Кохияма работал весьма старательно, он собирал для газеты главным образом информацию по медицине и новейшей фармакологии, однако темы для статей, как правило, подсказывал ему все тот же Сомэя.
— Вашей осведомленности, Сомэя-сан, можно позавидовать, — проговорил Кохияма. — Скажите, во время войны вы тоже были в Маньчжурии, не так ли?..
— Ты хочешь спросить, не встречался ли я там с Убукатой? Нег. Правда, он учился в Мукдене, но к тому времени он уже окончил университет и, возможно, стал "его благородием военврачом". Я же был рядовым, и к тому же нашу часть все время перебрасывали с места на место: из Дайрена в Мукден, из Мукдена в Синьцзин, йогом в Харбин. Л в конце войны меня неожиданна направили санитаром в пограничный отряд, стоявший в Хуцуне, на северо-востоке Маньчжурии. И вот оттуда-то, не успев даже осмотреться, я угодил прямо в Сибирь.
До сегодняшнего дня Кохияма как-то всегда забывал, что Сомэя участвовал в войне и побывал у русских в плену. Он никогда об этом не расспрашивал своего шефа. Но сегодня был особый день.
Странные люди это среднее поколение! Чертовски работоспособные, умные и по большей части добрые, норой даже чересчур добрые. Но иногда они вдруг поворачиваются к тебе друтм своим лицом и кажутся тогда непонятными, загадочными, а подчас даже страшными. Как проявило себя на войне поколение Убукаты, Тэрады или даже Сомэи? Сколько на их совести убитых или искалеченных людей? Когда Кохияма думал об этом, его охватывало смешанное чувство страха и отвращения.
Кохияма считал, что его поколение тоже кое-что испытало. Его студенческие годы совпали с годами борьбы против так называемого договора безопасности. Окончив английское отделение литературного факультета университета Кэйхоку, он целый год не мог никуда устроиться. И вовсе не потому, что был активистом Всеяпонского студенческого союза, а просто потому, что литературный факультет университета считался главным опорным пунктом этой организации. Только год спустя ему удалось поступить на работу в "Нитто".
Но он не слишком горевал от того, что целый год вьшуЖден был просидеть без дела. Втайне он скорее даже гордился этим.
Люди, живущие, в одно и то же время, на самом деле часто Переживают разные эпохи, и подчас им трудно понять друг друга. Бывают моменты, когда это особенно остро чувствуется. Именно такой момент переживавал сейчас Кохияма.
— А вы знаете Кёити Тэраду из Института фармакологии Гоко? — спросил он.
— Тэраду?.. Позволь, позволь...- Сомзя задумался.
— По его словам, они с Убукатой однокашники, вместе учились и университете в Маньчжурии.
— Ты как будто задался целью вызвать духов сороковых годов, — усмехнулся Сомэя. Он снял.очки, близорукие глаза часто, замигали.Такая у пего была привычка, когда он задумывался или старался что-либо вспомнить. — Подожди! Был у нас в Сибири, в Чите, солдат по фамилии Тэрада. Однажды утром его неожиданно вызвали к начальству, и больше он не вернулся. Позднее я слышал, что был он офицером медицинской службы, подозревался как военный преступник, а в лагере скрывался под видом рядового солдата,
— А в чем конкретно его подозревали?
— Не помню. Впрочем, имя у того было другое: не Кёити, а Киёси-Возможно, это совсем не тот, о ком ты спрашиваешь. Тот был человек мрачный, неразговорчивый...увлекался поэзией. Родом он был из Маэбаси и особенно почитал он своего земляка поэга Хагивару. Вечно бормотал его стихи. Фамилия Тэрада не такая уж редкая, наверное, именно поэтому я хорошо се запомнил.
На другой день Кохияма встретился с Тэрадой возле станции электрички "Парк Инокасира".
- Так, значит, г Сибири, н Чите...— с места в карьер начал Кохияма.
У Тэрады от удивления поползли кверху брови.
Осеннее солнце уже клонилось к закату, и его лучи, ярко ос решали побеленные стены маленького вокзальчика, полосатые красно-синие тенты лавок, телефонные будки. По эстакаде прогромыхала электричка. Тэрада медленно шагал впереди, словно следуя за своей собственной тенью.
— Говоряг, что вы там часто читали стихи Хагивары?
— Я и сейчас кое-что помню из его стихов, — спокойно ответил уже вполне овладевший собой Тэрада. — Вот, например:
По надземной дороге поезд бежит
Мысли за ним устремляются вслед.
Но остывшее сердце молчит, Пусто на Сердце, в нем отзвука нет. Недурно, — с иронической улыбкой заметил Кохияма. — Или вот еще:
Осень. Перекресток сверкает в закатных лучах. Экипажи катят по мостовой..
Я в шумной толпе, но кажется мне, Что я уже мертвый, что я не живой. Позвольте, - перебил его Кохияма, — но ведь того Тэраду, кажется, звали иначе. Его имя было Киёси...
Кохиям?, представился Тэрада в сибирском лагере военнопленных. Вот он стоит на заснеженной земле у колючей проволоки и бормочет стихи, возможно, в них он изливал свою тоску по родине.
— Я тогда переменил Имя, — неожиданно ответил Тэрада.
— Переменили?
— Да. Не я был первый, не я последний. В свое время меняли имена И Като Кисмаса, и Кусуноки Масасигэ, и Кацура Когоро. К тому же у меня были для этого очень серьезные основания. Бывает, правда, что голову спрячешь, а зад торчит. Но мне нужно было во что бы то ни стало скрыться под чужим именем. Ведь я служил в 731-м отряде.
— В отряде Исии? — воскликнул ошарашенный Кохияма. Тэрада сказал об этом с удивительным спокойствием, словно дело касалось не его, а кого-то другого. Отряд Исии! Слухи об этом отряде, сформированном во время войны, ходили до сих пор, и вряд ли кто-нибудь из журналистов, так или иначе соприкоснувшихся с медициной, ничего о
них не знал.
Отряд Исии назывался еще Управлением водоснабжения и профилактики Квантулской армии. Был он также засекречен под названиями "отряд Того", "отряд Камо" и, наконец, 731-й отряд.
Начальник отряда генерал-лейтенант медицинской службы Сиро Исии — изобретатель так называемого фильтра Исии, который, как считалось, имел огромное значение для водоснабжения в полевых условиях. Это было приспособление для очистки воды, где использовалась особая фильтровальная пластина, изготовленная из обожженного диатомита. Любую грязную воду фильтр Исии превращал в чистую, пригодную для питья. Говоряг, что в цистернах для воды, которыми в настоящее время пользуются Силы обороны, также применяется фильтр Исии. Однако свою известность отряд Исии получил отнюдь не в связи с этим изобретением.
Печальной славой своей отряд Исии обязан тому, что его задачей было производство бактериологического оружия. Создан он был в 1930 году, сразу же после маньчжурских событий. В составе Квантунской армии он назывался 731-м отрядом, которым командовал Сиро Исии — не только изобретатель знаменитого диатомитного фильтра, но и инициатор применения бактериологического оружии. Отряд занимался тем, что готовил для бактериологической войны культуры болезнетворных бактерий.
Но не только поэтому об отряде Исии до сих пор говорили со страхом, была еще и другая причина. Когда Советский Союз объявил Японии войну и неизбежность поражения империи стала очевидной, главная база отряда, расположенная в предместье Харбина, была взорвана, а несколько сот заключенных, на Которых производились опыты, были отравлены или расстреляны, а трупы их сожжены. А еще раньше такой же эксперимент проводился над тремя тысячами заключенных, и улики, конечно, тоже были уничтожены.
Кито Киёмаса, Кусуноки Масасигэ, Кацура Когоро — известные генералы феодальной Японии. Силы обороны - официальное название вооруженных сил Японии с 1954 года.
В отряде насчитывалось около грех тысяч человек военнослужащих и вольнонаёмных. Но из опасения, что я совершенные преступления может последовать возмездие, большая часть личного состава бьиа срочно демобилизована и отравлена на родину еще до того, как Квантунская армия вступила в соприкосновение с советскими войсками Таким образом, всем кто служил в 731-м отряде, удалось уйти от ответственности, скрыть свое преступное прошлое. Впоследствии эти люди стали работать в лечебных либо в научно-исследовательских учреждениях, органах здравоохранения фармацевтических фирмах. Незаметно они растворились в общей массе, об отряде, вселявшем ужас во время войны, осталось лишь жуткое предание,
— Говорят, что генерал Исии раньше всех удрал на самолете домой? — помолчав немного, спросил Кохияма.
— Для меня Маньчжурия была второй родиной, — с дрожью в голосе отвечал Тэрада, — поэтому я отказался от своего права в числе первых вернуться на родину и из Харбина уехал в Мукден. Тем временем туда вступили советские войска. Стали вылавливать разбежавшихся японских солдаг, меня тоже взяли в плен. В городе свирепствовали эпидемии, я не мог не оказать помощь больным, меня и сцапали. Скрыть фамилию я не сообразил, изменил только имя и выдал себя за рядового солдата санитарной службы. Но избежать плена все равно не удалось.
Они поднялись по пологому склону и оказались позади парка Инокасира, знаменитого своей рощей гигантских криптомерии. Здесь было тихо, огромный, шумный Токио с его бесконечным потоком пешеходов и машин, с его шумом и автомобильными катастрофами, казалось, был далеко. Крутые улицы, поднимавшиеся в гору и сбегавшие вниз, были пустынны. Лишь изредка проедет на машине кто-нибудь из местных жителей или промелькнет автофургон, доставляющий товары на дом. И снова тишина: ни лязга трамваев, ни автомобильных гудков.
Тэрада умолк и остановился у ворот двухэтажного бетонного дома, окруженного белой каменной отрадой. Ворога были массивные, дубовые. Такие сейчас редко встретишь. На воротах висела табличка: "Дом сотрудников Института микробиологии Каньо".
С хмурым видом Тэрада открыл калитку. Следом за ним вошел Кохияма. Двор оказался неожиданно большим. Похоже было, что, кроме жилого дома, здесь собирались строить еще какое-то здание: в глубине двора лежали аккуратно сложенные бетонные блоки. Светло-серый дом отчетливо выделялся на фоне темной зелени парка, расположенного позади. Фасад украшали великолепные подъезды в современном европейском стиле. В каждом подъезде было, по-видимому, не более двух довольно больших квартир.
Подойдя к двери с табличкой "Убуката" и нажав на кнопку звонка, Тэрада повернул к Кохияме бледное как полотно лицо и быстро проговорил:
— То, что я вам сегодня рассказал, Кохияма, — это все в прошлом. Но, возможно, вас ждут еще и не такие неожиданности.
Кохияма улыбнулся, но ему вдруг почему-то стало не по себе. Однако взволновали его не столько странные слова Тэрады, сколько предстоящая встреча с Эммой.
— А, Тэрада-сан! — Дверь им открыл молодой человек в очках, с узким нервным лицом, он был в белом халате, по-видимому сотрудник Института микробиологии Каньо. Увидев за спиной Тэрады незнакомого мужчину, он удивленно вздернул тонкие брови.
В квартире стоял сильный запах какого-то лекарства. Молодой человек и Тэрада говорили о чем-то шепотом. Затем Тэрада громко сказал:
— Итак, Кохияма-сан, я полагаюсь на ваше обещание: о делах, связанных с исследованиями покойного, никому ни слова.
— Конечно, — поспешил ответить Кохияма. — Ведь на этом условии вы меня и взяли с собой.
Никакого обещания Кохияма, разумеется, не давал, но сейчас он не мог ничего иного ответите Тэраде. Из передней они прошли в комнату. Резкий запах креозола чувствовался здесь еще сильнее. Комната, в которой стоял рояль, походила на гостиную. В глубине сидел мужчина, тоже в белом халате. Он перелистывал какие-то бумага: по-видимому, это были бумаги покойного. Рядом с ним с задумчиво-рассеянным видом сидела Эмма. Она подняла на вошедших большие черные глаза, в которых стояли слезы, и молча ответила на поклон.
— Сегодня наконец стало известно, отчего умер Убуката, — склонившись К Кохияме, прошептал Тэрада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26