Правда, паралич может быть разной силы, но об этом мы поговорим чуть позже. Сейчас же я скажу только, что обычно отравление приводит к параличу дыхания, функциональному нарушению сердечной деятельности, острой недостаточности центральной нервной системы и тому подобным неприятностям.
– Надеюсь, вы держите под рукой противоядие? – крикнул кто-то.
– Нет.
– Почему?
– Потому что противоядия не существует. – Пока аудитория переваривала этот неутешительный факт, Элисон быстро взглянула на Ха. – О чем я говорила? Ах да, о тетродотоксине – смертельном яде. За последние несколько лет в мире было зафиксировано несколько сотен смертей от отравления фугу; большинство из них произошло, конечно, в Японии. Любовь к этому удивительному блюду всегда была чревата летальным исходом. – Она драматически улыбнулась. – На протяжении веков рыба фугу много раз оказывалась вне закона; ее неоднократно запрещали ловить и употреблять в пищу, причем в разные времена запрет распространялся то на все население, то на отдельные социальные группы. До сих пор в Японии фугу остается единственным блюдом, которое закон не разрешает подавать на стол членам императорской семьи.
– Что же в этой рыбе такого удивительного? – пробормотал кто-то. – Не понимаю!…
– Зато я понимаю, – раздался другой голос.
– Говорят, все дело во вкусовых ощущениях, которые невозможно забыть. Они буквально завораживают, – пояснила Элисон. – И конечно, в стремлении к запретному, которое всегда было чрезвычайно сильно в людях… – Она внимательно осмотрела собравшихся в зале мужчин, словно прикидывая, в должной ли мере они наделены упомянутым качеством. – Некоторые люди действительно очень любят японскую рыбу фугу, – сказала Элисон, – но нам это развлечение не кажется опасным – во всяком случае, оно не слишком интересно и вряд ли способно возбудить по-настоящему. В Нью-Йорке, во всяком случае, оно не получило распространения, возможно, потому, что и сама рыба, и дипломированные повара, способные приготовить ее надлежащим образом, встречаются редко, а возможно, потому что жители Нью-Йорка давно привыкли к опасностям, если угодно – к повседневным опасностям и им не хочется платить четыреста долларов за кусок рыбы, способный вызвать лишь легкое головокружение.
Она сделала паузу, словно давая каждому время подумать, что подразумевалось под «повседневными опасностями» городской жизни, и заодно оценить степень своей готовности к ним. Никто, однако, не возразил, и в этом молчании мне почудилось признание правоты Элисон – того, что современный человек действительно нуждается в отдохновении от бремени привычных опасностей и страхов.
– Когда речь идет о самых ядовитых фугу, обычно имеется в виду вид торафугу, который ловится зимой у побережья Кореи. Мало кто знает, что существует больше трехсот разновидностей этой рыбы, причем фугу, которая так популярна в Японии, является лишь самой распространенной. Не многим известно и то, что это блюдо – как и сама рыба – происходит из Китая. В Японии фугу известна лишь немногим более ста лет, тогда как в Китае эту рыбу – как ныне существующие, так и давно исчезнувшие ее виды – употребляют уже больше трех тысячелетий. Поэтому когда я говорила о том, что наш Кубинский зал тесно связан с историей, я имела в виду не только Тедди Рузвельта и его пенсне.
Элисон выдержала еще одну небольшую паузу, быстро обежав глазами зал. Несколько мужчин подались вперед и внимательно слушали.
– Из трехсот с лишним видов фугу самым редким считается шао-цзу, которая встречается в китайском районе Хунан. Иногда это название произносится и как сяу-цу. – Элисон сделала шаг к аквариуму и заглянула в него. – В последние двадцать лет эта рыба стала самой настоящей редкостью – считалось, что она совершенно истреблена, – и поэтому ни один экземпляр не вывозился из Хунана, несмотря на то, что японцы готовы были платить за эту знаменитую рыбу практически любые деньги. – Элисон подняла голову. – К счастью, мистеру Ха удалось найти способ доставать для нас шао-цзу, о чем он сам расскажет вам несколько позднее. Я со своей стороны хотела бы только добавить, что это действительно очень редкая и очень дорогая рыба, к тому же для приготовления блюда годится только живая шао-цзу, а доставить ее сюда в целости и сохранности из глухой китайской провинции очень нелегко. Наш китайский партнер имеет от нас постоянное поручение на поставку этой рыбы, однако мы никогда не знаем заранее, когда получим очередной экземпляр. Как правило, нам удается получить одну, реже – двух рыб в месяц, но бывает, что шао-цзу не привозят очень долго. Но каждый раз, когда рыба поступает, мы сразу же уведомляем об этом наших клиентов, чтобы они могли стать свидетелями, а возможно, и принять участие в нашем маленьком шоу.
На этот раз Элисон улыбнулась именно мне; при этом мне показалось, что она слегка выдвинула челюсть, словно дразня меня. Впрочем, уже в следующее мгновение Элисон моргнула и продолжила свою вступительную лекцию:
– В этом месяце нам неслыханно повезло – мы получили одну за другой трех рыб. Это самое настоящее чудо, так как шао-цзу можно поймать только пять месяцев в году, когда она поднимается из речной глубины, чтобы кормиться и метать икру. Но поймать ее мало – рыбу еще надо доставить в Нью-Йорк целой и невредимой. У нас были случаи, когда шао-цзу привозили снулой или сильно поврежденной, и использовать ее было уже невозможно. Оптовая цена этой рыбы – две тысячи долларов за штуку. Поразительная цифра, особенно если учесть, что из одного экземпляра можно приготовить только две, три, реже – четыре порции блюда, не больше. Дело в том, что мясо рыбы, достигшей определенных размеров, становится практически несъедобным, а концентрация токсинов в нем столь высокой, что употреблять его становится смертельно опасно даже в минимальных количествах. Но уверяю вас, джентльмены, что и высокая цена, и проблемы с доставкой вполне искупаются вкусом самой рыбы. Сравнивать шао-цзу с японской фугу – все равно что сравнивать котлету из «Макдональдса» с нашим бифштексом из отборной техасской вырезки. Иными словами, ни о каком сравнении не может быть и речи. Оба блюда достаточно опасны, это правда, но в отношении эффекта это небо и земля.
Ха выкатил вперед мясницкий разделочный стол на колесиках, на котором лежало что-то, прикрытое белой салфеткой. Старый китаец совершенно перестал горбиться и держался с достоинством, какого я раньше за ним не замечал.
Элисон оглядела зал:
– У кого-нибудь есть вопросы, господа?
– Расскажите поподробнее, как действует эта рыба на человека, который отважится ее попробовать, – сказал кто-то.
Элисон кивнула; похоже, она ожидала подобного вопроса.
– Мясо шао-цзу способно давать различные ощущения, но для нас важнее всего одно…
– Какое же?
– Эйфорический паралич или паралитическая эйфория – называйте как угодно.
– Это еще что за штука?
Теперь Элисон говорила медленнее, точно стараясь, чтобы каждое ее слово проникло в сознание слушателей как можно глубже.
– Эффект, который мы называем паралитической эйфорией, заключается в том, что в течение непродолжительного периода времени – около пяти минут или даже меньше – человек не может пошевелиться; его как будто парализует. При этом он переживает состояние глубокой эйфории. И как ни странно, именно неспособность двигаться делает удовольствие особенно изысканным и сильным.
В зале наступила тишина. Аудитория как будто раздумывала, насколько могут быть верны заявления Элисон. Уверенная манера держаться, очевидный ум и откровенность с которой она описывала страшную рыбу, внушали доверие к ее словам. По если все это правда, несомненно, говорил себе каждый, тогда… тогда что все это значит? Вероятно, рассуждали они, мясо шао-цзу и в самом деле вызывает легкое эйфорическое состояние, но как можно сравнивать действие природного токсина с апробированным эффектом от разного рода опиатов, амфетаминов, галлюциногенов, стимуляторов, антидепрессантов и психотропных веществ, которые каждый когда-то принимал (или не принимал)?
Некоторое время аудитория недоверчиво молчала, и Элисон молчала тоже. Похоже было, что, перебирая в памяти собственный, несомненно довольно обширный опыт применения различных наркотических средств, присутствующие вспомнили не так уж мало случаев, когда полученные ими ощущения можно было назвать эйфорическими. Несомненно, в ряде случаев им удавалось достичь состояния близкого к параличу, и все же никто и никогда не переживал эффекта, который можно было бы назвать паралитическим и эйфорическим одновременно, так что не было ничего удивительного, что период индивидуальной задумчивости вскоре сменился общим любопытством.
– Эта эйфория… она носит сексуальный характер? – раздался чей-то голос. Вопрос сопровождался недружным смехом, в котором сквозило беспокойство.
– Этот вопрос нам задают каждый раз, – торжественно сказала Элисон. В эти минуты она напоминала многоопытного врача, отвечающего на вопрос чересчур мнительного пациента. – Дело в том, что разные люди описывают свои ощущения по-разному, однако мне кажется, во всех случаях речь идет о некоем общем эффекте, об универсальном наслаждении. – Ее брови взлетели вверх. – Однако я вынуждена признать – мне приходилось читать отчеты, в которых утверждалось, будто молоки шао-цзу, поданные в горячем саке, действуют как сильное возбуждающе средство.
Эта информация показалась мне как минимум тревожной, ибо никто из нас не представлял, насколько она соответствует действительности; некоторым, вероятно, хотелось, чтобы она оказалась ложной, однако буквально всем пришлось как следует задуматься над концепцией «паралитической сексуальной эйфории», казавшейся одновременно и парадоксальной, и волнующей. Элисон, впрочем, не дала нам много времени на размышления. Жеманно наклонив голову, она сказала:
– Китайская медицина наделяет подобными свойствами половые железы медведей, оленей, быков и некоторых других животных и пресмыкающихся, однако мы предпочитаем не пользоваться непроверенными данными и не обманывать клиентов. Кроме того, мы в нашем Кубинском зале занимаемся высоким искусством, а не погоней за примитивной чувственностью.
– Да будет вам! – выкрикнул чей-то одинокий голос.
– И наконец, мы никогда не знаем, к какому полу принадлежит попавшая к нам рыба если только это не икряная самка, не так ли, мистер Ха? Вы специалист, скажите – вы можете определить пол рыбы с одного взгляда?
Ха покачал головой:
– Это быть очень грязная работа.
Зал откликнулся на это заявление глухим ропотом. Похоже, терпение гостей начинало иссякать.
– Джентльмены! – громко воззвала Элисон. – В заключение должна сказать вам еще одну очень важную вещь. Пожалуйста, послушайте внимательно.
Шум в зале затих, и вновь установилась тишина.
– В самом начале своей небольшой лекции я сказала, что по сравнению с обычной фугу, шао-цзу воздействует на чувства и ощущения едока шире и разнообразнее. Существует три рецепта блюд из этой рыбы. В переводе с китайского их названия звучат как «Солнце», «Луна» и «Звезды», и приготовить их может только очень искусный повар. Эффект «Солнца» определяется действием главным образом токсинов из почек рыбы; для приготовления «Луны» берутся в основном внутренности; что касается «Звезд», то для этого блюда нужен яд из головного мозга. Вы спросите: какая между ними разница? Попробовав «Солнце», человек теряет способность двигаться и испытывает сильное тепло, которое волнами растекается вдоль позвоночника то сверху вниз, то снизу вверх. После «Луны», как утверждают те, кто пробовал это блюдо, человек погружается в глубокий мрак, в котором движется что-то светящееся – совсем как луна, восходящая и заходящая в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Надеюсь, вы держите под рукой противоядие? – крикнул кто-то.
– Нет.
– Почему?
– Потому что противоядия не существует. – Пока аудитория переваривала этот неутешительный факт, Элисон быстро взглянула на Ха. – О чем я говорила? Ах да, о тетродотоксине – смертельном яде. За последние несколько лет в мире было зафиксировано несколько сотен смертей от отравления фугу; большинство из них произошло, конечно, в Японии. Любовь к этому удивительному блюду всегда была чревата летальным исходом. – Она драматически улыбнулась. – На протяжении веков рыба фугу много раз оказывалась вне закона; ее неоднократно запрещали ловить и употреблять в пищу, причем в разные времена запрет распространялся то на все население, то на отдельные социальные группы. До сих пор в Японии фугу остается единственным блюдом, которое закон не разрешает подавать на стол членам императорской семьи.
– Что же в этой рыбе такого удивительного? – пробормотал кто-то. – Не понимаю!…
– Зато я понимаю, – раздался другой голос.
– Говорят, все дело во вкусовых ощущениях, которые невозможно забыть. Они буквально завораживают, – пояснила Элисон. – И конечно, в стремлении к запретному, которое всегда было чрезвычайно сильно в людях… – Она внимательно осмотрела собравшихся в зале мужчин, словно прикидывая, в должной ли мере они наделены упомянутым качеством. – Некоторые люди действительно очень любят японскую рыбу фугу, – сказала Элисон, – но нам это развлечение не кажется опасным – во всяком случае, оно не слишком интересно и вряд ли способно возбудить по-настоящему. В Нью-Йорке, во всяком случае, оно не получило распространения, возможно, потому, что и сама рыба, и дипломированные повара, способные приготовить ее надлежащим образом, встречаются редко, а возможно, потому что жители Нью-Йорка давно привыкли к опасностям, если угодно – к повседневным опасностям и им не хочется платить четыреста долларов за кусок рыбы, способный вызвать лишь легкое головокружение.
Она сделала паузу, словно давая каждому время подумать, что подразумевалось под «повседневными опасностями» городской жизни, и заодно оценить степень своей готовности к ним. Никто, однако, не возразил, и в этом молчании мне почудилось признание правоты Элисон – того, что современный человек действительно нуждается в отдохновении от бремени привычных опасностей и страхов.
– Когда речь идет о самых ядовитых фугу, обычно имеется в виду вид торафугу, который ловится зимой у побережья Кореи. Мало кто знает, что существует больше трехсот разновидностей этой рыбы, причем фугу, которая так популярна в Японии, является лишь самой распространенной. Не многим известно и то, что это блюдо – как и сама рыба – происходит из Китая. В Японии фугу известна лишь немногим более ста лет, тогда как в Китае эту рыбу – как ныне существующие, так и давно исчезнувшие ее виды – употребляют уже больше трех тысячелетий. Поэтому когда я говорила о том, что наш Кубинский зал тесно связан с историей, я имела в виду не только Тедди Рузвельта и его пенсне.
Элисон выдержала еще одну небольшую паузу, быстро обежав глазами зал. Несколько мужчин подались вперед и внимательно слушали.
– Из трехсот с лишним видов фугу самым редким считается шао-цзу, которая встречается в китайском районе Хунан. Иногда это название произносится и как сяу-цу. – Элисон сделала шаг к аквариуму и заглянула в него. – В последние двадцать лет эта рыба стала самой настоящей редкостью – считалось, что она совершенно истреблена, – и поэтому ни один экземпляр не вывозился из Хунана, несмотря на то, что японцы готовы были платить за эту знаменитую рыбу практически любые деньги. – Элисон подняла голову. – К счастью, мистеру Ха удалось найти способ доставать для нас шао-цзу, о чем он сам расскажет вам несколько позднее. Я со своей стороны хотела бы только добавить, что это действительно очень редкая и очень дорогая рыба, к тому же для приготовления блюда годится только живая шао-цзу, а доставить ее сюда в целости и сохранности из глухой китайской провинции очень нелегко. Наш китайский партнер имеет от нас постоянное поручение на поставку этой рыбы, однако мы никогда не знаем заранее, когда получим очередной экземпляр. Как правило, нам удается получить одну, реже – двух рыб в месяц, но бывает, что шао-цзу не привозят очень долго. Но каждый раз, когда рыба поступает, мы сразу же уведомляем об этом наших клиентов, чтобы они могли стать свидетелями, а возможно, и принять участие в нашем маленьком шоу.
На этот раз Элисон улыбнулась именно мне; при этом мне показалось, что она слегка выдвинула челюсть, словно дразня меня. Впрочем, уже в следующее мгновение Элисон моргнула и продолжила свою вступительную лекцию:
– В этом месяце нам неслыханно повезло – мы получили одну за другой трех рыб. Это самое настоящее чудо, так как шао-цзу можно поймать только пять месяцев в году, когда она поднимается из речной глубины, чтобы кормиться и метать икру. Но поймать ее мало – рыбу еще надо доставить в Нью-Йорк целой и невредимой. У нас были случаи, когда шао-цзу привозили снулой или сильно поврежденной, и использовать ее было уже невозможно. Оптовая цена этой рыбы – две тысячи долларов за штуку. Поразительная цифра, особенно если учесть, что из одного экземпляра можно приготовить только две, три, реже – четыре порции блюда, не больше. Дело в том, что мясо рыбы, достигшей определенных размеров, становится практически несъедобным, а концентрация токсинов в нем столь высокой, что употреблять его становится смертельно опасно даже в минимальных количествах. Но уверяю вас, джентльмены, что и высокая цена, и проблемы с доставкой вполне искупаются вкусом самой рыбы. Сравнивать шао-цзу с японской фугу – все равно что сравнивать котлету из «Макдональдса» с нашим бифштексом из отборной техасской вырезки. Иными словами, ни о каком сравнении не может быть и речи. Оба блюда достаточно опасны, это правда, но в отношении эффекта это небо и земля.
Ха выкатил вперед мясницкий разделочный стол на колесиках, на котором лежало что-то, прикрытое белой салфеткой. Старый китаец совершенно перестал горбиться и держался с достоинством, какого я раньше за ним не замечал.
Элисон оглядела зал:
– У кого-нибудь есть вопросы, господа?
– Расскажите поподробнее, как действует эта рыба на человека, который отважится ее попробовать, – сказал кто-то.
Элисон кивнула; похоже, она ожидала подобного вопроса.
– Мясо шао-цзу способно давать различные ощущения, но для нас важнее всего одно…
– Какое же?
– Эйфорический паралич или паралитическая эйфория – называйте как угодно.
– Это еще что за штука?
Теперь Элисон говорила медленнее, точно стараясь, чтобы каждое ее слово проникло в сознание слушателей как можно глубже.
– Эффект, который мы называем паралитической эйфорией, заключается в том, что в течение непродолжительного периода времени – около пяти минут или даже меньше – человек не может пошевелиться; его как будто парализует. При этом он переживает состояние глубокой эйфории. И как ни странно, именно неспособность двигаться делает удовольствие особенно изысканным и сильным.
В зале наступила тишина. Аудитория как будто раздумывала, насколько могут быть верны заявления Элисон. Уверенная манера держаться, очевидный ум и откровенность с которой она описывала страшную рыбу, внушали доверие к ее словам. По если все это правда, несомненно, говорил себе каждый, тогда… тогда что все это значит? Вероятно, рассуждали они, мясо шао-цзу и в самом деле вызывает легкое эйфорическое состояние, но как можно сравнивать действие природного токсина с апробированным эффектом от разного рода опиатов, амфетаминов, галлюциногенов, стимуляторов, антидепрессантов и психотропных веществ, которые каждый когда-то принимал (или не принимал)?
Некоторое время аудитория недоверчиво молчала, и Элисон молчала тоже. Похоже было, что, перебирая в памяти собственный, несомненно довольно обширный опыт применения различных наркотических средств, присутствующие вспомнили не так уж мало случаев, когда полученные ими ощущения можно было назвать эйфорическими. Несомненно, в ряде случаев им удавалось достичь состояния близкого к параличу, и все же никто и никогда не переживал эффекта, который можно было бы назвать паралитическим и эйфорическим одновременно, так что не было ничего удивительного, что период индивидуальной задумчивости вскоре сменился общим любопытством.
– Эта эйфория… она носит сексуальный характер? – раздался чей-то голос. Вопрос сопровождался недружным смехом, в котором сквозило беспокойство.
– Этот вопрос нам задают каждый раз, – торжественно сказала Элисон. В эти минуты она напоминала многоопытного врача, отвечающего на вопрос чересчур мнительного пациента. – Дело в том, что разные люди описывают свои ощущения по-разному, однако мне кажется, во всех случаях речь идет о некоем общем эффекте, об универсальном наслаждении. – Ее брови взлетели вверх. – Однако я вынуждена признать – мне приходилось читать отчеты, в которых утверждалось, будто молоки шао-цзу, поданные в горячем саке, действуют как сильное возбуждающе средство.
Эта информация показалась мне как минимум тревожной, ибо никто из нас не представлял, насколько она соответствует действительности; некоторым, вероятно, хотелось, чтобы она оказалась ложной, однако буквально всем пришлось как следует задуматься над концепцией «паралитической сексуальной эйфории», казавшейся одновременно и парадоксальной, и волнующей. Элисон, впрочем, не дала нам много времени на размышления. Жеманно наклонив голову, она сказала:
– Китайская медицина наделяет подобными свойствами половые железы медведей, оленей, быков и некоторых других животных и пресмыкающихся, однако мы предпочитаем не пользоваться непроверенными данными и не обманывать клиентов. Кроме того, мы в нашем Кубинском зале занимаемся высоким искусством, а не погоней за примитивной чувственностью.
– Да будет вам! – выкрикнул чей-то одинокий голос.
– И наконец, мы никогда не знаем, к какому полу принадлежит попавшая к нам рыба если только это не икряная самка, не так ли, мистер Ха? Вы специалист, скажите – вы можете определить пол рыбы с одного взгляда?
Ха покачал головой:
– Это быть очень грязная работа.
Зал откликнулся на это заявление глухим ропотом. Похоже, терпение гостей начинало иссякать.
– Джентльмены! – громко воззвала Элисон. – В заключение должна сказать вам еще одну очень важную вещь. Пожалуйста, послушайте внимательно.
Шум в зале затих, и вновь установилась тишина.
– В самом начале своей небольшой лекции я сказала, что по сравнению с обычной фугу, шао-цзу воздействует на чувства и ощущения едока шире и разнообразнее. Существует три рецепта блюд из этой рыбы. В переводе с китайского их названия звучат как «Солнце», «Луна» и «Звезды», и приготовить их может только очень искусный повар. Эффект «Солнца» определяется действием главным образом токсинов из почек рыбы; для приготовления «Луны» берутся в основном внутренности; что касается «Звезд», то для этого блюда нужен яд из головного мозга. Вы спросите: какая между ними разница? Попробовав «Солнце», человек теряет способность двигаться и испытывает сильное тепло, которое волнами растекается вдоль позвоночника то сверху вниз, то снизу вверх. После «Луны», как утверждают те, кто пробовал это блюдо, человек погружается в глубокий мрак, в котором движется что-то светящееся – совсем как луна, восходящая и заходящая в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86