не нравится.
— Видите ли, несколько поздно думать о том, нравится вам это или нет.
— Все знают, что такое эти «Туполевы».
— Думаете, авария? По-вашему, только немцы могут построить что-нибудь путное.
— Даже опоздание. Когда будете в Ленинграде…
— Я и раньше был в Ленинграде. Я был там раньше с немцами. Все будет как надо.
После записи щелчка в телефонной трубке Кервилл нажал кнопки «СТОП», «ПЕРЕМОТКА» и «ПУСК». Он дважды прокрутил пленку, прежде чем Аркадий снял ее.
— Немец и американец, — Кервилл снял наушники. — Немца зовут Ганс. А кто американец?
— Думаю, что он убил вашего брата.
На экране цветного телевизора «Ладога» стоимостью шестьсот пятьдесят рублей на фоне карты мира говорила женщина. Звук был выключен. Аркадий поискал название завода, качество на разных заводах резко отличалось.
— Мне это ничего не говорит, — сказал Кервилл. — Вы просто водите меня за нос.
— Может быть, потом вы скажете мне спасибо, — Аркадий переключил телевизор на другой канал, где танцоры в костюмах пастельных тонов беззвучно двигались взад и вперед, хлопая себя по коленям и пяткам. Он выключил телевизор и в гаснущем экране увидел более ясное отражение двух человек в пальто, стоявших в конце прохода. Значит, и второй вернулся.
— Видите этих двоих? — указал кивком Аркадий. — Сомневаюсь, что они попробуют устроить что-нибудь американскому туристу, но могут и не знать, что вы турист.
— Они ехали за нами от самого гаража, — сказал Кервилл, глядя в экран. — Я думал, что ваши.
— Нет.
— Выходит, Ренко, с вами не ахти как много народу.
Выйдя на Петровку, Аркадий с Кервиллом пошли в разные стороны. Аркадий направился в сторону управления милиции, а Кервилл в гостиницу «Метрополь». Пройдя полквартала, Аркадий остановился и закурил. Улица была полна закончивших работу людей, которые не спеша брели, разглядывая витрины универмага. Он разглядел вдали могучую фигуру Кервилла, который, как царь, величественно двигался сквозь толпу, прокладывая путь свите — тем двоим в пальто.
Аркадий отправился искать цыгана.
Зеленый грузовик был раскрашен оранжевыми пятнами, голубыми звездами и кабалистическими знаками. Голый младенец спустился со ступеньки грузовика, заковылял к костру, по цветастым юбкам матери вскарабкался к ней на колени и прильнул к ее смуглой груди. Вокруг костра со старым цыганом сидели полдюжины подростков и девочек. Остальные мужчины расположились на крыше легковой машины, все в грязных костюмах, мятых шляпах и с усами, даже у самого младшего нежный пушок над верхней губой. За ипподромом садилось солнце.
Цыгане, словно рои мух, расположились на всех газонах вокруг скакового круга. Его цыгана, однако, не было видно. Он, как и догадывался Аркадий, исчез. Так или иначе, он знал, что его заложил не Лебедь.
* * *
В квартире было так тихо, что он поначалу подумал, что она ушла, но, пройдя в спальню, увидел, что она, скрестив ноги, сидит на кровати. Она была в. своей одежде, севшей в результате неумелой стирки.
— Теперь вы выглядите лучше.
— Разумеется, — ответила она.
— Проголодались?
— Если вы собираетесь есть, я тоже поем.
Она проголодалась. Проглотив тарелку щей, заела плиткой шоколада.
— Зачем вы вчера вечером встречались с Осборном?
— Я не встречалась с ним, — не спрашивая, она взяла у него из рук пачку сигарет.
— Почему вы считаете, что Осборн натравил на вас этих людей?
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— На станции метро. Я там был.
— Тогда себя и допрашивайте.
— Вы считаете, что это допрос?
— Этажом ниже сидят люди и записывают этот допрос, — спокойно сказала она, выдыхая дым и глядя сквозь него. — Это дом осведомителей КГБ, а в подвале камеры пыток. — Если вы в этом убеждены, то вам надо было уйти.
— Разве я могу уехать из страны?
— Сомневаюсь.
— Тогда какая разница, нахожусь ли я в этой квартире или где-нибудь еще?
Подперев подбородок руками, она внимательно разглядывала Аркадия своими темными глазами, один из них незрячий.
— Неужели вы и впрямь думаете, что так уж важно, где я нахожусь и что я говорю…
В квартире было темно, он забыл достать лампочек. Ирина стояла у стены — казалось, она опиралась о тень.
Она курила наравне с ним. Высохшие волосы мелкими кольцами обрамляли лицо и тяжелыми локонами ложились на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68