Дочь хозяина (это была она) отступила на шаг и подумала, что сейчас самое время закричать. Мартин де Варгас сделал умоляющее лицо:
– Не надо! – И упал на колени.
Когда такой мужчина оказывается на коленях, грех не выяснить (даже будучи добродетелью во плоти), о чем именно он молит. Ведь выслушивание просьбы не означает согласия ее выполнить.
Тем более что старуха Ливия все еще валяется без чувств.
– Кто вы такой, сеньор, и что вам от меня нужно?
Лейтенант приободрился. Если женщина между криком и беседою выбирает беседу, первый бастион можно считать взятым.
– Я несчастнейший из несчастнейших, я тот, кто хочет умереть, а ему навязывают жизнь.
Впоследствии будет сказано, что женщина любит ушами. И более всего на нее действуют фразы, лишенные на самом деле всяческого смысла.
Миранда, дочь победителя сарацин, была девушкой отнюдь не глупой, умела писать на трех языках, знала толк в поэзии своего времени, королевский астроном преподавал ей карту звездного неба, а сам кардинал Хименес провел с нею несколько бесед на богословские темы. Женский ум, получивший к семнадцати годам такую бездну научных сведений, не мог не считать себя независимым. Миранда была не слишком хороша собой и слишком уверена в себе. Она считала, что прекрасно разбирается в людях,– такого человека очень просто обмануть.
– Вы говорите, что разлучены с предметом ваших страстных желаний?
Лейтенант, собиравшийся встать с колен, вновь застыл. В голове его была только одна мысль – как бы не сказать чего лишнего.
– О, как сразу вы меня поняли!
– Встаньте и расскажите мне, в чем ваше горе. Я не обещаю вам помочь, но обещаю выслушать.
– И это уже слишком много. Слишком!
– Заклинаю вас всем святым, встаньте!
Миранда заволновалась. Перед нею истекал чувством (не важно каким) молодой, красивый мужчина. При этом в любой момент могла очнуться эта дура
Ливия, в любой момент мог появиться кто-нибудь из слуг. Ситуация была восхитительно рискованной.
Мартин де Варгас с колен не поднялся, он просто посмотрел пронзительным взором снизу вверх, и взор этот немного ослепил девушку. Даже сквозь ткань мантильи.
– Кто вы?
– Меня зовут Мартин де Варгас.
Имя это было Миранде отдаленно знакомо, за отцовским столом оно упоминалось несколько раз. Упоминалось в каком-то сомнительном контексте. В чем сомнительность? Ах да, дуэль. Этот офицер несколько раз дрался на дуэли и, судя по его внешнему виду, остался цел. Из-за чего были эти дуэли? Как будто неизвестно, из-за чего они бывают,– из-за женщин.
Миранда решила быть особенно осторожной:
– А он, предмет ваших вожделений, он прекрасен? Что он из себя представляет?
Мартин де Варгас зажмурился, как бы боясь сказать взглядом больше, чем нужно.
– Да, она прекрасна. Она для меня все: и победа, и поражение, и жизнь, и смерть.
– Но почему вы здесь?
– Вы еще не догадались?
– Клянусь святыми дарами, нет.
Мартин де Варгас встал, Миранда почувствовала, что ее охватывает озноб.
– Потому что только вы можете мне помочь. Моя жизнь, мое счастье находятся в ваших руках.
У Миранды перехватило горло:
– Но чем же я…
– В тот самый миг, когда я увидел вас, то понял – вот она, вот она, моя спасительница!
– Не подходите ко мне!
– Вы видите, я стою на месте, это вы удаляетесь от меня. Вы меня боитесь?
– Чего же мне вас бояться!
– Заклинаю, не бойтесь, вам нечего меня бояться. Ангелам вообще нечего бояться. А вы ангел.
Дуэнья зашевелилась в кустах. Мартин де Варгас перешел на шепот:
– В тот самый миг, когда я вас увидел, я понял – надежда на спасение есть. Я погиб не безнадежно! Вы понимаете меня?
– Нет.
– Но я вижу, что понимаете! От вас, от вашего слова зависит судьба моя. Скажите это слово, скажите!
– Какое слово?
На мгновение Мартин де Варгас растерялся сам. Какое, действительно, слово?!
Дуэнья застонала и что-то забормотала как бы спросонок.
– Вы говорите, какое слово?
– Да,– прошептала девушка, чувствуя, что от непонимания у нее уже мутится сознание.
– Не важно какое. Вы сами найдете все нужные слова. Но сделайте так, чтобы ваш отец согласился встретиться со мной.
– Мой отец?!
– Да, да и да!
– Зачем?!
– Неужели вы еще не понимаете зачем?
Ответила ему уже не сеньорита, а ее дуэнья. Ответила истошным, невероятным визгом.
– Умоляю вас, умоляю!
Мартин де Варгас шептал, но произносимые им слова легко доходили до слуха девушки, несмотря на шум, производимый бдительной старухой.
Послышались приближающиеся шаги.
Лейтенант еще раз прошептал:
– Умоляю.
И ринулся к стене, с которой спрыгнул несколько минут назад.
Слуги, вбежавшие в сад с обнаженными шпагами, увидели лишь его сапоги, исчезающие за стеной. Дочь хозяина лежала без чувств, а рядом стояла и причитала нестерпимым фальцетом дуэнья.
Мартин де Варгас быстро шел, завернувшись в плащ, в сторону храма Святого Духа. Он был в прекрасном настроении. Этим же вечером состоится его беседа с генералом де Наварро, в этом нет никаких сомнений.
Остаток утра и время до сиесты лейтенант провел в большом трактире на углу улиц Сан-Фелипе и Лас-Пальмос. Он выпил несколько бутылок легкого вина в преддверии трудного разговора с генералом, но голова его осталась такой же светлой, как в тот момент, когда он покидал родной Вуэлло. Он пил и думал, оттачивал аргументы, при помощи которых можно будет скорее убедить Педро де Наварро, человека уже пожилого и, значит, сторонника старых представлений, заложника собственного героического прошлого.
Несколько раз к нему подсаживались размалеванные красотки и пытались завести беседу. Очень скоро им приходилось ретироваться, ибо рослый красавец за угловым столом казался невменяемым.
– Или он кого-то ждет, или его ищут.
Так выразилась жена хозяина заведения, присмотревшись к парню. Интересно, что она оказалась права в обоих смыслах.
Миранда выполнила обещание, которого не давала. Она поговорила с отцом, сказала «слово». При упоминании имени Мартина де Варгаса старика слегка перекосило, и он побледнел ничуть не меньше другого генерала, пользовавшегося алжирским «гостеприимством» в течение последних четырех месяцев.
– Мартин де Варгас?
– Да, отец, Мартин де Варгас,– прошептала Миранда, все еще находившаяся под впечатлением неожиданного и необыкновенного свидания в собственном саду.
– Что ему нужно?!
– Он хочет…
– Нет, погоди! Скажи мне сначала, где ты с ним увиделась?
– В жасминовом садике,– просто ответила дочь, не видя в своем ответе ничего особенного.
– В нашем?
– Да, в нашем.
От шума резко прилившей крови у полководца начали путаться мысли. Чтобы не случилось удара, обещанного ему всеми врачами, пользовавшими его в последнее время, он попытался успокоиться: смочил полотенце в фарфоровом широкогорлом кувшине и засунул холодный комок в вырез потной фламандской рубашки, поближе к сердцу. Несколько раз продолжительно вздохнул.
– И когда же это случилось?
На дочь болезненное состояние отца не произвело никакого впечатления. Она продолжала находиться во власти дурмана невразумительных лейтенантских речей. Надо полагать, к своим семнадцати годам она настолько созрела для первого серьезного любовного приключения, что, окажись на месте Мартина де Варгаса человек, много ему уступающий во всех отношениях, и прояви он десятую часть его настойчивости, она все равно нашла бы способ не устоять и воспылать чувством. Можно было бы сравнить эту девичью душу с внезапно проснувшимся вулканом, если бы на Иберийском полуострове имело место что-либо отдаленно напоминающее Везувий или Этну.
– И когда же это случилось? – Голос генерала угрожающе понизился, но дочь и на это не обратила внимания, хотя прекрасно знала, предвестником чего является это понижение тона.
– Только что!
– Только что?!
– Да, клянусь тем, что я твоя дочь.
Генералу пришлось произвести еще несколько успокаивающих процедур. Он никак не мог поверить в реальность происходящего.
– О чем же он хотел со мной поговорить?
Миранда посмотрела на отца удивленно: какой странный, что же тут может быть неясного!
– Так о чём?
– Он хочет на мне жениться и собирается просить у тебя моей руки.
Такая разумная, серьезная девушка, в ужасе думал генерал, может быть, она заболела? Надо проверить, нет ли у нее жара. О Мадонна, пошли ей какую-нибудь легкую болезнь.
– Когда же он успел тебя настолько узнать? Может быть, вы виделись прежде?
Миранда снисходительно улыбнулась:
– Иногда, чтобы полюбить, достаточно одного взгляда, а мы успели обменяться целой дюжиной.
О Мадонна, пошли ей жар! А где была старуха в то время, когда происходил этот обмен многочисленными взглядами и словами? Где?!
– Ливия! – крикнул генерал.
Мы не станем излагать здесь путаные и насквозь лживые объяснения впечатлительной дуэньи. Достаточно сказать, что генерал, несмотря на свою борьбу с апоплексическим ударом, не поверил ни единому ее слову, и она вечером того же дня отправилась в кармелитский монастырь, дабы закончить там свои бесполезные годы.
Несмотря на решительную расправу с Ливией, свидетельницей которой она стала, Миранда продолжала считать, что ее собственные дела идут великолепно. Отец велит сейчас призвать Мартина де Варгаса, выслушает его, добродушно пожурит за обыкновение входить в дом через забор, а не в дверь, и… дальше все будет очень хорошо!
Отчасти она не ошиблась.
Генерал велел призвать лейтенанта Мартина де Варгаса с намерением побеседовать с ним. Несколько нарядов альгвасилов и королевских стражников были разосланы по городу с приказом схватить и притащить его в дом Педро де Наварро, желательно как следует связанным.
Генерал рассудил, что человек (даже будь он безумец, в чем взбешенный отец не сомневался), желающий поговорить, не станет слишком скрываться. Поэтому ожидал скорого возвращения посланных.
Когда в двери трактира вошли шестеро стражников в медных касках и с длинными, неуклюжими алебардами, лейтенант сразу догадался, что пришли за ним. Он встал. Бросил на стол серебряную монету и пошел навстречу вооруженным людям.
Почему-то он думал, что они ему обрадуются. Трудно сказать, откуда у него явилась такая мысль. И он очень удивился, когда они все разом кинулись его вязать.
Ничего, подумал он, видимо, генерал неправильно понял слова, переданные его дочерью. А может, Миранда и сама что-нибудь напутала. Стоит только им начать говорить, как недоразумение само собой разъяснится.
К этой странной встрече Педро де Наварро облачился в свой парадный мундир, считая, что это будет не лишним. Увидев его во всем блеске экипировки, лейтенант обрадовался. Он жалел только об одном, что вынужден носить обычную гражданскую одежду.
Между двумя военными людьми произошел в высшей степени странный разговор. В результате его старшему по званию сделалось еще хуже, хотя он думал, что хуже ему быть не может. Выслушав объяснение этого юнца-наглеца, генерал почувствовал, что мир меркнет у него перед глазами. Удержать себя в руках стоило ему чрезвычайных усилий.
– Так вы хотите сказать, Мартин де Варгас, что не хотите жениться на моей дочери?!
Лейтенант лукаво улыбнулся и покачал головой. Казалось, ему было весело, и он предлагал всем присутствующим присоединиться к веселью.
– Клянусь святым Антонием, нет. И могу это повторить хоть под присягой.
– Всем убраться отсюда! – велел Педро де Наварро. На террасе, где он принимал наглого мерзавца, было немало народу из числа домочадцев, приживал и близких к приживалам людишек. Генерал собирался им всем преподнести показательный урок того, как он обводится с теми, кто не выказывает к его персоне должного уважения. Он собирался…
– Всем убраться!
Мартин де Варгас счел это требование разумным. Он собирался говорить с хозяином дома на темы специальные и наверняка секретные:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51