Поэтому она быстро и без особых переживаний распрощалась с Дэвидсоном и с Дублином. Она вернулась в Лимерик, твердо решив забыть, о бриллиантах и наилучшим образом распорядиться тем, что у нее осталось.
Первую неделю в своем городке мисс Дрисколл прожила очень спокойно. Она многое увидела за это время и многое успела продумать. Никто ее не узнавал, хотя очень многие заинтересовались приезжей.
Узнав, что Касл-Клирикрау не только сохранился, но и находится в хорошем состоянии, а владельцы готовы продать его, мисс Дрисколл наняла ловкого посредника и через несколько дней стала обладательницей дома, в котором прошло ее детство. Еще через неделю она въехала в дом вместе с компаньонкой и экономкой. В тот вечер мисс Дрисколл заснула под журчание Шеннона. После этого она решила выплатить отцовские долги. Она знала имена кредиторов. В назначенный день все они или их наследники собрались в главной гостинице города для встречи с мисс Дрисколл и ее адвокатом. Чтобы обрадовать этих людей еще больше, мисс Дрисколл сделала так, что ни один из них не знал, что ждет его в гостинице.
Встреча началась с превосходного завтрака, проходившего под председательством адвоката. Гости с истинно ирландским темпераментом отдали должное еде и прекрасным винам.
Когда с пиршеством было покончено и председательствующий рассказал о цели этой встречи, во всем мире нельзя было бы найти более радостной и веселой компании.
Мисс Дрисколл, с должным почтением представленная юристом, произнесла главную речь своей жизни. Она сказала кредиторам своего отца, что с самого начала хотела заплатить им сполна, с учетом трех процентов годовых.
— Я уверена, что имя Дрисколлов теперь вновь засияет, очистившись от этого пятна,— добавила она.— К нему вернутся его прекрасные традиции и всеобщее уважение — после того, как последняя оставшаяся в живых представительница этого рода тяжким многолетним трудом очистила его от грязи и вернула имени Дрисколлов его былое достоинство.
Последние слова этой речи вызвали восторженные аплодисменты. После этого мисс Дрисколл лично вручила каждому кредитору чек Ирландского банка на положенную ему сумму. После этого она удалилась, провожаемая бурными восторженными возгласами. Гости еще некоторое время пили за здоровье мисс Дрисколл, а потом разошлись, разнося по городу и его окрестностям эту удивительную новость.
Мисс Дрисколл стала знаменитостью. В течение недели после ее благородного и справедливого поступка она получила два предложения руки и сердца: одно от отставного полковника, который сказал, что ищет такую благородную женщину уже больше сорока лет; второе предложение было от неудачливого сквайра, который считал, что женщины еще более склонны оплачивать долги мужа, чем долги отца.
Мисс Дрисколл ответила на оба предложения вежливым отказом. Она знала, что будут и другие, и они действительно поступали — так часто, что мисс Дрисколл уже принимала их как должное и почти не обращала на них внимания. Посыпались предложения от священников, офицеров в отставке — капитанов, лелеявших тайную надежду улучшить свое материальное положение, и майоров, чувствующих, что им пришло время остепениться. Мисс Дрисколл очаровала всех этих джентльменов, предпочитавших богатство и зрелость юности
и красоте. Но она, кажется, не была расположена к браку и по прошествии двух с половиной лет по-прежнему была не замужем.
Именно в это время разыгралось последнее действие трагической истории, так резко переменившей жизнь мисс Дрисколл. Вместе со своей компаньонкой, мисс Френсис О'Лири, дамой ее возраста, мисс Дрисколл провела несколько летних недель в Кингстоне. Они остановились в гостинице «Роял Марин», и отдых доставил им много удовольствия. Вполне возможно, что мисс Дрисколл эта поездка была особенно приятна потому, что в этой же гостинице остановился некий сэр Октавиус Берк, кавалер ордена Бани второй степени. Несколько лет назад он был представителем Великобритании в Дал-кюри. В результате он имел теперь больную печень и приличное состояние. Если не считать периодов уныния, вызванных больной печенью, сэр Октавиус был очень приятным шестидесятилетним джентльменом аристократической внешности. Он был весьма расположен к мисс Дрисколл и несколько в меньшей степени к ее компаньонке. Они часто совершали втроем небольшие экскурсии, сидели в саду у гостиницы, прогуливались вдоль набережной и подолгу беседовали до и после ужина. Мисс Дрисколл начала уже думать, что сэр Октавиус очень милый джентльмен. А сэр Октавиус давно решил, что мисс Дрисколл очень хорошо сохранилась для своего возраста (она честно сказала сэру Октавиусу о своем возрасте в минуту уединения, когда мисс О'Лири ходила разыскивать шитье мисс Дрисколл). Именно в это время произошло великое событие.
В одно прекрасное утро мисс Дрисколл и мисс О'Лири вышли после завтрака в сад гостиницы со своими зонтиками, вышиванием и газетами. Склонная к сентиментальности мисс О'Лири тут же забыла о вышивании и газетах, погрузившись в созерцание чудесного залива, лазурные воды которого ярко переливались в ослепительном сиянии солнца; она сложила руки на коленях и забыла обо всем на свете. Мисс Дрисколл, отличавшаяся более практичным складом ума, просматривала колонку новостей в «Айриш тайме».
Сладчайшие мечтания мисс О'Лири были прерваны самым неожиданным образом. Мисс Дрисколл внезапно вскрикнула и уронила газету на усыпанную гравием дорожку.
— Господи милосердный! — простонала она.— Бриллианты! Мисс О'Лири с трудом возвратилась с небес на землю:
— Бриллианты?! — воскликнула она.— Тереза, это не те бриллианты, которые у тебя украли в Дублине?
Мисс Дрисколл посмотрела на северную часть залива. Перед ее мысленным взором предстала гостиница в Норт-Уолле.
— Да, Фанни,— сказала она,— они самые. Полиция нашла их, хотя правильнее сказать — то, что от них осталось.— При этих словах тон ее стал унылым.— Прочти, Фанни, здесь все написано.
Она показала набранный большими буквами заголовок: «УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ ДУБЛИНСКОЙ ЗАГАДКИ» и передала газету своей компаньонке. Пока мисс О'Лири читала и удивлялась, мисс Дрисколл сидела и думала. Думала она о многом, но больше всего о трагедиях, которыми усеян путь этого бриллиантового ожерелья. В газете рассказывалось о трагедии, происшедшей на улице
Лоуэр-Эбби, об исчезновении бриллиантов, о том, как был найден Килнер, о том, как он после ареста покончил с собой. Упоминались некоторые подробности похищения бриллиантов из дублинского отеля, но имя мисс Дрисколл не было названо. Газета воздавала должное полиции и подробно описывала испорченное ожерелье.
— Они не назвали твоего имени, Тереза,— разочарованно сказала мисс О'Лири.— А я надеялась, что они о тебе вспомнят.
— Не назвали,— кивнула мисс Дрисколл.— Но это не важно. Смотри, Фанни.
Она указала на следующий абзац, в котором говорилось, что ожерелье сейчас находится в руках инспектора Дэвидсона из Дублина, который только что вернулся.
— Прочти это место. Бриллианты в руках Дэвидсона, а он знает, что это моя собственность.
— Наверно, он написал тебе в Касл-Клирикрау,— предположила мисс О'Лири.— Ведь он только вчера вернулся в Дублин.
— Может быть да, может быть и нет,— сказала мисс Дрисколл.— Но скоро я все это выясню. Пойдем в гостиницу, Фанни. Мы отправляемся в Дублин. Сядем на поезд до Уэстлэнд-Роу. Там мы быстро найдем мистера Дэвидсона. Я не собираюсь искать свои бриллианты — вернее, то, что от них осталось,— обивая пороги полицейских управлений. Пошли.
Через час мисс Дрисколл и мисс О'Лири вошли в кабинет инспектора Дэвидсона. Он был несколько удивлен, но заговорил лишь после того, как усадил посетительниц в кресла.
— Мисс Дрисколл! — воскликнул инспектор.— Неужели вы добирались сюда одним из этих новомодных аэропланов, о которых сейчас столько говорят? Я всего час назад отправил вам телеграмму и не думал, что вы сможете так быстро добраться из Лимерика.
— Я приехала не из Лимерика,— довольно язвительным тоном ответила мисс Дрисколл.— Я была в Кингстоне и, прочитав статью в «Айриш таймс», естественно, сразу направилась к вам. Я хочу забрать свое бриллиантовое ожерелье, мистер Дэвидсон, или то, что от него осталось,— я слышала, что оно очень сильно повреждено. С этим ожерельем связано много событий.
Инспектор вздохнул и, отперев сейф, вытащил из него маленький пакет. Он положил пакет на стол, взглянул на мисс Дрисколл и снова вздохнул.
— Да, мисс Дрисколл,— сказал он.— Около половины камней исчезло. Вы правильно сказали, что с этим ожерельем связано многое. Если бы эта вещь принадлежала мне,— с грустью добавил он,— я бы вышвырнул ее в море. Я бы не стал держать у себя это сокровище, зная, где оно побывало.
— Ах, оставьте! — возмутилась мисс Дрисколл.— Какая мне разница, где было это ожерелье? Ведь это не живое существо,, и оно не способно разговаривать. А бриллианты есть бриллианты.
— Да-да,— в голосе инспектора прозвучало сомнение.— Но я слышал, что некоторые драгоценные камни оказывают болезнетворное влияние. Я мало об этом знаю и не имею определенного мнения
по этому поводу, но история ожерелья заставляет меня этому поверить. Из статьи в газете вы узнали, что путь этого ожерелья буквально усеян трупами. Я знаю, что вы, леди, носите драгоценности,— продолжил Дэвидсон, искоса взглянув на мисс О'Лири,— но я не хотел бы надеть на себя вещь, находившуюся на коже трупа, который пожирали полчища голодных крыс... Бр-р!
— Впервые сталкиваюсь с такой нелепой сентиментальностью! — возмутилась мисс Дрисколл.— Какое мне дело до крыс? Они не едят бриллиантов. Лучше покажите, мистер Дэвидсон, что сделали с ними двуногие крысы. Я, как любая женщина, хочу увидеть свою собственность.
Инспектор натянуто улыбнулся и развязал веревку, которой был обмотан пакет. Он вытащил изуродованное ожерелье и положил его на стол. Мисс Дрисколл и мисс О'Лири встали и подошли к столу, чтобы получше его рассмотреть. Нетерпеливая собственница хотела взять ожерелье, но Дэвидсон положил на него руку.
— Одну минутку, мисс Дрисколл. Я надеюсь, нет никаких оснований сомневаться в том, что это ожерелье — ваша собственность?
— Моя собственность? — удивилась мисс Дрисколл.— Но вы же отлично это знаете!
— Этого я как раз и не знаю,— заметил инспектор.— Я знаю, что оно находилось у вас в ночь кражи в Норт-Уолле, и я знаю, как вы стали его владелицей. Но как оно попало к Финнею?
— Но это невозможно узнать,— ответила мисс Дрисколл.— Тут уж ничего не поделаешь.
— Да,— сказал Дэвидсон. Он встал, продолжая держать руку на ожерелье.— Тут уж ничего не поделаешь. Извините меня, мисс Дрисколл, но это ожерелье несколько лет назад было украдено у на-
стоящего собственника: этот человек пришел ко мне сегодня утром и предъявил бесспорные доказательства.
С этими словами Дэвидсон распахнул дверь соседней комнаты, и пораженные дамы увидели... СЭРА ОКТАВИУСА БЕРКА.
Глава шестая
СЭР ОКТАВИУС БЕРК
Сэр Октавиус Берк вошел в кабинет, кланяясь и улыбаясь дамам, из которых по крайней мере одна была слишком ошеломлена, чтобы ответить на его поклон, улыбку и вежливое приветствие. Мисс Дрисколл, кажется, не заметила бы сейчас даже землетрясения. Неподвижная, словно окаменевшая, она смотрела, как Дэвидсон закрывает дверь и садится на место. Она слышала, как он приглашал сэра Октавиуса Берка сесть; она видела, что баронет вежливо ведет ее. к креслу. Но она сейчас воспринимала все, как должна воспринимать статуя, оцепеневшая и окаменевшая.
Когда мисс Дрисколл пришла в себя, она взорвалась одним словом, в котором было заключено не меньше энергии, чем в мчащейся по горному склону снежной лавине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Первую неделю в своем городке мисс Дрисколл прожила очень спокойно. Она многое увидела за это время и многое успела продумать. Никто ее не узнавал, хотя очень многие заинтересовались приезжей.
Узнав, что Касл-Клирикрау не только сохранился, но и находится в хорошем состоянии, а владельцы готовы продать его, мисс Дрисколл наняла ловкого посредника и через несколько дней стала обладательницей дома, в котором прошло ее детство. Еще через неделю она въехала в дом вместе с компаньонкой и экономкой. В тот вечер мисс Дрисколл заснула под журчание Шеннона. После этого она решила выплатить отцовские долги. Она знала имена кредиторов. В назначенный день все они или их наследники собрались в главной гостинице города для встречи с мисс Дрисколл и ее адвокатом. Чтобы обрадовать этих людей еще больше, мисс Дрисколл сделала так, что ни один из них не знал, что ждет его в гостинице.
Встреча началась с превосходного завтрака, проходившего под председательством адвоката. Гости с истинно ирландским темпераментом отдали должное еде и прекрасным винам.
Когда с пиршеством было покончено и председательствующий рассказал о цели этой встречи, во всем мире нельзя было бы найти более радостной и веселой компании.
Мисс Дрисколл, с должным почтением представленная юристом, произнесла главную речь своей жизни. Она сказала кредиторам своего отца, что с самого начала хотела заплатить им сполна, с учетом трех процентов годовых.
— Я уверена, что имя Дрисколлов теперь вновь засияет, очистившись от этого пятна,— добавила она.— К нему вернутся его прекрасные традиции и всеобщее уважение — после того, как последняя оставшаяся в живых представительница этого рода тяжким многолетним трудом очистила его от грязи и вернула имени Дрисколлов его былое достоинство.
Последние слова этой речи вызвали восторженные аплодисменты. После этого мисс Дрисколл лично вручила каждому кредитору чек Ирландского банка на положенную ему сумму. После этого она удалилась, провожаемая бурными восторженными возгласами. Гости еще некоторое время пили за здоровье мисс Дрисколл, а потом разошлись, разнося по городу и его окрестностям эту удивительную новость.
Мисс Дрисколл стала знаменитостью. В течение недели после ее благородного и справедливого поступка она получила два предложения руки и сердца: одно от отставного полковника, который сказал, что ищет такую благородную женщину уже больше сорока лет; второе предложение было от неудачливого сквайра, который считал, что женщины еще более склонны оплачивать долги мужа, чем долги отца.
Мисс Дрисколл ответила на оба предложения вежливым отказом. Она знала, что будут и другие, и они действительно поступали — так часто, что мисс Дрисколл уже принимала их как должное и почти не обращала на них внимания. Посыпались предложения от священников, офицеров в отставке — капитанов, лелеявших тайную надежду улучшить свое материальное положение, и майоров, чувствующих, что им пришло время остепениться. Мисс Дрисколл очаровала всех этих джентльменов, предпочитавших богатство и зрелость юности
и красоте. Но она, кажется, не была расположена к браку и по прошествии двух с половиной лет по-прежнему была не замужем.
Именно в это время разыгралось последнее действие трагической истории, так резко переменившей жизнь мисс Дрисколл. Вместе со своей компаньонкой, мисс Френсис О'Лири, дамой ее возраста, мисс Дрисколл провела несколько летних недель в Кингстоне. Они остановились в гостинице «Роял Марин», и отдых доставил им много удовольствия. Вполне возможно, что мисс Дрисколл эта поездка была особенно приятна потому, что в этой же гостинице остановился некий сэр Октавиус Берк, кавалер ордена Бани второй степени. Несколько лет назад он был представителем Великобритании в Дал-кюри. В результате он имел теперь больную печень и приличное состояние. Если не считать периодов уныния, вызванных больной печенью, сэр Октавиус был очень приятным шестидесятилетним джентльменом аристократической внешности. Он был весьма расположен к мисс Дрисколл и несколько в меньшей степени к ее компаньонке. Они часто совершали втроем небольшие экскурсии, сидели в саду у гостиницы, прогуливались вдоль набережной и подолгу беседовали до и после ужина. Мисс Дрисколл начала уже думать, что сэр Октавиус очень милый джентльмен. А сэр Октавиус давно решил, что мисс Дрисколл очень хорошо сохранилась для своего возраста (она честно сказала сэру Октавиусу о своем возрасте в минуту уединения, когда мисс О'Лири ходила разыскивать шитье мисс Дрисколл). Именно в это время произошло великое событие.
В одно прекрасное утро мисс Дрисколл и мисс О'Лири вышли после завтрака в сад гостиницы со своими зонтиками, вышиванием и газетами. Склонная к сентиментальности мисс О'Лири тут же забыла о вышивании и газетах, погрузившись в созерцание чудесного залива, лазурные воды которого ярко переливались в ослепительном сиянии солнца; она сложила руки на коленях и забыла обо всем на свете. Мисс Дрисколл, отличавшаяся более практичным складом ума, просматривала колонку новостей в «Айриш тайме».
Сладчайшие мечтания мисс О'Лири были прерваны самым неожиданным образом. Мисс Дрисколл внезапно вскрикнула и уронила газету на усыпанную гравием дорожку.
— Господи милосердный! — простонала она.— Бриллианты! Мисс О'Лири с трудом возвратилась с небес на землю:
— Бриллианты?! — воскликнула она.— Тереза, это не те бриллианты, которые у тебя украли в Дублине?
Мисс Дрисколл посмотрела на северную часть залива. Перед ее мысленным взором предстала гостиница в Норт-Уолле.
— Да, Фанни,— сказала она,— они самые. Полиция нашла их, хотя правильнее сказать — то, что от них осталось.— При этих словах тон ее стал унылым.— Прочти, Фанни, здесь все написано.
Она показала набранный большими буквами заголовок: «УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ ДУБЛИНСКОЙ ЗАГАДКИ» и передала газету своей компаньонке. Пока мисс О'Лири читала и удивлялась, мисс Дрисколл сидела и думала. Думала она о многом, но больше всего о трагедиях, которыми усеян путь этого бриллиантового ожерелья. В газете рассказывалось о трагедии, происшедшей на улице
Лоуэр-Эбби, об исчезновении бриллиантов, о том, как был найден Килнер, о том, как он после ареста покончил с собой. Упоминались некоторые подробности похищения бриллиантов из дублинского отеля, но имя мисс Дрисколл не было названо. Газета воздавала должное полиции и подробно описывала испорченное ожерелье.
— Они не назвали твоего имени, Тереза,— разочарованно сказала мисс О'Лири.— А я надеялась, что они о тебе вспомнят.
— Не назвали,— кивнула мисс Дрисколл.— Но это не важно. Смотри, Фанни.
Она указала на следующий абзац, в котором говорилось, что ожерелье сейчас находится в руках инспектора Дэвидсона из Дублина, который только что вернулся.
— Прочти это место. Бриллианты в руках Дэвидсона, а он знает, что это моя собственность.
— Наверно, он написал тебе в Касл-Клирикрау,— предположила мисс О'Лири.— Ведь он только вчера вернулся в Дублин.
— Может быть да, может быть и нет,— сказала мисс Дрисколл.— Но скоро я все это выясню. Пойдем в гостиницу, Фанни. Мы отправляемся в Дублин. Сядем на поезд до Уэстлэнд-Роу. Там мы быстро найдем мистера Дэвидсона. Я не собираюсь искать свои бриллианты — вернее, то, что от них осталось,— обивая пороги полицейских управлений. Пошли.
Через час мисс Дрисколл и мисс О'Лири вошли в кабинет инспектора Дэвидсона. Он был несколько удивлен, но заговорил лишь после того, как усадил посетительниц в кресла.
— Мисс Дрисколл! — воскликнул инспектор.— Неужели вы добирались сюда одним из этих новомодных аэропланов, о которых сейчас столько говорят? Я всего час назад отправил вам телеграмму и не думал, что вы сможете так быстро добраться из Лимерика.
— Я приехала не из Лимерика,— довольно язвительным тоном ответила мисс Дрисколл.— Я была в Кингстоне и, прочитав статью в «Айриш таймс», естественно, сразу направилась к вам. Я хочу забрать свое бриллиантовое ожерелье, мистер Дэвидсон, или то, что от него осталось,— я слышала, что оно очень сильно повреждено. С этим ожерельем связано много событий.
Инспектор вздохнул и, отперев сейф, вытащил из него маленький пакет. Он положил пакет на стол, взглянул на мисс Дрисколл и снова вздохнул.
— Да, мисс Дрисколл,— сказал он.— Около половины камней исчезло. Вы правильно сказали, что с этим ожерельем связано многое. Если бы эта вещь принадлежала мне,— с грустью добавил он,— я бы вышвырнул ее в море. Я бы не стал держать у себя это сокровище, зная, где оно побывало.
— Ах, оставьте! — возмутилась мисс Дрисколл.— Какая мне разница, где было это ожерелье? Ведь это не живое существо,, и оно не способно разговаривать. А бриллианты есть бриллианты.
— Да-да,— в голосе инспектора прозвучало сомнение.— Но я слышал, что некоторые драгоценные камни оказывают болезнетворное влияние. Я мало об этом знаю и не имею определенного мнения
по этому поводу, но история ожерелья заставляет меня этому поверить. Из статьи в газете вы узнали, что путь этого ожерелья буквально усеян трупами. Я знаю, что вы, леди, носите драгоценности,— продолжил Дэвидсон, искоса взглянув на мисс О'Лири,— но я не хотел бы надеть на себя вещь, находившуюся на коже трупа, который пожирали полчища голодных крыс... Бр-р!
— Впервые сталкиваюсь с такой нелепой сентиментальностью! — возмутилась мисс Дрисколл.— Какое мне дело до крыс? Они не едят бриллиантов. Лучше покажите, мистер Дэвидсон, что сделали с ними двуногие крысы. Я, как любая женщина, хочу увидеть свою собственность.
Инспектор натянуто улыбнулся и развязал веревку, которой был обмотан пакет. Он вытащил изуродованное ожерелье и положил его на стол. Мисс Дрисколл и мисс О'Лири встали и подошли к столу, чтобы получше его рассмотреть. Нетерпеливая собственница хотела взять ожерелье, но Дэвидсон положил на него руку.
— Одну минутку, мисс Дрисколл. Я надеюсь, нет никаких оснований сомневаться в том, что это ожерелье — ваша собственность?
— Моя собственность? — удивилась мисс Дрисколл.— Но вы же отлично это знаете!
— Этого я как раз и не знаю,— заметил инспектор.— Я знаю, что оно находилось у вас в ночь кражи в Норт-Уолле, и я знаю, как вы стали его владелицей. Но как оно попало к Финнею?
— Но это невозможно узнать,— ответила мисс Дрисколл.— Тут уж ничего не поделаешь.
— Да,— сказал Дэвидсон. Он встал, продолжая держать руку на ожерелье.— Тут уж ничего не поделаешь. Извините меня, мисс Дрисколл, но это ожерелье несколько лет назад было украдено у на-
стоящего собственника: этот человек пришел ко мне сегодня утром и предъявил бесспорные доказательства.
С этими словами Дэвидсон распахнул дверь соседней комнаты, и пораженные дамы увидели... СЭРА ОКТАВИУСА БЕРКА.
Глава шестая
СЭР ОКТАВИУС БЕРК
Сэр Октавиус Берк вошел в кабинет, кланяясь и улыбаясь дамам, из которых по крайней мере одна была слишком ошеломлена, чтобы ответить на его поклон, улыбку и вежливое приветствие. Мисс Дрисколл, кажется, не заметила бы сейчас даже землетрясения. Неподвижная, словно окаменевшая, она смотрела, как Дэвидсон закрывает дверь и садится на место. Она слышала, как он приглашал сэра Октавиуса Берка сесть; она видела, что баронет вежливо ведет ее. к креслу. Но она сейчас воспринимала все, как должна воспринимать статуя, оцепеневшая и окаменевшая.
Когда мисс Дрисколл пришла в себя, она взорвалась одним словом, в котором было заключено не меньше энергии, чем в мчащейся по горному склону снежной лавине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34