Конечно, он бы с гораздо большим удовольствием присвоил себе всю добычу, но Ниниан считал, что это не более реально, чем увезти Колонну * на ручной тележке. Он знал, что за большие дела, вроде этого, нужно браться вдвоем, если не целой бандой. Раз уж необходимо было браться за дело вдвоем, Ниниан был на это согласен. Но он хотел, чтобы никто больше и пальцем не притронулся к пирогу — двух рук здесь вполне достаточно.
«Ну что ж, если мы с Диком сможем это сделать,— думал он, пока поезд полз по грязи и мраку Ханслета в дымный Лидс,— если мы с Диком сделаем это вдвоем, то я не против. Если все пройдет благополучно, то каждый из нас получит целое состояние. Но больше нам никто не нужен, это уж точно».
С этими мыслями Ниниан Бексендейл вышел из поезда и, пройдя через станцию, свернул на Боур-Лейн. Было около шести часов вечера, и главная улица была заполнена спешащими домой людьми. Ниниан, не обращая ни на кого внимания, проталкивался сквозь толпу, пока не пришел в Бриггейт. Там он перешел через мост и в ста ярдах от него свернул с улицы на узкую аллею. Аллея вывела его к лавке, над дверью которой висела вывеска парикмахера. Заходя, Ниниан не посмотрел в окно — это не имело отношения к его делу. А если бы посмотрел, то, наверное, в тысячный раз прочел бы надпись, сделанную золотыми буквами на шоколадном фоне: «Ричард Клей, парикмахер и торговец табачными изделиями».
Ниниан прошел через магазин, небрежно кивнув желтоволосой юной леди, восседающей перед убогой кучкой табака, трубок и сигарет, и толкнул дверь, расположенную позади. Здесь было не намного лучше, чем в табачной лавке,— в парикмахерской стояли потертые плюшевые кресла, пара мраморных столиков с зеркалами и туалетными принадлежностями и ряд кресел для бритья. Стены были украшены рекламой табака, фотографиями знаменитых лошадей и жокеев и афишами городских театров и мюзик-холлов. Это было простое, даже убогое заведение. Оно оставляло впечатление какой-то недосказанности, словно было предназначено не только для того, о чем говорила надпись на витрине.
В комнате, куда зашел Ниниан, было два человека. Один из них, мужчина лет тридцати с бледным лицом, уже снял свой халат парикмахера и, явно собираясь уходить, чистил довольно-таки потрепанное черное пальто перед тем, как надеть его товерх столь же поношенных брюк и жилета. Второй, красивый полный человек лет сорока пяти с чисто выбритым лицом, темными вьющимися у висков волосами и быстрыми живыми глазами, стоял у камина, полируя
свои ногти. Он оторвался от своего дела и встретил Ниниана вопросительным взглядом.
— Привет! — сказал он.
— Привет! — ответил Ииниан.— Закончили работу?
— Да, вроде того,— сказал хозяин и положил ножницы в карман жилета.
— Я сейчас свободен,— осторожно начал Ниниан,— вот и решил предложить тебе сыграть партию в бильярд.
— Ничего не имею против, мой мальчик. Сейчас пересчитаю наличные, запру комнату и пойдем,— сказал мистер Клей и быстро вышел в табачную лавку.— Почитай пока «Ивнинг пост».
Ниниан сел на потертое плюшевое кресло, взял газету и углубился в сообщения о бегах. Человек с бледным лицом надел Пальто, взял маленький портфель и, приглушенно сказав: «Доброй ночи, сэр», вышел из комнаты. В лавке тихо звякнула мелочь. Желтоволосая девушка надела перед зеркалом шляпку и пальто и тоже ушла. Парикмахер и торговец табаком снова появился, звеня мелочью в кармане брюк.
— Семнадцать шиллингов и полпенса,— ухмыльнулся он Ниниа-ну.— Очень доходное дело, сын мой. Такое дело может со временем сделать человека миллионером.
— Во всяком случае, Дик, это себя окупает,— заметил Бексен-дейл-младший.
— Если считать все,— сказал мистер Клей, снимая белый полотняный халат и надевая вместо него отлично сшитый твидовый пиджак,— надо учесть, что я плачу девушке и помощнику. Добавь к этому арендную плату и налоги.
— Да, тебе трудно приходится,— посочувствовал Ниниан.— Я бы так не согласился.
— Я никогда не жалею потратить деньги на дело, мой мальчик. Но знаешь, я, наверное, не смогу играть в эти игры. Если добрые люди, которые следят за нашей моралью, узнают, что большинство посетителей заходят сюда не побриться или купить пару коробок спичек, а взбодриться парой стаканчиков горячительного, мы на этом здорово погорим.
— Ничего, найдем какой-нибудь выход,— сказал Ниниан.— Пойдем, если ты готов.
Мистер Клей надел котелок, взял отделанный серебром зонтик и, пропустив друга вперед, запер дверь лавки и положил ключ в карман.
— Пойдем на старое место? — спросил он.
— Ладно,— кивнул Ниниан.— Но без бильярда. Нам нужно спокойно поговорить. Я вышел на самое крупное и самое лучшее дело в своей жизни. Но подожди, пока мы придем на место.
Мистер Клей не выказал ни удивления, ни нетерпения. Он мурлыкал какую-то бодрую мелодию все время, пока они шли по улице и заходили в бар. Он не произнес ни слова, пока не сел вместе со своим юным другом в укромном углу совершенно пустой бильярдной комнаты. Только когда на столике перед ними появились стаканы, а в руках—дымящиеся сигары, он отреагировал на последнее замечание Ниниана.
— Ну! Выкладывай, сын мой. О чем речь?
— Речь идет о бриллиантах стоимостью пятьдесят тысяч фунтов,— ответил Ниниан.
— Ну что ж,— заметил мистер Клей, глотнув виски с содовой,— мне будет очень интересно узнать эту историю. Начинай, мой мальчик. Я внимательно слушаю.
Ниниан рассказал свою историю в стиле, который наверняка вызвал бы уважение современных авторов. Не тратя лишних слов, он перешел к изложению фактов. Ниниан ни разу не остановился на моральной стороне дела и не тратил времени на комментарии. Он предельно кратко изложил суть дела. В результате, когда он окончил свой рассказ, мистер Клей, хранивший все это время достойное похвалы молчание и воздерживавшийся от каких бы то ни было вопросов, был полностью ознакомлен со всеми фактами.
— Хорошо излагаешь, мой мальчик,— сказал он.— Ты вполне мог бы стать писателем. Ну а теперь давай посмотрим, как обстоят дела. Если леди так уж хочет вернуться в Ирландию, мы можем быть уверены, что она отправится, как только сможет. Значит, первая наша задача — следить за ней. Мы должны точно знать, когда она уедет.
— Это я обеспечу,— сказал Ниниан.
— Только не забудь, что это очень серьезный вопрос,— сказал мистер Клей.— Если она уедет так, что мы об этом не будем знать,— игра окончена. А вторая наша задача — поехать вместе с ней.
— Господи, как Же мы можем это сделать? — воскликнул Ниниан.— Она же отлично меня знает.
— Предоставь это мне, сын мой. Я так изменю твою физиономию и всю внешность, что тебя родная мать не узнает,— ухмыльнулся мистер Клей.— Вот что я тебе скажу, парень,— мы устроим трюк с проповедником на отдыхе. Тебе придется пожертвовать своими усишками и сыграть роль остроумного и очень юного викария, а я буду пожилым приходским священником. Конечно, я бы мог гораздо лучше изобразить католического священника, но здесь их всегда слишком много, а я не настолько хорошо ориентируюсь, чтобы иметь с ними дело. Предоставь мне все, что касается одежды и всего прочего, и мы с тобой будем выглядеть как надо.
— Я в этом не сомневаюсь,— ответил Ниниан.— Но как ими завладеть, Дик? У тебя есть какие-нибудь предложения?
— Ты когда-нибудь ездил в Ирландию, сын мой? — спросил мистер Клей.
— Дважды. Один раз на бега в Леопардстаун, а другой — на выставку лошадей в Дублин.
— Тогда ты не хуже меня знаешь,— сказал мистер Клей,— что в эту многострадальную страну можно попасть двумя способами. Во-первых, почтовым поездом, который идет с остановками в Холи-хэде и Кингстоне. - А во-вторых, экспрессом, который идет через Холихэд и Норт-Уолл. Можешь не сомневаться, что леди должна заехать в Холихэд по пути в Лидс — это для нее самый быстрый и удобный маршрут. Значит, нам остается выяснить, поедет ли она
почтовым поездом или экспрессом и будет ли это дневной или ночной поезд. Подробности, сын мой,— это ключ к успеху. В делишках такого рода всегда обращай внимание на подробности.
— Ладно,— пообещал Ниниан.
— Ты должен ухитриться выяснить, по какому маршруту, в какой день и в котором часу отправится леди,— сказал Клей.— Она, видимо, придет в контору твоего уважаемого папаши накануне отъезда и все ему расскажет — женщины любят поболтать в такие моменты. А ты должен позаботиться о том, чтобы подслушать весь ее рассказ. А потом приезжай прямо ко мне. Мы меняем внешность, вместе встречаем ее на платформе Северо-Западной станции и держим в поле зрения, пока не получим бриллианты.
— А как ты собираешься их получить? — с волнением спросил Ниниан.— Учитывая, что она собирается прикрепить их к своей особе стальной цепью?
Мистер Клей развел руками. Жест получился небрежным и безразличным.
— Во время путешествия поездом или пароходом, особенно если это будет ночное путешествие пароходом,— сказал он,— всегда представляется много хороших возможностей, и я не премину ими воспользоваться. Подожди, сын мой,— и ты все увидишь. Первое, что мы сейчас сделаем,— зайдем ко мне и я обмеряю тебя своей лентой, чтобы твой костюм священника был готов, когда понадобится. Ты же знаешь, что это может произойти очень скоро.
В тихой квартире Клея, удобно расположенной на тихой улице в стороне от Вудхауз-лейн, были тщательно Проведены все необходимые измерения Ниниана, после чего его друг кратко повторил план действий.
— Ты будешь молодым викарием на отдыхе,— сказал он.— На тебе будет темно-серый норфолкский жакет с румынским воротником и черная соломенная шляпа, которую ты, как все викарии, прикрепишь к жакету эластичной лентой. Часы ты будешь носить в жилетном кармане и показывать часть цепи с висящим на ней маленьким золотым крестиком. А что касается меня... Впрочем, предоставь это мне, не в первый раз я буду играть роль священника. А если ты сможешь освоить пару трюков из репертуара какого-нибудь безбородого юного викария из твоего городка, то научись им, сын мой.
— Ты очень сообразительный, Дик,— сказал молодой Бексендейл.
— Если это так, сын мой,— ответил мистер Клей,— то это потому, что я должен быть таким. А сейчас пойдем выпьем и сыграем ту партию в бильярд, от которой мы отказались полтора часа назад. Сегодня больше никаких дел.
Через три недели к мистеру Клею, который запирал на ночь свою табачную лавку, подошел посыльный с телеграммой. Клей лениво открыл ее и прочел состоящий из четырех слов текст: «Приеду следующим поездом. Бексендейл».
Мистер Клей пошел на станцию встречать поезд. Ниниан сразу отвел его в сторону и прошептал на ухо:
— Все в порядке. Она отправляется из Каслфорда завтра рано утром. И поедет отсюда в восемь сорок пять на Дублин. Через Холи-хэд и Кингстон. Ожерелье она повезет с собой в зеленой сумочке, прикованной к поясу.
Глава пятая
ИРЛАНДСКИЙ ПОЧТОВЫЙ
В половине восьмого следующего утра кеб доставил ко входу на Северо-Западную станцию Лидса двух весьма достойного вида священников. Они наняли носильщика, который погрузил в вагон снятый с крыши кеба багаж, вид которого свидетельствовал о знатности его владельца. Багаж состоял из двух поношенных, но, несомненно, роскошных чемоданов, двух свернутых пледов, тросточек для прогулок, зонтиков и двух сумок для гольфа, из которых торчали клюшки. Потертые рукоятки последних доказывали, что их владельцы играли на многих полях. Младший священник был одет в красивый, хорошо сидящий на нем норфолкский жакет типичного для священнослужителей покроя, известного и продавцам, и широкой публике под названием «Оксфорд миксчер». Это был молодой викарий с мягким, приятным лицом, с первого взгляда внушавшим доверие и симпатию. Старший был веселым, приветливым пожилым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
«Ну что ж, если мы с Диком сможем это сделать,— думал он, пока поезд полз по грязи и мраку Ханслета в дымный Лидс,— если мы с Диком сделаем это вдвоем, то я не против. Если все пройдет благополучно, то каждый из нас получит целое состояние. Но больше нам никто не нужен, это уж точно».
С этими мыслями Ниниан Бексендейл вышел из поезда и, пройдя через станцию, свернул на Боур-Лейн. Было около шести часов вечера, и главная улица была заполнена спешащими домой людьми. Ниниан, не обращая ни на кого внимания, проталкивался сквозь толпу, пока не пришел в Бриггейт. Там он перешел через мост и в ста ярдах от него свернул с улицы на узкую аллею. Аллея вывела его к лавке, над дверью которой висела вывеска парикмахера. Заходя, Ниниан не посмотрел в окно — это не имело отношения к его делу. А если бы посмотрел, то, наверное, в тысячный раз прочел бы надпись, сделанную золотыми буквами на шоколадном фоне: «Ричард Клей, парикмахер и торговец табачными изделиями».
Ниниан прошел через магазин, небрежно кивнув желтоволосой юной леди, восседающей перед убогой кучкой табака, трубок и сигарет, и толкнул дверь, расположенную позади. Здесь было не намного лучше, чем в табачной лавке,— в парикмахерской стояли потертые плюшевые кресла, пара мраморных столиков с зеркалами и туалетными принадлежностями и ряд кресел для бритья. Стены были украшены рекламой табака, фотографиями знаменитых лошадей и жокеев и афишами городских театров и мюзик-холлов. Это было простое, даже убогое заведение. Оно оставляло впечатление какой-то недосказанности, словно было предназначено не только для того, о чем говорила надпись на витрине.
В комнате, куда зашел Ниниан, было два человека. Один из них, мужчина лет тридцати с бледным лицом, уже снял свой халат парикмахера и, явно собираясь уходить, чистил довольно-таки потрепанное черное пальто перед тем, как надеть его товерх столь же поношенных брюк и жилета. Второй, красивый полный человек лет сорока пяти с чисто выбритым лицом, темными вьющимися у висков волосами и быстрыми живыми глазами, стоял у камина, полируя
свои ногти. Он оторвался от своего дела и встретил Ниниана вопросительным взглядом.
— Привет! — сказал он.
— Привет! — ответил Ииниан.— Закончили работу?
— Да, вроде того,— сказал хозяин и положил ножницы в карман жилета.
— Я сейчас свободен,— осторожно начал Ниниан,— вот и решил предложить тебе сыграть партию в бильярд.
— Ничего не имею против, мой мальчик. Сейчас пересчитаю наличные, запру комнату и пойдем,— сказал мистер Клей и быстро вышел в табачную лавку.— Почитай пока «Ивнинг пост».
Ниниан сел на потертое плюшевое кресло, взял газету и углубился в сообщения о бегах. Человек с бледным лицом надел Пальто, взял маленький портфель и, приглушенно сказав: «Доброй ночи, сэр», вышел из комнаты. В лавке тихо звякнула мелочь. Желтоволосая девушка надела перед зеркалом шляпку и пальто и тоже ушла. Парикмахер и торговец табаком снова появился, звеня мелочью в кармане брюк.
— Семнадцать шиллингов и полпенса,— ухмыльнулся он Ниниа-ну.— Очень доходное дело, сын мой. Такое дело может со временем сделать человека миллионером.
— Во всяком случае, Дик, это себя окупает,— заметил Бексен-дейл-младший.
— Если считать все,— сказал мистер Клей, снимая белый полотняный халат и надевая вместо него отлично сшитый твидовый пиджак,— надо учесть, что я плачу девушке и помощнику. Добавь к этому арендную плату и налоги.
— Да, тебе трудно приходится,— посочувствовал Ниниан.— Я бы так не согласился.
— Я никогда не жалею потратить деньги на дело, мой мальчик. Но знаешь, я, наверное, не смогу играть в эти игры. Если добрые люди, которые следят за нашей моралью, узнают, что большинство посетителей заходят сюда не побриться или купить пару коробок спичек, а взбодриться парой стаканчиков горячительного, мы на этом здорово погорим.
— Ничего, найдем какой-нибудь выход,— сказал Ниниан.— Пойдем, если ты готов.
Мистер Клей надел котелок, взял отделанный серебром зонтик и, пропустив друга вперед, запер дверь лавки и положил ключ в карман.
— Пойдем на старое место? — спросил он.
— Ладно,— кивнул Ниниан.— Но без бильярда. Нам нужно спокойно поговорить. Я вышел на самое крупное и самое лучшее дело в своей жизни. Но подожди, пока мы придем на место.
Мистер Клей не выказал ни удивления, ни нетерпения. Он мурлыкал какую-то бодрую мелодию все время, пока они шли по улице и заходили в бар. Он не произнес ни слова, пока не сел вместе со своим юным другом в укромном углу совершенно пустой бильярдной комнаты. Только когда на столике перед ними появились стаканы, а в руках—дымящиеся сигары, он отреагировал на последнее замечание Ниниана.
— Ну! Выкладывай, сын мой. О чем речь?
— Речь идет о бриллиантах стоимостью пятьдесят тысяч фунтов,— ответил Ниниан.
— Ну что ж,— заметил мистер Клей, глотнув виски с содовой,— мне будет очень интересно узнать эту историю. Начинай, мой мальчик. Я внимательно слушаю.
Ниниан рассказал свою историю в стиле, который наверняка вызвал бы уважение современных авторов. Не тратя лишних слов, он перешел к изложению фактов. Ниниан ни разу не остановился на моральной стороне дела и не тратил времени на комментарии. Он предельно кратко изложил суть дела. В результате, когда он окончил свой рассказ, мистер Клей, хранивший все это время достойное похвалы молчание и воздерживавшийся от каких бы то ни было вопросов, был полностью ознакомлен со всеми фактами.
— Хорошо излагаешь, мой мальчик,— сказал он.— Ты вполне мог бы стать писателем. Ну а теперь давай посмотрим, как обстоят дела. Если леди так уж хочет вернуться в Ирландию, мы можем быть уверены, что она отправится, как только сможет. Значит, первая наша задача — следить за ней. Мы должны точно знать, когда она уедет.
— Это я обеспечу,— сказал Ниниан.
— Только не забудь, что это очень серьезный вопрос,— сказал мистер Клей.— Если она уедет так, что мы об этом не будем знать,— игра окончена. А вторая наша задача — поехать вместе с ней.
— Господи, как Же мы можем это сделать? — воскликнул Ниниан.— Она же отлично меня знает.
— Предоставь это мне, сын мой. Я так изменю твою физиономию и всю внешность, что тебя родная мать не узнает,— ухмыльнулся мистер Клей.— Вот что я тебе скажу, парень,— мы устроим трюк с проповедником на отдыхе. Тебе придется пожертвовать своими усишками и сыграть роль остроумного и очень юного викария, а я буду пожилым приходским священником. Конечно, я бы мог гораздо лучше изобразить католического священника, но здесь их всегда слишком много, а я не настолько хорошо ориентируюсь, чтобы иметь с ними дело. Предоставь мне все, что касается одежды и всего прочего, и мы с тобой будем выглядеть как надо.
— Я в этом не сомневаюсь,— ответил Ниниан.— Но как ими завладеть, Дик? У тебя есть какие-нибудь предложения?
— Ты когда-нибудь ездил в Ирландию, сын мой? — спросил мистер Клей.
— Дважды. Один раз на бега в Леопардстаун, а другой — на выставку лошадей в Дублин.
— Тогда ты не хуже меня знаешь,— сказал мистер Клей,— что в эту многострадальную страну можно попасть двумя способами. Во-первых, почтовым поездом, который идет с остановками в Холи-хэде и Кингстоне. - А во-вторых, экспрессом, который идет через Холихэд и Норт-Уолл. Можешь не сомневаться, что леди должна заехать в Холихэд по пути в Лидс — это для нее самый быстрый и удобный маршрут. Значит, нам остается выяснить, поедет ли она
почтовым поездом или экспрессом и будет ли это дневной или ночной поезд. Подробности, сын мой,— это ключ к успеху. В делишках такого рода всегда обращай внимание на подробности.
— Ладно,— пообещал Ниниан.
— Ты должен ухитриться выяснить, по какому маршруту, в какой день и в котором часу отправится леди,— сказал Клей.— Она, видимо, придет в контору твоего уважаемого папаши накануне отъезда и все ему расскажет — женщины любят поболтать в такие моменты. А ты должен позаботиться о том, чтобы подслушать весь ее рассказ. А потом приезжай прямо ко мне. Мы меняем внешность, вместе встречаем ее на платформе Северо-Западной станции и держим в поле зрения, пока не получим бриллианты.
— А как ты собираешься их получить? — с волнением спросил Ниниан.— Учитывая, что она собирается прикрепить их к своей особе стальной цепью?
Мистер Клей развел руками. Жест получился небрежным и безразличным.
— Во время путешествия поездом или пароходом, особенно если это будет ночное путешествие пароходом,— сказал он,— всегда представляется много хороших возможностей, и я не премину ими воспользоваться. Подожди, сын мой,— и ты все увидишь. Первое, что мы сейчас сделаем,— зайдем ко мне и я обмеряю тебя своей лентой, чтобы твой костюм священника был готов, когда понадобится. Ты же знаешь, что это может произойти очень скоро.
В тихой квартире Клея, удобно расположенной на тихой улице в стороне от Вудхауз-лейн, были тщательно Проведены все необходимые измерения Ниниана, после чего его друг кратко повторил план действий.
— Ты будешь молодым викарием на отдыхе,— сказал он.— На тебе будет темно-серый норфолкский жакет с румынским воротником и черная соломенная шляпа, которую ты, как все викарии, прикрепишь к жакету эластичной лентой. Часы ты будешь носить в жилетном кармане и показывать часть цепи с висящим на ней маленьким золотым крестиком. А что касается меня... Впрочем, предоставь это мне, не в первый раз я буду играть роль священника. А если ты сможешь освоить пару трюков из репертуара какого-нибудь безбородого юного викария из твоего городка, то научись им, сын мой.
— Ты очень сообразительный, Дик,— сказал молодой Бексендейл.
— Если это так, сын мой,— ответил мистер Клей,— то это потому, что я должен быть таким. А сейчас пойдем выпьем и сыграем ту партию в бильярд, от которой мы отказались полтора часа назад. Сегодня больше никаких дел.
Через три недели к мистеру Клею, который запирал на ночь свою табачную лавку, подошел посыльный с телеграммой. Клей лениво открыл ее и прочел состоящий из четырех слов текст: «Приеду следующим поездом. Бексендейл».
Мистер Клей пошел на станцию встречать поезд. Ниниан сразу отвел его в сторону и прошептал на ухо:
— Все в порядке. Она отправляется из Каслфорда завтра рано утром. И поедет отсюда в восемь сорок пять на Дублин. Через Холи-хэд и Кингстон. Ожерелье она повезет с собой в зеленой сумочке, прикованной к поясу.
Глава пятая
ИРЛАНДСКИЙ ПОЧТОВЫЙ
В половине восьмого следующего утра кеб доставил ко входу на Северо-Западную станцию Лидса двух весьма достойного вида священников. Они наняли носильщика, который погрузил в вагон снятый с крыши кеба багаж, вид которого свидетельствовал о знатности его владельца. Багаж состоял из двух поношенных, но, несомненно, роскошных чемоданов, двух свернутых пледов, тросточек для прогулок, зонтиков и двух сумок для гольфа, из которых торчали клюшки. Потертые рукоятки последних доказывали, что их владельцы играли на многих полях. Младший священник был одет в красивый, хорошо сидящий на нем норфолкский жакет типичного для священнослужителей покроя, известного и продавцам, и широкой публике под названием «Оксфорд миксчер». Это был молодой викарий с мягким, приятным лицом, с первого взгляда внушавшим доверие и симпатию. Старший был веселым, приветливым пожилым человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34