Лишь тонкий поверхностный слой цивилизованности не позволял ей выплеснуться наружу. «Но что же его так взбесило?» — спрашивала себя Дайна.
— Ты должен преодолеть в себе этот комплекс, Шуйлер. Дайне все равно, что ты голубой. Ей приходилось работать с ними постоянно, верно?
Она промолчала, не желая принимать участия в жестокой игре, затеянной Рубенсом.
— Дело в другом, — ответил Фолтон. — Ты знаешь.
— А, так стало быть вся загвоздка в Билле. Но черт возьми, Шуйлер, Дайна ведь не знает Билла, — он взглянул на Дайну. — Ты знакома с Биллом Денкли, дерматологом? Биллом с Беверли Хиллз? Шуйлер живет с ним, и в настоящий момент Билл сидит снаружи дома в машине, дожидаясь его. — Рубенс усмехнулся, оскалив зубы. — Послушай-ка, у меня есть отличная идея. Почему бы тебе не раздеться здесь и не показать Дайне черно-синие отметины, которые Билл...
— Рубенс, пожалуйста, не надо. — Шуйлер вновь переложил дипломат из одной руки в другую и вытер вспотевшую ладонь о брюки.
— Старик, тебе нечего стесняться. Представь, что Дайна — один из парней и все, а? Это должно зажечь в тебе искру...
— Довольно, Рубенс! — резко перебила его Дайна. — Прекрати.
Он собрался сказать что-то еще, но, взглянув на ее лицо, счел за благо промолчать и вместо этого встряхнулся, точно избавляясь от избытка эмоций. В который раз на протяжении менее чем четверти часа изменив тон, он поинтересовался:
— Как продвигаются съемки «Над радугой»? Шуйлер откашлялся и кинул на Дайну взгляд полной благодарности, прежде чем ответить.
— Я только что закончил расчеты по третьему месяцу и полагаю, что нам следует более подробно и внимательно контролировать расходы.
— Насколько эти негодяи превысили бюджет?
— На три миллиона... пока.
— А сколько уже затрачено всего?
— Около шести миллионов.
— Они тоже отстают по времени.
— Это все чокнутый художник по декорациям Роланд Хилл. Он никак не может уняться, делая их все больше и ярче. Сейчас они ждут неоновую иллюминацию, которая будет изображать огни Нью-Йорка. Она обойдется нам в четверть миллиона, потому что Хилл отказывается изображать что-либо в миниатюре. Рубенс повернулся к Дайне.
— Стоит этим мерзавцам поиметь за душой один-единственный успех, как они тут же начинают увлекаться и требовать все больше денег. — Он поставил стакан на столик. — Назначит встречу, Шуйлер. Когда-нибудь на следующей неделе.
— В офисе?
— Нет, здесь. Я хочу, чтобы эти маньяки расслабились, когда войдут сюда. Прочем, выйдут они совсем в ином настроении. Теперь, что касается «Коломбайн»...
— Ты получишь контракты к десяти. Я пришлю их с посыльным.
— Не беспокойся. Я сам приеду в офис. Фолтон кивнул.
— Приятно было познакомиться с вами, мисс Уитней. — Он пожал ей руку на прощание. — Я с удовольствием смотрю фильмы с вашим участием.
— Спасибо, — сказала она, подчеркнуто. — Приезжайте еще.
Каблуки Фолтона простучали по мозаичному полу в холле, затем раздался негромкий стук входной двери. Вскоре в гостиную донесся звук заводимого мотора Он быстро затих вдали, затерявшись среди высоких пальм.
Рубенс пристально изучал лицо Дайны, потом развернулся и подошел к бару. Некоторое время в комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь позвякиванием кубиков льда о стекло.
— Почему ты обращаешься с ним так? — спросила она, наконец.
— Я не хочу говорить об этом, — раздраженно ответил он.
— Как хочешь. — Она направилась к выходу в холл.
— Куда ты собралась?
— К Мэгги. Она...
— Не езди никуда.
Она резко обернулась и очутилась лицом к лицу с ним.
— Она — мой друг, Рубенс.
— Я — больше чем друг. — Он шагнул к ней.
— Я не хочу оставаться у тебя сегодня... после того, как ты терроризировал Шуйлера.
— Кто он тебе?
— Дело в том, кто он тебе, Рубенс. Господи, ведь он же твой друг.
— Ему нравится, как я обращаюсь с ним.
Она покачала головой.
— Я наблюдала за ним. Ты обидел его. Очень сильно. И сделал так только потому, что это доставило тебе удовольствие.
Рубенс окинул ее каким-то особенным взглядом.
— Я вижу, что опять недооценил тебя.
— Боже, и это тебя волнует.
— Не уверен. — Он вышел из-за бара, прихватив свой стакан и, приблизившись к Дайне, кивнул головой. — Ладно, я расскажу тебе в чем дело. Я и Шуйлер вместе учились в университете. Мне пришлось много потрудиться, чтобы попасть туда, а ему помог отец. — Он махнул рукой. — Впрочем, это не имеет никакого значения. Мы жили в одной комнате, стали близкими друзьями... и вели себя соответственно: ходили вместе на футбол, помогали друг другу перед экзаменами, даже устраивали двойные свидания с подружками.
— А...
— Ну да. Лишь гораздо позднее он сказал мне о своих новых привычках. — Он сделал такой большой глоток, что Дайне стало заметно охватившее его волнение. — Я плохо отнесся к этому, хотя даже сейчас не знаю почему. Помню, как он раньше относился к женщинам. Бывало, мы не ложились спать всю ночь, толкуя о Ким Новак и Рите Хэйворт, сравнивая их с нашими подружками. Поэтому я думал, что изменения, произошедшие с ним, — всего лишь временное отклонение. — Он отвернулся. — Его невеста до сих пор звонит мне время от времени, спрашивая, есть ли какая-нибудь надежда. Она по-прежнему любит его.
— Рубенс, — мягко сказала она, — ты не можешь заставить его быть другим, не таким, какой он есть.
— Ты знаешь, — возразил он, — мне кажется, он сам не знает, каков он на самом деле. Иногда меня охватывает такое бешенство, что я готов задушить его. Я не хочу обижать его на самом деле, но всякий раз, когда Риджайна звонит и плачет в трубку, — он стиснул пальцы в кулак, — я спрашиваю себя, почему все должно обстоять именно так? Как он мог предпочесть ей этого жирного дерматолога?
— Ты рассуждаешь так, словно выбор должен сделать ты. Ведь это неверно. — Она сжала его плечо. — Но с другой стороны, я не знаю его так, как ты.
— Я не люблю Шуйлера, — Рубенс презрительно фыркнул. Однако его слова прозвучали неубедительно, и он даже не попытался оттолкнуть ее руки.
— Ты считаешь, что любить такого, как он, значит испытывать чувство недостойное мужчины? — Дайна не рассчитывала, что он ответит ей на этот вопрос; ей просто хотелось, чтобы Рубенс спросил самого себя о том же. — Что может быть важней дружбы?
Казалось, он слегка расслабился.
— Пожалуй, я действительно виноват перед этим придурком. Иногда я воображаю, что Билл обращается с ним недостойным образом, и поэтому веду себя так же.
— То, на что ты намекал в его присутствии... это правда?
Он улыбнулся.
— Нет, конечно. Просто это так действует Шуйлеру на нервы, что он начинает сходить с ума. Я думаю, что Билл и впрямь любит его. — Он втиснул свою ладонь в ее, так что их пальцы переплелись. — Он не такой уж плохой парень, для дерматолога. — Рубенс рассмеялся и повернулся к Дайне лицом. — Знаешь, ты обладаешь чрезвычайно неудобной способностью.
— Какой именно?
— Ты заставляешь меня замечать за собой многие вещи. — Она вдруг обратила внимание на то, с какой силой он вглядывается в ее глаза, и ощутила дрожь в коленях от его пристального взгляда. Рубенс выглядел так, будто она одним своим видом, как мифическое, волшебное существо, гипнотизировала его. Его дыхание стало частым и прерывистым, губы приоткрылись, а когда он дотронулся до ее щеки пальцами свободной ладони. Дайна ощутила необычайное тепло, исходившее от них.
— Не уходи, Дайна, — произнес он хриплым, низким голосом. — Не сейчас. Не сегодня. — Ток пробежал по ее телу от его прикосновения. Странный шум возник у нее в голове, стирая все воспоминания, так что Дайна двинулась навстречу раскрытым объятиям Рубенса, свободная от раскаленных углей и обжигающих льдов своего прошлого. — Пожалуйста.
Однако, несмотря на огромное эгоистическое желание остаться на всю ночь, она не могла сделать этого: откуда-то из ночного мрака, заглушая и тиканье часов на тумбочке возле кровати, и ровное дыхание уснувшего Рубенса, до нее доносился полный боли и отчаяния голос Мэгги, страдавшей в одиночестве.
На Дайну нахлынули воспоминания о бесконечной веренице унылых серых дней проведенных с подругой; их совместные скромные трапезы в «Тако Белле» и «Габургер Гамлет». Сколько раз они, обнявшись, рыдали навзрыд от ощущения безысходности и злости на целый свет, вызванного постоянными неудачами: никаких ролей, никаких фильмов, никакой жизни. Она уже не могла даже вспомнить, сколько приглашений в постель им пришлось отвергнуть, скольких продюсеров послать куда подальше. В те мрачные времена у них не было никого кроме друг друга. Ее сердце разрывалось на части при мысли о том, каково сейчас приходится Мэгги: как она должна страдать, наблюдая за головокружительным успехом подруги, при этом сама продолжая оставаться на дне.
* * *
Дайна села на кровати и, энергично тряхнув головой, прогоняя сон, поежилась. Ей пришлось сделать над собой такое чудовищное усилие, чтобы оторваться от теплого тела Рубенса, что она приказала себе не думать об этом.
Совсем тихо, стараясь не разбудить его, она одела джинсы и свитер. Отыскав ключи от своей машины, она шагнула было за порог, но остановилась, услышав, как Рубенс зашевелился и окликнул ее сонным голосом.
— Куда ты собралась?
— Я должна увидеться с Мэгги!
— На кой черт? Она ведь сейчас ненавидит тебя лютой ненавистью.
Дайна обернулась и увидела его лицо, почти целиком скрытое тенью. Лишь на щеке бледнела узенькая полоска, прочерченная лунным светом, похожим на шрам.
— Ты остановил меня сегодня один раз. Не делай этого снова. Пожалуйста.
— Я только указываю тебе на то, что само собой очевидно, сказал он, приподнимаясь на локте. — Если ты хочешь попусту тратить время, то это твое личное дело.
— Она — мой друг, Рубенс, — Дайна шагнула назад, приблизившись к нему. — Ты должен понять. Там, где ты вырос, друзья ценятся превыше всего. — Она запнулась. — Разве нет?
Рубенс ответил не сразу.
— Бьюсь об заклад, она теперь только и думает о том, как подставить тебе ножку.
Она наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть его лицо.
— Ведь это лишь игра для тебя, правда? Тебе совершенно нет никакого дела до Мэгги. Ты просто не хочешь, чтобы я уходила.
— Не хочу, — подтвердил он резким, раздраженным голосом, усаживаясь в кровати и пристально глядя на Дайну. Помолчав, он добавил. — Ну вот, теперь мы оба разозлились из-за такого пустяка.
Дайна подошла к кровати и, нагнувшись, поцеловала его в губы. Она осторожно прикоснулась пальцами к его лицу, и светлая полоска на щеке на мгновение пропала.
— Я не покидаю тебя. Я еду к Мэгги побыть с ней, а это совершенно другое дело. Ты заблуждаешься насчет нее. Наша теперешняя ссора забудется через день... но только если одна из нас сделает шаг навстречу другой. На сей раз это должна быть я: она слишком обижена и разочарована, ее переполняет отчаяние. — Она выпрямилась, но в тот же миг крепко сжала его ладонь в своей. — Не злись на меня. Мои друзья тоже важны для меня. К тому же она нуждается во мне сейчас.
— Я тоже нуждаюсь в тебе. Дайна улыбнулась ему.
— Сейчас ты сильней, чем она. Но не превращай это в новый поединок.
— Никаких поединков, — ответил он. — Делай то, что считаешь нужным.
В глаза Дайны ударил ослепительный свет, когда она повернула свой серебристый «Мерседес» на дорогу, ведущую во двор дома Криса и Мэгги. Он стоял почти на самом пляже, однако тихий шелест волн не был слышен за гремящей пульсирующей музыкой — одной из песен «Хартбитс» — доносившейся изнутри сквозь раскрытые окна.
Взобравшись по занесенным песком ступенькам. Дайна постучала в дверь. Ответа не последовало: по-видимому рев гитарных аккордов и громкий стук барабанов заглушал все остальные звуки. Дождавшись перерыва между песнями, Дайна с силой стукнула в дверь кулаком.
— Входи, открыто... А, это ты, — протянула Мэгги, увидев подругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111