тем же, кому посчастливилось отведать наше фирменное блюдо, мы желаем всего самого наилучшего. Не забудьте, пожалуйста: то, что вы видели сегодня здесь, за пределами этого зала лучше не обсуждать. Надеюсь, в самое ближайшее время мы снова встретимся с вами в верхних залах нашего ресторана. Позвольте от вашего имени поблагодарить мистера Ха и несравненную Шантель. Спокойной ночи.
На эту коротенькую речь зал отозвался вежливыми аплодисментами (за которыми, впрочем, скрывались достаточно противоречивые чувства) и снова затих. В Кубинском зале снова появился древний официант, бармен зашел за стойку, и в предвкушении выпивки публика несколько оживилась, почувствовав себя свободнее. Несколько человек закурили бесплатные сигары. Как, полагаю, и большинство присутствующих, я еще не до конца поверил тому, что видел своими собственными глазами, и это заставило меня внимательно наблюдать за первыми двумя мужчинами, делившимися своими ощущениями с соседями по столику. Помнится, престарелый литератор утверждал, что все это просто мошенничество, старый как мир цирковой трюк с «подсадками». Был ли он прав? Быть может, на моих глазах действительно было разыграно представление, но как я мог судить об этом, не попробовав удивительную рыбу сам?
Последний из троих счастливцев выбрался из кресла, сделал шаг, покачнулся, но выровнялся и благополучно вернулся на прежнее место. Шантель задвинула кресло обратно в темный угол, и некоторое время я с удовольствием наблюдал, как движутся под платьем ее полные, мягкие ягодицы. То, что мой интерес не укрылся от Элисон, меня не испугало и не огорчило, ибо она тотчас подошла ко мне и жестом собственницы положила руку мне на плечо:
– Ну как, понравилось тебе наше шоу?
– Очень. Отличное представление, Элисон.
– Представление? Неужели ты еще сомневаешься?
– Не без этого.
Элисон быстро оглядела зал; по-видимому, у нее еще оставались какие-то дела.
– Значит, тебе нужны еще доказательства?
Я хотел ответить, но Элисон уже отошла, чтобы поговорить с Ха, который прибирал свое хозяйство. Мне показалось, он еще немного поколдовал над рыбой: что-то отрезал, окунул в воду и завернул в капустные листья. Мне хотелось узнать, что он делает и почему Элисон необходимо присматривать за ним, но меня отвлекла Шантель со своим золотым подносом, которая как раз подошла ко мне. Только теперь я разглядел, что на подносе-лотке лежат весьма любопытные мелочи, подобранные кем-то с большим знанием дела: миниатюрные баночки с икрой, контрамарки на «Никсов» и бродвейские шоу, крошечные бутылочки спиртного, какие подаются в авиалайнерах, французские сигареты, дамские наручные часики, «малые джентльменские наборы» (презерватив и капсула с виагрой в блистерной упаковке), швейцарский шоколад, оплаченные телефонные карточки на предъявителя, подарочные сертификаты магазинов с Виктория-стрит на пятьсот и триста долларов, золотые монеты и несколько бейсбольных мячей с автографами знаменитых игроков «Янкиз».
– У вас есть мяч, подписанный Дереком Джитером? – спросил я, разглядывая мячи.
– Думаю, да, – ответила Шантель, покапывая мне один из них. – Вот он.
Я взял мяч, с удовольствием ощущая, как плотно он ложится мне в ладонь. Подпись Дерека Джитера оказалась довольно убористой, без каких-либо декоративных завитушек и росчерков, и мне подумалось – это счастливый мяч, он безусловно понравится моему сыну. И это именно та вещь, которую бы хотелось Тимми.
– Это настоящая подпись? – спросил я.
– О, разумеется, – промурлыкала Шантель. – Мы получаем их от проверенного дилера.
– Я его возьму.
Что я и сделал. Правда, цена была довольно высокой, но когда я подумал о счастливом изумлении, которое ожидало Тимоти, если мне удастся переслать ему мяч, она показалась мне пустяковой.
Когда я снова поднял голову, Ха мыл разделочный столик, поливая его чистящей жидкостью из бутылочки и тщательно вытирая губкой. Я заметил, что все, к чему он прикасался, попало в зеленый пластмассовый таз. Ножи, салфетки, кусочки рыбы, остатки риса – словом, все. Под конец Ха достал из столика пакет с березовыми углями. Неужели, подумал я, он собирается устроить что-то вроде барбекю? Но – нет. Ха вскрыл пакет и высыпал брикетированный уголь в таз, добавил немного воды, потом взял обычный вантуз и все перемешал. Вантуз он тоже бросил в таз. За ним последовали белая поварская тужурка, резиновые перчатки и защитные очки. Наконец Ха накрыл таз крышкой и закрепил ее клейкой упаковочной лентой.
– А уголь-то зачем? – спросил я у Элисон, которая снова подошла ко мне.
– Он поглощает все ядовитые вещества, – объяснила Элисон. – Ха считает, что мусор должен быть безопасен.
– Он боится, что его мусор может чем-то повредить нью-йоркской канализации?
– Наверное.
– Еще одна капля яда среди множества других ядов?
– Да. – Элисон протяжно вздохнула. – Боже, как это по-мужски!
– Что ты имеешь против мужчин? – уточнил я. – То, что они ядовиты, или то, что их слишком много?
– И то и другое, – ответила Элисон. – Впрочем, и женщины не лучше.
Кивком головы она попрощалась с несколькими уходившими клиентами.
– Да, – сказала она одному из них. – Я сообщу вам, когда мы снова будем готовы.
И она села напротив меня.
– Ну как?
– Все-таки мне кажется, это какой-то ловкий трюк, – признался я.
– Это не трюк. Элисон покачала головой. – Мы играем честно.
– И все равно я не верю, – уперся я.
Она усмехнулась:
– Веришь. Тебе не хочется верить, но ты веришь, Билл.
– Нет.
Элисон пожала плечами:
– Тогда попробуй сам, докажи мне, что я лгу.
– Спасибо, конечно, но, как говорится, вынужден отказаться.
– Боишься?
– Ты сама только что говорила, что рыба смертельно ядовита.
– Мне казалось, ты не веришь…
– Я верю в яд, а не в волшебство, которое он проделывает с человеческими мозгами.
– Но без яда никакого волшебства не получится. И если ты веришь в одно, значит – веришь и в другое.
– Увы, – сказал я.
– Ты действительно считаешь, что наше шоу – обман?
– Все эти люди, которые ели рыбу, вполне могли быть подставными. А если они были настоящими, значит, Ха сделал что-то с рыбой, например – спрыснул ее ЛСД или чем-то еще.
– Все было взаправду, Билл, – тихо сказала Элисон.
– Возможно, просто я не убежден.
– Что же способно тебя убедить?
– Должно быть, что-то другое, Элисон, что-то еще.
Она вздохнула и провела пальцем по лацкану моего пиджака.
– Знаешь что, Билл?…
– Что?
– Попробуй убедить себя взять свою куртку и подождать меня снаружи, о'кей?
В такси Элисон буквально набросилась на меня. Забросив одну ногу мне на колени, она гладила мне щеки руками в тонких перчатках, и мне оставалось только откинуться назад и наслаждаться этим. Я и наслаждался, хотя меня не оставляло беспокойство.
Я боялся, что люди Г. Д., возможно поджидавшие меня у выхода из ресторана, могли теперь незаметно следовать за нами. Но не исключено было, что я просто убедил себя в этом, полагая, что раз они оказались способны выследить меня один раз, ничто не может помешать им сделать это снова.
Где-то в районе Восточных Восьмидесятых улиц Элисон велела таксисту свернуть, и пять минут спустя мы уже входили в парадное дома, где она жила. Взмах рукой, которым Элисон приветствовала дремлющего на стуле консьержа в форме, был коротким и резким, словно она метнула нож, и имел почти такой же эффект: не сказав ни слова, консьерж снова уронил голову на грудь. По его реакции я сразу догадался, что был не первым мужчиной, которого Элисон вела к себе посреди ночи, но был уверен, что от привратника я никогда не узнаю никаких подробностей.
Когда на верхнем этаже двери лифта открылись, я увидел огромную квартиру размером почти с теннисный корт.
– Вот это да! – вырвалось у меня. – Какая большая у тебя…
– Идем, – перебила меня Элисон. – Я все покажу тебе утром.
И мы прошли прямо в спальню, где стояла кровать – такая широкая, что в ней могли бы поместиться даже не два, а три человека. Остановившись возле нее, Элисон стала раздеваться. Туфли полетели на ковер; платье повисло на спинке кресла; щелкнула застежка лифчика, и передо мной закачались груди Элисон; трусики скользнули по ногам вниз и были отброшены нетерпеливым пинком.
– Теперь вы, мистер.
Я торопливо разделся и вскоре уже пробовал на вкус ее солоноватую кожу, ее напряженные соски. Прошло очень много времени с тех пор, как я в последний раз держал в объятиях женщину, любую женщину, и теперь я испытывал к Элисон глубокую благодарность за то, что она отдалась мне, или, наоборот, взяла меня – за то, что повалила меня на спину и присосалась ко мне бесстыдно и самозабвенно. Мгновение спустя я был уже внутри нее. Возможно, я не показал себя супергероем, но и не ударил лицом в грязь, продемонстрировав вполне приличное умение и работоспособность. Иметь дело с Элисон, впрочем, оказалось достаточно легко: она пропустила меня внутрь и в дальнейшем пользовалась мною для своего удовольствия. Она словно масло ложкой взбивала, но я не чувствовал себя уязвленным. На свете, наверное, нет ничего приятнее, чем влажная бархатистость женского лона, и голова у меня закружилась от наслаждения.
– Подожди! – внезапно сказала Элисон. – Выйди на минуточку.
Не сразу я сообразил, чего она от меня хочет.
– Что случилось?
– Ничего, все нормально. Просто подожди немного, не кончай, ладно?
Озадаченный, я скатился с нее на простыню.
– Я сейчас вернусь, парни. – Элисон вскочила и бросилась в ванную. На мгновение вспыхнул яркий свет, потом дверь плотно закрылась, и в спальне снова стало темно.
Я не знал, что мне делать – сердиться, обижаться или смеяться. Додумать я не успел. Дверь ванной комнаты отворилась, и Элисон, на которой по-прежнему ничего не было, снова запрыгнула в кровать.
Пахло ли от нее чем-то знакомым, или мне это просто показалось?
– Все в порядке?
– Да, конечно. Просто я забыла кое-что сделать.
– Понятно, – сказал я, словно мне и впрямь все было понятно. Одновременно я пытался припомнить, какие способы контроля рождаемости распространены в наши дни больше всего.
– О'кей, – промурлыкала Элисон и снова обхватила меня руками. – Так на чем мы остановились?
Мы продолжили начатое дело, и, должен признаться, этот небольшой перерыв добавил моему удовольствию новые краски. Я чувствовал, как ее руки прижимают меня все сильнее и сильнее, пока лоб Элисон не уткнулся мне в переносицу.
– Билл, – прошептала она, щекоча в темноте губами мою шею, – если я буду вести себя немного странно, ты… не обращай внимания, хорошо? Позаботься обо мне, о'кей?
– О'кей. – Но я мог бы ничего не говорить.
– Хорошо… – выдохнула Элисон. Потом она притянула меня еще ближе и внезапно укусила за нижнюю губу, да так сильно, что пошла кровь. – Ну, давай же!… – не проговорила, а прорычала она странным, задыхающимся голосом, какого я у нее никогда прежде не слышал. – Сильнее!… Возьми меня, Билл. Я хочу тебя – хочу, чтобы ты трахал меня, до тех пор пока…
Я был только рад исполнить то, что от меня требовалось, хотя это «пока» и наступило довольно скоро – всего минуту или две спустя. Потом, когда отзвучал мой собственный победный клич, я вдруг заметил, что Элисон как-то странно обмякла в моих руках.
– Элисон?!
Ее голова запрокинулась, глаза были широко открыты, но смотрели они сквозь меня, словно не видя, и на одно короткое, но страшное мгновение перед моим мысленным взором вновь встал призрак Уилсона Доуна-младшего.
Да что там – я был напуган просто до чертиков.
– Элисон, эй!…
Я сел. Элисон распласталась на простынях, уперев кулаки в бока. Я включил лампу. Ее глаза уже закрылись, но теперь я видел, что она дышит, хотя время от времени по ее телу пробегала какая-то странная дрожь. Испугавшись, что я опять сделал что-нибудь не так и теперь Элисон в опасности и даже может умереть, я взял ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
На эту коротенькую речь зал отозвался вежливыми аплодисментами (за которыми, впрочем, скрывались достаточно противоречивые чувства) и снова затих. В Кубинском зале снова появился древний официант, бармен зашел за стойку, и в предвкушении выпивки публика несколько оживилась, почувствовав себя свободнее. Несколько человек закурили бесплатные сигары. Как, полагаю, и большинство присутствующих, я еще не до конца поверил тому, что видел своими собственными глазами, и это заставило меня внимательно наблюдать за первыми двумя мужчинами, делившимися своими ощущениями с соседями по столику. Помнится, престарелый литератор утверждал, что все это просто мошенничество, старый как мир цирковой трюк с «подсадками». Был ли он прав? Быть может, на моих глазах действительно было разыграно представление, но как я мог судить об этом, не попробовав удивительную рыбу сам?
Последний из троих счастливцев выбрался из кресла, сделал шаг, покачнулся, но выровнялся и благополучно вернулся на прежнее место. Шантель задвинула кресло обратно в темный угол, и некоторое время я с удовольствием наблюдал, как движутся под платьем ее полные, мягкие ягодицы. То, что мой интерес не укрылся от Элисон, меня не испугало и не огорчило, ибо она тотчас подошла ко мне и жестом собственницы положила руку мне на плечо:
– Ну как, понравилось тебе наше шоу?
– Очень. Отличное представление, Элисон.
– Представление? Неужели ты еще сомневаешься?
– Не без этого.
Элисон быстро оглядела зал; по-видимому, у нее еще оставались какие-то дела.
– Значит, тебе нужны еще доказательства?
Я хотел ответить, но Элисон уже отошла, чтобы поговорить с Ха, который прибирал свое хозяйство. Мне показалось, он еще немного поколдовал над рыбой: что-то отрезал, окунул в воду и завернул в капустные листья. Мне хотелось узнать, что он делает и почему Элисон необходимо присматривать за ним, но меня отвлекла Шантель со своим золотым подносом, которая как раз подошла ко мне. Только теперь я разглядел, что на подносе-лотке лежат весьма любопытные мелочи, подобранные кем-то с большим знанием дела: миниатюрные баночки с икрой, контрамарки на «Никсов» и бродвейские шоу, крошечные бутылочки спиртного, какие подаются в авиалайнерах, французские сигареты, дамские наручные часики, «малые джентльменские наборы» (презерватив и капсула с виагрой в блистерной упаковке), швейцарский шоколад, оплаченные телефонные карточки на предъявителя, подарочные сертификаты магазинов с Виктория-стрит на пятьсот и триста долларов, золотые монеты и несколько бейсбольных мячей с автографами знаменитых игроков «Янкиз».
– У вас есть мяч, подписанный Дереком Джитером? – спросил я, разглядывая мячи.
– Думаю, да, – ответила Шантель, покапывая мне один из них. – Вот он.
Я взял мяч, с удовольствием ощущая, как плотно он ложится мне в ладонь. Подпись Дерека Джитера оказалась довольно убористой, без каких-либо декоративных завитушек и росчерков, и мне подумалось – это счастливый мяч, он безусловно понравится моему сыну. И это именно та вещь, которую бы хотелось Тимми.
– Это настоящая подпись? – спросил я.
– О, разумеется, – промурлыкала Шантель. – Мы получаем их от проверенного дилера.
– Я его возьму.
Что я и сделал. Правда, цена была довольно высокой, но когда я подумал о счастливом изумлении, которое ожидало Тимоти, если мне удастся переслать ему мяч, она показалась мне пустяковой.
Когда я снова поднял голову, Ха мыл разделочный столик, поливая его чистящей жидкостью из бутылочки и тщательно вытирая губкой. Я заметил, что все, к чему он прикасался, попало в зеленый пластмассовый таз. Ножи, салфетки, кусочки рыбы, остатки риса – словом, все. Под конец Ха достал из столика пакет с березовыми углями. Неужели, подумал я, он собирается устроить что-то вроде барбекю? Но – нет. Ха вскрыл пакет и высыпал брикетированный уголь в таз, добавил немного воды, потом взял обычный вантуз и все перемешал. Вантуз он тоже бросил в таз. За ним последовали белая поварская тужурка, резиновые перчатки и защитные очки. Наконец Ха накрыл таз крышкой и закрепил ее клейкой упаковочной лентой.
– А уголь-то зачем? – спросил я у Элисон, которая снова подошла ко мне.
– Он поглощает все ядовитые вещества, – объяснила Элисон. – Ха считает, что мусор должен быть безопасен.
– Он боится, что его мусор может чем-то повредить нью-йоркской канализации?
– Наверное.
– Еще одна капля яда среди множества других ядов?
– Да. – Элисон протяжно вздохнула. – Боже, как это по-мужски!
– Что ты имеешь против мужчин? – уточнил я. – То, что они ядовиты, или то, что их слишком много?
– И то и другое, – ответила Элисон. – Впрочем, и женщины не лучше.
Кивком головы она попрощалась с несколькими уходившими клиентами.
– Да, – сказала она одному из них. – Я сообщу вам, когда мы снова будем готовы.
И она села напротив меня.
– Ну как?
– Все-таки мне кажется, это какой-то ловкий трюк, – признался я.
– Это не трюк. Элисон покачала головой. – Мы играем честно.
– И все равно я не верю, – уперся я.
Она усмехнулась:
– Веришь. Тебе не хочется верить, но ты веришь, Билл.
– Нет.
Элисон пожала плечами:
– Тогда попробуй сам, докажи мне, что я лгу.
– Спасибо, конечно, но, как говорится, вынужден отказаться.
– Боишься?
– Ты сама только что говорила, что рыба смертельно ядовита.
– Мне казалось, ты не веришь…
– Я верю в яд, а не в волшебство, которое он проделывает с человеческими мозгами.
– Но без яда никакого волшебства не получится. И если ты веришь в одно, значит – веришь и в другое.
– Увы, – сказал я.
– Ты действительно считаешь, что наше шоу – обман?
– Все эти люди, которые ели рыбу, вполне могли быть подставными. А если они были настоящими, значит, Ха сделал что-то с рыбой, например – спрыснул ее ЛСД или чем-то еще.
– Все было взаправду, Билл, – тихо сказала Элисон.
– Возможно, просто я не убежден.
– Что же способно тебя убедить?
– Должно быть, что-то другое, Элисон, что-то еще.
Она вздохнула и провела пальцем по лацкану моего пиджака.
– Знаешь что, Билл?…
– Что?
– Попробуй убедить себя взять свою куртку и подождать меня снаружи, о'кей?
В такси Элисон буквально набросилась на меня. Забросив одну ногу мне на колени, она гладила мне щеки руками в тонких перчатках, и мне оставалось только откинуться назад и наслаждаться этим. Я и наслаждался, хотя меня не оставляло беспокойство.
Я боялся, что люди Г. Д., возможно поджидавшие меня у выхода из ресторана, могли теперь незаметно следовать за нами. Но не исключено было, что я просто убедил себя в этом, полагая, что раз они оказались способны выследить меня один раз, ничто не может помешать им сделать это снова.
Где-то в районе Восточных Восьмидесятых улиц Элисон велела таксисту свернуть, и пять минут спустя мы уже входили в парадное дома, где она жила. Взмах рукой, которым Элисон приветствовала дремлющего на стуле консьержа в форме, был коротким и резким, словно она метнула нож, и имел почти такой же эффект: не сказав ни слова, консьерж снова уронил голову на грудь. По его реакции я сразу догадался, что был не первым мужчиной, которого Элисон вела к себе посреди ночи, но был уверен, что от привратника я никогда не узнаю никаких подробностей.
Когда на верхнем этаже двери лифта открылись, я увидел огромную квартиру размером почти с теннисный корт.
– Вот это да! – вырвалось у меня. – Какая большая у тебя…
– Идем, – перебила меня Элисон. – Я все покажу тебе утром.
И мы прошли прямо в спальню, где стояла кровать – такая широкая, что в ней могли бы поместиться даже не два, а три человека. Остановившись возле нее, Элисон стала раздеваться. Туфли полетели на ковер; платье повисло на спинке кресла; щелкнула застежка лифчика, и передо мной закачались груди Элисон; трусики скользнули по ногам вниз и были отброшены нетерпеливым пинком.
– Теперь вы, мистер.
Я торопливо разделся и вскоре уже пробовал на вкус ее солоноватую кожу, ее напряженные соски. Прошло очень много времени с тех пор, как я в последний раз держал в объятиях женщину, любую женщину, и теперь я испытывал к Элисон глубокую благодарность за то, что она отдалась мне, или, наоборот, взяла меня – за то, что повалила меня на спину и присосалась ко мне бесстыдно и самозабвенно. Мгновение спустя я был уже внутри нее. Возможно, я не показал себя супергероем, но и не ударил лицом в грязь, продемонстрировав вполне приличное умение и работоспособность. Иметь дело с Элисон, впрочем, оказалось достаточно легко: она пропустила меня внутрь и в дальнейшем пользовалась мною для своего удовольствия. Она словно масло ложкой взбивала, но я не чувствовал себя уязвленным. На свете, наверное, нет ничего приятнее, чем влажная бархатистость женского лона, и голова у меня закружилась от наслаждения.
– Подожди! – внезапно сказала Элисон. – Выйди на минуточку.
Не сразу я сообразил, чего она от меня хочет.
– Что случилось?
– Ничего, все нормально. Просто подожди немного, не кончай, ладно?
Озадаченный, я скатился с нее на простыню.
– Я сейчас вернусь, парни. – Элисон вскочила и бросилась в ванную. На мгновение вспыхнул яркий свет, потом дверь плотно закрылась, и в спальне снова стало темно.
Я не знал, что мне делать – сердиться, обижаться или смеяться. Додумать я не успел. Дверь ванной комнаты отворилась, и Элисон, на которой по-прежнему ничего не было, снова запрыгнула в кровать.
Пахло ли от нее чем-то знакомым, или мне это просто показалось?
– Все в порядке?
– Да, конечно. Просто я забыла кое-что сделать.
– Понятно, – сказал я, словно мне и впрямь все было понятно. Одновременно я пытался припомнить, какие способы контроля рождаемости распространены в наши дни больше всего.
– О'кей, – промурлыкала Элисон и снова обхватила меня руками. – Так на чем мы остановились?
Мы продолжили начатое дело, и, должен признаться, этот небольшой перерыв добавил моему удовольствию новые краски. Я чувствовал, как ее руки прижимают меня все сильнее и сильнее, пока лоб Элисон не уткнулся мне в переносицу.
– Билл, – прошептала она, щекоча в темноте губами мою шею, – если я буду вести себя немного странно, ты… не обращай внимания, хорошо? Позаботься обо мне, о'кей?
– О'кей. – Но я мог бы ничего не говорить.
– Хорошо… – выдохнула Элисон. Потом она притянула меня еще ближе и внезапно укусила за нижнюю губу, да так сильно, что пошла кровь. – Ну, давай же!… – не проговорила, а прорычала она странным, задыхающимся голосом, какого я у нее никогда прежде не слышал. – Сильнее!… Возьми меня, Билл. Я хочу тебя – хочу, чтобы ты трахал меня, до тех пор пока…
Я был только рад исполнить то, что от меня требовалось, хотя это «пока» и наступило довольно скоро – всего минуту или две спустя. Потом, когда отзвучал мой собственный победный клич, я вдруг заметил, что Элисон как-то странно обмякла в моих руках.
– Элисон?!
Ее голова запрокинулась, глаза были широко открыты, но смотрели они сквозь меня, словно не видя, и на одно короткое, но страшное мгновение перед моим мысленным взором вновь встал призрак Уилсона Доуна-младшего.
Да что там – я был напуган просто до чертиков.
– Элисон, эй!…
Я сел. Элисон распласталась на простынях, уперев кулаки в бока. Я включил лампу. Ее глаза уже закрылись, но теперь я видел, что она дышит, хотя время от времени по ее телу пробегала какая-то странная дрожь. Испугавшись, что я опять сделал что-нибудь не так и теперь Элисон в опасности и даже может умереть, я взял ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86