Это был измазанный глиной и нечистотами ботинок, съежившийся и
покоробившийся от долгой носки. Пока он держал его, мухи опустились ниже,
чтобы рассмотреть добычу, затем вихрем взметнулись прочь. Он выкинул его
из траншеи, которая была теперь глубиной по пояс, и продолжал копать.
- Вы ничего не найдете, - сказал Нили возбужденным голосом. - Давайте
уберемся отсюда!
- Еще минуту, - сказал Эван. Копать. Копать. Копать. Края окопа
начали осыпаться вокруг. Мухи роились над ним - посланцы смерти и
пожиратели плоти. Его плечи отчаянно ныли, и он едва расслышал очередной
получеловеческий вопль, раздавшийся справа, ближе, чем все предыдущие.
Нили круто развернулся на звук, его сердце бешено колотилось.
Он уже слышал его раньше на Кингз-Бридж-роуд, когда женщина с
пылающими синими глазами глядела на него через окно грузовика за секунду
до того, как сверкнул топор. Жара окутывала пеленой и было трудно дышать.
- Кирку, - сказал Эван. - Нили не шевелился. - Кирку, к черту! - Эван
потянулся наверх, выхватил кирку у Нили, замершего от страха, и начал
торопливо разбивать землю.
- Они идут, - прошептал Нили, пристально глядя в темноту и боясь в
ней что-либо увидеть. - Господь милосердный, они идут...
Края траншеи уже были Эвану выше пояса; он отключил свой слух от
приближающегося военного клича, отключил свой разум от того, что сейчас
мчалось верхом на лошадях по направлению к ним, сверкая топорами в лунном
свете.
- К черту, я знаю, что они здесь! - пронзительно закричал Эван
ломающимся голосом и со всей силой ударил киркой в одну из стен траншеи.
Стена треснула, разделилась надвое и начала кусками обваливаться вокруг
него.
И отовсюду начали выпадать кости, они текли, словно поток зловонной
жидкости, крушащий стены земляной дамбы.
Целые скелеты в прогнивших одеждах, проломленные черепа и
тазобедренные кости, руки и ноги с остатками серой разложившейся плоти;
позвоночники, похожие на жуткие лестницы, громоздились вокруг ног Эвана.
Он повернулся, крик застрял у него в горле. Собрав все последние силы, он
стал еще глубже вгрызаться в траншею. Посыпался домашний мусор: ящики,
жестянки, бутылки. Он ударил еще раз. Опять кости: ухмыляющиеся беззубые
черепа. Каскадом осыпалась глина и вместе с ней разбитые бедра, сломанные
пальцы, челюсти, череп со скальпом черных волос, грудная клетка, забитая
грязью, облаченная в синюю клетчатую рубашку. Он снова ударил лопатой,
ужас, казалось, разрывал его на части. На этот раз из глины посыпались
крошечные черепа и кости позвоночника. Да. Да. Ужас охватил его сердце,
разрывая на куски. Маленькие мальчики. Вот куда отправляются маленькие
мальчики, чтобы уснуть и навсегда успокоиться. Его сознание, трещавшее от
нестерпимого шока, вдруг безумным образом напомнило ему строчку из песни
"Битлз": "Все хорошие дети отправляются на небеса. Все хорошие дети
отправляются на небеса". Он глотал пыль, мухи пировали, упиваясь запахами
Смерти, они пожирали засохшее мясо, все еще свисавшее с человеческих
костей. Это было нечестивое место Смерти в Вифаниином Грехе; нет, не
кладбище, нет, потому что там было освященное место, и, вероятно, в нем
покоились только женщины. Сюда приносили убитых мужчин и младенцев
мужского пола, бросали их вместе с остальным мусором, покрывая нечистотами
и подвергая забвению. Это была территория для резни и бойни амазонок.
Трупы были свалены здесь подобно телам на промокшем от крови, пропитанной
дымом древнем поле битвы.
- ...ОНИ ИДУТ! - прокричал ему Нили, увидев первую быстро
приближающуюся фигуру, но Эван не услышал его.
Он почувствовал, что теряет сознание и не может найти в себе силы,
чтобы выбраться из этой проклятой Богом забытой канавы. Моя жена и
ребенок, мне надо забыть мою жену и ребенка...
- ВЫХОДИ, ПРОКЛЯТЬЕ! - крикнул Нили и протянул руку, чтобы Эван мог
уцепиться за нее. - ВЫЛЕЗАЙ СКОРЕЙ! - он посмотрел через плечо. Тени
начинали принимать очертания. От топота лошадиных копыт дрожала земля,
горящие синие орбиты глаз выслеживали его. Он снова посмотрел на Эвана и
увидел, что тот полностью поражен шоком. Нили нагнулся, схватил запястье
Эвана и потянул за него. Его нервы были на пределе.
В следующую секунду раздался душераздирающий пронзительный вопль
"И-И-ИИИХ" прямо сзади Нили Эймса: он повернулся кругом, открывая рот для
крика. И в этот момент он увидел над собой черную как ночь лошадь и лезвие
топора, светившееся энергией, словно оголенный электрический кабель. Он
услышал свист ветра, пока металл разрезал воздух.
Голову Нили, разбрасывающую спиральные потоки крови, перекинуло
ударом через плечо Эвана; кровь брызнула на его лицо. Обезглавленное тело,
все еще сжимавшее запястье Эвана, рухнуло на колени и соскользнуло в
траншею. Горячие капли крови вернули Эвана к действительности, к
реальности кошмарных тварей, которые приближались к нему. Эван высвободил
свою руку из мертвой хватки трупа и потянулся за киркой. Амазонка на
черном коне отступала назад для удара, который должен был разбить его
череп; Эван, пригнувшись, швырнул кирку в передние ноги коня. Конь резко
вскрикнул, зашатался, потерял равновесие и тяжело упал, похоронив под
собой женщину-тварь. Раздался резкий звук ломающихся костей и гортанный
нечеловеческий крик боли.
Эван уже выбрался из траншеи и побежал через свалку к своему
микроавтобусу. Другие развернули к нему своих лошадей: их глаза пламенели
ненавистью, топоры блестели над головой. Они пришпоривали каблуками своих
коней и глина отлетала из-под копыт. На бегу Эван успел посмотреть через
свое плечо. Та, скачущая верхом на сером в яблоках коне впереди всех,
поймает его до того, как он добежит до машины. Он продолжал бежать, в
изнеможении отталкиваясь ногами от земли. Дрожание почвы под ногами
говорило о том, что лошадь приближалась. Он успел увернуться в сторону, и
лезвие топора просвистело мимо его щеки. Он упал на живот, закопавшись в
землю кулаками, затем снова побежал. Конь мчался рядом с ним, и рука
амазонки поднялась для второго удара. Эван остановился и бросил ей в лицо
кучу грязи. На этот раз топор почти коснулся его левой руки, разорвав
ткань на рубашке. Лошадь стала бешено кружиться, пока ее всадница пыталась
протереть глаза. Все остальные быстро приближались.
Но Эван уже добрался до микроавтобуса. Он рухнул на сиденье, запер
все двери и воткнул ключ в зажигание. Шины отбрасывали комья земли, пока
он давил на акселератор. Позади раздавался пронзительный военный клич, от
которого кровь сворачивалась в жилах, и он знал, что они гонятся за ним.
"Вифаниин Грех", - подумал он. Его мозг, казалось, пульсировал в такт с
сердечным ритмом. Мне необходимо добраться туда. Необходимо взять Лори и
убраться прочь. А Кэй? Что будет с Кэй? Нет, я не вернусь назад. Сперва
обращусь в полицию штата. Потом приведу их сюда. Но сначала надо забрать
Лори. ЛОРИ.
Он резко дернул руль налево, и микроавтобус завертелся, почти
разрывая шины по кругу. Этот рывок почти забросил машину в канаву на
противоположной стороне дороги. Затем он снова прибавил скорость,
заскрежетав зубами. Горящие фары высвечивали впереди пустынное шоссе.
Очередной вопль амазонки раздался почти над самым его ухом, а затем перед
ним на дороге возникли очертания фигуры: большая гнедая лошадь с огромными
боками и всадница. Ее горящий взгляд и оскаленные зубы пронзили его до
мозга костей. У него была секунда, чтобы осознать, что эта женщина - та
самая библиотекарша, которая спрашивала его, не хочет ли он посмотреть
какие-нибудь книги по искусству. Но сейчас у нее было совсем другое,
похожее на маску лицо, и ненависть струилась из раскрытого рта. Эван
надавил на тормоза, но лошадь была слишком близко; микроавтобус глубоко
врезался в животное, увлекая его назад и в сторону. Он услышал, как
разбилась решетка и погасла одна из фар. Тело амазонки, сброшенное с
лошади силой удара, перелетело через капот машины, ударилось о ветровое
стекло и разбило его. Неровные осколки задребезжали вокруг Эвана, оставляя
царапины на его щеках, лбу и подбородке. Тело с изрубленным лицом и
горлом, из которого ручьем хлестала кровь, перевалилось через приборную
панель. Ничего не видящие глаза еще одно мгновение отражали огромную мощь
сущности, находящейся в этом телесном облике, и затем синева померкла.
Глаза превратились в черные пустые дыры, и кожа на лице сморщилась,
придавая ему вид давно уже мертвого черепа.
Эван уперся ногами в пол, прокладывая свой путь по направлению к
Вифанииному Греху, обратно в это отвратительное гнездо зла... ИХ гнездо.
На этот раз он не пытался сохранить тишину; его шины визжали на поворотах,
и двигатель микроавтобуса гудел на последних пределах своих возможностей.
Темные улицы. Темные дома. Ужасная сгустившаяся тьма. Луна, с
ухмылкой заглядывающая в это окно, и в это, и в это.
Мак-Клейн-террас. Его дом, черный и безмолвный. Он заехал на газон,
оставляя следы покрышек на траве, и выпрыгнул наружу, направляясь к
парадной двери. Конечно, они продолжают погоню и через считанные минуты
найдут его. Он возился с ключами в замке. Спешить. Необходимо спешить.
Необходимо. Они идут. Они идут. Его ключ наконец попал в замочную
скважину. Где-то залаял пес.
И в следующее мгновение его рванули в сторону от двери. Рука с
крашеными ногтями схватила его за запястье и втащила в прихожую с такой
силой, что он повалился на пол. Из темноты к нему медленно приближалась
фигура. Ее глаза горели и были ужасны. Он заскулил, как пойманное в
ловушку животное. Его подняли, протащили через расступающуюся тьму и
бросили на пол в освещенном кабинете.
Эван скорчился, ожидая смертельного удара топором, и дико огляделся
по сторонам. Четыре фигуры темнели в лунном свете. Четыре тени. Четыре
женщины. Четыре пары безжалостных жаждущих крови глаз.
Одна из них сидела в кресле по другую сторону кофейного столика,
наблюдая за ним, и не говорила ни слова.
"Господь милосердный", - подумал он, рот его был таким же сухим, как
глина на свалке. Образ оседающего обезглавленного тела вспышкой осенил
память. Все это время они поджидали меня. Они ждали меня.
Тварь-Драго заговорила из своего кресла двумя голосами: один был ее
собственный, говорящий на английском языке с греческим акцентом, другой -
гортанный и грубый, говорящий на странном языке амазонок. Оба голоса
странным образом соединялись, звучали из одной и той же глотки, глухо и
мрачно: - Теперь, - тихо сказала она, - мы поговорим.

27. ЖЕНЩИНЫ
- Вы значительно более разумный человек, чем я считала сначала, -
сказала со своего кресла тварь-Драго. - Я восхищаюсь вашим интеллектом. Я
также восхищаюсь вашей целеустремленностью.
Глаза Эвана чуть шевельнулись. Миссис Джайлз - или то, что было
когда-то миссис Джайлз - стояла в углу кабинета. Та, что уже не была
миссис Демарджон, стояла у подножия лестницы, молодая блондинка, на лице
которой застыла маска бессердечной ненависти, стояла справа от кресла
Драго. Он стал соразмерять расстояния: дюймы и секунды.
- Не будьте глупцом, - сказала женщина в кресле.
Он посмотрел на нее. Глаза женщины-твари горели ярким свирепым
пламенем. Лори. Страх вонзился в него, словно блестящее лезвие топора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59