Глава двадцать восьмая: Художник.
Вторник десятого. Вторая половина дня и вечер.
Я сижу в твоем любимом чайном заведении, Рейвен, пью твой любимый чай и жду твоего появления. Мои маленькие мышки следят за тобой вот уже несколько недель и рассказывают мне обо всех твоих привычках. Мне известно, что ты любишь жасминовый чай без сахара, я знаю, что перед отходом ко сну ты выпиваешь чашку теплого молока, знаю я и то, что ты заходишь сюда каждый день после того, как кончаются уроки в школе.
Ты, как и говорили мои маленькие мышки, являешься в 3:45. На тебе свободное зеленое платье, а твои длинные серебряные волосы связаны на затылке и ниспадают на спину пышным конским хвостом. Я слежу за тем, как ты заказываешь чай, как садишься за столик и как смотришь через окно на пробегающие по улице машины. Мои мышки, Рейвен, сообщают мне, что теперь стала ведьмой. Ты - ясновидящая, и способна заглянуть в будущее. Интересно, получаешь ли ты сигнал о том, что я здесь, и видела ли ты огненные письмена на стене, предвещающие мое появление? Если это так, то события принимают еще более драматический оборот.
Ты несколько минут неторопливо потягиваешь чай, а когда чашка пустеет, внимательно вглядываешься в неё. На твоем лице появляется изумление, и ты сердито хмуришь брови. Создается впечатление, что ты что-то узрела на дне пустой чашки. Неужели расположение чаинок может тебе что-то сказать? Неужели оно предупреждает тебя об опасности? А может, чаинки говорят тебе о приближении часа справедливого возмездия?
Ты выходишь на улицу, а я следую за тобой, незаметно наблюдая с противоположной стороны улицы за тем, как ты неторопливо проходишь два квартала, между чайным заведением и твоим домом. Я вижу, как ты останавливаешься, чтобы полюбоваться игрой солнечных лучей в листве клена. Может быть, ты что-то видишь в этой смене яркого света и легкой тени? Ты видишь знамения, говорящие о том, что эта ночь уготовила для тебя? А может быть, тебе просто нравятся те причудливые пятна, которые танцуют на тротуаре? Ты смотришь на свой, непонятный мне мир еще несколько минут а затем входишь в дом.
Ты входишь в свой дом, а я залезаю в свой микроавтобус, чтобы там дождаться наступления вечера. Сгущается темнота, передо мной появляются мои маленькие мышки Джек и Люсьен, мы тайком проскальзываем в садик за твоим домом и продолжаем наблюдать за тобой через окна. Ты готовишь себе ужин, но почти к нему не притрагиваешься. Ты зажигаешь камин и долго сидишь перед ним, вглядываясь в пламя. Не слышишь ли ты в потрескивании поленьев отзвука прошлых преступлений? Не видишь ли ты в пляшущих языках огня лиц старинных друзей, которых надеялась забыть навсегда?
Наконец ты отходишь от камина и направляешься в кухню, чтобы согреть для себя молока. Если ты и ощутила в напитке присутствие наркотика, то по твоему лицу этого не видно. Затем ты отправляешься в кровать.
Я выжидаю тридцать минут, а затем знаком даю понять Джеку и Люсьену, что час настал. Они проникают в твой дом быстро и бесшумно. Высокие профессионалы! Ключ к успеху любого начинания - высококлассные исполнители. А тот, кто проводит много лет в тюрьме, неизбежно обзаводится кругом великолепных помощников. Мы осторожно поднимаемся по ступеням на второй этаж к спальне Рейвен. Скорее всего, она нас не слышит, транквилизатор в молоке должен сделать свое дело. Но стоит ли рисковать понапрасну?
Мы подходим к спальне. Джек и Люсьен готовы сразу приступить к реализации моего плана, но я знаком прошу их подождать. Мне хочется посмотреть, как она спит. Не мучают ли её дурные сны? Помнит ли она то, что когда-то сделала?
Она что-то бормочет во сне, затем вдруг садится в кровати и смотрит мне в лицо.
- Это ты? - говорит она и в её голосе я улавливаю скорее не страх, а удивление и любопытство.
- Да, - отвечаю я. - Ты должна была знать, что я появлюсь.
Она пытается встать, но понимает, что не может. Растворенный в молоке реагент, видимо, лишил чувствительности её конечности.
- Да, знала, - отвечает она после долгой паузы. - И в какой-то степени ощущаю облегчение...ожиданию пришел конец.
Люсьен и Джек готовят оборудование для ночной работы.
- Я хочу, чтобы ты знал, - говорит она, - что в этом я им не помогала. Я ни о чем не знала. До тех пор, пока все не было кончено.
- Я тебе верю, - отвечаю я. - Но ты так ничего и не сказала. Ты всё знала, но хранила молчание.
Её голова снова опускается на подушку.
- Я не могла...Не могла в это поверить. Вначале.
- А потом?
- Потом... Потом у меня не было никаких доказательств. Это прозвучало бы как безумное обвинение, безумная выдумка безумной женщины. И...
- И...?
- И...я чувствовала себя виноватой. За то, что верила в него. За то, что не увидела всего раньше.
По щеке Рейвен катится слезинка. И я тронут.
- Это всё равно должно произойти, - говорю я, а Люсьен, тем временем, затягивает на её руке жгут. - Но прежде мне хочется сделать тебе подарок. Я наклоняюсь и шепчу ей в ухо: - Из всех тех, кто замешан в это дело - ты единственная, кого я прощаю.
Она улыбается, но я не знаю, является ли эта улыбка следствием моих слов, или на Рейвен действует наркотик. На какой-то краткий миг у меня возникли сомнения. Я вижу насколько она изменилась за эти пятнадцать лет. У меня возникает желание бросить всё и уйти.
Но я вспоминаю об Алисии, и все мои сомнения исчезают.
Мои маленькие мышки приступают к работе.
Глава двадцать девятая: Ведьма.
Среда одиннадцатого. 8 час. 30 мин. утра.
В трубке послышался гудок. Затем второй. Лишь после третьего сигнала я услышала голос своего редактора.
- Слушаю?
Проклятие! Я рассчитывала на то, что ответит мне её голосовая почта. Врать машине гораздо легче, чем человеку.
- Привет, Анжела, - сказала я, пытаясь придать своему голосу хрипотцу. Оставалось только надеяться, что хрип звучит достаточно убедительно. Последний раз симулировать болезнь мне приходилось еще в школе, и я несколько утратила навыки. - Это Холли.
- Холли?! У тебя ужасный голос! Что с тобой?
Да, похоже, я слегка переборщила. Мне следовало изобразить всего лишь простуду, а вовсе не рак горла.
- Грипп, видимо. Он просто жрет меня заживо. Скорее всего, его притащила из школы одна из моих девчонок. Так или иначе, но работать сегодня я не могу.
- Глубоко сочувствую, - совершенно искренне ответила Анжела, тем самым усугубив мое чувство вины. - Может быть, ты попытаешься потрудиться дома?
- Хм... Не думаю, что из этого что-нибудь получится. У меня высокая температура, и связность мыслей куда-то испарилась. Думаю, что ты не захочешь, чтобы я в таком состоянии принялась живописать разнообразные мировые кризисы.
- Что же, в таком случае посиди пару-тройку дней дома. Почему бы тебе сейчас не заползти в кроватку и поваляться в ней некоторое время?
- Спасибо. Я именно так и поступлю.
- Береги себя и выздоравливай, как можно скорее. Позвони завтра утром и скажи, как себя чувствуешь.
- О`кей. Еще раз спасибо, Анжела.
- Не стоит благодарности, - ответила она и положила трубку.
Фу... По крайней мере хоть с этим покончено. Терпеть не могу врать. Во-первых, это у меня получается плохо, и, во-вторых, всякая ложь рано или поздно обращается против тебя. Даже самая крошечная и совершенно невинная. Я лелеяла надежду, что эта не обернется бумерангом, пока текущий кризис не разрядится.
Девочки находились наверху. Я решила подержать их сегодня дома. Может быть, я чрезмерно осторожничаю, но развитие событий начинает меня пугать. Винтер страшно ворчала из-за того, что ей пришлось сидеть дома. Она терпеть не может вставать по утрам, но обожает общаться а друзьями. Я ожидала, что Саммер окажет мне более серьезное сопротивление - она в таком возрасте, когда общение со сверстниками очень много значит, но со вчерашнего дня дочь пребывала в мрачном расположении духа, ни с кем не разговаривала и большую часть времени проводила в своей комнате. Так или иначе, но я заставила их подключиться к сети домашнего обучения, чтобы они могли слушать лекции и знать о том, что происходит в классе. Я попросила Саммер навещать Винтер каждые десять минут, чтобы проверить, насколько усердно та слушает своих учителей.
Вообще-то, мне следовало самой присматривать за младшей дочерью, но я была слишком занята расшифровкой записей, найденных мною в доме Джен. Прошедшим вечером мне удалось собрать информацию обо всех четырнадцати соответствующих описанию мальчиках, и теперь я знала о них значительно больше, чем раньше. Мне было известно об их увлечениях вне школы. Я прочитала об их родителях, об их братьях и сестрах, но не нашла ничего такого, что могло даже теоретически заинтересовать поклонников чёрной магии. Одним словом, я оказалась в тупике..
Я приготовила себе чашку чая из листьев гаультерии и уселась за стол, чтобы прочитать об этих четырнадцати всё с самого начала. Я еще надеялась, что пропустила нечто важное, надеялась на то, что на глаза мне попадется какая-то деталь, которая позволить воскликнуть "Вот оно! Это тот самый мальчишка! Тот, который сможет пролить свет на происходящее!"
Я перечитала все материалы, и если там был ключ к загадке, то я его не нашла.
Ужасно огорчившись, я перешла к тем семи мальчикам, которые входили в рубрику "Возможные". Это были юноши, родившиеся в нужный день, но фотографиями которых мы не располагали. Материалов о них было очень мало. Я начала со статей, в которых упоминалось о том мальчике, который погиб в два года. Это была автомобильная авария, и родители вчинили иск против изготовителей детского кресла безопасности. Условия внесудебного соглашения не оглашались. Отец младенца был преподавателем физвоспитания в одной из престижных школ в Бакхеде, а мать - логопедом. И здесь ничто не указывало на поклонников Сатаны или на средневековых охотников за ведьмами.
Об остальных возможных кандидатах - тех, которые исчезли из поля зрения сразу после рождения, - сведений было и того меньше. Скорее всего, их усыновили. Если быть точным, то я располагала лишь свидетельствами о рождении. Однако, я изучила их еще раз в надежде, что фамилии родителей мне чего-нибудь да скажут. Или я увижу в них нечто такое, что подаст мне сигнал.
Именно так и произошло в тот момент, когда я смотрела на сертификат, значившийся у меня под номером пять.
" Имя: Джон Доу. Имя отца: Не разглашается. Имя матери: Не разглашается. Характер плодоношения: Искусственная матка".
Но мое внимание привлекли не эти, вполне заурядные сведения, а крошечная деталь в самом конце документа. Там было написано: "Место рождения: Клиника планирования семьи. Адрес: Восьмая и Персиковая".
Клиника планирования семьи на Персиковой улице - та самая, где отслужили вторую мессу адепты черной магии.
Вполне возможно, что это всего лишь совпадение. Но чем больше я смотрела на свидетельство о рождения, тем более странным казались мне обстоятельства, связанные с появлением на свет этого мальчишки. Почему не указаны имена родителей? Я проверила еще раз все свои материалы, нет ли там сведений, имеющих отношение к этому ребенку. Ничего. Ни статей в газетах, ни свидетельства о смерти. А это означало, что Салли права - этот мальчишка был усыновлен и получил имя приемных родителей.
Но в этом не было никакого смысла. Вынашивание плода в искусственной матке дело весьма дорогостоящее. Возникает вопрос, зачем тратить несколько сот тысяч долларов лишь для того, чтобы отдать ребенка на усыновление. Да, с этим мальчишкой произошло нечто необычное. Видимо, именно его я и разыскиваю.
Ну и что из того, что разыскиваю? Сколько-нибудь заметно продвинуться в поисках мне не удалось. У меня есть свидетельство о рождении. Замечательно. Но мне не известно, как его сейчас зовут, где он живет, и я даже не знаю имен его биологических родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95