С бьющимся сердцем Джонатан скрылся и на следующее утро, взявшись первым делом за свой волшебный ящичек, говорил десять минут с Берром, ни разу не упомянув ее имени:
– Там находятся спальня и гардероб, а за спальней – маленький кабинет. Там он держит свои бумаги. Я уверен.
Берр сразу испугался. Быть может, уже на раннем этапе он ощутил опасность:
– Держись подальше от этого места. Слишком рискованно. Сначала внедрись, а потом шпионь. Это приказ.
* * *
– Хорошо себя чувствуете? – спросил Роупер у Джонатана во время их пробежки по берегу в обществе нескольких спаниелей. – Как здоровье? Восстанавливается? Труди, глупышка, слезай оттуда! Говорят, малыш Дэнс вчера неплохо сходил в море?
– Да, он очень старался.
– Надеюсь, вы не из левых? Корки считает, что, возможно, вы немного розовый.
– О Господи, нет. Это никогда не приходило мне в голову.
Роупер, кажется, не слышал его слов.
– Мир держится на страхе. Нельзя торговать розовыми снами. Нельзя править при помощи милосердия. В реальной жизни это невозможно. Вы со мной? – И, не ожидая ответа, продолжил: – Пообещаешь построить человеку дом, он не поверит вам. А напугай его, что спалишь, к черту, его жилище, он сделает что хотите. Такова правда жизни. – Он сделал необычно длинную паузу. – Если серьезные ребята захотят устроить войну, разве они станут слушать каких-нибудь слюнявых аболиционистов. А если так, то не все ли равно, чем они станут воевать, самострелами или «стингерами». Такова правда жизни. Простите, если это вас шокирует.
– Нисколько. Почему, собственно?
– Я сказал Корки, что он осел. Нет никакого нюха, вот его беда. Но лучше будьте осторожны с ним, держитесь повежливей.
– Я всегда вежлив с ним.
– Ну что ж. Тут, вероятно, патовая ситуация. Впрочем, какая разница?
* * *
Роупер вернулся к этой теме пару дней спустя. Не к Коркорану, а к возможной щепетильности Джонатана в отношении ряда вещей. Джонатан заходил в комнату Дэниэла, чтобы предложить ему поплавать, но мальчика там не оказалось. Из королевских апартаментов появился Роупер, и они спустились по лестнице вместе.
– Оружие требуется там, где есть власть, – сказал он без всякого вступления. – Власть, наделенная оружием, – гарант мира. Власть без оружия не продержится и пяти минут. Первое условие стабильности. Бог знает почему я наставляю вас. Вы из военной семьи, сами прошли службу. Хотя имеет ли смысл втягивать вас в то, что вам не по душе?
– Я не знаю, куда вы меня хотите втянуть.
Они пересекли большой холл и шли в сторону внутреннего дворика.
– Никогда не продавали «игрушки»? Оружие? Взрывчатку? Технику?
– Нет.
– Никогда с этим не сталкивались? В Ирландии или еще где-то? С торговлей?
– Боюсь, что нет.
Роупер понизил голос:
– Поговорим об этом в другой раз.
Он заметил Джед и Дэниэла, сидящих за столиком во внутреннем дворике и играющих в «морской бой». «Значит, он ей об этом не говорит, – подумал Джонатан, несколько воодушевляясь. – Она для него тоже ребенок. А это не для детей».
* * *
Джонатан совершал утреннюю пробежку.
Он поздоровался с «салоном красоты» размером не более садового сарая. Он пожелал доброго утра доку Споукмена, где когда-то возникло нечто похожее на бунт, а теперь обитал в своем катамаране с миниатюрной ветряной мельницей для подзарядки батарей слепой Амос Раста. Его колли Боунс мирно спал на палубе. Привет, Боунс.
Рядом размещалось нечто сложносоставное под названием «Пробка на дороге – студия звукозаписи и вокала». Здесь было полно цыплят, деревьев юкки и сломанных детских колясок. Доброе утро, цыплятки.
Он взглянул туда, где над деревьями возвышался купол дворца Кристалл. Доброе утро, Джед.
Продолжая пробежку, он добрался до старых жилищ рабов, где обычно никого не было. Не снижая темпа, вбежал в открытый дверной проем последнего дома, где в углу валялась ржавая канистра из-под масла.
Тут он остановился. Прислушиваясь и успокаивая дыхание, потряс руками, чтобы размять плечи. Из мусора и старого тряпья извлек маленькую стальную лопатку и начал копать. По указанию Рука Флинн со своими ночными налетчиками доставили сюда в металлическом ящике телефонное устройство. Джонатан нажал на белую кнопку, потом на черную и услышал птичий щебет сработавшей электроники. Жирная крыса, похожая на почтенную старую даму, торопящуюся в церковь, вразвалку просеменила по полу и скрылась в двери соседнего дома.
– Как ты? – спросил Берр.
«Хороший вопрос, – подумал Джонатан. – Как я? Я в страхе, меня преследует наездница с куриными мозгами, двадцать четыре часа в сутки я пью из чаши жизни, как ты мне, помнится, обещал».
Он изложил новости. В субботу на три часа прилетел здоровенный итальянец Ринальдо. Примерно сорок пять лет, рост шесть с небольшим футов, в сопровождении двух телохранителей и блондинки.
– Ты посмотрел на опознавательные знаки самолета?
Внимательный наблюдатель не записывает такие вещи, а все держит в памяти.
– Ринальдо владеет дворцом на берегу Неаполитанского залива. Блондинку зовут Ютта, она живет в Милане. Ютта, Ринальдо и Роупер ели салат и разговаривали в летнем домике, в то время как телохранители пили пиво и валялись на солнце вне пределов слышимости.
Берр расспрашивал о последнем визите банкиров из Сити, фамилий которых никто не называл, обращались по именам. Том упитан, лыс и напыщен? А Ангус курил трубку? У Уэлли явный шотландский акцент?
Да, именно так.
Было ли у Джонатана ощущение, что они посетили Нассау по делам и заехали потом на Кристалл? Или они специально прилетели из Лондона в Нассау, а потом на остров в самолете Роупера?
– У них были дела в Нассау, какие-то серьезные сделки. Кристалл вне программы, – отвечал Джонатан.
Только после того, как Джонатан закончил свой доклад о посетителях острова, Берр перешел к его жизнеустройству.
– Коркоран все что-то вынюхивает вокруг меня, – сказал Джонатан. – Никак не успокоится.
– Он в отставке и ревнует. Не испытывай судьбу. Ни в каком направлении. Понял? – Это касалось кабинета за спальней Роупера. Интуитивно Берр сразу понял, что Джонатан нацелен туда.
Джонатан возвратил телефон на место в ящик, а ящик снова зарыл в землю, заровнял сверху, забросал пылью, листьями, сухими семенами и ягодами. Затем продолжил пробежку в сторону берега.
– Вот это да, мистра Томас, как поживаете сегодня, сэр?
Амос Раста шел по берегу с гигантским портфелем. Никто ничего не покупал у него, но это нисколько не огорчало Амоса. Мало кто бывал на берегу в этом месте, но он сидел здесь целый день, устремив взгляд на горизонт и покуривая. Иногда он вынимал из портфеля свой товар: ожерелья из ракушек, блестящие шарфы, самокрутки из курительной травы в оранжевой папиросной бумаге. Иногда он танцевал, качая головой и широко улыбаясь небу, и тогда пес Боунс начинал подвывать. Амос был слеп с детства.
– Вы бегали высоко, мистра Томас, на гору Мисс Мейбл? Вы разговаривали с лесными духами, мистра Томас? Вы посылали им весточки, когда были там наверху, высоко-высоко? – Гора Мисс Мейбл не превышала семидесяти футов.
Джонатан продолжал улыбаться – но стоило ли это делать, если перед ним слепой?
– О да. Очень высоко. Где летают соколы.
– Конечно, мой мальчик! – Амос стал исполнять танец. – Я никогда не говорю лишнего, мистра Томас. Я слепой нищий, я не вижу и не слышу ничего дурного, мистра Томас. И не пою ничего дурного, нет-нет, сэр. Я продаю джентльменам свои шарфы за двадцать пять долларов и иду своей дорогой. Хотите купить шелковый фуляр ручной работы для дамы сердца, мистра Томас, в изысканном стиле?
– Амос, – сказал Джонатан, кладя ладонь на его руку в знак дружбы, – если бы я курил так много травки, как ты, то, наверное, посылал бы весточки Деду Морозу.
Но, достигнув крикетной площадки, он повернул во второй раз и взбежал на холм, с тем чтобы перепрятать волшебный ящик. На этот раз он сделал тайник среди брошенных пчелиных ульев.
* * *
«Обращай внимание на гостей», – говорил Берр.
«Мы должны знать всех, кто приезжает на остров», – сказал Рук.
«Роупер общается со всякой швалью», – утверждала Софи.
Они приезжали в разных количествах и на разные сроки: гости на уик-энд, гости на ленч, гости на обед и гости до завтра; были гости, которые ограничивались лишь стаканом воды, но зато прогуливались с Роупером по берегу, а их охрана тащилась сзади на почтительном расстоянии, а потом сразу улетали обратно, как люди очень занятые.
Были гости на самолетах, гости на яхтах, были гости, которые пользовались самолетом Роупера, а если жили по соседству – его моторкой, над которой развевался вымпел с символом Кристалла и серо-голубыми цветами корпорации. Их приглашал Роупер, а Джед принимала и ублажала, хотя, к ее превеликой гордости, ничего не знала о деловой стороне их визитов.
– Почему, собственно, я должна, Томас? – с театральным придыханием заявила она после отъезда одной особенно неприятной немецкой четы. – Достаточно того, чтобы кто-то один из нас занимался этим. Я буду вести себя как инвесторы Роупера. Скажу: «Вот мои денежки и вот моя жизнь, смотрите же за ними получше». Мне кажется, это единственный путь, Коркс? Иначе просто не засну, так ведь?
– Совершенно верно, моя милая. Плыви по течению, мой тебе совет, – отвечал Коркоран.
«Глупая маленькая наездница! – злился Джонатан, почтительно соглашаясь со всеми ее жалобами. – Нацепила на себя огромные шоры и еще просишь моего одобрения!»
Для памяти он сортировал гостей по категориям, выбирая для каждой название из лексикона Роупера.
Вначале шли ушлые молодые Дэнби и Макартуры, иначе Макдэнби, населяющие офисы корпорации Роупера в Нассау. Они пользовались одним портным и не имели признаков индивидуальности. Они появлялись тогда, когда Роупер их требовал к себе, и растворялись, как только он того желал, чтобы назавтра вновь усесться за свои рабочие столы. Роуперу они действовали на нервы, как и Джонатану. Макдэнби не были его партнерами или друзьями. Они служили прикрытием, фасадом его респектабельности, с их вечными разговорами о купле-продаже земли во Флориде или котировках на Токийской бирже.
Потом шли «частые налетчики», без которых не обходился ни один прием на Кристалле: такие, как вечный лорд Лэнгборн, чья несчастная жена присматривала за детьми, пока он танцевал с воспитательницей, тесно прижавшись к ней. Или молодой именитый игрок в поло Ангус – так звали его друзья – и его милая жена Джулия, общая цель жизни которых, помимо крикета у Салли и тенниса у Джона и Брайана, а также чтения у бассейна романов для горничных, состояла в том, чтобы отсиживаться в Нассау, пока не придет время, когда они смогут без всякого риска предъявить права на дом на Пелэм-Креснт и на замок в Тоскании, и на поместье в Уилтшире с пятьюстами акрами земли и знаменитой художественной коллекцией, и на остров у Квинсленда, которые в данный момент числились за какой-то ничейной финансовой конторой, как, впрочем, и парочка сотен миллионов подъемных.
«Частые налетчики» пользовались привилегией привозить с собой своих друзей.
– Джедс! Пойди сюда! Ты помнишь Арно и Джорджину, приятелей Джулии, которые обедали с нами в Риме в феврале? Рыбный ресторанчик рядом с Байроном? Вспомни, Джед!
Джед состроила самую очаровательную свою гримаску. Вначале она широко распахивала глаза, как бы смутно что-то припоминая, потом приоткрывала рот, но лишь после некоторой паузы, изображавшей немое изумление, радостно вскрикивала:
– Черт побери, Арно! Но, дорогой, ты так похудел! Джорджина, милая, как поживаешь? Чертовски приятно! Класс!
Потом следовало обязательное объятие, сопровождаемое протяжным «ммм...», выражающим особое удовольствие. И Джонатан в своем гневе как-то поклялся, что в следующий раз он схватит эту притворщицу в такой момент и потребует:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81