А времени немного. Очередное заседание суда состоится уже через две недели.
Аморе закрыла лицо руками. Она чуть не плакала.
– Мне не нужно было его отпускать. Я должна была его задержать.
– Миледи, еще не все потеряно. Завтра утром я пойду к Бреандану в тюрьму. Может быть, он мне что-нибудь расскажет.
– Я пойду с вами, – тут же сказала Аморе.
Иеремия резко встал и категорически произнес:
– Нет, миледи, я запрещаю. В вашем положении это слишком опасно.
– Мне все равно. Я хочу его видеть.
Голос Иеремии стал жестким:
– Ни в коем случае. Вы и представления не имеете, что это за место – Ньюгейтская тюрьма. Вы можете удариться, поскользнуться или подцепить какую-нибудь болезнь. Я требую, чтобы вы пообещали мне не переступать порога тюрьмы. По крайней мере пока не родится ребенок.
– Хорошо, клянусь. Но завтра, поговорив с Бреанданом, – сразу же ко мне.
Она дала Иеремии битком набитый кошелек для несчастного арестанта Ньюгейта.
Глава тридцать четвертая
Перед тем как на следующее утро войти в укрепленные ворота, в которых располагалась тюрьма, Иеремия распорядился в одной из харчевен Ньюгейт-стрит посылать заключенному Мак-Матуне раз в день горячую еду и заплатил за неделю вперед. Затем снял у надзирателя койку в камере получше на господской стороне и перевел Бреандана туда. Так ему по крайней мере будет несколько удобнее и не придется голодать.
Другие состоятельные заключенные, с которыми ирландец теперь делил скудно обставленную камеру с голыми стенами и зарешеченным окошком, развлекались в пивной, так что они могли побыть одни. Не говоря ни слова, Иеремия сначала перевязал Бреандану рану на голове. Он ждал, когда молодой человек заговорит, но тот молчал, погруженный в себя, как и в день ареста. Вздохнув, священник опустился рядом с ним на набитый соломой тюфяк, покрытый шерстяным одеялом и простыней, и пристально посмотрел на него. Щеки и подбородок Бреандана покрылись темной щетиной, от чего его потухшие глаза казались еще мрачнее. Теперь, когда Иеремия знал, что ирландец невиновен, он еще меньше понимал его отчужденность.
– Мне казалось, я научил вас большему смирению, сын мой, – строго сказал он.
Голубые глаза бегло скользнули по нему без всякого выражения и тут же снова исчезли за тяжелыми веками.
– Почему вы так упрямы? Почему вы молчите? – предпринял еще одну попытку Иеремия и, не дождавшись ответа, продолжил: – Я знаю, что произошло между вами и сэром Джоном Дином. Рассказать? Выйдя из дома леди Сент-Клер, вы встретились с советником. Он спровоцировал вас, и вы потребовали удовлетворения. Началась драка, Дин ранил вас в руку, но вам удалось обезоружить его и уложить на землю. Так как он потерял сознание, вы оставили его лежать и направились домой. По пути вы столкнулись с ночным сторожем, который позже и навел на вас ищеек. Так что, как видите, мне известно, что вы не убивали Дина.
Бреандан удивленно повернулся к нему. Искра жизни вспыхнула в голубых глазах.
– Это так, я его не убивал.
– Должно быть, для вас было сильным потрясением узнать, что он мертв.
– Да.
– Но вы не были уверены, вы боялись, что, возможно, смертельным оказался именно ваш удар. Нет, могу вас успокоить. Сэра Джона Дина пронзили его собственной шпагой – сзади.
Бреандан в недоумении наморщил лоб:
– Но как же так получилось?
– Куда вы дели шпагу, сын мой?
– Выбив ее у Дина, я отшвырнул ее подальше.
– Значит, она валялась где-нибудь во дворе. Убийца увидел ее, поднял и пронзил Дина, лежавшего без сознания, в спину, – заключил Иеремия. – Бреандан, вы должны вспомнить. Не было ли поблизости кого-нибудь, кто мог быть свидетелем драки?
– Нет, – покачав головой, ответил ирландец.
– Подумайте! Это может спасти вам жизнь. Попытайтесь мысленно вернуться на то место и осмотрите улицу. Может, вы вспомните какое-нибудь движение, чью-нибудь тень, шум?..
Бреандан закрыл глаза и сосредоточился. Но затем снова покачал головой:
– Нет, я уверен, там никого не было.
Иеремия попытался не показать своего разочарования:
– Ну что ж, делать нечего. Придется мне поискать других свидетелей. Убийца был там. Кто-нибудь непременно его видел.
Бреандан смотрел сквозь решетку в окно, ничего не видя, и Иеремией овладело раздражение и отчаянное желание схватить его за плечи, как следует потрясти, вывести из необъяснимой спячки. Что с ним происходит? Куда девалась его воинственная гордость, его дикое упорство, сохранившие ему жизнь в утомительных военных походах, в жарких схватках и в мрачной Ньюгейтской тюрьме? Иеремия пытался понять, что происходит в душе Бреандана, но не мог. Неужели мимолетная ревность могла полностью лишить человека воли к жизни? Разве это не глупо, не нелепо, не лишено всякой логики? Но священник знал, что имеет дело с далекой от него проблемой, и поэтому ему трудно прочувствовать состояние человека, испытывающего более глубокие чувства. Он не любил признаваться в том, что его холодный рассудок, столь высоко ценимый судьей Трелонеем, для священника, которому доверено попечение о душах слабых, часто отчаявшихся людей, являлся прискорбным недостатком. Иеремия решил сделать еще одну попытку преодолеть барьер упорства, воздвигнутый молодым ирландцем.
– Почему вы не рассказали мне о том, что произошло, уже вчера утром, сын мой?
Бреандан вздрогнул, словно очнувшись от обморока. Цепи, спускавшиеся к рукам и ногам, зазвенели, от чего у обоих мурашки пошли по коже. Но ирландец не повернул головы к сидевшему рядом с ним Иеремии.
– Простите, патер, – только и сказал он.
– Что же мне вам прощать?
– Я разочаровал вас.
Вдруг иезуиту показалось, что он понял. Когда ирландец осенью прошлого года появился у них, Иеремия просил его обуздать свою вспыльчивость и не ввязываться в драки. И вот теперь Бреандан считал себя обманувшим ожидания своих благодетелей – не вполне несправедливо. Иеремия сначала действительно очень огорчился, но теперь, когда он знал, что случилось, огорчение превратилось в понимание.
– Мне кажется, человек даже большего самообладания, чем вы, при встрече со смертельным обидчиком не повел бы себя иначе, – мягко сказал он. – Какое несчастье, что советник оказался на Стрэнде именно в тот момент, когда вы возвращались домой... – Иеремия вдруг умолк. Несчастье? Несчастный случай?.. Случайность? Действительно ли это было случайностью? – Бреандан, вы всегда выходили из дома леди Сент-Клер в одно и то же время?
Ирландец в удивлении повернул голову:
– Да, всегда. Я доходил до ворот, как раз когда их отпирали, чтобы успеть в цирюльню мастера Риджуэя до прихода первых клиентов.
– Не знаю, имеет ли это значение, – воскликнул Иеремия, и голос его зазвенел от волнения, – но мне представляется странным, что такой почтенный бюргер, как советник Дин, в столь ранний час один оказался на Стрэнде. Что он там делал? Был у кого-нибудь в гостях? Почему его никто не сопровождал? А может быть, он знал, что встретит там вас? Так много вопросов и так мало ответов. Боюсь, мне предстоит еще как следует поработать, прежде чем я смогу разрешить эту загадку. Молитесь Богу, сын мой, и Пресвятой Деве, чтобы они помогли мне в расследовании.
В последующие дни священник свел свою душеспасительную деятельность к минимуму и каждую свободную минуту посвящал поискам свидетеля, который мог видеть убийцу советника. Конечно, начальник выговорит ему за небрежение обязанностями, так как души подопечных были все-таки важнее нужды одного человека, которому Бог, несомненно, не откажет в справедливости, если он ее заслужил. Но Иеремия был к этому готов. Он понимал, что жизнь невиновного зависит только от него, – и ненавидел эту мысль. Если он проиграет, Мак-Матуну повесят. И на сей раз сэр Орландо Трелоней его не спасет, даже если бы он мог это сделать, так как судья по-прежнему был уверен в виновности ирландца. Как ни была дорога ему справедливость, фантастическая версия о некоем третьем человеке выходила за пределы его ограниченного горизонта. Он начнет сомневаться, только получив неопровержимые доказательства. Однако предубеждение не мешало Трелонею из дружеских чувств помогать иезуиту в его расследовании и исполнять его просьбы.
Иеремия опросил слуг в домах вокруг злополучного двора, где было совершено преступление, поговорил с ночным сторожем и даже с лодочниками. Но никто в то утро не видел никакого подозрительного человека. Убийца оставался бесплотным, призрачной тенью, фантомом...
Приближалось следующее судебное заседание в Олд-Бейли, а у Иеремии не было ничего, что могло бы помочь обвиняемому. Ему оставалось лишь поменять тактику. Если он не мог найти свидетелей, нужно искать других подозреваемых. У кого еще, кроме Бреандана, мог быть мотив для убийства сэра Джона Дина? Члены семьи, друзья, какой-нибудь купец, с которым он вел дела? Для получения нужных ему сведений Иеремия воспользовался лучшим методом своего времени – расспросил слуг. Ни один дом не обходился без жадного лакея или горничной, за звонкую монету готовых выболтать самые сокровенные тайны своих хозяев. Скоро иезуит был довольно хорошо осведомлен о делах бывшего советника и торговца, но обнаружил только несколько случаев безобидного мошенничества и ничего, что могло бы объяснить убийство.
Наследником Дина стал его старший сын, но, поскольку юноша не особенно интересовался торговлей, Иеремия не мог себе представить, что убил он. Иезуит пришел в отчаяние. Ни у кого не было убедительного мотива убивать сэра Джона Дина, и тем не менее кто-то это сделал. Кто? И почему? Иеремия не знал. С тяжелым сердцем ему пришлось признать – он потерпел поражение.
– Как ваше расследование, патер? – с интересом осведомился сэр Орландо, когда Иеремия зашел к нему за три дня до заседания суда.
– Хуже, чем я рассчитывал, – сокрушенно признался тот. – Никто не видел убийцу ни до, ни после преступления. Я думаю, все было тщательно спланировано.
– Почему вы так решили? – спросил Трелоней, наливая гостю вина в один из новых, недавно купленных им венецианских бокалов. Судья не удивился тому, что иезуит даже не обратил на них внимания.
– Вас не удивляет, что сэр Джон Дин так рано очутился на Стрэнде? Его дом находится в Сити. А значит, он выехал из города до открытия ворот и за деньги уговорил ночного сторожа пропустить его. Вряд ли это была обычная утренняя прогулка.
– Может, он должен был с кем-то встретиться?
– Возможно. Но если так, он сделал из этого огромную тайну. Я говорил с его слугой, но он только сказал, что Дин рано выехал из дома, однако не знал ни куда тот направился, ни с кем хотел встретиться.
– И это вас беспокоит.
– Да, я уверен: в причине его раннего ухода кроется разгадка.
– И вы думаете, я могу помочь ее решить.
– По крайней мере я на это надеюсь. Это может знать вдова Дина. Но с незнакомым человеком, например, со мной, она вряд ли будет откровенна.
– Я тоже с ней незнаком.
– Но она знает, кто вы, и не откажется вас принять. Прошу вас, давайте попытаемся.
– Ну ладно, – согласился сэр Орландо. – Если вам кажется, что это может что-то дать, я съезжу к ней прямо завтра утром.
– Я бы хотел сопровождать вас, милорд.
Судья ухмыльнулся:
– Вы мне не доверяете, думаете, я не смогу правильно поставить вопросы?
– Вовсе нет. Я только хочу видеть реакцию вдовы.
На следующее утро Трелоней заехал за священником на своей карете.
– Я бы предпочел, чтобы вы не ходили туда, – озабоченно сказал сэр Орландо. – Дин был очень известен в городе и пользовался большим уважением. Его убийство привлекло много внимания. Лондон требует скорейшего наказания убийцы. Иными словами, люди почуяли кровь и хотят, чтобы преступника повесили. И каждого, кто попытается вырвать у них жертву, сочтут врагом. Заметив, что вы ведете расследование, начнут интересоваться вами и скоро узнают, что вы римский священник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Аморе закрыла лицо руками. Она чуть не плакала.
– Мне не нужно было его отпускать. Я должна была его задержать.
– Миледи, еще не все потеряно. Завтра утром я пойду к Бреандану в тюрьму. Может быть, он мне что-нибудь расскажет.
– Я пойду с вами, – тут же сказала Аморе.
Иеремия резко встал и категорически произнес:
– Нет, миледи, я запрещаю. В вашем положении это слишком опасно.
– Мне все равно. Я хочу его видеть.
Голос Иеремии стал жестким:
– Ни в коем случае. Вы и представления не имеете, что это за место – Ньюгейтская тюрьма. Вы можете удариться, поскользнуться или подцепить какую-нибудь болезнь. Я требую, чтобы вы пообещали мне не переступать порога тюрьмы. По крайней мере пока не родится ребенок.
– Хорошо, клянусь. Но завтра, поговорив с Бреанданом, – сразу же ко мне.
Она дала Иеремии битком набитый кошелек для несчастного арестанта Ньюгейта.
Глава тридцать четвертая
Перед тем как на следующее утро войти в укрепленные ворота, в которых располагалась тюрьма, Иеремия распорядился в одной из харчевен Ньюгейт-стрит посылать заключенному Мак-Матуне раз в день горячую еду и заплатил за неделю вперед. Затем снял у надзирателя койку в камере получше на господской стороне и перевел Бреандана туда. Так ему по крайней мере будет несколько удобнее и не придется голодать.
Другие состоятельные заключенные, с которыми ирландец теперь делил скудно обставленную камеру с голыми стенами и зарешеченным окошком, развлекались в пивной, так что они могли побыть одни. Не говоря ни слова, Иеремия сначала перевязал Бреандану рану на голове. Он ждал, когда молодой человек заговорит, но тот молчал, погруженный в себя, как и в день ареста. Вздохнув, священник опустился рядом с ним на набитый соломой тюфяк, покрытый шерстяным одеялом и простыней, и пристально посмотрел на него. Щеки и подбородок Бреандана покрылись темной щетиной, от чего его потухшие глаза казались еще мрачнее. Теперь, когда Иеремия знал, что ирландец невиновен, он еще меньше понимал его отчужденность.
– Мне казалось, я научил вас большему смирению, сын мой, – строго сказал он.
Голубые глаза бегло скользнули по нему без всякого выражения и тут же снова исчезли за тяжелыми веками.
– Почему вы так упрямы? Почему вы молчите? – предпринял еще одну попытку Иеремия и, не дождавшись ответа, продолжил: – Я знаю, что произошло между вами и сэром Джоном Дином. Рассказать? Выйдя из дома леди Сент-Клер, вы встретились с советником. Он спровоцировал вас, и вы потребовали удовлетворения. Началась драка, Дин ранил вас в руку, но вам удалось обезоружить его и уложить на землю. Так как он потерял сознание, вы оставили его лежать и направились домой. По пути вы столкнулись с ночным сторожем, который позже и навел на вас ищеек. Так что, как видите, мне известно, что вы не убивали Дина.
Бреандан удивленно повернулся к нему. Искра жизни вспыхнула в голубых глазах.
– Это так, я его не убивал.
– Должно быть, для вас было сильным потрясением узнать, что он мертв.
– Да.
– Но вы не были уверены, вы боялись, что, возможно, смертельным оказался именно ваш удар. Нет, могу вас успокоить. Сэра Джона Дина пронзили его собственной шпагой – сзади.
Бреандан в недоумении наморщил лоб:
– Но как же так получилось?
– Куда вы дели шпагу, сын мой?
– Выбив ее у Дина, я отшвырнул ее подальше.
– Значит, она валялась где-нибудь во дворе. Убийца увидел ее, поднял и пронзил Дина, лежавшего без сознания, в спину, – заключил Иеремия. – Бреандан, вы должны вспомнить. Не было ли поблизости кого-нибудь, кто мог быть свидетелем драки?
– Нет, – покачав головой, ответил ирландец.
– Подумайте! Это может спасти вам жизнь. Попытайтесь мысленно вернуться на то место и осмотрите улицу. Может, вы вспомните какое-нибудь движение, чью-нибудь тень, шум?..
Бреандан закрыл глаза и сосредоточился. Но затем снова покачал головой:
– Нет, я уверен, там никого не было.
Иеремия попытался не показать своего разочарования:
– Ну что ж, делать нечего. Придется мне поискать других свидетелей. Убийца был там. Кто-нибудь непременно его видел.
Бреандан смотрел сквозь решетку в окно, ничего не видя, и Иеремией овладело раздражение и отчаянное желание схватить его за плечи, как следует потрясти, вывести из необъяснимой спячки. Что с ним происходит? Куда девалась его воинственная гордость, его дикое упорство, сохранившие ему жизнь в утомительных военных походах, в жарких схватках и в мрачной Ньюгейтской тюрьме? Иеремия пытался понять, что происходит в душе Бреандана, но не мог. Неужели мимолетная ревность могла полностью лишить человека воли к жизни? Разве это не глупо, не нелепо, не лишено всякой логики? Но священник знал, что имеет дело с далекой от него проблемой, и поэтому ему трудно прочувствовать состояние человека, испытывающего более глубокие чувства. Он не любил признаваться в том, что его холодный рассудок, столь высоко ценимый судьей Трелонеем, для священника, которому доверено попечение о душах слабых, часто отчаявшихся людей, являлся прискорбным недостатком. Иеремия решил сделать еще одну попытку преодолеть барьер упорства, воздвигнутый молодым ирландцем.
– Почему вы не рассказали мне о том, что произошло, уже вчера утром, сын мой?
Бреандан вздрогнул, словно очнувшись от обморока. Цепи, спускавшиеся к рукам и ногам, зазвенели, от чего у обоих мурашки пошли по коже. Но ирландец не повернул головы к сидевшему рядом с ним Иеремии.
– Простите, патер, – только и сказал он.
– Что же мне вам прощать?
– Я разочаровал вас.
Вдруг иезуиту показалось, что он понял. Когда ирландец осенью прошлого года появился у них, Иеремия просил его обуздать свою вспыльчивость и не ввязываться в драки. И вот теперь Бреандан считал себя обманувшим ожидания своих благодетелей – не вполне несправедливо. Иеремия сначала действительно очень огорчился, но теперь, когда он знал, что случилось, огорчение превратилось в понимание.
– Мне кажется, человек даже большего самообладания, чем вы, при встрече со смертельным обидчиком не повел бы себя иначе, – мягко сказал он. – Какое несчастье, что советник оказался на Стрэнде именно в тот момент, когда вы возвращались домой... – Иеремия вдруг умолк. Несчастье? Несчастный случай?.. Случайность? Действительно ли это было случайностью? – Бреандан, вы всегда выходили из дома леди Сент-Клер в одно и то же время?
Ирландец в удивлении повернул голову:
– Да, всегда. Я доходил до ворот, как раз когда их отпирали, чтобы успеть в цирюльню мастера Риджуэя до прихода первых клиентов.
– Не знаю, имеет ли это значение, – воскликнул Иеремия, и голос его зазвенел от волнения, – но мне представляется странным, что такой почтенный бюргер, как советник Дин, в столь ранний час один оказался на Стрэнде. Что он там делал? Был у кого-нибудь в гостях? Почему его никто не сопровождал? А может быть, он знал, что встретит там вас? Так много вопросов и так мало ответов. Боюсь, мне предстоит еще как следует поработать, прежде чем я смогу разрешить эту загадку. Молитесь Богу, сын мой, и Пресвятой Деве, чтобы они помогли мне в расследовании.
В последующие дни священник свел свою душеспасительную деятельность к минимуму и каждую свободную минуту посвящал поискам свидетеля, который мог видеть убийцу советника. Конечно, начальник выговорит ему за небрежение обязанностями, так как души подопечных были все-таки важнее нужды одного человека, которому Бог, несомненно, не откажет в справедливости, если он ее заслужил. Но Иеремия был к этому готов. Он понимал, что жизнь невиновного зависит только от него, – и ненавидел эту мысль. Если он проиграет, Мак-Матуну повесят. И на сей раз сэр Орландо Трелоней его не спасет, даже если бы он мог это сделать, так как судья по-прежнему был уверен в виновности ирландца. Как ни была дорога ему справедливость, фантастическая версия о некоем третьем человеке выходила за пределы его ограниченного горизонта. Он начнет сомневаться, только получив неопровержимые доказательства. Однако предубеждение не мешало Трелонею из дружеских чувств помогать иезуиту в его расследовании и исполнять его просьбы.
Иеремия опросил слуг в домах вокруг злополучного двора, где было совершено преступление, поговорил с ночным сторожем и даже с лодочниками. Но никто в то утро не видел никакого подозрительного человека. Убийца оставался бесплотным, призрачной тенью, фантомом...
Приближалось следующее судебное заседание в Олд-Бейли, а у Иеремии не было ничего, что могло бы помочь обвиняемому. Ему оставалось лишь поменять тактику. Если он не мог найти свидетелей, нужно искать других подозреваемых. У кого еще, кроме Бреандана, мог быть мотив для убийства сэра Джона Дина? Члены семьи, друзья, какой-нибудь купец, с которым он вел дела? Для получения нужных ему сведений Иеремия воспользовался лучшим методом своего времени – расспросил слуг. Ни один дом не обходился без жадного лакея или горничной, за звонкую монету готовых выболтать самые сокровенные тайны своих хозяев. Скоро иезуит был довольно хорошо осведомлен о делах бывшего советника и торговца, но обнаружил только несколько случаев безобидного мошенничества и ничего, что могло бы объяснить убийство.
Наследником Дина стал его старший сын, но, поскольку юноша не особенно интересовался торговлей, Иеремия не мог себе представить, что убил он. Иезуит пришел в отчаяние. Ни у кого не было убедительного мотива убивать сэра Джона Дина, и тем не менее кто-то это сделал. Кто? И почему? Иеремия не знал. С тяжелым сердцем ему пришлось признать – он потерпел поражение.
– Как ваше расследование, патер? – с интересом осведомился сэр Орландо, когда Иеремия зашел к нему за три дня до заседания суда.
– Хуже, чем я рассчитывал, – сокрушенно признался тот. – Никто не видел убийцу ни до, ни после преступления. Я думаю, все было тщательно спланировано.
– Почему вы так решили? – спросил Трелоней, наливая гостю вина в один из новых, недавно купленных им венецианских бокалов. Судья не удивился тому, что иезуит даже не обратил на них внимания.
– Вас не удивляет, что сэр Джон Дин так рано очутился на Стрэнде? Его дом находится в Сити. А значит, он выехал из города до открытия ворот и за деньги уговорил ночного сторожа пропустить его. Вряд ли это была обычная утренняя прогулка.
– Может, он должен был с кем-то встретиться?
– Возможно. Но если так, он сделал из этого огромную тайну. Я говорил с его слугой, но он только сказал, что Дин рано выехал из дома, однако не знал ни куда тот направился, ни с кем хотел встретиться.
– И это вас беспокоит.
– Да, я уверен: в причине его раннего ухода кроется разгадка.
– И вы думаете, я могу помочь ее решить.
– По крайней мере я на это надеюсь. Это может знать вдова Дина. Но с незнакомым человеком, например, со мной, она вряд ли будет откровенна.
– Я тоже с ней незнаком.
– Но она знает, кто вы, и не откажется вас принять. Прошу вас, давайте попытаемся.
– Ну ладно, – согласился сэр Орландо. – Если вам кажется, что это может что-то дать, я съезжу к ней прямо завтра утром.
– Я бы хотел сопровождать вас, милорд.
Судья ухмыльнулся:
– Вы мне не доверяете, думаете, я не смогу правильно поставить вопросы?
– Вовсе нет. Я только хочу видеть реакцию вдовы.
На следующее утро Трелоней заехал за священником на своей карете.
– Я бы предпочел, чтобы вы не ходили туда, – озабоченно сказал сэр Орландо. – Дин был очень известен в городе и пользовался большим уважением. Его убийство привлекло много внимания. Лондон требует скорейшего наказания убийцы. Иными словами, люди почуяли кровь и хотят, чтобы преступника повесили. И каждого, кто попытается вырвать у них жертву, сочтут врагом. Заметив, что вы ведете расследование, начнут интересоваться вами и скоро узнают, что вы римский священник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61