— Ну что ты нервничаешь? — Сергуне явно хотелось добить вонючую, как солдатские портянки, «беломорину». — Докурим и двинем.
— А если кто-то выпал?
— Если кто-то выпал — его подберут те, кто внизу Спустя минуту мне все-таки удалось отодрать его от площадки и пинками погнать к двадцать третьему этажу. Вопли становились все явственнее и обрели половую принадлежность: кричала женщина. Когда мы наконец-то вышли на финишную прямую, нас окружила плотная стена отборного мата. Такого мата не слышала даже я, хотя одно время увлекалась одичавшими на разгрузке угля докерами Таллинского морского порта.
— О, так я и предполагал, — констатировал Сергуня, переступая через тянущиеся по полу кабели. — Полина глотку тренирует. Умеет же ругаться женщина!
В коридоре, по которому мы шли, начали появляться люди: осветители, ассистенты, насмерть перепуганная помощница режиссера, две бледные декораторши и абсолютно спокойный юноша с совсем еще зеленой, коротко постриженной бородкой.
— Перерыв? — спросил Сергуня, по-свойски пожимая руку юноше.
— Третий час перерыв, — вздохнул юноша. — Эта Сука простить себе не может, что перлась наверх ножками, вместе с простыми смертными. Вот и отрывается.
— Кстати, познакомься, — Сергуня снова вспомнил обо мне. — Антон Чехов. Линейный продюсер.
— Правда? — удивилась я.
— Что — правда? — юноша почесал кадык. — Что линейный продюсер? Или что — Антон Чехов?
Я не нашлась что ответить.
— Слушай, Антоша, — Сергуня увлек линейного продюсера в угол. — У меня с ней интервью…
— Забудь об этом. Эта Сука сегодня не в духе, а мы на двадцать третьем этаже. Так что гарантировать безопасность я вам не могу.
— Ну а на съемках поприсутствовать?
— Легко. Если они вообще начнутся. Мы и так два дня потеряли… У Этой Суки там, видите ли, в гостинице кого-то пришпилили, так она вообще мозгами поехала, из номера не выходила… А теперь летим по срокам так, что мама не горюй!..
Надо же, какая впечатлительность!
Я оставила обоих парней и двинулась на крик. Он доносился из распахнутых дверей какой-то квартиры: именно туда тянулись кабели. И именно оттуда выскакивали остатки съемочной группы. Но даже выражение их лиц меня не испугало. Я уже собиралась войти в эту чертову квартиру, когда меня ухватила за рукав сердобольная девушка с термосом в руках.
— Не ходите, — прошептала девушка. — Она вас по стенке размажет, Эта Сука. Лучше подождать.
— Это у вас кофе? — спросила я.
— Кофе.
— Можно?
— Конечно…
Трясущимися руками девушка налила кофе в пластмассовый стаканчик и протянула его мне. Кофе был вполне сносным, и это прибавило мне решимости. Другого случая посмотреть на Эту Суку Московскую Знаменитость у меня не будет. А если еще удастся поговорить с ней!.. Матерных выхлопов я не боялась — смешно чего-либо бояться, когда ты объявлен в федеральный розыск. Черт, я действительно не боялась, я еще никогда не чувствовала себя такой бесстрашной. Я как будто напрочь забыла, что всю жизнь меня преследовал страх — страх перед Стасом, страх перед триппером, страх перед сексуальными фантазиями клиентов…
Но теперь — теперь я была свободна! Свободна и со стаканом кофе в руках. Есть что отметить.
Я решительно отстранила девушку и вошла в квартиру. И во второй комнате, среди цементно-щебнекабельного реквизита обнаружила Полину Чарскую и приземистого парня с коротким сломанным носом: наверняка бывший боксер. Боксер и режиссер-постановщик по совместительству. Я даже не сомневалась, что предыдущие четыре постановщика были дзюдоистами, чемпионами по армрестлингу и спецами по греко-римской борьбе.
Иначе как совладать с Этой Сукой?
А Эта Сука стояла посредине комнаты и орала на режиссера, как на обмочившего постель мальчика. Впервые я видела кинозвезду так близко, и все в ней было преувеличенно: слишком резкие черты лица, слишком густые темные волосы, слишком подвижный рот, слишком яркие глаза.
Я мысленно принялась ставить точки в местах скопления матерщины, и это занятие меня невероятно увлекло.
— Гриша, …, — орала Чарская. — Я отказываюсь от съемок в Венеции ради вашего … сериала, я посылаю на … лучшее предложение, которое у меня было, и торчу в Этом … хлеву и в этом … поганом городе… Я уже видеть его не могу, этот … город и ваши ….. рожи!!!!!!!!!!! И учить ваши … тексты!!! Кто их придумал, эти … тексты?!! Какой рваный … автор?!! Их же даже … после пяти бутылок водяры … не выговоришь!.. За мной три московских театра в очередь стоят, у меня представление на заслуженную, а вы … заставляете меня таскаться по … лестницам. Да еще на … поезде раскатывать туда-сюда ради вашего … мыла!!!!! На хрен мне … поезд, я же каждый раз прошу — покупайте билет на самолет, ненавижу … поезда!!! … никаких условий для работы! Меня Тарантино пригласил с Джонни Деппом сниматься, а я сижу в этой … дыре и рыпнуться не могу. Из-за вашего … контракта, …!!!!!!!!! Так еще ваши … девки толком кофе сварить не могут. Ты же знаешь, я без кофе — никакая …!!! И уволь эту … дублершу, у нее же фигура, как у … борца сумо! У меня что — такая фигура?! Такая фигура, я тебя спрашиваю?!! А … гримерша?!! Что она себе позволяет, эта … курва!!! Ей не то что актрис гримировать, ее даже к покойникам допускать нельзя, они из гроба восстанут!!! И замени мне … партнера, от него луком прет!!! Как с ним … целоваться, скажи мне, как?!! Лучше сразу дерьмо жрать … ложками!!! Давай мне корзину дерьма, я его … жрать буду!!!!!!!!!
Кроткий Гриша поскреб затылок, развернулся и на полусогнутых двинулся к двери. Чарская набрала воздух в легкие и выдала очередь ему в спину.
— И не думай … Гришаня, что ты здесь надолго зацепился … !!! Меня твоя … халдейская рожа тоже не устраивает!!! Можешь сказать … Антону, что я с тобой работать не собираюсь!!!!!!!!!
Вдогонку уходящему режиссеру полетел аккумулятор от камеры.
Как это было классно, черт возьми!
Чарская показала себя такой восхитительной дрянью, что я не удержалась и зааплодировала. Аплодисменты подействовали на актрису отрезвляюще. Она повернулась ко мне и нагнула точеную голову.
— Ты кто такая…?! Какого … посторонние на площадке?!!
Договорить Чарская не успела: я плеснула ей в лицо остатками кофе. Как это было классно, черт возьми!
Кофе моментально разрушил ее собранное по кирпичику лицо, упростил губы и с головой выдал нос — нос самой обыкновенной шпанистой девки, подружки насосавшегося пивом байкера.
— Ну что, полегчало? — спросила я.
— Не поняла? — упавший до трагического шепота голос Чарской тоже оказался обыкновенным.
— А что тут понимать? Не люблю, когда орут. Можно сказать все то же самое, но тише.
— Ты кто такая? — снова повторила Чарская. Я обошла камеру и заглянула в ее глазок. Картинка не выглядела шедевром, но Чарская все равно была хороша.
— Значит, вы и есть Полина Чарская, — протянула я, не отрываясь от объектива. — По кличке «Эта Сука». Подбираете роли, от которых все отказываются. Даже Лия Ахеджакова.
С Лией Ахеджаковой был явный перегиб, и Чарская едва не задохнулась от ярости.
— И про Джонни Деппа лихо вставили. До печенок пронимает. Вот только Джонни Депп в любительском порно не работает…
Прости меня, Анне Раамат!.. Сейчас мне и так придется несладко.
Но самым странным было то, что никаких матов не последовало. И я продолжила дразнить гусей.
— И с Тарантино прокол. Тарантино Деппа не снимает, — об этом я когда-то вычитала в своей карманной библии — журнале «Дамский вечерок». И теперь решила воспользоваться полученной информацией. — Кто вам тексты пишет, девушка?.. Увольнять надо таких сценаристов!
И Чарская не выдержала! Наконец-то!
Она выбросила вперед свое сжавшееся в пружину тело, опрокинула на пол камеру и вцепилась мне в волосы. Прежде чем наподдать ей под дых и оттянуть ноздри самого обыкновенного шпанского носа, я мысленно вознесла хвалу своей парикмахерше. Наденька, ведомая, должно быть, святым Николаем, покровителем девиц брачного возраста, состригла мои патлы почти под корень.
Но Эта Сука быстро поняла, что с моей черепушкой ей ловить нечего, и переключилась на лицо. И даже сумела расцарапать мне щеку.
— Vastik!… Elukas!… — взвыв от боли, ругнулась я. — О, куррат!..
Чарская отпрыгнула от меня, как от энцефалитного клеща.
— Что… что ты сказала? — переводя дух, прошептала она.
Я молчала.
— Это ведь по-эстонски, да?.. Ты что — эстонка?
— Mooname, — сразу же насторожилась я. — Допустим.
И тут произошла совсем уж невероятная вещь: Полина Чарская, Эта Сука, журналистский бич, проклятье режиссеров, головная боль продюсеров, демон гримерш, пугало костюмеров, — расплакалась.
Расплакалась, как самая последняя потаскуха, которой не заплатили за работу.
— Я знала, что так будет… Что кто-нибудь обязательно появится…
Я подперла рукой поцарапанную щеку: в кого только мне не приходилось переквалифицироваться, с тех пор как биржа труда имени Стаса Дремова прекратила свое существование! Романтическая убийца для Сергуни; прагматичный курьер для фотографа Рейно; корреспондентка-женоненавистница для Филиппа Кодрина и таинственная Аннушка для его жены.
Интересно, за кого меня принимает Полина Чарская?
— Что будем делать? — спросила я. Этот вопрос был идеален, никаких проблем с интепр… тьфу, с интерпретацией. Чарская услышит то, что захочет услышать.
— Как тебя зовут? — Она растягивала слова и усердно рыла паузы между ними: в человеческий рост, не меньше. Она хотела выиграть время.
— Кайе, — соврала я.
В который раз я меняю имя? Кажется, в третий… Брат Димас поднял бы меня на смех. Но Полине Чарской было не до смеха, я это видела. И потому, выдержав паузу, тихо произнесла:
— Разве Олев не говорил обо мне?
Теперь она испугалась по-настоящему, — просто какое-то дитя улицы, стянувшее у цыганки петушок на палочке. И сразу же пойманное на месте леденцового преступления. Куррат! Я попала в яблочко, хотя и не знала, в какое именно.
— У тебя нет акцента, надо же! — Совсем не это волновало ее застывшие в немой мольбе глаза, совсем не это! — Идем.
— Куда?
Чарская ничего не ответила. Она подтащила меня к окну, за которым болталась строительная люлька.
— Прыгай, — сказала Чарская.
— Сначала ты.
Пожав плечами и забыв призвать в свидетели Тарантино с Джонни Деппом, а также три московских театра и дублершу с фигурой борца сумо, Чарская спрыгнула вниз и без всякой склоки приземлилась на аккуратно сложенные ящики. Я последовала ее примеру. Теперь мы болтались на высоте двадцать второго этажа. В любое другое время я полюбовалась бы видом города, — но только не сейчас.
Если свистящие от ветра канаты оборвутся, федеральный розыск будет сильно разочарован.
Но Чарской было наплевать на ветер. Она открыла один из ящиков и достала оттуда плоскую флягу:
— Будешь?
— Сначала ты.
Она отвинтила крышку и, даже не поморщившись, сделала крупный глоток. И снова я последовала ее примеру: во фляжке оказалась самая обыкновенная водка.
— Я не имею никакого отношения к его смерти, — тихо сказала Чарская. — Тебя ведь это интересует?
— Не только это.
— Ну да, мы жили на Крестовском… Но это просто совпадение, случайность… Мы даже ни разу не виделись… Я снова сделала глоток из фляжки.
— Хорошо, — сразу же пошла на попятный Эта Сука. — Виделись… Я как-то встретила его… Тоже случайно. Привет-привет… Вот и все…
— Все? — Я до сих пор не понимала, к чему она клонит.
— Я же вернула все драгоценности, какого черта?! Он обещал мне, что ничего не всплывет… Он обещал. Он обещал, что передаст мне эту пленку и что мы обо всем забудем. И останемся друзьями.
— Он мертв, — мягко напомнила я. — Все обязательства отменяются.
Полина закусила свою гипертрофированно-киношную губу и нагнула гипертрофированно-киношный лоб. А я… Я торжествовала. Еще бы — я взяла Эту Суку на арапа, я сделала ее — в лучших традициях рассказов из моего любимого журнала «Дамский вечерок»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63