Если мне удастся достаточно запугать соотечественников, то они согласятся и со всем остальным, что я для них задумал. После этого Америка снова станет христианской страной свободной и могучей. А хранить её будет сам Бог.
Я увидел в своих приятных мечтах страну, граждане которой могли без страха ходить по ночным улицам. Страну с нерушимыми и здоровыми семейными устоями и с улыбающимися детишками...
Сигнал телефона прервал эти прекрасные мечтания.
- Слушаю.
- Простите за беспокойство Ваше преподобие, - это была моя секретарша Берта. - Мы получили для вас довольно странное послание и решили, что вы можете пожелать сами взглянуть на него.
- И в чем же эта странность?
- Во-первых, в конверт вложена банкнота достоинством в тысячу долларов. Тысяча долларов наличными?!
- Теперь я тебя понимаю -такое действительно не совсем обычно.
- Да, сэр. Кроме того, автор дает понять, что знал вас в прошлом, и я решила, что он может входить в круг ваших друзей.
- Что же, ничего удивительного, я знаком с множеством людей. Как его зовут.
- Здесь только инициалы "И"и "Х", сэр.
- "И" и "Х"? И больше ничего.
- Ничего, сэр.
Мне была известна личность с инициалами И.Х. Но сомневаюсь, чтобы Эта Личность сошла на землю для того, чтобы поучаствовать в моей избирательной кампании.
- Любопытно.
- Да, сэр. Кроме того в конверт вложена еще пара предметов, которые с моей точки зрения выглядят несколько необычно. Это завязанная узлом прядь волос и очень, очень странный детский рисунок.
- Ты сказала, волосы?
- Да, сэр. Каштановые, если это имеет какое-нибудь значение.
Письмо выглядело действительно странно.
- А что же там нарисовано?
- Я...я не могу сказать, сэр.
- Хм... Что же давай его мне, Берта. Я на него, пожалуй, всё же взгляну.
Глава двадцать седьмая: Певец.
Вторник десятого. 9 час. вечера.
Я услыхал, как машина Линды въехала в гараж. Это хорошо. Вот уже два часа я сижу за кухонным столом, наигрывая на гитаре какие-то дурацкие мелодии. Она сильно запаздывала, и я уже начинал за неё беспокоиться.
Хлопнула гаражная дверь, и спустя несколько секунд Линда вошла в кухню. Волосы её пребывали в полном беспорядке, а колготки и строгий деловой костюм были усеяны репьями и иными колючками растительного происхождения. Ни слова не говоря, она подошла к холодильнику, извлекла двухлитровую бутылку кока-колы и принялась пить прямо из горлышка.
- Что случилось? - спросил я.
- Знаешь что, Джастин, - сказала она, вытирая губы, - по-моему, тебе все же следует держать в доме выпивку. Бог, изобретая бурбон, имел в виду именно такие дни.
Линда закрыла бутылку и вернула её в холодильник, затем подошла к раковине и сполоснула лицо.
- Что случилось? - повторил я.
- Не знаю, - ответила она, вытираясь. - В штаб мы попали без проблем. Дрю отправился вниз на поиски Джен. Довольно скоро взорвались дымовые шашки, и я решила, что Джен уже с ним, и ему потребовалось прикрыть отход...
Она замолчала.
- Ну, а что потом?
- Наше рандеву так и не состоялось. Я прождала на парковке минут десять, но затем была вынуждена уехать. Если баптисты его схватили, подумала я, то они очень скоро начнут разыскивать и меня. Одним словом, я выехала с территории штаба, отъехал на полмили, или около того, и стала ждать. Если Дрю был на свободе, то ему могла потребоваться помощь, поэтому я решила остаться поблизости.
Она достала из шкафа стакан и открыла кран с ледяной водой.
- Прошел час, но от Дрю не было никаких вестей. Я попыталась вызвать его, но ответа не получила. Я вернулась пешком к штабу и прошла по всему периметру, рассчитывая понять, что затевают милиционеры, и в надежде увидеть перелезающего через ограду Паркера. Битых три часа я ползала в кустах и зарослях репейника и поняла лишь то, что баптистов что-то очень сильно испугало. Они дали ток в ограду, и изнутри вдоль ограды ходили патрули. Я насчитала по меньшей мере двадцать человек.
Линда сделала здоровенный глоток ледяной воды и продолжила:
- Я почувствовала некоторое облегчение, так как это означало, что схватить Паркера им пока не удалось, и они продолжают поиски. - Прости, Джастин, что не смогла порадовать тебя более приятным известием, закончила Линда, опершись спиной о кухонную стойку.
- Ничего страшного, - успокоил я её. - Возможно, мне удалось найти выход из ситуации. Мне кажется я нашел кое-что, что можно обменять на свободу Джен и Дрю.
Линда поставила стакан и, вопросительно подняв, брови, спросила:
- Ну и что же ты нашел?
- Сдается мне, что я обнаружил Ахиллесову пяту Заха. Я сегодня был в его офисе и...
- Ты был где?!
- Я побывал в его офисе. Ведь кто-то должен был попытаться выяснить, что задумал Захария. И мне кажется, что я...
- Это называется "жажда смерти", Джастин! Давно ли она у тебя стала проявляться? Мы ведем смертельно опасную политическую игру, Джастин, и Стоунуолл...
- ...никак не мог отдать приказ застрелить меня в его кабинете, как бы он того ни хотел. Если бы Зах задумал меня прикончить, то устроил бы это дело так, что мою смерть никоим образом нельзя было связать с ним. Для меня на всей планете нет места более безопасного, чем его кабинет. Но самое главное - я нашел нечто такое, что мы могли бы использовать.
Я поманил её пальцем к кухонному столу, открыл ноутбук и вывел на экран картину, которую прошлым вечером показывал нам Дрю.
- Помнишь это?
- Да. Это картина, с которой работала Джен.
- Верно. А знаешь где висит подлинник?
Линда взглядом показала мне, что не испытывает ни малейшего желания играть в "угадайку".
- Ну хорошо, - сказал я, - подлинник этой картины висит в кабинете Стоунуолла напротив его письменного стола.
Это сообщение не произвело на Линду никакого впечатления.
- Ну и что? Мы знали, что Джен для нас копается во всех его делах. Да, она увидела на стене картину. Что здесь такого?
- Это означает, во-первых, что она каким-то образом получила приглашение посетить офис Стоунуолла. Во-вторых, Джен сочла, что картина играет в нашем деле какую-то важную роль. Я знаю, почему она так решила. Жаль, что ты не видела реакции Захарии, когда я обратил внимание на картину. Он вел себя так, словно я вылил ведро ледяной воды в его подштанники.
- И что же из этого следует? - равнодушно произнесла Линда, возложила ногу на стол и принялась извлекать репьи из нейлона.
- Ты помнишь, как Паркер сказал, что картина никогда не выставлялась и не поступала в продажу? Возникает вопрос, каким образом она оказалась у Стоунуолла?
Линда поднесла к глазам веточку ежевики, которую сняла с колготок, внимательно её изучила и неспешно произнесла:
- Итак, ты решил доказать, что сенатор имеет дело с крадеными произведениями искусства. Проснись, Джастин. Стоунуолл - слишком крупная личность, чтобы заниматься подобной чепухой. Но даже если это и так, то он не такой дурак, чтобы выставлять похищенный шедевр на всеобщее обозрение.
- Дело совсем не в этом. Я вовсе не думаю, что он украл картину. Я полагаю, что картину ему подарил художник.
Линда добыла еще одну веточку ежевики, затем огромный репей, с отвращением посмотрела на свою добычу, поднялась со стула, стянула колготки и снова уселась.
- Послушай, Джастин, - сказала она устало. - Я целых три часа ползала по кустам и траве. Я с ног до головы утыкана разнообразными колючками, меня кусали многочисленные букашки, я скрывалась от парней, которые считают, что лучшим средством приобщения к богу является крупнокалиберный пулемет. Поэтому брось метод рассказа, который так обожал Сократ - если ты помнишь, его именно за это и отравили, - давай выкладывай все напрямую.
Она отпила еще немного холодной воды и со стуком поставила стакан на стол.
- Хорошо, постараюсь изложить всё, как можно проще. Во-первых, вглядись как следует в картину. На ней изображен Стоунуолл. Там сенатор выглядит лет на пятнадцать моложе, но это бесспорно он.
Линда поднесла к глазам ноутбук, внимательно посмотрела на картину и кивнула с довольно безразличным видом.
- Во-вторых, художника зовут Алисия Халэрант Сен-Клод. Тебе это имя что-нибудь говорит?
Линда ответила мне непонимающим взглядом.
- Разве ты не помнишь об одном нашумевшем деле? Лет пятнадцать тому назад оно проходило по всем новостям. Алисию в припадке ревности убил муж. У неё с кем-то был роман. Но никто так и не узнал имя любовника.
Я сделал паузу, чтобы лучше понять реакцию Линды, но та лишь пожала плечами.
- Если верить художественному критику, отвечавшему на письмо Джен, картина написана в стиле поздней Халэрант Сен-Клод, то есть где-то в течение двух лет перед её смертью, - продолжил я.
Линда посмотрела в потолок и, снова пожав плечами, сказала:
- Я высоко ценю твою лекцию по искусству, Джастин, но что из неё следует?
- Как что? Женщина имела любовную связь. Одним из её последних шедевров был портрет Захарии, который она ему и презентовала. Неужели ты утомилась настолько, что не можешь сложить два и два?
Линда склонила голову и, взглянув на меня краем глаза, сказала:
- Значит ты утверждаешь, что Зах был тем таинственным парнем, который пятнадцать лет тому назад был любовником убиенной художницы?
- Именно!
- И ты делаешь этот вывод лишь на основании того, что в его кабинете висит эта картина?
- Тебе следовало бы там быть, - ответил я. - Надо было видеть его реакцию, как только я упомянул о картине. Я точно тебе говорю, картина его чем-то пугает.
- И поэтому он повесил её напротив своего письменного стола?
- Не знаю, почему он её там повесил. Может быть, только для того, чтобы она напоминала ему о прошлых ошибках.
Линда взяла со стола стакан с остатками ледяной воды и приложила его ко лбу.
- Не знаю, Джастин, но по-моему всё это притянуто за уши.
- А мне кажется, что в этом есть большой смысл, - не сдавался я. Именно поэтому Джен так интересовалась картиной. Она поняла, что картина до смерти пугает Заха. Зах догадался о находке Джен и поэтому её похищает. Это объясняет страх Заха, когда я упомянул о шедевре. И я, по правде говоря, не могу его за этот страх осуждать. Супружеская измена сама по себе считается большим грехом. А супружеская измена, повлекшая за собой убийство, тем более. - Здесь я хихикнул, и это хихиканье прозвучало довольно отвратно. Ты же знаешь, что Христианский союз, прознав об этом, не колеблясь отправит сенатора на политическую свалку.
- Возможно, Джастин, возможно... Если, конечно, подобное действительно произошло, и если мы сможем это доказать.
Скептицизм Линды начинал меня злить, но в её словах, увы, была доля истины.
- Что будем делать, если я смогу добыть доказательства?
- Каким же это образом?
- Я могу вернуться к нему, имея в кармане магнитофон. Если лишь одно упоминание о картине нагоняет на него страх, то прямое заявление о том, что нам все известно, повергнет его в ужас и он расколется. Я заставлю его сделать признание перед магнитофоном. После этого мы сможем не только обменять пленку на свободу для Джен и Дрю, но и вынудим Заха отойти от руководства Христианским союзом. Уверен, это сработает в лучшем виде!
Джен поставила стакан на стол и, делая ударение на каждом слове, сказала:
- Во-первых, мне необходимо принять душ и выспаться, и я не имею ни малейшего желания далее обсуждать эту тему.
Она поднялась со стула и продолжила, глядя мне прямо в глаза:
- И, во-вторых, ты впредь не посмеешь приблизиться к его офису и на пушечный выстрел. Ты меня хорошо понял, или мне придется приковывать тебя к батарее отопления каждый раз, когда я выхожу из дома?
Я заскрипел зубами, но тут же, овладев собой, кивнул согласно и послал ей улыбку, означавшую : "Я очень хороший мальчик". Эта улыбка неоднократно выручала меня в прошлом. Вот и Линда сейчас на неё купилась.
Ну и прекрасно. Ведь завтра мне предстоит провести светскую беседу с Захом, беседу, которая положит конец всему этому делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95