Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что нас ждут большие
неприятности.
- Я знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал
Борис Залманович. Да, нас ждет невеселая работа и ты должна все время
держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.
- Так зачем ты меня сюда взял?
- По нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я
не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я работал с
Леной Корзухиной, стараясь не раскрывать, даже в нашей компании, что мы
делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты и
у нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай.
Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет нас
к успеху. Рабинович не знает, всей сути. Он знает, по моим секретным
тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает чем мне помог
господь. У Рабиновича появилась идея, отправить меня сюда и на моем
оборудовании, под руководством своего соглядатая, Валентины Степановны,
сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.
- И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?
- Отчасти да. Я представляю, как она будет давить на вас, пытаясь
вырвать тайну препарата. Там осталась Света, в отличии от тебя, она
справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.
- Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?
- И да и нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые
фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни - рака.
Было бы преступлением перед человечеством, скрыть сам факт лечения рака.
Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.
- В принципе, он немножко прав.
- Вот поэтому, я боялся, что ты поддашься. То есть, на тебя надавят
очень правильными фразами и трудно устоять, когда все называют тебя
предателем родины.
- Ты плохо обо мне подумал Виктор. Я бы не рассказала этой тумбе
ничего.
- Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более сильные люди. Тебе
знакома история с мужем Любовь Владимировны?
- Да.
- Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?
- Здесь виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от
этого он погиб.
- Не суди строго женщину, которая потом поняла, что она сделала.
Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии
и родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть
прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали у него
то , чем он богат.
Мы сидели за столом и молчали минуты две.
- Я давно хотел с тобой поговорить обо всем.
- Все уже ушли из столовой, пойдем. Поговорим обо всем в номере.
Я пришел в номер Наташи, она села на кровать, а я на стул.
- Я знаю, что будет со мной Наташа. Я не уступлю Рабиновичу и начнется
травля всеми дозволенными и недозволенными способами. Здесь будет
общественность, в ход пойдут недозволенные приемы с интимной и личной
жизнью. Самое интересное, меня не будут выгонять с работы, они будут ждать,
когда я расколюсь. Если им не удастся меня сломать, меня засадят, за
малейшую провинность или загонят в сумасшедший дом. Тайну на свободе держать
нельзя.
- Ты уверен, что это будет так?
- Да.
- Ты любил какую-нибудь женщину?
- Когда я пришел сюда, я мечтал о красивой любви. Думал, у меня будет
работа, спокойный дом, преданная, любимая жена, потом дети и, обязательно,
двое. Но когда я поработал немного, то понял, что если у тебя нет идеалов,
нет таланта, то возможна и красивая любовь. А если это все есть, то красивой
любви не будет, будут одни страдания и переживания. Я понял, что я веду
войну, на которой всегда есть жертвы. Первая жертва - это я. Я люблю
красивых женщин и боюсь в них влюбиться, потому что знаю, я принесу им горе.
Мы опять помолчали. Наташа смотрела на меня большими агатовыми глазами,
машинально теребя пальцами свое синее платье. Вдруг она встряхнулась.
- Так куда ж ты меня привез?
- В колонию преступников.
- Что?
- В колонию преступников.
- А что нам здесь делать?
- Лечить людей. Доводить до ума препарат.
- Не хочешь ли ты сказать, что вместо крыс будут люди.
- Да хочу. Когда у нас не было препарата, мы убивали крыс, а когда он
появился, необходимость лечить людей возникла сразу.
- Не рано ли?
- Нет.
- Витя, ты мне много сегодня всего рассказал. Ты извини, мне надо
подумать и все осмыслить. Ты сейчас пойдешь к себе, а я хочу остаться одна.
Хорошо. Пока Витя.
Я поднялся, оторвал ее руку от платья, прижал ее к своей щеке.
- Пока Натали. До завтра.
Утром меня разбудил голос дежурной.
- Номер шестой, вставайте, за вами машина приехала.
Я вскочил, быстро оделся и выскочил за дверь, чтобы постучать в
соседний номер. Но у дверей уже стояла Наташа. Она уже была в рабочей
одежде, со своей дурацкой шапочкой на голове.
- Наташенька, быстро позавтракаем, берем реактивы и поехали. Нас ждет
машина.
Мы подъехали к большому трехэтажному корпусу. Сопровождающий повел нас
на третий этаж, в большую светлую лабораторию, где с пробирками возились две
женщины.
- Вам, - обратился он ко мне - необходимо встретиться с начальником
части, полковником Ампиловым. Он вас сейчас ждет в своем кабинете на втором
этаже.
Я спустился на второй этаж и нашел нужный кабинет. За столом сидел
совершенно лысый, полный мужчина в белом халате. Лицо у него было круглое, с
маленькими, спрятанными под лобной костью глазами.
- Здравствуйте, - сказал я, протягивая руку - Виктор Николаевич
Воробьев.
- Здравствуйте, - ответил он, чуть-чуть привставая - Полковник Ампилов
Валериан Павлович, командир части. Садитесь.
Я сел с боку стола и спрятал пыльные, грязные ботинки под стул.
- Как доехали Виктор Николаевич?
- Спасибо. Все в порядке.
Полковник залез в стол, выудил от туда пачку сигарет. Раскрыл ее,
толстыми, как отваренные сосиски, пальцами.
- Курите?
- Нет.
- А я вот уже двадцать лет балуюсь. Раз сто бросал и ни как. Звонил
Геннадий Рувимович.
Он закурил и затянулся на небольшую паузу.
- Он говорил про вас и ваши успехи. Просил помочь реактивами и рабочей
силой. Но разговор у меня с вами, будет о другом. Кольцо сигаретного дыма
накрыло навозную муху и та истерически рванула к окну, стараясь проломить
его с грохотом и неритмичным завыванием.
- Геннадий Рувимович, говорил, что вы не сторонник вирусной теории
заражения раком.
- Да, он сказал правильно.
- Он говорил, чтобы я помог предоставить вам человеческий материал для
испытаний.
- Вы говорите о больных людях?
- И о больных тоже.
- Поясните, пожалуйста, последнюю фразу.
Он опять затянулся на здоровую затяжку и выпустил клубы дыма.
- Наша часть, специального назначения. Занимается изучением
распространения болезней и лечением людей. Здесь занимаются не только
вирусологией, но и другими методами.
Муха на окне выдохлась и, теперь, застыла по центру площади стекла, как
родинка на щеке.
- Но бывает и так, - продолжал полковник - что больных, данного вида
заболеваний нет, а методика и лекарства есть. Значит надо сделать так, чтобы
больные были, то есть, привить болезнь. Надеюсь вы поняли?
- Да.
- У меня есть кандидаты на прививку и я бы вам рекомендовал
использовать ваши методы лечения на них.
- Мне казалось, что рак распространенная болезнь и найти в вашем
ведомстве больных, легче простого.
- У нас особый контингент людей. Это пожизненные зеки, приговоренные к
высшей мере и..., разумеется, добровольцы, тоже зеки. Но если среди них есть
больные раком, они все ваши Виктор Николаевич.
- А как про тех, подготовленных кандидатов?
- Ах про этих. Так больных то мало, вот кандидаты и пригодятся.
Полковник смачно растер пальцами-сосисками окурок в пепельнице. От
скрипа кресла, муха завыла низкой тональностью и виртуозно прошлась в танце
по арене стекла.
- Так. Это мы с вами обговорили Виктор Николаевич. Теперь по другому
поводу. Жить будете в расположении части, в гостинице. Трудовой распорядок,
как и у вас в институте. Увольнение в Красноярск с моего ведома, по субботам
и воскресениям.
- Мы через месяц выезжаем.
- А мне Геннадий Рувимович сказал, что через три.
- Что?...
- А чего здесь удивляться. Рак за один день не лечиться, прививка сразу
в уплотнение не превращается. Три месяца, а потом будете еще приезжать,
продолжать лечить подопечных.
- Я понимаю, что это так, но мой сотрудник, она, точно, не сможет три
месяца.
- Ее отпустим. Вас нет.
Мы замолчали. Муха молчала тоже. Было очень тихо.
- Приступайте к своим обязанностям, - сказал полковник - Если что надо
- звоните. А сейчас, идите на свое рабочее место. Осваивайтесь.
Я поднялся в лабораторию. Наташа разговаривала с девушками. При виде
меня, они замолчали и занялись своим делом. Наташа подошла ко мне.
- Ну что?
- Ничего, поговорили.
- Что мы теперь будем делать?
- Работать. Давай разберем наш багаж и начинай. Вон там в углу, склад
клеток со зверюшками. Это нам подарок от Геннадия Рувимовича, еще больший
подарок ожидает нас впереди.
Она побледнела и кивнула головой.
- Я поняла.
- Ну и умница. Эти девушки прикомандированы к нам. Пусть готовят и
дезинфицируют пробирки для рассады, а я займусь установкой для синтеза. Буду
ее собирать.
Весь день мы проработали молча.
Вечером Наташа пришла ко мне в номер и села на кровать.
- Виктор, мне страшно.
- Тебе надо потерпеть всего четыре недели, а там ты уедешь и забудешь
все.
- А ты?
- Мне более лучшая участь. Меня здесь будут держать, до тех пор, пока
Геннадий Рувимович не закончит свои грязные делишки в институте.
- Я никуда не поеду, останусь с тобой.
- Тебе нельзя Натали. У тебя мама дома, друзья, ты не должна видеть
всего этого.. Тебе сейчас уже страшно, а что будет потом. Еще страшнее.
- Там, дома, думаешь будет лучше? Там Рабинович, со своей противной
мадам, которые меня съедят, если у них ни чего не выйдет. Маму я успокою,
друзей тоже. Они поймут. Я остаюсь здесь с тобой.
- Поживем увидим. Еще четыре недели впереди.
Наталья встала с кровати, подошла ко мне и положила руки на плечи.
- То, что ты говорил мне вчера вечером, я обдумала. Ты во всем прав
Виктор, я буду с тобой. Чтобы они с тобой не делали, я тебя не предам. Я
хочу быть все время с тобой.
Она прижала свои мягкие губы к моим и я начал проваливаться в новый
мираж, под названием любовь.
Мы лежали на кровати и Наталья мне рассказывала о своей матери, доме,
сестре, о кошке, которую зовут Катей и мне пришла бредовая мысль, что в
вдвоем в камере, жить еще можно.
- Наталья, - вдруг остановил я ее, на половине рассказа о кошке - я
хочу попросить тебя об одной вещи.
- Что такое Виктор?- встревожилась она.
- Тебе надо в субботу съездить в Красноярск.
- А ты. Разве ты не поедешь?
- Нет. Я понял по высказываниям полковника, что он и готов отпустить
меня, но товарищ Рабинович желает видеть меня поднадзорным. Поэтому, когда я
попрошусь в увольнение, меня под каким-нибудь предлогом оставят.
- Хорошо Виктор. Что мне там делать?
- Пойдешь на почтамт, там на твое имя до востребования, должна быть
почта.
- Противный, а мне ни чего не сказал. С кем же ты все продумал?
- С Любовь Владимировной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221