Поезда прибывали в Коррик по целым часам, дорога от станции заняла у меня десять минут, значит, Адам не мог приехать на прошлом поезде. А не может он быть на машине? Едва ли. - Не знаете, когда будет следующий поезд на Бирмингем? - спросила я миссис Бланшар, которая возвращалась с зажатым под мышкой альбомом.
- Да, он идет в четыре минуты... - Она посмотрела на свои часы. - Следующий поезд будет в четыре минуты четвертого.
- Значит, у меня уйма времени, - натянуто улыбнулась я.
- Еще чаю?
- Нет, спасибо, - сказала я. - Я бы с удовольствием посмотрела фотографии. Если позволите.
- Конечно, моя дорогая.
Она придвинулась ко мне вместе со стулом. Пока она говорила, я делала в голове расчеты. Если я выйду до без четверти три, то смогу добраться до станции до приезда Адама... Но конечно, он, может, и не приедет в три ноль четыре, но если приедет, то я буду в полной безопасности на другой платформе, где смогу найти место, чтобы спрятаться от его глаз. Миссис Бланшар обязательно скажет, что здесь была дама, которая знает его, но я не припомнила ничего, чем могла бы раскрыть себя. Что касается Адама, то он подумает, что это была одна из десятков, сотен девушек из его прошлого.
А если мои расчеты не верны? Если Адам появится, когда я буду еще здесь? Я попыталась предпринять жалкие усилия, чтобы придумать какие-то фразы, но отмела все как жуткую глупость. Мне было нужно все внимание, чтобы просто оставаться на плаву, сохранять способность говорить. Я ничего не знала о Таре Бланшар, кроме того, что ее тело обнаружили в канале в восточном Лондоне. Теперь же я видела ее толстощеким ребенком в песочнице в детском саду. С косичками. В форменном жакете. В купальниках и вечерних платьях. Адель тоже часто была на фотографиях. Она в детстве казалась плаксивой и угловатой, а потом стала длинноногой и красивой. Адам не изменял себе, должна была признать я. Но процесс продвигался слишком медленно. Я постоянно посматривала на часы. К без восемнадцати три мы просмотрели только половину альбома. Потом миссис Бланшар прервалась на рассказ, который я никак не могла себя заставить слушать. Я сделала вид, что так заинтересована, что перевернула лист, чтобы посмотреть, что там за снимки. Без четверти. Мы еще не дошли до конца. Без тринадцати.
- А вот он, Адам, - сказала миссис Бланшар.
Я заставила себя посмотреть. Он был очень похож на того Адама, которого я знала. Волосы немного длиннее. Небрит. С улыбающимися Аделью, Тарой, Томом и парой других людей, которых я не знала. Я постаралась найти намек на близость между ним и Аделью, но ничего не обнаружила.
- Нет, - сказала я. - Видно, я спутала его с кем-то другим.
Я могла бы даже попросить миссис Бланшар не упоминать обо мне при Адаме. Но я не должна была быть слишком настойчивой. Без десяти. С неожиданным отчаянным облегчением я увидела, что миссис Бланшар дошла до пустого листа альбома. Он был заполнен не до конца. Мне нужно было быть твердой. Я взяла ее за руку.
- Джин, это было... - Я замолчала, словно меня захлестнули эмоции. - А теперь мне нужно идти.
- Давайте я отвезу вас на машине, - предложила она.
- Нет, - ответила я, стараясь не сорваться на крик. - После этого, всего этого, мне хотелось бы пройтись пешком.
Она шагнула вперед и заключила меня в объятия.
- Приезжайте еще, Сильвия, - сказала она.
Я кивнула и через несколько секунд уже шла по дорожке. Но потребовалось больше времени, чем я думала. Было уже без шести минут три. Я подумала было о том, чтобы пойти в другом направлении, но это показалось еще хуже. Свернув с подъездной дорожки на дорогу, я тут же припустилась бежать. Мое тело к этому было не готово. Через сотню ярдов я уже задыхалась, в груди кололо. Я повернула за очередной угол и впереди увидела станцию. Слишком далеко. Я заставила себя продолжать бежать, но, добежав до парковки автомобилей, полной автобусов, увидела, как подходит поезд. Я не могла рисковать, чтобы на платформе не наткнуться на Адама. Я в отчаянии посмотрела по сторонам. Похоже, вокруг не было никакого укрытия. Все, что мне попалось на глаза, телефонная будка. Я заскочила в нее, сняла трубку. Из предосторожности повернулась к станции спиной, но как бы там ни было, я оказалась прямо против выхода. Я взглянула на часы. Одна минута четвертого. Я услышала звук отходящего поезда. Мой подойдет через минуту или две. Я ждала. Что, если Адам, выйдя со станции, захочет позвонить?
Возможно, я дурачила саму себя. Во мне поселилась уверенность, что его нет в этом поезде. Желание повернуться стало почти непреодолимым. Я слышала шаги нескольких людей, они вышли со станции и спустились на гравий парковой дорожки. Чьи-то шаги затихли позади меня. Я видела в стекле кабинки часть отражения человека, который стоял и ждал, когда я закончу говорить. Кто это, мне было не видно. В дверь постучали. Я вспомнила, что пытаюсь изобразить, и бросила в трубку несколько поспешных фраз. Потом чуть обернулась. А вот и он. Одет немного элегантнее, чем обычно, - в пиджаке. Мне не было видно, есть ли галстук.
Миновал телефонную будку и направился к стоянке автомобилей, где остановил пожилую женщину и что-то ей сказал. Она огляделась и указала вдоль улицы. Он пошел в указанном направлении.
Я услышала, как подходит поезд. Мой. Я с ужасом вспомнила, что он останавливается на другой стороне. Придется переходить мост. Не оборачивайся, Адам, не оборачивайся. Я повесила трубку, выбежала из будки и буквально столкнулась с женщиной. Та раздраженно вскрикнула и принялась что-то говорить, но от меня и след простыл. Не обернулся ли Адам? Когда я выбежала на платформу, автоматические двери вагона закрывались. Я сунула руку в их щелкающие челюсти. Я надеялась, что какой-нибудь электронный разум обратит на это внимание и приоткроет их. Или поезд все равно тронется? Я мгновенно представила себе, как меня тащит под колеса, а потом находят изуродованной до неузнаваемости на следующей станции. Адам был бы сильно озадачен.
Двери открылись. Мне показалось, что это было больше, чем я заслуживала. Я села в конце вагона, подальше от остальных людей, и заплакала. Потом взглянула на руку. Резиновое уплотнение двери оставило на ней узкий черный след, похожий на траурную повязку. Это меня рассмешило. Я не могла справиться со смехом.
Глава 29
Я была одинока. Я поняла наконец, насколько я теперь одинока, и вместе с этим пониманием пришел страх.
Конечно, Адама не было, когда я вернулась от Бланшаров, хотя я полагала, что он может скоро вернуться. Я поспешно натянула на себя старую футболку и нырнула под одеяло, как провинившаяся девочка. Я лежала в темноте. Весь день у меня не было ни крошки во рту, и в животе время от времени урчало, но мне не хотелось вставать и идти на кухню. Я не хотела, чтобы Адам, вернувшись, застал меня за обшариванием холодильника, за кухонным столом или в какой-нибудь другой обычной домашней ситуации. Что я могла сказать ему? У меня были одни вопросы, но эти вопросы нельзя было задать. С каждой новой ложью я загоняла себя в угол и не знала, как из него выбраться. Но и он обманывал меня. Я вздрогнула, вспомнив, как пряталась в будке, когда он проходил мимо. Что за отвратительный фарс! Весь наш брак был построен на страсти и обмане.
Когда он вошел, тихонько насвистывая, я затихла и притворилась спящей. Услышала, как он открыл дверцу холодильника, взял что-то и закрыл снова. Послышался звук откупориваемой банки пива. Потом он раздевался, сбрасывая одежду на пол у кровати. Когда он скользнул в кровать, одеяло откинулось, и меня обдало прохладным воздухом. Его теплые руки обняли меня сзади. Я вздохнула, словно во сне, и отодвинулась от него. Он последовал за мной, прижался ко мне всем телом. Я старалась дышать глубоко и ровно. В скором времени Адам уснул, я ощущала его горячее дыхание у себя на шее. Потом я попыталась обдумать положение.
Что мне известно? Я знала, что у Адама была тайная связь с женщиной, с которой, это теперь ясно, что-то случилось. Я знала, что у той женщины была сестра, которая собирала вырезки из газет об Адаме и которую несколько недель назад выловили в канале. Еще, конечно же, мне известно, что еще одна из его любовниц, Франсуаза, женщина с длинными черными волосами, погибла в горах и что Адам не смог ее спасти. Я думала об этих трех женщинах, а он спал рядом со мной. Нас было пятеро в одной кровати.
Адам был человеком, всю жизнь окруженным насилием и утратами. Но ведь он жил в мире, где мужчины и женщины понимали, что могут умереть раньше срока, где риск был частью условий игры. Я осторожно вывернулась из его объятий и легла к нему лицом. В свете фонарей с улицы я могла лишь едва различать его черты, безмятежные во сне, пухлые губы чуть подрагивали при каждом вздохе. Я ощутила острый приступ жалости. Не удивительно, что он такой угрюмый, странный, а его любовь проявляется в жестокости.
Я проснулась, когда забрезжил рассвет, и потихоньку соскользнула с кровати. Половицы скрипнули, но Адам не проснулся. Одна его рука была закинута за голову. Спящий и голый, он выглядел таким доверчивым, однако я поняла, что больше не могу лежать рядом с ним. Я схватила первую попавшуюся под руку одежду - черные брюки, ботинки, оранжевую водолазку, которая протерлась на локтях, - и оделась в ванной. Я не стала даже чистить зубы и умываться. Я могла все это сделать позже. Мне необходимо было выбраться отсюда, побыть один на один с мыслями, не быть здесь, когда он проснется и опять захочет подчинить меня себе. Я вышла из квартиры, поморщившись при щелчке, который раздался, когда закрылась дверь.
Я не знала, куда иду. Быстро шагала, ощущая холод, так как была без куртки, и глубоко вдыхая воздух. Когда стало светло, я почувствовала себя спокойнее: все как-то образуется. В кафе возле Шепардз-Буш остановилась, чтобы выпить кофе, черного, без сахара. От запаха топленого сала и ветчины меня затошнило. Было почти семь часов, и улицы уже заполнились машинами. Я снова тронулась в путь, вспоминая инструкции Адама, которые он давал в Лэйк-дистрикт. Войти в ритм, шаг за шагом, дышать правильно, не смотреть слишком далеко вперед. Я ни о чем не думала, просто шла. Газетные киоски были открыты, как и некоторые продовольственные магазины. Через какое-то время я поняла, куда меня принесли ноги, но не стала останавливаться, хотя двигалась все медленнее. Что ж, может, это, в конце концов, и не самая плохая идея. Мне нужно было с кем-то поговорить, а людей, к которым хотелось бы обратиться, осталось совсем мало.
Я добралась до места в десять минут девятого, уверенно постучала в дверь и внезапно почувствовала страшное волнение. Но убегать было слишком поздно. Послышался звук шагов, и мы оказались с ним друг перед другом.
- Элис?
Судя по тону, он не был поражен при виде меня, но не слышалось и особой радости. Он не пригласил меня зайти в квартиру.
- Привет, Джейк.
Мы смотрели друг на друга. Когда мы виделись в последний раз, я обвинила его в том, что он положил в мое молоко пауков. Он был еще в халате, но в халате, который был мне не знаком, халате, появившемся «в период после Элис».
- Просто проходила мимо? - спросил он с тусклой тенью прежней иронии.
- Можно войти? Всего на минуту.
Он открыл дверь шире и отступил на шаг.
- Здесь все изменилось, - сказала я, оглядевшись.
- А чего ты ожидала?
В комнате был новый диван и шторы, у камина лежали новые большие подушки. Пара новых картин, которых я прежде не видела, появилась на стенах, теперь зеленых. Старых фотографий, на которых изображены мы с ним, больше не было.
Я не очень задумывалась об этом или не думала вовсе. Но теперь-то поняла: мне почему-то казалось, что, когда я войду в свой старый, закрытый для меня дом, увижу, что там меня ждали. Хотя я грубо дала понять, что никогда не вернусь. Если бы я могла не кривить душой, то, возможно, предположила бы, что Джейк будет ждать меня, как бы я с ним ни поступила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
- Да, он идет в четыре минуты... - Она посмотрела на свои часы. - Следующий поезд будет в четыре минуты четвертого.
- Значит, у меня уйма времени, - натянуто улыбнулась я.
- Еще чаю?
- Нет, спасибо, - сказала я. - Я бы с удовольствием посмотрела фотографии. Если позволите.
- Конечно, моя дорогая.
Она придвинулась ко мне вместе со стулом. Пока она говорила, я делала в голове расчеты. Если я выйду до без четверти три, то смогу добраться до станции до приезда Адама... Но конечно, он, может, и не приедет в три ноль четыре, но если приедет, то я буду в полной безопасности на другой платформе, где смогу найти место, чтобы спрятаться от его глаз. Миссис Бланшар обязательно скажет, что здесь была дама, которая знает его, но я не припомнила ничего, чем могла бы раскрыть себя. Что касается Адама, то он подумает, что это была одна из десятков, сотен девушек из его прошлого.
А если мои расчеты не верны? Если Адам появится, когда я буду еще здесь? Я попыталась предпринять жалкие усилия, чтобы придумать какие-то фразы, но отмела все как жуткую глупость. Мне было нужно все внимание, чтобы просто оставаться на плаву, сохранять способность говорить. Я ничего не знала о Таре Бланшар, кроме того, что ее тело обнаружили в канале в восточном Лондоне. Теперь же я видела ее толстощеким ребенком в песочнице в детском саду. С косичками. В форменном жакете. В купальниках и вечерних платьях. Адель тоже часто была на фотографиях. Она в детстве казалась плаксивой и угловатой, а потом стала длинноногой и красивой. Адам не изменял себе, должна была признать я. Но процесс продвигался слишком медленно. Я постоянно посматривала на часы. К без восемнадцати три мы просмотрели только половину альбома. Потом миссис Бланшар прервалась на рассказ, который я никак не могла себя заставить слушать. Я сделала вид, что так заинтересована, что перевернула лист, чтобы посмотреть, что там за снимки. Без четверти. Мы еще не дошли до конца. Без тринадцати.
- А вот он, Адам, - сказала миссис Бланшар.
Я заставила себя посмотреть. Он был очень похож на того Адама, которого я знала. Волосы немного длиннее. Небрит. С улыбающимися Аделью, Тарой, Томом и парой других людей, которых я не знала. Я постаралась найти намек на близость между ним и Аделью, но ничего не обнаружила.
- Нет, - сказала я. - Видно, я спутала его с кем-то другим.
Я могла бы даже попросить миссис Бланшар не упоминать обо мне при Адаме. Но я не должна была быть слишком настойчивой. Без десяти. С неожиданным отчаянным облегчением я увидела, что миссис Бланшар дошла до пустого листа альбома. Он был заполнен не до конца. Мне нужно было быть твердой. Я взяла ее за руку.
- Джин, это было... - Я замолчала, словно меня захлестнули эмоции. - А теперь мне нужно идти.
- Давайте я отвезу вас на машине, - предложила она.
- Нет, - ответила я, стараясь не сорваться на крик. - После этого, всего этого, мне хотелось бы пройтись пешком.
Она шагнула вперед и заключила меня в объятия.
- Приезжайте еще, Сильвия, - сказала она.
Я кивнула и через несколько секунд уже шла по дорожке. Но потребовалось больше времени, чем я думала. Было уже без шести минут три. Я подумала было о том, чтобы пойти в другом направлении, но это показалось еще хуже. Свернув с подъездной дорожки на дорогу, я тут же припустилась бежать. Мое тело к этому было не готово. Через сотню ярдов я уже задыхалась, в груди кололо. Я повернула за очередной угол и впереди увидела станцию. Слишком далеко. Я заставила себя продолжать бежать, но, добежав до парковки автомобилей, полной автобусов, увидела, как подходит поезд. Я не могла рисковать, чтобы на платформе не наткнуться на Адама. Я в отчаянии посмотрела по сторонам. Похоже, вокруг не было никакого укрытия. Все, что мне попалось на глаза, телефонная будка. Я заскочила в нее, сняла трубку. Из предосторожности повернулась к станции спиной, но как бы там ни было, я оказалась прямо против выхода. Я взглянула на часы. Одна минута четвертого. Я услышала звук отходящего поезда. Мой подойдет через минуту или две. Я ждала. Что, если Адам, выйдя со станции, захочет позвонить?
Возможно, я дурачила саму себя. Во мне поселилась уверенность, что его нет в этом поезде. Желание повернуться стало почти непреодолимым. Я слышала шаги нескольких людей, они вышли со станции и спустились на гравий парковой дорожки. Чьи-то шаги затихли позади меня. Я видела в стекле кабинки часть отражения человека, который стоял и ждал, когда я закончу говорить. Кто это, мне было не видно. В дверь постучали. Я вспомнила, что пытаюсь изобразить, и бросила в трубку несколько поспешных фраз. Потом чуть обернулась. А вот и он. Одет немного элегантнее, чем обычно, - в пиджаке. Мне не было видно, есть ли галстук.
Миновал телефонную будку и направился к стоянке автомобилей, где остановил пожилую женщину и что-то ей сказал. Она огляделась и указала вдоль улицы. Он пошел в указанном направлении.
Я услышала, как подходит поезд. Мой. Я с ужасом вспомнила, что он останавливается на другой стороне. Придется переходить мост. Не оборачивайся, Адам, не оборачивайся. Я повесила трубку, выбежала из будки и буквально столкнулась с женщиной. Та раздраженно вскрикнула и принялась что-то говорить, но от меня и след простыл. Не обернулся ли Адам? Когда я выбежала на платформу, автоматические двери вагона закрывались. Я сунула руку в их щелкающие челюсти. Я надеялась, что какой-нибудь электронный разум обратит на это внимание и приоткроет их. Или поезд все равно тронется? Я мгновенно представила себе, как меня тащит под колеса, а потом находят изуродованной до неузнаваемости на следующей станции. Адам был бы сильно озадачен.
Двери открылись. Мне показалось, что это было больше, чем я заслуживала. Я села в конце вагона, подальше от остальных людей, и заплакала. Потом взглянула на руку. Резиновое уплотнение двери оставило на ней узкий черный след, похожий на траурную повязку. Это меня рассмешило. Я не могла справиться со смехом.
Глава 29
Я была одинока. Я поняла наконец, насколько я теперь одинока, и вместе с этим пониманием пришел страх.
Конечно, Адама не было, когда я вернулась от Бланшаров, хотя я полагала, что он может скоро вернуться. Я поспешно натянула на себя старую футболку и нырнула под одеяло, как провинившаяся девочка. Я лежала в темноте. Весь день у меня не было ни крошки во рту, и в животе время от времени урчало, но мне не хотелось вставать и идти на кухню. Я не хотела, чтобы Адам, вернувшись, застал меня за обшариванием холодильника, за кухонным столом или в какой-нибудь другой обычной домашней ситуации. Что я могла сказать ему? У меня были одни вопросы, но эти вопросы нельзя было задать. С каждой новой ложью я загоняла себя в угол и не знала, как из него выбраться. Но и он обманывал меня. Я вздрогнула, вспомнив, как пряталась в будке, когда он проходил мимо. Что за отвратительный фарс! Весь наш брак был построен на страсти и обмане.
Когда он вошел, тихонько насвистывая, я затихла и притворилась спящей. Услышала, как он открыл дверцу холодильника, взял что-то и закрыл снова. Послышался звук откупориваемой банки пива. Потом он раздевался, сбрасывая одежду на пол у кровати. Когда он скользнул в кровать, одеяло откинулось, и меня обдало прохладным воздухом. Его теплые руки обняли меня сзади. Я вздохнула, словно во сне, и отодвинулась от него. Он последовал за мной, прижался ко мне всем телом. Я старалась дышать глубоко и ровно. В скором времени Адам уснул, я ощущала его горячее дыхание у себя на шее. Потом я попыталась обдумать положение.
Что мне известно? Я знала, что у Адама была тайная связь с женщиной, с которой, это теперь ясно, что-то случилось. Я знала, что у той женщины была сестра, которая собирала вырезки из газет об Адаме и которую несколько недель назад выловили в канале. Еще, конечно же, мне известно, что еще одна из его любовниц, Франсуаза, женщина с длинными черными волосами, погибла в горах и что Адам не смог ее спасти. Я думала об этих трех женщинах, а он спал рядом со мной. Нас было пятеро в одной кровати.
Адам был человеком, всю жизнь окруженным насилием и утратами. Но ведь он жил в мире, где мужчины и женщины понимали, что могут умереть раньше срока, где риск был частью условий игры. Я осторожно вывернулась из его объятий и легла к нему лицом. В свете фонарей с улицы я могла лишь едва различать его черты, безмятежные во сне, пухлые губы чуть подрагивали при каждом вздохе. Я ощутила острый приступ жалости. Не удивительно, что он такой угрюмый, странный, а его любовь проявляется в жестокости.
Я проснулась, когда забрезжил рассвет, и потихоньку соскользнула с кровати. Половицы скрипнули, но Адам не проснулся. Одна его рука была закинута за голову. Спящий и голый, он выглядел таким доверчивым, однако я поняла, что больше не могу лежать рядом с ним. Я схватила первую попавшуюся под руку одежду - черные брюки, ботинки, оранжевую водолазку, которая протерлась на локтях, - и оделась в ванной. Я не стала даже чистить зубы и умываться. Я могла все это сделать позже. Мне необходимо было выбраться отсюда, побыть один на один с мыслями, не быть здесь, когда он проснется и опять захочет подчинить меня себе. Я вышла из квартиры, поморщившись при щелчке, который раздался, когда закрылась дверь.
Я не знала, куда иду. Быстро шагала, ощущая холод, так как была без куртки, и глубоко вдыхая воздух. Когда стало светло, я почувствовала себя спокойнее: все как-то образуется. В кафе возле Шепардз-Буш остановилась, чтобы выпить кофе, черного, без сахара. От запаха топленого сала и ветчины меня затошнило. Было почти семь часов, и улицы уже заполнились машинами. Я снова тронулась в путь, вспоминая инструкции Адама, которые он давал в Лэйк-дистрикт. Войти в ритм, шаг за шагом, дышать правильно, не смотреть слишком далеко вперед. Я ни о чем не думала, просто шла. Газетные киоски были открыты, как и некоторые продовольственные магазины. Через какое-то время я поняла, куда меня принесли ноги, но не стала останавливаться, хотя двигалась все медленнее. Что ж, может, это, в конце концов, и не самая плохая идея. Мне нужно было с кем-то поговорить, а людей, к которым хотелось бы обратиться, осталось совсем мало.
Я добралась до места в десять минут девятого, уверенно постучала в дверь и внезапно почувствовала страшное волнение. Но убегать было слишком поздно. Послышался звук шагов, и мы оказались с ним друг перед другом.
- Элис?
Судя по тону, он не был поражен при виде меня, но не слышалось и особой радости. Он не пригласил меня зайти в квартиру.
- Привет, Джейк.
Мы смотрели друг на друга. Когда мы виделись в последний раз, я обвинила его в том, что он положил в мое молоко пауков. Он был еще в халате, но в халате, который был мне не знаком, халате, появившемся «в период после Элис».
- Просто проходила мимо? - спросил он с тусклой тенью прежней иронии.
- Можно войти? Всего на минуту.
Он открыл дверь шире и отступил на шаг.
- Здесь все изменилось, - сказала я, оглядевшись.
- А чего ты ожидала?
В комнате был новый диван и шторы, у камина лежали новые большие подушки. Пара новых картин, которых я прежде не видела, появилась на стенах, теперь зеленых. Старых фотографий, на которых изображены мы с ним, больше не было.
Я не очень задумывалась об этом или не думала вовсе. Но теперь-то поняла: мне почему-то казалось, что, когда я войду в свой старый, закрытый для меня дом, увижу, что там меня ждали. Хотя я грубо дала понять, что никогда не вернусь. Если бы я могла не кривить душой, то, возможно, предположила бы, что Джейк будет ждать меня, как бы я с ним ни поступила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46