— Мне только на прошлой неделе звонили из вашей больницы и сообщили, что состояние Денниса стабилизировалось. Но что посещать его нельзя. Тот, кто звонил, так и сказал, что мистер Френч пока еще не может принимать посетителей.
Сестра покачала головой.
— Нет, отсюда никто не звонил.
Джереми вдруг пришло в голову, что он, возможно, видел своего друга в последний раз. Что больше его никогда не увидит. Деннис бесследно исчез, оставив после себя в жизни Джереми невосполнимую пустоту, как исчезают диссиденты в тоталитарных странах.
Но эту пустоту Джереми воспринимал только рассудком, а не сердцем. Как будто ему вырвали зуб или ампутировали конечность — у него все еще было такое чувство, словно Деннис где-то рядом. Словно он куда-то вышел по делу и вот-вот вернется.
Теперь Джереми окончательно убедился, что Деннис — вместе с Сарой Бомонт — впутался в какую-то опасную историю. Что кто-то взял и выхватил их из жизни. И все из-за того клочка бумаги.
Он обшарил всю квартиру в поисках этого листка, но и следов его не нашел. Одно из двух: либо его выкрали (не за ним ли приходил первый грабитель?), либо он тщательно спрятан. Но если Деннис так тщательно его спрятал, значит, он тоже понимал, какое значение имеет эта бумажка.
Джереми с Ллуэлин и в больницу отправились только для того, чтобы выяснить — выкраден листок или спрятан. Они надеялись, что им удастся уговорить сестер и проникнуть к Деннису. Деннис должен помнить, куда положил этот листок.
Видимо, сестра что-то прочла на его лице: она в нерешительности закусила губу, потом кивнула.
— Погодите. Что-нибудь может знать врач, который дежурил в ту ночь. Когда это было, говорите? Девятнадцатого июня?
Она нажала несколько клавиш своего терминала: Ожидая ответа, Джереми оглянулся.
Ллуэлин куда-то исчезла!
Его охватил панический страх. Он попытался взять себя в руки, но почувствовал, что весь дрожит. Неужели ее похитили, пока он стоял к ней спиной? И теперь ждут только подходящего момента, чтобы похитить и его? Он оглядел зал — нет ли поблизости подозрительных лиц. Что делать?
Тут он увидел, что она возвращается из вестибюля, и на мгновение облегченно прикрыл глаза. Ллуэлин, не говоря ни слова, взглянула на него и снова углубилась в журнал. Джереми вздохнул про себя. Ну вот, уже начинают мерещиться всякие ужасы.
— Нашла, — сказала сестра, запнулась и добавила: — Ах, вот оно что!
— А что такое?
Джереми повернулся к ней и подался вперед.
— В ту ночь дежурил доктор Венн. И сестра Килбрайт.
Она хмыкнула.
— Как я могу с ними поговорить?
— Никак. Они оба сбежали в следующий понедельник. Сейчас они где-то на Багамах. — На ее лице выразилось неодобрение. — Доктор Венн вечно приставал к сестрам, но никто не подозревал, что у него что-то с Джейн Килбрайт. Она была замужем. Мы, и подумать не могли, что она на такое способна. Хотя, надо сказать, муж перенес это довольно спокойно…
Она сообразила, что говорит лишнее, и снова поджала губы.
— Боюсь, больше ничем вам помочь не могу.
Джереми кивнул, поблагодарил ее, вышел на улицу и остановился на автомобильной стоянке. День клонился к вечеру, но на солнце было еще жарко. Волны горячего воздуха поднимались над капотами машин зыбкой, переливающейся завесой. Над асфальтом стояли зеркальные пятна миражей. Джереми вынул платок и вытер пот со лба. Ну, и что дальше?
Он подумал, что в машине, наверное, жарко, как в печке, достал ключи и открыл настежь все четыре дверцы. Из машины пахнуло жаром. Он протянул руку, запустил мотор и включил на полную мощность кондиционер.
Ллуэлин подошла в тот момент, когда Джереми заносил в записную книжку суть своего разговора с сестрой. Он начал было рассказывать, что произошло, но она остановила его.
— Я все слышала, — сказала она. — Во всяком случае, все самое существенное. Пока вы там болтали, я попросила кое-кого просмотреть регистрационные записи в компьютере.
— Что? Как? И зачем? Там нет никаких следов Денниса. По крайней мере… — Ему пришла в голову новая мысль. — По крайней мере, так мне сказали.
— Это правда. Деннис Френч там не зарегистрирован. Тогда я проверила, кого в тот день привозила сюда «скорая». А потом посмотрела еще на несколько дней вперед и назад. — Она умолкла и взглянула на него. — Одного неопознанного мужчину, сбитого машиной, положили сюда восемнадцатого — днем раньше, чем вашего друга.
Он испытал острое разочарование. До сих пор у него почему-то еще оставалась надежда.
— Ах, вот как… Значит, это был не он.
Ллуэлин улыбнулась.
— Почему-то мы всегда принимаем за чистую монету все, что зарегистрировано в компьютере. Пока нас не ткнут носом, нам и в голову не приходит усомниться.
— Что вы хотите сказать?
— Смотрите. Предположим, вам надо кого-то «потерять», но он находится в больнице и нетранспортабелен. Что бы вы сделали?
Он начал понимать, к чему она клонит. Почему она всегда видит такие вещи раньше, чем он? Неужели он такой тупой? Или просто слишком долго вел тихую, спокойную, размеренную жизнь?
— Я бы подделал записи.
— Правильно. Правда, те, кто его принимал, знают, как обстояло дело, но их можно подкупить. Дать им отступного. Например, навсегда отправить на Багамы. После этого вы пережидаете несколько дней и потом запутываете регистрационные записи — немного сдвигаете даты приема и выписки, одни вперед, другие назад. Тогда все будут думать, что им изменила память. Если вообще обратят на это внимание.
Джереми охватило волнение.
— Значит, вы думаете, что это был он? Что тот неопознанный мужчина — Деннис? — Он обернулся и бросил взгляд на здание больницы. — Вы хотите сказать, что он там так и лежит все это время, только вычеркнутый из компьютерных записей?
— Не совсем вычеркнутый. Скорее переименованный. Ведь он был серьезно ранен, верно? Таким способом вполне можно было его спрятать, никуда на самом деле не перемещая. Если подумать, то это вселяет некоторую надежду.
— Почему?
— Очевидно, они не хотели причинять ему вреда.
Джереми просиял, но Ллуэлин добавила:
— По крайней мере до тех пор, пока не узнают, что ему известно и кому он об этом рассказывал.
Джереми сделал шаг к дверям больницы.
— Так чего же мы ждем? В какой палате лежит этот неопознанный мужчина?
— Лежал. Его выписали на прошлой неделе. Судя по записям, выписал его этот ваш доктор Венн.
— Но… Ведь Венн уехал! Его тогда уже не было! Он сбежал с любовницей двадцать первого! Он не мог никого выписать на прошлой неделе!
Ллуэлин пожала плечами.
— Все записи в полном порядке. И если бы никто не начал разыскивать того неопознанного мужчину и сопоставлять даты, никто ничего бы и не заметил. Через некоторое время они, возможно, и это подправят. До сих пор, судя по всему, они действовали наспех.
Джереми почувствовал, что появившаяся было у него надежда исчезла. Деннис все это время был здесь, но теперь его нет. Джереми стукнул кулаком по крыше машины. Ллуэлин выжидательно молчала.
— Черт возьми! Что же дальше?
Он тяжело вздохнул, обошел машину, сел на место водителя и задумался. Ллуэлин уселась рядом.
— Погодите-ка, — сказал он через некоторое время. — Почему вам разрешили просмотреть записи, а мне нет?
Ллуэлин улыбнулась, отчего ее лицо стало похоже на румяный пончик.
— Я нашла тут, в отделе регистрации, одну девочку из тех, что добровольно помогают сестрам, и предложила ей сто долларов.
— Вы дали ей взятку?
— Взятка — не самое страшное, с чем нам приходится иметь дело, — серьезно ответила Ллуэлин. — Сразу после того, как вы ушли, случилась одна странная вещь. Я выждала несколько минут, чтобы нельзя было догадаться, что мы пришли вместе. Пока я ждала, я видела, как сестра приемного отделения вдруг вся напряглась, словно ее током ударило, и глаза у нее остекленели. Она взяла трубку, набрала какой-то номер, произнесла несколько слов и снова положила, трубку. Что она сказала, я не слышала. Потом глаза у нее ожили, она встрепенулась и огляделась, как будто не совсем поняла, что произошло. Кажется, больше никто на это не обратил внимания. Все было почти незаметно, я видела это только потому, что на нее смотрела.
Джереми нахмурился.
— Как по-вашему, кому она звонила?
— Не знаю. Возможно, она и сама не знает. Я думаю, это было постгипнотическое внушение. Я думаю, те, кто подделал записи и подкупил врача и сестру, чтобы они сбежали на Багамы, позаботились о том, чтобы им дали сигнал, если кто-то начнет любопытствовать. — Она захлопнула дверцу машины. — Поехали.
— Куда?
Ллуэлин вытащила из-под блузки клочок бумаги.
— Прежде чем уйти, я еще раз заглянула к этой девочке из отдела регистрации и узнала адреса того доктора и сестры.
— Но ведь он уехал. И она тоже.
— Но муж-то ее здесь?
Джереми нажал на газ, и машина, завизжав покрышками, рванулась с места.

Покинутый дом всегда навевает какое-то особое ощущение заброшенности. Джереми стоял у кожаного дивана в гостиной Килбрайтов и чувствовал, как пуст их дом. Он провел пальцами по абажуру торшера — пыль здесь не вытирали по меньшей мере две недели. Его больше не смущало то, что они с Ллуэлин вломились в чужой дом. Сюда никто уже не вернется.
Послышался скрип ступенек. Он поднял голову и увидел, что сверху спускается Ллуэлин.
— В шкафах пусто, — объявила она.
Джереми кивнул. Ничего другого он и не ожидал. Похоже, это мертвое дело. И, может быть, в буквальном смысле слова тоже. Он подозревал, что романтический треугольник и бегство любовников — всего лишь ширма для какой-то кровавой истории. Все, что он до сих пор узнал о тайном обществе, говорило о том, что вряд ли оно занимается организацией безобидных курортных туров.
— Может быть, мы сумеем разыскать их где-нибудь на Багамах? — предположила Ллуэлин.
Джереми покачал головой. Никто уже не вернется.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Кеннисон садился обедать. Карин подала обед точно по расписанию. Телячья отбивная под соусом «бешамель» с мускатным орехом. Кеннисон только успел поднести первый кусочек ко рту, как его прервала Беттина.
— Вас к телефону, сэр, — сказала она с легким поклоном. Она была стройна, изящна, и черный фрачный костюм дворецкого ей очень шел.
Кеннисон с сожалением взглянул на свою тарелку. Рут-Энн, его повариха, не имела себе равных во всей стране, от ее шедевров просто невозможно оторваться. Он поспорил с ней, что она не сможет каждый день в течение года готовить новое блюдо, но прошло уже больше полугода, а она еще ни разу не повторилась. Он вздохнул.
— А они не могут подождать? Я только что сел обедать.
— Говорят, это срочно, сэр.
— Хорошо, мадам дворецкий. Я буду говорить из кабинета. Передайте Рут-Энн, пусть держит все на огне, я только на минуту.
Его кабинет был отделан темным дубом, в шкафах стояли книги — не слишком мало и не слишком много. Письменный стол в тон стенным панелям был обширен и совершенно пуст, если не считать маленькой таблички с надписью каллиграфическим почерком: «Чистый стол — свидетельство грязных мыслей». Легкий юмористический штрих, который, как и исключительно женская прислуга в доме, должен был создавать у посетителей определенный образ. Бонвиван Кеннисон, человек огромных возможностей — и финансовых, и сексуальных. Конечно, на самом деле все было не совсем так. Его подлинная финансовая мощь оставалась скрытой — он демонстрировал лишь часть ее, достаточную, чтобы производить впечатление и чтобы перед ним открывались двери, которые иначе остались бы запертыми, но недостаточную, чтобы наводить людей на мысль — а откуда у него все это? Но зато если эта сторона была сильно преуменьшена, то другая настолько же сильно преувеличена, так что равновесие в конечном счете сохранялось.
В кабинете, обставленном под старину, были только два предмета современного вида — телефон и лампа для чтения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97