- Керамика, украшенная фигурками, напоминающими амазонок. Фрагменты
настенной живописи, изображающие женщин-воительниц, стоящих над своими
павшими врагами. Вот такие вещи. Однако, знаете, в то время легенда об
амазонках была очень популярна; очень многие скульпторы и художники того
времени использовали ее в качестве мотива. Амазонки появлялись на чашах
для питья, вазах, горшках, амфорах и мисках, даже в Парфеноне. Тогда
почему их не могли запечатлеть и в Темискрии тоже? Но доктор Драго нашла
кое-что, что заставило историков немного удивиться. Она проползла по
туннелю и обнаружила там примитивную статуя Артемиды над алтарем из
черного камня. У этой Артемиды по всему телу были женские груди. Их было
несколько дюжин.
Эван приподнял бровь.
- Среди мифологов бытует предположение, в основном необоснованное,
что амазонки выжигали свою правую грудь либо раскаленным мечом, либо
чем-то вроде раскаленного железного клейма. Это делалось для проверки
мужества и в знак жертвоприношения богине. Некоторые также говорят, что
правая грудь мешала оттягивать тетиву на луке. - Он начертил шрам на
правой стороне своей груди. - Предполагается, что шрам выглядел примерно
так. Эта статуя находится в музее в Вифаниином Грехе. Вы ее видели?
Эван покачал головой, вспомнив ту черную дверь, которая прервала его
движение по музею. Он вспомнил привидевшийся ему черный алтарь и женщин,
стоящих вокруг него.
- Еще одна интересная вещь, - сказал Блэкбурн, поднося зажженную
спичку к своей трубке. - Ходят слухи, что Темискрия была проклятым местом,
которое посещали призраки.
Эван посмотрел ему в глаза.
- Проклятым?
- Верно. - Трубка разгорелась; он выдохнул дым. - Около места
раскопок была деревня под названием Караминьи; как я выяснил, жители
деревни считали, что землетрясение в районе вызвано гневом убитых
амазонок. После того, как начались раскопки, некоторые из женщин
Караминьи... слетели с катушек и пустились, как говорится, во все тяжкие.
- Что-что?
- Пытались убить своих мужей, распевали песни и бредили на каком-то
языке, который никто не мог понять. Так или иначе, Караминьи больше не
существует. После землетрясения шестьдесят пятого года и после того, как
Темискрия снова начала появляться из-под земли, все жители упаковали свое
имущество и покинули деревню.
- Эта пещера, которую обнаружила доктор Драго, - тихо сказал Эван. -
Что еще было в ней?
- Обугленные скульптуры, свидетельствовавшие, что некогда там бушевал
огромный пожар. Множество, кучи пепла, который сначала приняли за пыль.
Эта пещера была закупорена Бог знает сколько времени; землетрясение вновь
открыло ее.
Эван задумчиво потягивал свое вино. - Пепел? Какой же?
- Кости, - ответил Блэкбурн, наблюдая за глазами Эвана. - Множество
столетий назад пещеру использовали в качестве огромного могильника.
Историки все еще работают над этим.
- Хотите еще, мистер Рейд? - спросила Кристи. Эван покачал головой.
- А теперь, может быть вы объясните мне, для чего вам все это нужно?
- спросил Блэкбурн.
Осторожнее, - предупредил себя Эван. - Осторожнее.
- Вы верите, что амазонки существовали? - спросил он Блэкбурна. -
Где-нибудь?
Блэкбурн снова улыбнулся, на эта улыбка не отразилась в глазах.
- Если вы хотите в это верить, то да, они действительно существовали.
Об этом говорят Гомер и Ариан. Это утверждает Геродот. Исторические записи
свидетельствуют, что амазонки атаковали и почти уничтожили Афины около
1256 года до нашей эры. Считается, что последняя великая королева амазонок
Пенфесилия убита Ахиллом при осаде Трои. А Троя и впрямь существовала. Кто
знает? Единственная вещь, которая живет в качестве легенды, - рассказ о
диких и коварных воительницах-женщинах, которые возникали из тумана и в
нем же исчезали. Вообразите, если можете, мистер Рейд: вы слышите на поле
боя протяжный и свирепый военный клич, который пробирает вас до мозга
костей; вы видите пыль, клубящуюся из-под копыт приближающихся коней, и
задолго до того, как они достигнут ваших рядов, все небо будет усеяно
стрелами. Затем начинается рукопашная схватка: ваши меч и копье против
бипениса - боевого топора амазонок с двумя лезвиями; их кони маневрируют,
избегая ударов копья, и бипенисом они поражают руку, держащую меч. Во
время этой ужасной резни и кровопролития их глаза становятся дикими и
светящимися; их чувства поют от возбуждения и буйства сражения, которое
так же необходимо им, как дыхание. Битва продолжается до того, пока они не
обезглавят последнего мужчину или же не утащат его в лагерь, чтобы
искалечить. Это ужасно, мистер Рейд, и если амазонки действительно жили
когда-либо, благодарю Бога, что наши судьбы никогда не пересекутся. - Он
поднял свой бокал, выпил и поставил его обратно на стол.
Эван поднялся с кресла. Казалось, что внутри него разверзлась
пропасть, где-то между душой и физическим телом; и в этой холодной тьме
закипал ужас, готовый вот-вот вырваться наружу и вылиться изо рта, подобно
желчи. Он двинулся к двери.
Блэкбурн встал.
- Вы ведь не собираетесь уходить, не так ли? Мне кажется, что в
бутылке "Бунз Фарм" еще осталось невыпитой большая часть.
- Мне надо идти, - сказал Эван и уже положил руку на ручку двери.
- Знаете, я все еще не понимаю, что происходит, - сказал Блэкбурн. -
Вы так и не хотите мне ничего сказать?
- Что происходило с мальчиками-младенцами? - спросил его Эван. -
Конечно же, у некоторых амазонок рождались мальчики.
- Конечно. - Блэкбурн вытащил изо рта трубку и внимательно посмотрел
в лицо Эвана, не будучи точно уверенным, что именно он там видит. - С этим
нельзя было ничего сделать. Амазонки сохраняли в живых некоторых мужчин,
чтобы позже использовать для размножения. Большинство младенцев мужского
пола они убивали. Почему вы так интересуетесь цивилизацией амазонок? Мне
хотелось бы знать.
- Когда-нибудь я вам это расскажу. А сейчас давайте все спишем на
любопытство. - Эван открыл дверь; удушливая жара поджидала за ней, чтобы
заключить его в свои объятия. Геркулес тявкнул один раз, второй, и Кристи
положила на него ладонь, чтобы успокоить. - Спасибо за то, что приняли
меня, - сказал Эван. - И спасибо за вино.
- Привозите с собой в следующий раз миссис Рейд, - сказала Кристи.
- Хорошо, привезу. Доброй ночи.
- Доброй ночи, - ответил Блэкбурн.
Эван поехал по направлению к Вифанииному Греху, его сознание усиленно
работало, пытаясь уйти в сторону от ужасной правды, но снова и снова
возвращаясь обратно, потому что другого выхода из лабиринта не
существовало.

А в доме Рейдов на Мак-Клейн-террас в темноте двигалась тварь: она
спустилась по лестнице, прошла через кабинет по направлению к кухне. Туда,
где хранились ножи. В этих комнатах она ощутила вонючий запах мужчины;
мужчины, с которым жила эта жалкая слабая женщина по имени Кэй, с которым
она спала и позволяла ему притрагиваться к своему телу. Ребенок, девочка,
спит наверху. Одеяло подложено под дверь, чтобы она прочно закрывалась и
приглушила звуки. Тварь проскользнула на кухню, ее чувства звенели от
напряжения. Она почти что видела в темноте. Почти что. На столе рядом с
раковиной стояли стаканы и тарелки, сложенные стопкой. Рука протянулась
мимо них, скинув большую часть посуды на пол. Она открыла дверцу буфета,
выдвигая наружу полки, выдергивая и рассыпая их содержимое. И скоро нашла
то, что искала: большой нож с огромным лезвием, едва ли когда-нибудь
использовавшийся. Лезвие было таким острым, что кровь закапала из
проверяющего его пальца.
В темноте тварь поджидала, когда мужчина вернется домой, а в это
время жизнерадостные желтенькие кухонные часы показывали, что ровно три
минуты назад наступил август.


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. АВГУСТ

23. ДОМА
Из темноты медленно материализовались призрачные тени. Фары тускло
отсвечивали в окнах, пробуждая приземистых, безымянных и злобных существ с
тяжелыми веками, которые праздно залегли на своих ревниво оберегаемых
квадратных участках газона. Проезжая мимо этих домов, Эван вовсе не был
убежден, что глаза этих тварей за своими деревянными и кирпичными стенами
не следили. В зеркальце заднего вида отражался полуночный мрак,
поглотивший Вифаниин Грех.
Он включил радиоприемник, поискал работающие станции: рок-музыка;
нарастающий и снова затухающий до полной тишины рев Майка Джегера; нежная
фортепьянная мелодия "Лунная речка"; задыхающийся женский голос,
рассказывающий о событиях в Джонстауне у "Джимми и К"; треск и вой
статического электричества из реального мира, лежащего за границами
деревни. - Боже милосердный, - неожиданно произнес Эван: внутри него
нарастала неуверенность, словно он стоял на полу, который едва ли мог
выдержать лишний вес. Он провел рукой по лицу. Боже милосердный, о Иисус,
о Господь на небесах. Страх и неверие терзали его, почти раздирая на
куски. Темные улицы Вифанииного Греха. Темные дома Вифанииного Греха.
Темный лес Вифанииного Греха. Все границы между ними превратились в один
великий мрак, бьющийся об окна микроавтобуса и пытающийся дотянуться до
него.
Когда он достиг безмолвной Мак-Клейн-террас, ужас всем своим полным
весом навалился на его спину словно какой-то огромный источающий яд паук.
Ужас от понимания того, что он, Кэй и Лори попали в гнездо какого-то
нечестивого и кровожадного культа почитания амазонок. Он свернул в проезд
к своему дому, остановил машину, выключил фары и радиоприемник и в течение
нескольких минут сидел неподвижно, собираясь с мыслями, насколько это было
возможно в удушливой жаре. Не об этом ли предупреждали его предчувствия с
того самого дня, когда они сюда приехали? О том, что зло в Вифаниином
Грехе сконцентрировано вокруг музея с его останками давно погибшей
Темискрии? Или чем-то еще более немыслимо ужасном, ожидающем впереди? Он
вдруг вздрогнул и почувствовал, как теряет контроль над своим сознанием. Я
что, схожу с ума? - спросил он себя. Нет, со мной все в порядке. Со мной
все в порядке. Но мне надо увезти отсюда Кэй и Лори. И сделать это очень
осторожно.
Он выключил зажигание и вышел из машины.
Эван отпер входную дверь, вошел в дом и включил свет в прихожей. Тени
отпрыгнули от него прочь. Найдется ли что-нибудь выпить? Да. В
холодильнике должно быть пиво. По пути на кухню он включил свет в
гостиной, остановился, сделал еще шаг, словно марионетка, которую тянет за
веревочку когтистая лапа. Его ботинки захрустели на осколках разбитого
стекла и тарелок. Он потянулся к выключателю, затем уронил руку; его
сердце начало биться сильнее, и холодная петля неопределенности начала
затягиваться на горле. Что, Кэй вставала после того, как он ушел, и здесь,
на кухне с ней произошел несчастный случай? Он стоял спиной к двери
кладовой и разглядывал валявшиеся кругом осколки.
Не могли ли эти тарелки упасть со стола сами по себе? В доме было так
тихо, так спокойно. Но то была не тишина покоя, а пауза перед событиями,
расположенными на медленно разматывающейся нити времени. Эван отбросил
ботинком несколько осколков стекла из середины кухни. Затем, забыв о пиве,
он снова вернулся в прихожую тем же маршрутом - через гостиную, выключил
свет и стал подниматься по лестнице; одна из ступенек заскрипела под его
весом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59