- Любовь Владимировна, я оставлю вам Виктора Николаевича, так как у
меня нет времени, ознакомьте его с лабораторией, рабочим местом и делами.
Возьмите его под свою опеку пожалуйста.
Та кивнула и Геннадий Федорович ушел.
- Виктор Николаевич, как вы сегодня вечером? - закричала задира и
хулиганка Света.
- А ну марш по рабочим местам. - цыкнула на них Любовь Владимировна.
Все разбежались и стали делать вид активной работы.
- Вы извините ее, Виктор Николаевич, женщин здесь много, а мужиков не
женатых нет. Вот девчонки и бесятся. Я так считаю, что хорошего мужа можно
найти там, где работаешь.
- Это по чему же?
- Во первых, работа сплачивает, появляются общие интересы, а во вторых,
лучше всего узнаешь мужчину, его характер, его привычки, только работая с
ним.
- Простите за нескромный вопрос, вы сами за мужем?
Она покраснела до корней волос.
- Нет. Я была за мужем.
- И дети есть?
- Есть. Машенька, ей пять лет.
- А вы знаете Любовь Владимировна, я с вами кое в чем согласен по
поводу хорошего мужа, но кое в чем нет. Ведь парни интересны тем, что в них
вложили раньше: дома, в школе, на улице. Одних отшлифовали, как алмаз,
других испортили, как половую тряпку. С каким багажом и привычками мы и
входим в союз с женщиной. По моему, на работе характер мужчины выявляется на
четверть.
Любовь Владимировна улыбнулась, славной улыбкой красивой женщины. Ее
ямочки вышли из щек и закраснели румянцем.
- Давайте-ка займемся делом? - сказала она - В нашем отделе еще пять
комнат. Это: термостатная, комната с электронным микроскопом и насосной
станцией, комната с вычислительной машиной, биологическая и ваша -
молекулярного синтеза. К самому синтезу вы приступите не скоро, так как нет
кое какого оборудования и нужны навыки в нашей работе. Геннадий Федорович
считает, что вам надо подучиться простым вещам. Изымать больные и здоровые
клетки из живых организмов, уметь привить их другим организмам и усиленно
заниматься литературой. Кое что он и я вам подобрали.
Она указала, заваленный книгами и журналами стол.
- А как у вас английский? Неважно. Придется выучить. На первых порах я
вам помогу, а потом сами. Немецкий знает Наташа. Она тоже вам поможет.
Кстати, практику пройдете у нее. У нее действительно золотые руки. Сейчас
пойдемте, я познакомлю вас с остальными сотрудниками.
Мы прошли все комнаты и, наконец, вошли в мою. Комната поразила своими
размерами. В углу высилась громада атомно-адсорбционного масс-спектрометра,
вокруг которого валялась груда дополнительных деталей. Вытяжные шкафы забиты
грязной стеклянной посудой, которая так же вперемежку с приборами лежала на
центральном столе. Неизвестный мне, импортный хроматограф, стоял на столе,
массой блоков, покрытых густой пылью.
- Кроме этих комнат отдела, есть дополнительный участок. Он находиться
далеко от сюда, но об этом потом. - сказала Любовь Владимировна.
На этом закончился мой первый рабочий день.
Тяжело быть мужиком в лаборатории. Без конца все дергают. Девушки
просят, перенести клетки, приборы, баллоны со складов и обратно, реактивы.
Рабочие просят оформить заказы на работы по ремонту приборов и требуют за
собой глаз да глаз. Начальство таскает по семинарам и совещаниям. Плюс к
этому интерес женского пола, который просто вваливается в комнату поглазеть
на меня или перекинуться парой фраз. Всегда спокойно после работы. Я сажусь
за книги и тщательно штудирую их, делая записи в своем журнале.
Меня научили многому. Наташа добросовестно изматывала меня каждой
мелочью в операции извлечения клеток ткани. Общение с рабочими, позволило
изучить масс-спектрометр, хроматограф и электронный микроскоп. Литература и
семинары, дали мне кой какие мысли, так что встреча с Борис Залмановичем
могла быть не такой безграмотной, как в первый раз.
- Как ты берешь? Нельзя так, - шумела на меня Наташа - За спинку, за
спинку аккуратно... Да не так. Игла... Что ты делаешь? Но ты же ее поколол
насквозь.
Наташа обучала меня работе с крысами. Эти твари пищали, вертелись и ни
как не хотели получить свой укольчик или разрез скальпелем.
- Не снимай маски. Нельзя.
Она ударила меня тряпкой по руке.
У Наташи лицо але-утки. Черные, жесткие волосы, аккуратно подрезаны над
глазами. В раскосых глазах, блестят большие, черные зрачки. У Наташи
красивая, большая грудь и когда она распрямляется, на халате вызывающе
выделяются соски задиристо приподнятых высоких холмов. Наташа умничка и
прекрасная учительница.
- Наташка, - вопит хулиганка Света - Ну разве так мужика седлают.
Уступи его мне на пару минут, я покажу, как мужики должны нас седлать.
- Девочки, вы успокоитесь или нет, - влезает в этот шум Любовь
Владимировна.
Все затихают и смущенная Наташа продолжает вбивать в меня простые
истины. Тишина длиться минут пятнадцать и бедлам начинается опять.
- Любовь Владимировна, у меня кончился азот, - вдруг раздается голос
Гали - Пусть Виктор пойдет со мной на склад и поможет принести его сюда.
- Галка! - опять раздается голос хулиганки Светки - Я тебе клипсы свои
отдам поносить, только уступи Виктора на склад мне. Я с ним, тебе такой
баллон большой принесу, что на год хватит.
- Слушай кобыла, у тебя полно кобелей, ты хоть неиспорченному цветку
дай расцвесть, - огрызнулась Галка.
- Виктор, ты у нас разве неиспорченный? - обратилась Светка ко мне - Ты
что, голых женщин не видал?
- Светка прекрати, - подскакивает Наташа - Виктор не отвлекайся. Ну
смотри... Зачем ты крысу распорол?
- Виктор Николаевич, - не отрывая головы от стола, говорит Любовь
Владимировна - сходите, пожалуйста, с Галей на склад.
Наташа в раздражении швыряет скальпель в кювету.
- Разве можно в такой обстановке работать?
Светка и Галка хохочут.
Прошло три года.
Я не могу днем изучать литературу и использую вечернее время, когда все
уходят домой. В институте затихает все и только вирусы, белки, клетки,
молекулы, выползают из книг и наяву и начинают путаться в голове. Я
систематизирую эту кашу в черновике, а потом, отправляю в свою память.
Постепенно, вырисовывается мрачная картина. Воевать надо не с вирусами и не
молекулами. Биться надо с белком, который поступает в пораженную клетку ДНК.
Надо его испортить так, чтобы онкогены внутри клетки, которые им питаются,
сдохли.
Однажды, когда я разрабатывал стратегию борьбы с клеткой, дверь за моей
спиной открылась и вошла Любовь Владимировна.
- Виктор Николаевич, мне доложили, что вы много месяцев работаете в две
смены. Так нельзя.
- Кто доложил, Любовь Владимировна?
- Охрана. Они отмечают, кто поздно уходит.
- Любовь Владимировна, у меня, действительно, много дел.
- Вы не забыли, что я вас курирую и должна знать, что вы здесь делайте.
- Изучаю литературу.
- Ну и как?
- Нормально. Думаю начинать работать на следующей неделе по своей
программе, если вы не возражаете.
- Виктор, - вдруг перешла она на простой язык общения - это все не так
просто. Надо предоставить план, утвердить у начальства, забить номер темы,
заказать под номер деньги, сырье, оборудование и штат.
- Любочка, - ответил я ей - так помоги мне пробить тему.
- Хорошо, - вдруг согласилась она - У тебя есть план?
Я подал ей черновики. Она села под лампу и стала читать. Прошло минут
двадцать, Люба оторвала голову от стола. Она развернулась ко мне и задумчиво
крутила волосы у виска.
- Ну что Любочка?
Она молчала минуты две. Пауза затянулась.
- Тебе надо показать эти бумаги, - сказала она - Борис Залмановичу.
- Но почему не Анатолий Федоровичу?
- Это все сложно Виктор. Ты не вписываешься в общую систему, которая
здесь существует. Здесь свои правила и свои законы. Тебя раздавят и выкинут,
если ты не подчинишься им.
- Я ни чего не понял Любочка. Что за законы? Кто меня раздавит?
- Есть глобальная теория советской школы микробиологии, ее суть в том,
что рак возникает за счет переноса вирусов и действия канцерогенов на
здоровую клетку и, в результате, она становиться в организме мутантом. Ты же
утверждаешь не так. Ты пишешь, что основа болезни - это гены и онкогены,
которые активны или пассивны в клетке и нужно изменить структуру
поступающего к ним белка, чтобы парализовать онкогены. Понимаешь, мы боремся
с вирусами и раздражающими канцерогенами, а ты с активным онкогеном и не
путем его изменения, а блокировки из вне. Тебе здесь не дадут работать. Есть
такой Рабинович, член кор. Академии Наук, основоположник этой теории,
кстати, мы подчиняемся ему, есть наш и много других начальников отделов,
которые будут его поддерживать в чистоте советской науке.
- Но это же чушь!
- Они так не думают.
- Что ты мне посоветуешь делать?
- Отдай завтра все Борис Залмановичу.
Она встала, отдала мне все бумаги и близко подошла ко мне. Мы смотрели
друг другу в глаза и молчали. Я даже не понял, когда мои губы присоединились
к ее губам. Все поплыло перед глазами и я их закрыл, только где-то ныли и
кричали все возбужденные клеточки тела.
- Не сейчас, поехали ко мне. - прорвался через туман ее голос.
Я начал восстанавливаться.
- Поехали.
На следующий день я позвонил Борису Залмановичу.
- Молодое дарование! - рявкнул он в трубку, когда я ему представился.
- Я бы хотел с вами встретится.
- Это срочно.
- Да.
- Заходите сейчас в мою комнату. Я на третьем этаже, комната 315.
- Иду.
Он сидел спиной ко мне минут тридцать. Мне казалось, что он все прочел
и, лишь , тянет время для разговора со мной. Наконец, он развернулся. Лицо
его было мрачным и не предвещало ни чего хорошего.
- Чего ты хочешь?
- Мне нужно утвердить план и нормально работать.
- Кто тебе посоветовал встретится со мной?
- Людмила Владимировна.
Он вскочил и заметался по комнате. Волосы и халат разлетались во все
стороны. Вдруг, он остановился, как налетел на столб.
- Иди печатай и в нескольких экземплярах. Один своему начальнику, два
мне и один себе в папку. И больше помалкивай. На вопросы всей этой научной
сволочи не отвечай. Да..., сейчас свалка будет. Ну иди работай, чего
расселся здесь.
Я вылетел, как пуля, из его кабинета.
То, что мне посоветовал Борис Залманович я выполнил и пошел добивать
несчастных кроликов и мышек дальше. Любовь Владимировна на меня смотрела с
тревогой и даже девочки, почувствовав напряженность обстановки, затихли.
Где-то к одиннадцати часам зазвонил звонок телефона и Любовь Владимировна
попросила меня зайти к начальнику отдела.
Геннадий Федорович сидел за столом, с рассыпанными на нем, моими
листочками. Мы поздоровались и беседа началась.
- Я читал работы Пито, Зильбера, Эймса и Ваянберга, - начал Геннадий
Федорович - В постановке задачи, вы ссылаетесь на них и других, но за
исключением работы Ваянберга, я не вижу основания утверждать, об
ответственной роли онкогена. Ваша задача и объем работы, сводятся к синтезу
"искривления" белков и их избирательной роли для выявления "больных" клеток,
где находиться этот онкоген. Теория очень интересна, но она явно
противоречит направленности нашего института. Основная наша деятельность -
это вирусология. Это методы занесения вируса в живой организм и методы его
уничтожения. Судя по анализу литературы, вы очень выросли. Особенно, меня
восхищает логичность в постановки задачи и методике выполнения работ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221