О. X. Что же?
М. У него не было жен не из-за обрядов, а потому, что жена была ему не нужна.
О. X. Не понимаю, он что, не спал со своими наложницами? Как с женщинами?
М. Что вы, святой отец, как вы могли такое сказать!
О. X.Нечего тут улыбаться.
М. Прошу меня простить.
О. X. Так он спал со своими женщинами?
М. Да.
О. X. Часто?
М. Да.
О. X. Со всеми?
М. Со всеми, которые были для этого пригодны.
О. X. Ты имеешь в виду, что в некоторые дни женщина бывает нечиста?
М. Со временем она к тому же стареет, и ее просто жалко выгнать вон.
О. X. Ты сказала, что он спал со всеми. Со всеми пригодными. Большой ли у него был гарем?
М. Как когда.
О. X. Не понимаю.
М. Когда дела шли плохо, он мог удовлетвориться семью-восемью. На Джербе, откуда меня похитили ваши люди, у него могло быть и до полусотни женщин. Некоторые даже и не жили под одной с ним крышей, как я. Им отводили жилье в городе. С Джербы в Мешуар, а потом в Алжир он взял только десять женщин.
О. X. Тебя он не взял?
М. Конечно, не могла же я отказаться, если бы он этого пожелал.
О. X. Почему он оставил тебя?
М. Потому что я слишком стара.
О. X. Тебе всего двадцать два года.
М. Что вы знаете о старости, святой отец!
О. X. Оставим твои преклонные годы, вернемся к молодым.
М. Вернемся.
О. X. В те дни, когда ты не была для него слишком стара, по скольку раз в день он входил к тебе?
М. Он мог войти один раз и не выходить день. Он мог войти сначала ко мне, а потом посетить всех остальных женщин, находившихся в доме. Так бывало после разлуки. Иногда мне казалось, что он может заниматься этим всегда, сколько угодно и каким угодно образом. Я не оскорбляю ваши уши, святой отец?
О. X. Что ты знаешь об оскорблениях, девчонка!
М. Простите, святой отец.
О. X. Были ли у тебя встречи с другими мужчинами, можешь ли ты сравнить половую силу Харуджа с половой силой какого-нибудь другого человека?
М. Когда он оставил меня на Джербе, я попробовала забыться в объятиях одного торговца, а потом в объятиях одного матроса. Я могу сказать вам совершенно искренне: и тот и другой были моложе Харуджа, но они недостойны быть даже тенью его.
О. X. Теперь скажи мне: не заметила ли ты каких-нибудь особенностей в теле и поведении Харуджа, Когда вы находились с ним в постели?
М. Не знаю, что и ответить, святой отец.
О. X. Правду, правду, дочь моя, это у тебя единственная возможность выбраться из тьмы к свету.
М. Что именно вы хотите узнать?
О. X. Не был ли чрезмерно велик или странно устроен его половой орган?
М. Нет, пожалуй.
О. X. Что такое это «пожалуй»? :
М. Орган был его изряден, но не чрезмерен. У нас на Арки жил один пастух, так взрослые женщины смеясь говорили, что у того орган был вровень ослиному. Про Харуджа я ничего сказать не могу.
О. X. Ни о размере, ни о форме?
М. Ни о размере, ни о форме.
О. X. Так что ничем, кроме любвеобилия чрезвычайного, он от нормального человека не отличался?
М. Как вам сказать…
О. X. Так и скажи. Не склонял ли он тебя к соединению содомским способом?
М. Это как же, святой отец?
О. X. Когда мужской орган применяют не к тому отверстию, кое предназначено в женщине для применения.
М. Такое соединение, святой отец, не почитается в странах восточных особым грехом, а иные ставят его в число наиболее любовных.
О. X. Оставим эту дискуссию, я совсем забыл, с кем имею дело. Не с монашенкою, но с исчадием гаремного ада, но таково уж мое предназначение, что обязан стерпеть все до конца. Стало быть, кроме содомских ласк, никаким другим краснобородый пират тебя не подвергал?
М. Как же, святой отец, многим еще, но однако же ни одна из них не кажется мне теперь отвратною. Насколько мне известно, многие к ним были склонны и предавались во все времена. В этом Харудж ничем не примечателен.
О. X. В чем же его примета? Есть ведь такая?
М. Да, есть.
О. X. Какова же она?
М. А вот какова. Никогда он не допускал, чтобы семя его пролилось в женщину.
О. X. Отчего это?
М. Сие для меня загадка.
О. X. Так он поступал с тобою только или же со всеми другими?
М. Со всеми.
О. X. Вы обсуждали это между собой?
М. Шепотом.
О. X. И какие же выводы приходили вам на ум?
М. Прежде всего думалось о том, что он желает показать свою волю. Мол, все способен преодолеть, даже такой силы соблазн. А раз есть воля, значит, и власть есть.
О. X. А потом что стали думать?
М. Что не хочет он заиметь потомка.
О. X. Противоестественное желание!
М. Воистину!
О. X. Он хочет власти, денег, имений, а может, и царской власти, но не хочет, чтобы у него был сын, которому можно это передать!
М. Мы рассуждали так же и решили, что так быть не может. Есть тут другое объяснение.
О. X. Какое?
М. А вот до этого мы своим умом дойти не смогли.
О. X. Ты сказала мне важное.
М. Я старалась, святой отец.
О. X. Когда ты последний раз видела Харуджа?
М. Тому уж полгода. Он оставил меня на Джербе в том доме, где бывал, но не оставил охранников, иначе бы ваши люди не смогли меня выкрасть.
О. X. Наши люди многое могут. Ты останешься у меня.
М. В качестве кого?
О. X. В качестве пленницы. Тебя будут кормить. Живи и вспоминай. Если вспомнишь что-нибудь о нем кроме того, что уж поведала, дай знать. Я приду.
М. Долго ли мне быть в заключении, святой отец?
О. X. Это знает другой отец. Тот, что всех нас выше.
Глава вторая
МОНАХ И КАНОНИР
Отец Хавьер. Назови свое имя и звание.
Рауль Вальдес. Меня зовут Рауль Вальдес. Отец мой был оружейником в Толедо.
О. X. Ты не пошел по его стопам?
Р. В. Я был младшим сыном и с самого начала знал, что отцовскую мастерскую унаследует мой старший брат Мигель.
О. X. Отец не любил тебя?
Р. В. Не знаю, святой отец.
О. X. Ты отвечаешь непонятно, а я предупредил тебя в самом начале, что ты должен давать ответы предельно точные и предельно честные.
Р. В. Я и стараюсь следовать этим указаниям, истинный крест, потому так и получается.
О. X. Итак, ты не знаешь, как относился к тебе твой отец?
Р. В. У нас не принято выказывать свои чувства по отношению к детям.
О. X. А имущество наследуется лишь по праву старшинства, я правильно тебя понял?
Р. В. Правильно, святой отец.
О. X. Почему ты решил избрать для себя воинское дело?
Р. В. Я неплохо разбирался в оружии, в частности в литье пушек, а денег, чтобы открыть свое дело, у меня не было. Единственный способ быть поближе к пушкам – пойти в армейскую службу.
О. X. Тебя взяли во флот?
Р. В. Да, хотя я не хотел этого.
О. X. Почему?
Р. В. В нашем роду не было моряков. Я не умел плавать и боялся утонуть. К тому же меня неудержимо тошнило во время качки. Я просто лежал без движения, и все.
О. X. Где же ты предполагал служить?
Р. В. На берегу, в какой-нибудь крепости. Благодарение Господу, у испанской короны предостаточно морских крепостей и заморских укреплений.
О. X. Почему же к твоим словам не прислушались?
Р. В. Кто же станет прислушиваться к словам сына простого ремесленника? Кроме тога, в ту пору как раз собирались силы для эскадры сеньора Джеронимо Вианелли, для того, чтобы штурмовать Триполи. Брали всех, кто хотя бы отчасти годился для этого дела. Так я стал матросом.
О. X. Так, значит, ты герой взятия Триполи вместе е сеньорами Вианелли и Наварра?
Р. В. Нет, святой отец, до Триполи я не доплыл. Прежде был штурм города Бужи,там меня и оставили. Командир моей галеры увидел, что в морской службе я совсем плох, и посоветовал перевести меня в сухопутную службу. Благодарение Господу, его словам вняли.
О. X. И ты оказался в форте порта Бужи?
Р. В. Именно так, святой отец.
О. X. И служил там все время до весны позапрошлого года, когда на город напали сарацины во главе с Харуджем?
Р. В. Я ни разу не покидал Бужи за все эти годы, кроме сего случая, когда пришел приказ от кардинала Хименеса на мой счет. Я так боялся морских путешествий, что даже в отпуск ни разу не просился, дабы не вверять себя и на краткое время воле волн.
О. X. Как же ты сносился со своими родственниками?
Р. В. Никак. Я отправил в Толедо два письма, два же получил в ответ. Из писем этих не чувствовалось, что моей судьбой дома кто-то озабочен, и я перестал писать. К тому же у меня наладилась своя жизнь в Бужи.
О. X. Вы завели семью?
Р. В. Тайно. Я не имел права, но так получилось. Видит Бог, случайно. Командиры смотрели на это сквозь пальцы.
О. X. Почему?
Р. В. Это было обычное дело. Многие солдаты обзаводились семьями и детьми за время долгой службы. Я говорю вам всю правду, святой отец, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал от моей откровенности.
О. X. Пока ваша откровенность не принесла никакой пользы.
Р. В. Спрашивайте дальше.
О. X. Вы хорошо помните тот день, когда к городу подошли корабли Харуджа?
Р. В. Конечно, что же мне не помнить его. Было солнечно, ни ветерка, и вдруг ударили в крепостной барабан.
О. X. Барабан?!
Р. В. Да. Он остался еще от арабов, они установили на верхушке самой высокой башни форта большой берберский барабан. При появлении опасности стражник сразу же начинал колотить в него. Нет лучшего способа поднять мгновенную тревогу.
О. X. Понятно. Что было дальше?
Р. В. Я ночевал у своей супруги.
О. X. Не в казарме?
Р. В. К тому времени я был уже сержантом, и в том случае, когда не было непосредственной опасности…
О. X. Куда же вы направились?
Р. В. На свою батарею, естественно.
О. X. Вы командовали батареей?
Р. В. Нет. Батареей командовал лейтенант Эспиноса, я был главным бомбардиром.
О. X. Это была батарея тяжелых пушек?
Р. В. Нет. Все тяжелые пушки смотрели в сторону моря, дабы отразить нападение кораблей, если они вздумают войти в гавань. Наша батарея находилась в левом крыле форта и должна была обстреливать сухопутные подходы к городской стене. Таких батарей было несколько. Одна – в главной башне, две – в правом крыле. Еще несколько сдвоенных пушек было установлено прямо на крепостных стенах. Мы считали, что вся пустынная равнина перед городскими стенами будет надежно перекрыта их огнем, если нас не захватят врасплох.
О. X. Вас врасплох и не захватили, насколько я сумел понять, так ведь?
Р. В. Да.
О. X. Вы говорите «да», но таким тоном, как будто говорите, наоборот, «нет».
Р. В. Да, Харудж не застал нас врасплох, но, думаю, лишь потому, что сделал это специально.
О. X. Объяснитесь!
Р. В. Он все сделал так, чтобы усыпить наше внимание.
О. X. Яснее не стало.
Р. В. Он дал нам разглядеть его паруса и мачты, и мы тут же запалили фитили своих тяжелых орудий. Он высадил на берег полторы сотни своих пиратов, и они подошли к стенам Бужи на полтора пушечных выстрела и остановились возле старинных развалин. Остановились у нас на виду.
О. X. Это я понял, в чем суть?
Р. В. Мы успокоились.
О. X. Как же так, явился враг, а вы успокоились?
Р. В. Мы слишком хорошо видели, что он нам неопасен. Мы считали, что так или иначе победа нам обеспечена.
О. X. Или Харудж вынужден будет ретироваться, или, если пойдет в атаку, будет разбит?
Р. В. Вы настоящий стратег, святой отец.
О. X. Иногда Господь заставляет нас не только стратегами быть, но даже размышлять о буднях гаремной жизни.
Р. В. Виноват, святой отец, я…
О. X. А теперь скажите мне, долго ли продолжалось такое безобидное противостояние?
Р. В. До полудня. Пираты смотрели на нас и вяло бродили среди развалин, иногда делая неприличные сарацинские жесты в наш адрес. Мы смеялись над ними, приглашали в гости и всякое такое. Корабли не трогались с места. Мы жгли фитили и не теряли бдительности.
О. X. Вас не смущало затянувшееся затишье?
Р. В. Господа офицеры не делились со мной своими соображениями.
О. X. Неужели никому из них не пришло в голову послать разведку, дабы проверить, не готовится ли какая-нибудь отвратительная каверза?
Р. В. Не могу ответить точно. Может статься, кому-то из офицеров такая мысль в голову приходила. Но так или иначе разведка послана не была.
О. X. Насколько я понимаю, Харудж сумел как-то к вам подкрасться.
Р. В. Клянусь всеми ранами святого Себастьяна, план его был чрезвычайно прост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51