С женой героя и все такое.
- Это совсем не так, Грег.
- Думаю, что именно так. И именно поэтому ты нашла меня сегодня утром в пижаме, мучающимся от похмелья. Но я одного не понимаю, и это меня мучает. Что сам Адам говорит об этом?
Я собралась с духом.
- Видимо, Адам считает, что в экспедиции находились люди, которым было не место на склоне Чунгават.
Из груди Грега вырвался смех, который перешел в рокочущий кашель.
- Он может сколько угодно повторять это, - сказал он, прокашлявшись. - Кэрри Фрэнк, дерматолог, была неплохой туристкой, но никогда до того не ходила в горы. Она даже не знала, как надевать «кошки». И помню, что я предостерегал Томми Бенна, когда тот неправильно крепил страховку. Он чуть не сорвался. Он тогда не ответил, и я вспомнил, что он не понимает по-английски. Ни слова. Боже, что он творил с нами! Мне пришлось скатиться к нему, чтобы переукрепить его карабин. Но я считал, что справлюсь со всем, что придумал совершенно безопасную систему. Она не сработала, и погибли пять доверившихся мне людей. - Я притронулась к его руке. Но Грег продолжал говорить. - Когда подошла развязка, Адам оказался героем, а я нет. Ты сама себя не понимаешь. Присоединяйся к клубу.
- Но мне страшно.
- Присоединяйся к клубу, Элис, - повторил он, выдавив едва заметную усмешку.
Вдруг в самом неподходящем месте на другом берегу канала показался маленький сад, где виднелись клумбы красных и фиолетовых тюльпанов.
- Тебя пугает что-то конкретное? - наконец спросил он.
- Полагаю, все это связано с его прошлым. Все оно так смутно.
- И так заполнено женщинами, - добавил Грег.
- Да.
- Да, тебе непросто.
Мы присели на берегу.
- Он рассказывает о Франсуазе?
- Нет.
- У меня с ней был роман, ты же знаешь. - Говоря это, он не смотрел на меня, и у меня возникло ощущение, что прежде он никогда не произносил этого вслух. Для меня это стало ударом, совершенно неожиданным ударом.
- Роман с Франсуазой? Нет. Нет, я не знала. Боже, Грег, а Адам знал?
Грег ответил не сразу. Потом он сказал:
- Все началось в экспедиции. Она была забавная. Очень красивая.
- Да, все о ней так говорят.
- Между ней и Адамом все было кончено. Она сама сказала об этом Адаму, когда мы приехали в Непал. С нее было достаточно его измен.
- Она решила с ним расстаться?
- Разве Адам тебе не рассказывал?
- Нет, - медленно произнесла я. - Он ничего об этом не рассказывал.
- Ему было непросто смириться с тем, что его отвергли.
- Давай без околичностей, - сказала я. - Франсуаза разорвала длительную связь с Адамом, и спустя несколько дней у тебя с ней начался роман?
- Да. А потом, раз уж тебе хочется, чтобы я сказал это для тебя, через несколько недель она погибла в горах, так как я обгадился со своими размеченными шнурами маршрутами, а Адам спас меня, своего друга, который украл у него женщину.
Я пыталась придумать что-нибудь, что могло бы его утешить, но отказалась от этой затеи.
- Мне нужно возвращаться.
- Послушай, Грег, Адам знал о вас с Франсуазой?
- Тогда мы не стали говорить ему. Мы считали, что это может вызвать разлад. Ведь он тоже не вел жизнь затворника. А потом... - Фраза повисла в воздухе.
- Он никогда не упоминал об этом?
- Нет. Ты не собираешься обсуждать это с ним?
- Нет.
«Ни это, ни что другое, - подумала я. - Мы давно миновали этап рассказов».
- Можешь не сдерживаться на мой счет. Это больше не имеет значения.
Мы повернули назад, и я отдала ему куртку.
- Я здесь сяду на автобус, - сказала я. - Спасибо, Грег.
- Я ничего такого не сделал.
Поддавшись порыву, я обняла его за шею и поцеловала в губы, ощутив его колючую бороду.
- Береги себя, - сказала я.
- Адам - счастливчик.
- Всегда считала, что я должна была быть счастливой женщиной.
Глава 33
Иногда у меня создавалось впечатление, что когда я была с Адамом, то настолько теряла голову, что оказывалась не в состоянии реально смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы оценивать или анализировать его поступки. Были секс, сон, обрывочные разговоры, еда и иногда попытки что-то организовать, но и это все происходило впопыхах, словно мы старались успеть, пока лодка не пошла ко дну, пока пожар не поглотит дом вместе с нами. Я просто сначала отдалась этому беспомощно, с благодарностью за то, что можно отделаться от мыслей, от болтовни, от ответственности. Единственная возможность рационально оценивать его представлялась опосредованно, через суждения о нем других людей. Этот видимый издалека Адам мог приносить облегчение и пользу, как снимок солнца, на который можно смотреть прямо, чтобы таким образом узнать об этом предмете на небе, который жжет тебя сверху, но недоступен для прямого наблюдения.
Когда я вернулась после свидания с Грегом, Адам смотрел телевизор. Он курил и пил виски.
- Где ты была? - спросил он.
- На работе, - сказала я.
- Я звонил. Мне сказали, что ты ушла из офиса.
- Встреча, - неопределенно отозвалась я.
Когда лжешь, важно не давать лишней информации, на которой тебя можно поймать. Адам, обернувшись, посмотрел на меня, но ничего не сказал. Что-то было не так с этим его движением, словно оно было чуть замедленное или немного слишком быстрое. Он мог быть слегка пьян. Он переключал каналы, посмотрев программу несколько минут, включал другую, спустя несколько минут переходил на другой канал.
Я вспомнила о журнале, взятом у Билла Левенсона.
- Ты видел это? - спросила я, взяв его в руки. - Тут есть о тебе.
Он на мгновение обернулся, но не произнес ни слова. Я во всех подробностях знала историю про катастрофу на склоне Чунгават, но мне хотелось прочесть о ней в свете того, что мне стало известно об Адаме, Франсуазе и Греге, чтобы понять, не прозвучат ли факты как-то по-другому. Поэтому я пристроилась за кухонным столом и принялась нетерпеливо листать страницы с рекламой кроссовок, парфюмерии, тренажеров, итальянских костюмов, страницы, заполненные всякими мужскими вещами. Потом нашла что искала - большую, бросающуюся в глаза статью, озаглавленную «Зона смерти: мечты и несчастье на высоте 28 000 футов».
Статья была больше и полнее, чем статья Джоанны. Автор, Энтони Каплан, побеседовал со всеми оставшимися в живых членами экспедиции, включая, увидела я с забившимся сердцем, и самого Адама. Почему он не рассказал мне об этом? Должно быть, это был один из тех длительных телефонных разговоров или одна из встреч в баре, которые занимали значительную часть его времени на протяжении последних месяца-двух.
- Я и не знала, что ты беседовал с этим журналистом, - проговорила я, стараясь, чтобы тон был достаточно беззаботным.
- Как его зовут? - спросил Адам, вновь наполняя свой стакан.
- Энтони Каплан.
Адам сделал глоток, потом другой и слегка поморщился.
- Этот парень просто сопляк, - бросил он.
Я почувствовала себя обманутой. Это вполне обычное дело, когда знаешь какие-то тривиальные, бытовые факты из жизни друга или коллеги, но ничего из того, чем живут их пылкие души. Что касается Адама, этим ограничивалось все, что мне было о нем известно. Его воображение, фантазии, мечты, однако, лишь случайные фрагменты того, чем он на самом деле занимался изо дня в день. Я изголодалась по любой информации об Адаме, о его способности тащить на себе снаряжение других, когда они начинали ползти, едва дыша в разреженном воздухе. Все говорили о его внимательности, благоразумии, его ясном уме.
Была там и новая деталь. Еще один член экспедиции, дизайнер по интерьерам по имени Лора Типлер, рассказала Каплану, что по пути к базовому лагерю в течение нескольких дней делила с Адамом палатку. Видимо, Грег имел в виду именно это, когда говорил, что Адам после разрыва с Франсуазой не жил отшельником. Потом Адам спокойно перешел жить в другую палатку. Чтобы и там демонстрировать свои способности, это несомненно. Я была совсем не против. Все было по-взрослому, по взаимному согласию, без глубоких чувств с обеих сторон. Типлер рассказала Каплану, что голова Адама была явно занята чем-то другим, наверное, приготовлениями к восхождению, обдумыванием разных степеней риска и способностей различных членов экспедиции справиться с нагрузкой, но его тела для нее было достаточно. Сука! Она почти досконально поведала Каплану об этом эпизоде, ее рассказ был словно дополнительным материалом в брошюре. Но неужели он спал со всеми женщинами, которые ему встречались? Интересно, что бы он подумал, если бы и я вела столь же насыщенную половую жизнь?
- Двадцать вопросов, - сказала я. - Кто такая Лора Типлер?
Адам минуту подумал, потом хрипло рассмеялся:
- Чертово ярмо, вот кто.
- Ты жил с ней в одной палатке. Она так говорит.
- О чем ты, Элис? Что ты хочешь от меня услышать?
- Ничего. Просто я продолжаю узнавать разные вещи о тебе из журналов.
- Из этого дерьма ты обо мне ничего не узнаешь. - Он выглядел раздраженным. - Зачем ты носишься с этим? Чего ты всюду суешь нос?
- Я не сую нос, - устало проговорила я. - Я интересуюсь твоей жизнью.
Адам налил себе еще порцию.
- Я не хочу, чтобы ты интересовалась моей жизнью. Я хочу, чтобы ты интересовалась мной.
Я стала лихорадочно соображать. Узнал ли он что-то? Однако его внимание было снова приковано к телевизору, он опять перепрыгивал с канала на канал: щелк, щелк, щелк.
Я продолжала читать. Я надеялась и одновременно опасалась, что в статье будут и другие подробности о разрыве между Адамом и Франсуазой и о напряженности, которая могла возникнуть в их отношениях на склоне горы. Но Каплан только коротко упомянул о том, что они прежде были парочкой, и Франсуаза практически не появлялась в статье до того момента в конце, когда исчезла. У меня в голове неотступно крутилась мысль о том, что две женщины, которые отвергли Адама, погибли. Не могло ли быть так, что он не особенно старался спасти группу, где была Франсуаза, как было с остальными? Но это сразу же вступило в противоречие с напоминанием Каплана о том, что значило оказаться в горах во время бури. И Грег, и Клод Брессон были выведены из игры. Значение имело не то, что погибли пять человек, а то, что вообще кто-то остался в живых, и это стало возможно исключительно благодаря усилиям Адама, который вновь и вновь уходил в бурю. Но вопрос мучил меня, хотелось узнать, не этим ли объясняется то хладнокровие, с которым он вспоминает весь этот кошмар.
Адам, как обычно, говорил немного, но в одном месте Каплан спросил его, не двигала ли им великая романтическая традиция британских исследователей типа капитана Скотта. «Скотт погиб, - был ответ Адама. - И его люди с ним. Мой герой - Амундсен. Он добрался до Южного полюса, словно юрист, составивший юридический документ. Легко славно погубить людей, находящихся под твоей командой. Трудно сделать так, чтобы узлы были завязаны как надо, и привести людей назад».
Каплан перешел от цитирования к проблеме узлов, которые оказались ненадежными. Как он указал, жестокий парадокс трагедии заключался в том, что, по собственной идее Грега Маклафлина, после экспедиции не было никакой возможности избежать ответственности. Клод Брессон отвечал за маршрут, обозначенный веревкой красного цвета, Адам - желтого, а Грег взял на себя всю ответственность за обеспечение голубого маршрута, того, который должен был привести экспедицию от хребта Близнецы к седловине непосредственно под вершиной.
Все оказалось ужасно просто, но чтобы было еще проще, на подробной схеме показаны прохождение голубого маршрута по западному отрогу и то место в верхней точке, где он потерялся, из-за чего одна группа альпинистов отошла от маршрута и двинулась вниз по восточному отрогу навстречу своей гибели. Бедный Грег. Интересно, дошел ли до него этот новый вброс информации.
- Бедный Грег, - сказала я вслух.
- А?
- Я сказала «бедный Грег». Опять его вытащили на свет.
- Падальщики, - с горечью отозвался Адам.
В статье Каплана фактически не было ничего отличного, даже в расстановке акцентов, от того, что я прочла в статье Джоанны и - в более личностной интерпретации - в книге Клауса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
- Это совсем не так, Грег.
- Думаю, что именно так. И именно поэтому ты нашла меня сегодня утром в пижаме, мучающимся от похмелья. Но я одного не понимаю, и это меня мучает. Что сам Адам говорит об этом?
Я собралась с духом.
- Видимо, Адам считает, что в экспедиции находились люди, которым было не место на склоне Чунгават.
Из груди Грега вырвался смех, который перешел в рокочущий кашель.
- Он может сколько угодно повторять это, - сказал он, прокашлявшись. - Кэрри Фрэнк, дерматолог, была неплохой туристкой, но никогда до того не ходила в горы. Она даже не знала, как надевать «кошки». И помню, что я предостерегал Томми Бенна, когда тот неправильно крепил страховку. Он чуть не сорвался. Он тогда не ответил, и я вспомнил, что он не понимает по-английски. Ни слова. Боже, что он творил с нами! Мне пришлось скатиться к нему, чтобы переукрепить его карабин. Но я считал, что справлюсь со всем, что придумал совершенно безопасную систему. Она не сработала, и погибли пять доверившихся мне людей. - Я притронулась к его руке. Но Грег продолжал говорить. - Когда подошла развязка, Адам оказался героем, а я нет. Ты сама себя не понимаешь. Присоединяйся к клубу.
- Но мне страшно.
- Присоединяйся к клубу, Элис, - повторил он, выдавив едва заметную усмешку.
Вдруг в самом неподходящем месте на другом берегу канала показался маленький сад, где виднелись клумбы красных и фиолетовых тюльпанов.
- Тебя пугает что-то конкретное? - наконец спросил он.
- Полагаю, все это связано с его прошлым. Все оно так смутно.
- И так заполнено женщинами, - добавил Грег.
- Да.
- Да, тебе непросто.
Мы присели на берегу.
- Он рассказывает о Франсуазе?
- Нет.
- У меня с ней был роман, ты же знаешь. - Говоря это, он не смотрел на меня, и у меня возникло ощущение, что прежде он никогда не произносил этого вслух. Для меня это стало ударом, совершенно неожиданным ударом.
- Роман с Франсуазой? Нет. Нет, я не знала. Боже, Грег, а Адам знал?
Грег ответил не сразу. Потом он сказал:
- Все началось в экспедиции. Она была забавная. Очень красивая.
- Да, все о ней так говорят.
- Между ней и Адамом все было кончено. Она сама сказала об этом Адаму, когда мы приехали в Непал. С нее было достаточно его измен.
- Она решила с ним расстаться?
- Разве Адам тебе не рассказывал?
- Нет, - медленно произнесла я. - Он ничего об этом не рассказывал.
- Ему было непросто смириться с тем, что его отвергли.
- Давай без околичностей, - сказала я. - Франсуаза разорвала длительную связь с Адамом, и спустя несколько дней у тебя с ней начался роман?
- Да. А потом, раз уж тебе хочется, чтобы я сказал это для тебя, через несколько недель она погибла в горах, так как я обгадился со своими размеченными шнурами маршрутами, а Адам спас меня, своего друга, который украл у него женщину.
Я пыталась придумать что-нибудь, что могло бы его утешить, но отказалась от этой затеи.
- Мне нужно возвращаться.
- Послушай, Грег, Адам знал о вас с Франсуазой?
- Тогда мы не стали говорить ему. Мы считали, что это может вызвать разлад. Ведь он тоже не вел жизнь затворника. А потом... - Фраза повисла в воздухе.
- Он никогда не упоминал об этом?
- Нет. Ты не собираешься обсуждать это с ним?
- Нет.
«Ни это, ни что другое, - подумала я. - Мы давно миновали этап рассказов».
- Можешь не сдерживаться на мой счет. Это больше не имеет значения.
Мы повернули назад, и я отдала ему куртку.
- Я здесь сяду на автобус, - сказала я. - Спасибо, Грег.
- Я ничего такого не сделал.
Поддавшись порыву, я обняла его за шею и поцеловала в губы, ощутив его колючую бороду.
- Береги себя, - сказала я.
- Адам - счастливчик.
- Всегда считала, что я должна была быть счастливой женщиной.
Глава 33
Иногда у меня создавалось впечатление, что когда я была с Адамом, то настолько теряла голову, что оказывалась не в состоянии реально смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы оценивать или анализировать его поступки. Были секс, сон, обрывочные разговоры, еда и иногда попытки что-то организовать, но и это все происходило впопыхах, словно мы старались успеть, пока лодка не пошла ко дну, пока пожар не поглотит дом вместе с нами. Я просто сначала отдалась этому беспомощно, с благодарностью за то, что можно отделаться от мыслей, от болтовни, от ответственности. Единственная возможность рационально оценивать его представлялась опосредованно, через суждения о нем других людей. Этот видимый издалека Адам мог приносить облегчение и пользу, как снимок солнца, на который можно смотреть прямо, чтобы таким образом узнать об этом предмете на небе, который жжет тебя сверху, но недоступен для прямого наблюдения.
Когда я вернулась после свидания с Грегом, Адам смотрел телевизор. Он курил и пил виски.
- Где ты была? - спросил он.
- На работе, - сказала я.
- Я звонил. Мне сказали, что ты ушла из офиса.
- Встреча, - неопределенно отозвалась я.
Когда лжешь, важно не давать лишней информации, на которой тебя можно поймать. Адам, обернувшись, посмотрел на меня, но ничего не сказал. Что-то было не так с этим его движением, словно оно было чуть замедленное или немного слишком быстрое. Он мог быть слегка пьян. Он переключал каналы, посмотрев программу несколько минут, включал другую, спустя несколько минут переходил на другой канал.
Я вспомнила о журнале, взятом у Билла Левенсона.
- Ты видел это? - спросила я, взяв его в руки. - Тут есть о тебе.
Он на мгновение обернулся, но не произнес ни слова. Я во всех подробностях знала историю про катастрофу на склоне Чунгават, но мне хотелось прочесть о ней в свете того, что мне стало известно об Адаме, Франсуазе и Греге, чтобы понять, не прозвучат ли факты как-то по-другому. Поэтому я пристроилась за кухонным столом и принялась нетерпеливо листать страницы с рекламой кроссовок, парфюмерии, тренажеров, итальянских костюмов, страницы, заполненные всякими мужскими вещами. Потом нашла что искала - большую, бросающуюся в глаза статью, озаглавленную «Зона смерти: мечты и несчастье на высоте 28 000 футов».
Статья была больше и полнее, чем статья Джоанны. Автор, Энтони Каплан, побеседовал со всеми оставшимися в живых членами экспедиции, включая, увидела я с забившимся сердцем, и самого Адама. Почему он не рассказал мне об этом? Должно быть, это был один из тех длительных телефонных разговоров или одна из встреч в баре, которые занимали значительную часть его времени на протяжении последних месяца-двух.
- Я и не знала, что ты беседовал с этим журналистом, - проговорила я, стараясь, чтобы тон был достаточно беззаботным.
- Как его зовут? - спросил Адам, вновь наполняя свой стакан.
- Энтони Каплан.
Адам сделал глоток, потом другой и слегка поморщился.
- Этот парень просто сопляк, - бросил он.
Я почувствовала себя обманутой. Это вполне обычное дело, когда знаешь какие-то тривиальные, бытовые факты из жизни друга или коллеги, но ничего из того, чем живут их пылкие души. Что касается Адама, этим ограничивалось все, что мне было о нем известно. Его воображение, фантазии, мечты, однако, лишь случайные фрагменты того, чем он на самом деле занимался изо дня в день. Я изголодалась по любой информации об Адаме, о его способности тащить на себе снаряжение других, когда они начинали ползти, едва дыша в разреженном воздухе. Все говорили о его внимательности, благоразумии, его ясном уме.
Была там и новая деталь. Еще один член экспедиции, дизайнер по интерьерам по имени Лора Типлер, рассказала Каплану, что по пути к базовому лагерю в течение нескольких дней делила с Адамом палатку. Видимо, Грег имел в виду именно это, когда говорил, что Адам после разрыва с Франсуазой не жил отшельником. Потом Адам спокойно перешел жить в другую палатку. Чтобы и там демонстрировать свои способности, это несомненно. Я была совсем не против. Все было по-взрослому, по взаимному согласию, без глубоких чувств с обеих сторон. Типлер рассказала Каплану, что голова Адама была явно занята чем-то другим, наверное, приготовлениями к восхождению, обдумыванием разных степеней риска и способностей различных членов экспедиции справиться с нагрузкой, но его тела для нее было достаточно. Сука! Она почти досконально поведала Каплану об этом эпизоде, ее рассказ был словно дополнительным материалом в брошюре. Но неужели он спал со всеми женщинами, которые ему встречались? Интересно, что бы он подумал, если бы и я вела столь же насыщенную половую жизнь?
- Двадцать вопросов, - сказала я. - Кто такая Лора Типлер?
Адам минуту подумал, потом хрипло рассмеялся:
- Чертово ярмо, вот кто.
- Ты жил с ней в одной палатке. Она так говорит.
- О чем ты, Элис? Что ты хочешь от меня услышать?
- Ничего. Просто я продолжаю узнавать разные вещи о тебе из журналов.
- Из этого дерьма ты обо мне ничего не узнаешь. - Он выглядел раздраженным. - Зачем ты носишься с этим? Чего ты всюду суешь нос?
- Я не сую нос, - устало проговорила я. - Я интересуюсь твоей жизнью.
Адам налил себе еще порцию.
- Я не хочу, чтобы ты интересовалась моей жизнью. Я хочу, чтобы ты интересовалась мной.
Я стала лихорадочно соображать. Узнал ли он что-то? Однако его внимание было снова приковано к телевизору, он опять перепрыгивал с канала на канал: щелк, щелк, щелк.
Я продолжала читать. Я надеялась и одновременно опасалась, что в статье будут и другие подробности о разрыве между Адамом и Франсуазой и о напряженности, которая могла возникнуть в их отношениях на склоне горы. Но Каплан только коротко упомянул о том, что они прежде были парочкой, и Франсуаза практически не появлялась в статье до того момента в конце, когда исчезла. У меня в голове неотступно крутилась мысль о том, что две женщины, которые отвергли Адама, погибли. Не могло ли быть так, что он не особенно старался спасти группу, где была Франсуаза, как было с остальными? Но это сразу же вступило в противоречие с напоминанием Каплана о том, что значило оказаться в горах во время бури. И Грег, и Клод Брессон были выведены из игры. Значение имело не то, что погибли пять человек, а то, что вообще кто-то остался в живых, и это стало возможно исключительно благодаря усилиям Адама, который вновь и вновь уходил в бурю. Но вопрос мучил меня, хотелось узнать, не этим ли объясняется то хладнокровие, с которым он вспоминает весь этот кошмар.
Адам, как обычно, говорил немного, но в одном месте Каплан спросил его, не двигала ли им великая романтическая традиция британских исследователей типа капитана Скотта. «Скотт погиб, - был ответ Адама. - И его люди с ним. Мой герой - Амундсен. Он добрался до Южного полюса, словно юрист, составивший юридический документ. Легко славно погубить людей, находящихся под твоей командой. Трудно сделать так, чтобы узлы были завязаны как надо, и привести людей назад».
Каплан перешел от цитирования к проблеме узлов, которые оказались ненадежными. Как он указал, жестокий парадокс трагедии заключался в том, что, по собственной идее Грега Маклафлина, после экспедиции не было никакой возможности избежать ответственности. Клод Брессон отвечал за маршрут, обозначенный веревкой красного цвета, Адам - желтого, а Грег взял на себя всю ответственность за обеспечение голубого маршрута, того, который должен был привести экспедицию от хребта Близнецы к седловине непосредственно под вершиной.
Все оказалось ужасно просто, но чтобы было еще проще, на подробной схеме показаны прохождение голубого маршрута по западному отрогу и то место в верхней точке, где он потерялся, из-за чего одна группа альпинистов отошла от маршрута и двинулась вниз по восточному отрогу навстречу своей гибели. Бедный Грег. Интересно, дошел ли до него этот новый вброс информации.
- Бедный Грег, - сказала я вслух.
- А?
- Я сказала «бедный Грег». Опять его вытащили на свет.
- Падальщики, - с горечью отозвался Адам.
В статье Каплана фактически не было ничего отличного, даже в расстановке акцентов, от того, что я прочла в статье Джоанны и - в более личностной интерпретации - в книге Клауса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46