Может быть, вы так о них беспокоились, что ночью, не просыпаясь, спрятали бриллианты в один из ваших чемоданов?
— Это одна из причин,— сказала мисс Дрисколл,— почему я пригласила вас сюда. Я хочу, чтобы вы, если у вас есть время, тщательно осмотрели комнату вместе со мной.
Время у управляющей было, и женщины начали работу с осмотра чемоданов, как предложила мисс Дрисколл. Но там не было и следа бриллиантов.
— Какие люди останавливались у вас в гостинице вчера вечером? — спросила мисс Дрисколл, когда обыск окончился безрезультатно.— Вы о ком-нибудь из них хоть что-то знаете?
— Дело в том, сударыня,— сказала управляющая, которая, естественно, ревностно берегла честь своего заведения,— что я кое-что знаю о каждом из людей, которые останавливались у нас прошлой ночью, кроме вас и двух священников, занимавших следующие два номера в этом коридоре. Прошлой ночью у нас было очень мало гостей, и все они, как я уже сказала, мне известны — за исключением вас троих.
Тон управляющей становился все более холодным, и она задумчиво разглядывала мисс Дрисколл. Во время поиска бриллиантов она успела быстро и по-деловому обдумать ситуацию. И чем больше она думала, тем более невероятной казалась ей история мисс Дрисколл. Подумать только!
Чтобы, леди путешествовала с бриллиантами стоимостью пятьдесят тысяч фунтов, прикрепленными к ее талии стальной цепью! А возможно ли, чтобы эта леди прикрепила свое сокровище к талии на время сна? Не могла управляющая поверить и тому, что если бриллианты действительно были так прикреплены к явно не дородной фигуре мисс Дрисколл, то как их можно было снять оттуда ночью, не разбудив ее. Да к тому же еще эта запертая и закрытая на засов дверь! Как мог даже самый ловкий вор войти в номер мисс Дрисколл, если она, проснувшись утром, увидела, что дверь заперта и находится точно в таком же состоянии, как была вечером, когда она ложилась спать. Управляющая начала подозревать, что мисс Дрисколл стала жертврй галлюцинаций.
— Как я уже сказала вам, сударыня,— повторила она,— я знакома со всеми людьми, которые провели эту ночь в нашей гостинице, кроме вас и двух священников.
При этих словах мисс Дрисколл, последние две минуты смотревшая на управляющую застывшим и рассеянным взглядом, вздрогнула. Губы ее приоткрылись.
— Ну да,— сказала она,— священники!
Управляющая посмотрела на мисс Дрисколл еще более сурово, чем раньше.
— Да, сударыня,— сказала она.— Вы хотели сказать...
— Я хотела? — переспросила мисс Дрисколл.— Да я вообще ничего не хотела говорить. Я просто сказала: «Священники!» И я снова говорю: «Священники!» Скажите, ради Бога, эти священники еще в гостинице?
Управляющая начала понимать, что мисс Дрисколл — женщина сильной воли и решительного характера. Каким бы странным ни было это дело, по поведению мисс Дрисколл стало ясно, что за всем этим кроется нечто большее, чем могла пока понять и почувствовать управляющая.
— Старший священник,— ответила она,— позавтракал очень рано и вскоре после семи утра уехал в Кингсбридж. Уезжая, он сказал, что его племяннику, младшему священнику, нездоровится. Просил не будить его до десяти часов.
— О,— сказала мисс Дрисколл,— в самом деле? — Она произнесла эти малозначащие слова таким взволнованным тоном, что управляющая встревожилась.
— Уж не думаете ли вы, сударыня...— начала она.
— Я думаю,— ответила мисс Дрисколл,— что сейчас мне нужно одеться. Я очень вам признательна, что вы пришли в мой номер. Будьте так любезны прислать мне чашку чая и никому не рассказывайте о том, что произошло. Мы еше поговорим с вами об этом, когда я спущусь.
Управляющая поклонилась и вышла. Она чувствовала себя неловко и была не на шутку встревожена. Встретив в коридоре горничную, она велела ей пойти разбудить младшего священника и при этом сказать ему, что его друг уехал восьмичасовым поездом. Отдав это распоряжение, она зашла в номер, который снимал старший священник, и внимательно осмотрела его. Осмотр ничего не дал — номер, насколько она видела, был в полном порядке. Но, тщательно осматривая комнату во второй раз, управляющая заметила клочок бумаги, упавший с туалетного столика на пол. Она подняла листок и увидела, что он густо исписан названиями и цифрами. Управляющая не поняла, что означают эти записи, но положила листок в карман и спустилась в свой кабинет, все еще очень озадаченная и растерянная.
Мистер Ниниан Бексендейл, безмятежно спавший в своей комнате, медленно и с большим трудом осознавал, что кто-то громко стучит в его дверь. Он встал, все еще чувствуя тяжесть и сонное оцепенение, и открыл дверь горничной.
— Извините, сэр, но уже десять часов. Ваш друг сказал, чтобы мы не беспокоили вас до этого времени. Он просил передать вам, что уехал в Кингсбридж.
— Что... а, ну да, все в порядке! — сказал Ниниан.
Когда горничная вышла, он встряхнулся и стал думать, что все это означает. Произошло нечто необычное. После пятиминутного размышления он пришел к выводу, что Клей таким образом намекнул ему, что они должны встретиться сегодня днем в Кингсбридже. Успокоенный, он умылся и пошел вниз по лестнице.
Заходя в кафе, мистер Ниниан Бексендейл чувствовал себя довольно неловко. Забыв, что он чисто выбрит, молодой джентльмен машинально поднял правую руку, чтобы подкрутить несуществующие усы. На мизинце у него был надет перстень с печаткой. Увидев это кольцо, мисс Дрисколл, специально севшая напротив двери, почувствовала внезапное озарение. Пораженная своим открытием, она произнесла четыре слова:
— Боже мой! Ниниан Бексендейл!
Глава вторая
ДЕЙСТВИЯ МИСС ДРИСКОЛЛ
Услышав, что мисс Дрисколл громко произнесла его имя, юный Бексендейл почувствовал, что начинает уменьшаться в размерах. Он и так уже был выбит из колеи событиями сегодняшнего утра, и к тому же чувствовал себя не очень хорошо. Накануне он выпил гораздо больше виски с содовой, чем следовало, и сейчас чувствовал такую головную боль, что начал беспокоиться, не отравлен ли он. К тому же Ниниан никак не мог поверить, что проспал до десяти часов,— обычно он спал чутко и вставал очень рано. Но в это утро он никак не мог очнуться от пьяной дремоты и долго не хотел вставать.
А сейчас его очень беспокоило бегство друга. Ниниан не мог пока понять, что произошло. Это сбивало его с толку и раздражало. Больше того, он вынужден был делать то, чего ему меньше всего хотелось — заставлять работать свой мозг, оглушенный вчерашним виски. Черт возьми, почему Клей смылся и оставил его одного в этом опасном месте? Что это может означать? Что вышло у Клея? Может, дело сорвалось? Все эти вопросы проносились в голове Ниниана, пока он надевал одежду викария, и он не мог ответить ни на один из них. Огромное количество выпитого вчера спиртного сделало его мозг слабым, и ему больше хотелось разрыдаться, чем думать. Ситуация не сулила ничего хорошего, если только Клей не взял бриллианты, решив после этого, что безопаснее будет уехать рано утром. Как бы то ни было, ему ничего сейчас не остается делать, как следовать инструкции Клея — ехать в Кингсбридж.
Завершив туалет, Ниниан почувствовал отвратительную слабость в желудке. Он сел на край кровати и глухо застонал.
— Хорошо бы сейчас пропустить стаканчик бренди с содовой! —
сказал Ниниан бесчувственным стенам номера.— Но, черт побери, получится, что викарий с утра глушит бренди, да еще и перед завтраком!
Тут в голову несчастного молодого человека пришла блестящая мысль. Он вспомнил, что его дорогой друг, мистер Клей, сказал горничной, что его племянник занемог. Занемог! Это действительно благословенное, спасительное слово. Заболевшему человеку, даже викарию, позволительно пить бренди с содовой в любое время суток. Потому что это лекарство.
Одна только мысль о выпивке вернула Бексендейла к жизни. Он вновь принял подобающий священнослужителю вид и, спустившись на первый этаж, зашел в курительную комнату. Ниниан совершенно не обратил внимания на то, как внимательно управляющая гостиницей смотрела на его бледное лицо и налитые кровью глаза.
В курительной комнате было пусто. Ниниан робко позвонил в колокольчик и робко стал ждать прихода официанта. Когда официант наконец вошел, молодой викарий застенчиво обратился к нему.
— Я... я не очень хорошо себя чувствую,— сказал он.— Наверное, это вчерашнее морское путешествие на меня повлияло.
— Да, сэр... очень жаль, сэр,— сочувственно сказал официант.— Чем я могу вам помочь, сэр?
— Мне кажется, что немного содовой воды и капля бренди облегчат мое состояние,— сказал молодой Бексендейл, почесывая подбородок.
— Да, сэр. Бренди с содовой, сэр,— сказал официант безразличным тоном.— Большой бокал бренди, сэр?
— Пожалуй,— ответил лжевикарий.— И поменьше содовой. Когда Бексендейл выпил эту прекрасную смесь, он почувстовал
себя намного лучше. Жизнь стала казаться ему более привлекательной. «Да,— сказал он себе,— может, все еще кончится хорошо». Ниниан подумал, что неплохо бы сейчас позавтракать. Решено: он завтракает, оплачивает счет, берет багаж и едет на станцию Кингсбридж искать своего друга мистера Клея.
Он опрокинул в себя последние капли живительной влаги и отправился в кафе. А там сидела мисс Дрисколл. Она строго и внимательно посмотрела на вошедшего, и с ее губ сорвались ужасные слова: «Боже мой! Ниниан Бексендейл!»
Ниниан Бексендейл почувствовал, что новая ситуация грозит ему большими неприятностями. Душа его низверглась с высот, на которые взлетела после бренди с содовой, в пучину отчаяния. Он почувствовал тяжесть в животе и слабость в коленях. Лицо его позеленело, потом покраснело, потом стало болезненно желтым. Он воровато оглянулся — в кафе не было никого, кроме него самого и мисс Дрисколл. Это придало молодому Бексендейлу энергии и храбрости.
- Вы ошибаетесь, сударыня,— сказал он голосом юного викария.— Моя фамилия Сомервилль.
Он хотел пройти мимо нее, но мисс Дрисколл встала и преградила ему дорогу. Глаза ее сверкали, губы были решительно сжаты.
— Ты лжец! — прошипела она.— И к тому же дурак! Посмотри на свой перстень.
Молодой Бексендейл послушно поднял руку и тупо уставился на это украшение. Это был довольно занятный перстень — очень большой и очень тяжелый. Правда, не свидетельствующий об изысканном вкусе хозяина и не из самого лучшего золота. На перстне была выгравирована очень крупная монограмма «НБ».
— Этот перстень выдает тебя с головой,— сказала мисс Дрисколл.— Какой же ты дурак! Мне еще вчера показался знакомым твой голос.
Даже величайшие из преступников, прославленные короли преступлений, допускают иногда мелкие ошибки в деталях, которые сводят на нет годы тщательной подготовки. Молодой Бексендейл не был ни великим преступником, ни просто умным человеком. Он гораздо более походил на мелкого воришку, чем на короля преступного мира. Однако у Ниниана было достаточно здравого смысла, и он понял, что мисс Дрисколл права: он поступил, как дурак. Ему и в голову не приходило, что после столь тщательной подготовки его выдаст перстень.
Несчастный посмотрел вокруг себя, как смотрит по сторонам крыса, попавшая в капкан. Глаза его с надеждой остановились на открытой двери.
— Если ты осмелишься хоть шаг сделать без моего разрешения,— сказала мисс Дрисколл,— то через десять минут окажешься в тюрьме. Садись!
Юный Бексендейл рухнул в ближайшее кресло. Мисс Дрисколл позвонила в колокольчик, вызывая официанта.
— Пригласите, пожалуйста, сюда управляющую,— сказала она и села напротив своего пленника.— А теперь, дружок, сиди и не шевелись! — скомандовала она.— Иначе тебе станет жарко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Это одна из причин,— сказала мисс Дрисколл,— почему я пригласила вас сюда. Я хочу, чтобы вы, если у вас есть время, тщательно осмотрели комнату вместе со мной.
Время у управляющей было, и женщины начали работу с осмотра чемоданов, как предложила мисс Дрисколл. Но там не было и следа бриллиантов.
— Какие люди останавливались у вас в гостинице вчера вечером? — спросила мисс Дрисколл, когда обыск окончился безрезультатно.— Вы о ком-нибудь из них хоть что-то знаете?
— Дело в том, сударыня,— сказала управляющая, которая, естественно, ревностно берегла честь своего заведения,— что я кое-что знаю о каждом из людей, которые останавливались у нас прошлой ночью, кроме вас и двух священников, занимавших следующие два номера в этом коридоре. Прошлой ночью у нас было очень мало гостей, и все они, как я уже сказала, мне известны — за исключением вас троих.
Тон управляющей становился все более холодным, и она задумчиво разглядывала мисс Дрисколл. Во время поиска бриллиантов она успела быстро и по-деловому обдумать ситуацию. И чем больше она думала, тем более невероятной казалась ей история мисс Дрисколл. Подумать только!
Чтобы, леди путешествовала с бриллиантами стоимостью пятьдесят тысяч фунтов, прикрепленными к ее талии стальной цепью! А возможно ли, чтобы эта леди прикрепила свое сокровище к талии на время сна? Не могла управляющая поверить и тому, что если бриллианты действительно были так прикреплены к явно не дородной фигуре мисс Дрисколл, то как их можно было снять оттуда ночью, не разбудив ее. Да к тому же еще эта запертая и закрытая на засов дверь! Как мог даже самый ловкий вор войти в номер мисс Дрисколл, если она, проснувшись утром, увидела, что дверь заперта и находится точно в таком же состоянии, как была вечером, когда она ложилась спать. Управляющая начала подозревать, что мисс Дрисколл стала жертврй галлюцинаций.
— Как я уже сказала вам, сударыня,— повторила она,— я знакома со всеми людьми, которые провели эту ночь в нашей гостинице, кроме вас и двух священников.
При этих словах мисс Дрисколл, последние две минуты смотревшая на управляющую застывшим и рассеянным взглядом, вздрогнула. Губы ее приоткрылись.
— Ну да,— сказала она,— священники!
Управляющая посмотрела на мисс Дрисколл еще более сурово, чем раньше.
— Да, сударыня,— сказала она.— Вы хотели сказать...
— Я хотела? — переспросила мисс Дрисколл.— Да я вообще ничего не хотела говорить. Я просто сказала: «Священники!» И я снова говорю: «Священники!» Скажите, ради Бога, эти священники еще в гостинице?
Управляющая начала понимать, что мисс Дрисколл — женщина сильной воли и решительного характера. Каким бы странным ни было это дело, по поведению мисс Дрисколл стало ясно, что за всем этим кроется нечто большее, чем могла пока понять и почувствовать управляющая.
— Старший священник,— ответила она,— позавтракал очень рано и вскоре после семи утра уехал в Кингсбридж. Уезжая, он сказал, что его племяннику, младшему священнику, нездоровится. Просил не будить его до десяти часов.
— О,— сказала мисс Дрисколл,— в самом деле? — Она произнесла эти малозначащие слова таким взволнованным тоном, что управляющая встревожилась.
— Уж не думаете ли вы, сударыня...— начала она.
— Я думаю,— ответила мисс Дрисколл,— что сейчас мне нужно одеться. Я очень вам признательна, что вы пришли в мой номер. Будьте так любезны прислать мне чашку чая и никому не рассказывайте о том, что произошло. Мы еше поговорим с вами об этом, когда я спущусь.
Управляющая поклонилась и вышла. Она чувствовала себя неловко и была не на шутку встревожена. Встретив в коридоре горничную, она велела ей пойти разбудить младшего священника и при этом сказать ему, что его друг уехал восьмичасовым поездом. Отдав это распоряжение, она зашла в номер, который снимал старший священник, и внимательно осмотрела его. Осмотр ничего не дал — номер, насколько она видела, был в полном порядке. Но, тщательно осматривая комнату во второй раз, управляющая заметила клочок бумаги, упавший с туалетного столика на пол. Она подняла листок и увидела, что он густо исписан названиями и цифрами. Управляющая не поняла, что означают эти записи, но положила листок в карман и спустилась в свой кабинет, все еще очень озадаченная и растерянная.
Мистер Ниниан Бексендейл, безмятежно спавший в своей комнате, медленно и с большим трудом осознавал, что кто-то громко стучит в его дверь. Он встал, все еще чувствуя тяжесть и сонное оцепенение, и открыл дверь горничной.
— Извините, сэр, но уже десять часов. Ваш друг сказал, чтобы мы не беспокоили вас до этого времени. Он просил передать вам, что уехал в Кингсбридж.
— Что... а, ну да, все в порядке! — сказал Ниниан.
Когда горничная вышла, он встряхнулся и стал думать, что все это означает. Произошло нечто необычное. После пятиминутного размышления он пришел к выводу, что Клей таким образом намекнул ему, что они должны встретиться сегодня днем в Кингсбридже. Успокоенный, он умылся и пошел вниз по лестнице.
Заходя в кафе, мистер Ниниан Бексендейл чувствовал себя довольно неловко. Забыв, что он чисто выбрит, молодой джентльмен машинально поднял правую руку, чтобы подкрутить несуществующие усы. На мизинце у него был надет перстень с печаткой. Увидев это кольцо, мисс Дрисколл, специально севшая напротив двери, почувствовала внезапное озарение. Пораженная своим открытием, она произнесла четыре слова:
— Боже мой! Ниниан Бексендейл!
Глава вторая
ДЕЙСТВИЯ МИСС ДРИСКОЛЛ
Услышав, что мисс Дрисколл громко произнесла его имя, юный Бексендейл почувствовал, что начинает уменьшаться в размерах. Он и так уже был выбит из колеи событиями сегодняшнего утра, и к тому же чувствовал себя не очень хорошо. Накануне он выпил гораздо больше виски с содовой, чем следовало, и сейчас чувствовал такую головную боль, что начал беспокоиться, не отравлен ли он. К тому же Ниниан никак не мог поверить, что проспал до десяти часов,— обычно он спал чутко и вставал очень рано. Но в это утро он никак не мог очнуться от пьяной дремоты и долго не хотел вставать.
А сейчас его очень беспокоило бегство друга. Ниниан не мог пока понять, что произошло. Это сбивало его с толку и раздражало. Больше того, он вынужден был делать то, чего ему меньше всего хотелось — заставлять работать свой мозг, оглушенный вчерашним виски. Черт возьми, почему Клей смылся и оставил его одного в этом опасном месте? Что это может означать? Что вышло у Клея? Может, дело сорвалось? Все эти вопросы проносились в голове Ниниана, пока он надевал одежду викария, и он не мог ответить ни на один из них. Огромное количество выпитого вчера спиртного сделало его мозг слабым, и ему больше хотелось разрыдаться, чем думать. Ситуация не сулила ничего хорошего, если только Клей не взял бриллианты, решив после этого, что безопаснее будет уехать рано утром. Как бы то ни было, ему ничего сейчас не остается делать, как следовать инструкции Клея — ехать в Кингсбридж.
Завершив туалет, Ниниан почувствовал отвратительную слабость в желудке. Он сел на край кровати и глухо застонал.
— Хорошо бы сейчас пропустить стаканчик бренди с содовой! —
сказал Ниниан бесчувственным стенам номера.— Но, черт побери, получится, что викарий с утра глушит бренди, да еще и перед завтраком!
Тут в голову несчастного молодого человека пришла блестящая мысль. Он вспомнил, что его дорогой друг, мистер Клей, сказал горничной, что его племянник занемог. Занемог! Это действительно благословенное, спасительное слово. Заболевшему человеку, даже викарию, позволительно пить бренди с содовой в любое время суток. Потому что это лекарство.
Одна только мысль о выпивке вернула Бексендейла к жизни. Он вновь принял подобающий священнослужителю вид и, спустившись на первый этаж, зашел в курительную комнату. Ниниан совершенно не обратил внимания на то, как внимательно управляющая гостиницей смотрела на его бледное лицо и налитые кровью глаза.
В курительной комнате было пусто. Ниниан робко позвонил в колокольчик и робко стал ждать прихода официанта. Когда официант наконец вошел, молодой викарий застенчиво обратился к нему.
— Я... я не очень хорошо себя чувствую,— сказал он.— Наверное, это вчерашнее морское путешествие на меня повлияло.
— Да, сэр... очень жаль, сэр,— сочувственно сказал официант.— Чем я могу вам помочь, сэр?
— Мне кажется, что немного содовой воды и капля бренди облегчат мое состояние,— сказал молодой Бексендейл, почесывая подбородок.
— Да, сэр. Бренди с содовой, сэр,— сказал официант безразличным тоном.— Большой бокал бренди, сэр?
— Пожалуй,— ответил лжевикарий.— И поменьше содовой. Когда Бексендейл выпил эту прекрасную смесь, он почувстовал
себя намного лучше. Жизнь стала казаться ему более привлекательной. «Да,— сказал он себе,— может, все еще кончится хорошо». Ниниан подумал, что неплохо бы сейчас позавтракать. Решено: он завтракает, оплачивает счет, берет багаж и едет на станцию Кингсбридж искать своего друга мистера Клея.
Он опрокинул в себя последние капли живительной влаги и отправился в кафе. А там сидела мисс Дрисколл. Она строго и внимательно посмотрела на вошедшего, и с ее губ сорвались ужасные слова: «Боже мой! Ниниан Бексендейл!»
Ниниан Бексендейл почувствовал, что новая ситуация грозит ему большими неприятностями. Душа его низверглась с высот, на которые взлетела после бренди с содовой, в пучину отчаяния. Он почувствовал тяжесть в животе и слабость в коленях. Лицо его позеленело, потом покраснело, потом стало болезненно желтым. Он воровато оглянулся — в кафе не было никого, кроме него самого и мисс Дрисколл. Это придало молодому Бексендейлу энергии и храбрости.
- Вы ошибаетесь, сударыня,— сказал он голосом юного викария.— Моя фамилия Сомервилль.
Он хотел пройти мимо нее, но мисс Дрисколл встала и преградила ему дорогу. Глаза ее сверкали, губы были решительно сжаты.
— Ты лжец! — прошипела она.— И к тому же дурак! Посмотри на свой перстень.
Молодой Бексендейл послушно поднял руку и тупо уставился на это украшение. Это был довольно занятный перстень — очень большой и очень тяжелый. Правда, не свидетельствующий об изысканном вкусе хозяина и не из самого лучшего золота. На перстне была выгравирована очень крупная монограмма «НБ».
— Этот перстень выдает тебя с головой,— сказала мисс Дрисколл.— Какой же ты дурак! Мне еще вчера показался знакомым твой голос.
Даже величайшие из преступников, прославленные короли преступлений, допускают иногда мелкие ошибки в деталях, которые сводят на нет годы тщательной подготовки. Молодой Бексендейл не был ни великим преступником, ни просто умным человеком. Он гораздо более походил на мелкого воришку, чем на короля преступного мира. Однако у Ниниана было достаточно здравого смысла, и он понял, что мисс Дрисколл права: он поступил, как дурак. Ему и в голову не приходило, что после столь тщательной подготовки его выдаст перстень.
Несчастный посмотрел вокруг себя, как смотрит по сторонам крыса, попавшая в капкан. Глаза его с надеждой остановились на открытой двери.
— Если ты осмелишься хоть шаг сделать без моего разрешения,— сказала мисс Дрисколл,— то через десять минут окажешься в тюрьме. Садись!
Юный Бексендейл рухнул в ближайшее кресло. Мисс Дрисколл позвонила в колокольчик, вызывая официанта.
— Пригласите, пожалуйста, сюда управляющую,— сказала она и села напротив своего пленника.— А теперь, дружок, сиди и не шевелись! — скомандовала она.— Иначе тебе станет жарко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34