— «Кальдеро, Беннет и Окс», — произнес Кеннисон после паузы. — Вашего младшего партнера будут звать Флетчер Окс.
— Буду рад с ним познакомиться, — сухо заметил Ред. — А вы уже выбрали фирму, которую собираетесь купить?
— Откровенно говоря, у меня на примете их несколько, но одна представляется особенно заманчивой — инвестиционная фирма с уже довольно внушительным послужным списком. Не вызовет никаких подозрений, если мы приберем ее к рукам и, пользуясь клиологическим анализом, начнем приумножать ее прибыли. Никого не удивляет, когда богатые становятся еще богаче. Кроме того, будет вполне естественно, если они откроют филиал для маркетинговых исследований. Это вполне соответствует их профилю.
— Угу. А название у этой фирмы есть?
— Да. «Детвейлер, Бэррон и Стоун».
— Никогда о такой не слыхал.
— Это старая бостонская фирма, но она работает также на биржах Нью-Йорка и Чикаго. — Последовала долгая пауза. — К сожалению, Бостон — не Сан-Франциско, но ближе к восточному побережью ничего подходящего нет.
Сара подошла к окну и поглядела в сторону квартиры Кеннисона. Горы, сверкающий белый город, Голден-Гейт. Она расслышала, как дрогнул голос у Кеннисона. Проявление искреннего чувства у чудовища — этого она не ожидала.
— Вам будет не хватать Сан-Франциско, да, Кеннисон?
— Конечно. Другого такого города нет, мисс Беннет. Нет во всем мире. Редьярд Киплинг как-то сказал, что самое трудное — это расставание.
Ред принялся напевать вполголоса старую мелодию Тони Беннета «Я оставил свое сердце…» Сара обернулась и сделала строгую гримасу. Ред ухмыльнулся и замолчал. Это проявление чувства почему-то сделало Кеннисона более человечным, не таким похожим на чудовищную карикатуру. Со стороны Реда нехорошо издеваться над чужими привязанностями, даже если речь идет о Кеннисоне.
— Хорошо, — объявил Ред. — Я устрою деловой обед с людьми Детвейлера. Откуда вы знаете, что они собираются продавать дело?
— Я этого не знаю, но продается все, главное — назначить цену. Нам надо только узнать, какую цену следует назначить, и сообщить ее им.
— Да? Только без всяких сюрпризов. Ясно? Это не наш стиль. Как нам связаться с «Флетчером Оксом» и дать ему знать, чем кончится встреча?
— Я сам с вами свяжусь, когда это будет безопасно.
— Имейте в виду, это вашу шкуру мы спасаем. Нам это не так уж и нужно.
— А Деннис Френч?
— Ах, да. Если только вы на самом деле знаете, где он.
— К тому времени, как дело будет сделано, буду знать.

Устройство для прослушивания они оставили на месте. На всякий случай, как сказал Ред. Кроме того, он пристроил на окно еще несколько маленьких машинок, похожих на механических пауков. Когда он их подключил, они начали дружно колотить ножками по стеклу. Ред объяснил, что таким способом в стекле возбуждается множество несинхронных колебательных движений, и это исключает всякую попытку «прочесть» разговор, идущий в комнате: в сумме все эти случайные колебания гасят друг друга.
Оставив Босуорта стеречь номер, Ред повел Сару обедать. Босуорту он сказал, что если тому станет скучно, он может заняться компьютерной задачкой, которую задал им Кеннисон. Босуорт мрачно взглянул на него, но возражать не стал.
— Можете немного порезвиться, ребята, — сказал он. — Только приведи ее обратно не позже полуночи.
Реду это почему-то показалось остроумным.
Он взял ее под руку, и они направились к лифту. Сара сказала Хелен, что «мистер Кальдеро» пригласил ее пообедать, и Хелен пожелала им хорошо отдохнуть. Однако когда они вошли в лифт, Ред нажал кнопку своего этажа. Сара пристально посмотрела на него.
— Ты что-то забыл?
— Нет, — сказал он.
Двери лифта открылись, и он привел ее в свой номер, где в гостиной был накрыт стол на двоих под белой скатертью, с алой розой в вазе. Тарелки были прикрыты крышками и стояли под переносными инфракрасными грелками, чтобы не остыли. Шторы были закрыты, и комнату освещали свечи в золоченых подсвечниках.
Сара огляделась.
— Я думала, ты поведешь меня куда-то обедать.
— Не смог заказать столик.
— Тебе не кажется, что получается немного интимно?
— Нет, получается здорово интимно. А что, тебе что-то не нравится? Можно вызвать официанта, чтобы подавал.
Он подвинул ей стул. Она села и вздохнула.
— Только смотри, чтобы тебе ничего не взбрело в голову.
— Да я, черт возьми, ничего такого не думал с июня девяностого года!
Сара заметила, что он вдруг весь напрягся, как будто нечаянно проговорился.
— Да? А что такое случилось в июне девяностого года?
— Я принял постриг.
Он сказал это небрежно, но глаз не поднял. Сара смотрела, как он ставит кассету в проигрыватель. Ред очень многое тщательно скрывал — между ними словно стояла какая-то невидимая стена. Она его видела и слышала, могла приблизиться к нему как угодно близко, но дотронуться до него почему-то не могла.
Ред нажал кнопку, и в воздухе поплыли звуки одинокой арфы. Не концертной арфы с ее резонирующими аккордами, а какой-то необычной, с металлическим звучанием. Мелодия была странная, почти средневековая — ей сразу пришли на ум кафедральные соборы и короли.
— Что это за инструмент? — спросила она, когда Ред сел за стол.
— Ирландская арфа с медными струнами, на ней играют ногтями. Музыка О'Каролана. Он жил в конце тысяча семисотых. Последний из великих гэльских арфистов — по крайней мере, так его всегда называют. Он был слепой; для музыканта это, наверное, лучше, чем быть глухим. Эта вещь называется «О'Флаинн» — он назвал ее в честь Лиама О'Флаинна, который поднес ему последний стакан виски, когда он умирал.
Сара ела молча, наслаждаясь едой и музыкой. Лишь изредка Ред нарушал молчание, объявляя название мелодии: «Сэр Феотус Бэрк», «Бриджит Крус». Музыка казалась ей мучительно знакомой. Старые, полузабытые мелодии, которые переходили от одного деревенского скрипача к другому, а потом возродились в песнях горцев и в блюзах Дельты. Она посмотрела через стол на Реда, он улыбнулся ей в ответ и кивнул. Почему-то молчание казалось ей вполне естественным.
Она вспомнила, как Кеннисон призвал их на помощь. Какой странный был разговор! Кеннисон — редкая птица. Внушает омерзение и в то же время симпатию. Наполовину дьявол, наполовину джентльмен. Но ведь дьявола всегда изображают в виде джентльмена? Центральная фигура в Обществе, которая хочет выйти из Общества. Не из отвращения к тому, что оно наделало, а только потому, что его честолюбивые планы потерпели крах. А Ред согласился помочь ему — не потому, что одобряет эти планы, а потому что готов на все, лишь бы насолить Обществу. И вот они на время стали союзниками, не переставая опасаться друг друга. Враг моего врага — мой друг. Она подумала, действительно ли Кеннисон догадывается, как узнать, где находится Деннис. Когда она снова его об этом спросила, он предложил попробовать подслушать его телефон в «Кеннисон Демографикс». Но как это может помочь разыскать Денниса?
Музыка умолкла, и Ред прислушался, наклонив голову набок.
— Сейчас будет то, что я хотел тебе сыграть. Называется «Фанни Пауэр».
— А кто это?
— Фанни была дочь покровителя О'Каролана. Он написал эту пьесу к ее свадьбе. Я хотел, чтобы ты ее услышала — тогда ты поймешь, что на свете есть не только одна безупречная мелодия.
Он отложил свой прибор, облокотился на стол и устремил взор в бесконечность.
Начало было очень простое — незатейливая, грациозная мелодия, парившая в верхних регистрах. За ней следовала другая, тоном ниже, дополнявшая ее. Потом арфист начал повторять эти фразы, разукрашивая их кристально чистыми, изящными фиоритурами и арпеджио. Понемногу музыка становилась громче и величественнее, пока не наступила торжественная кульминация, из которой снова родилась первоначальная простая мелодия. Потом арфа умолкла, и только обертоны еще звучали в воздухе.
Несколько секунд Ред сидел молча. Потом, когда началась следующая вещь, он встряхнулся, встал и выключил проигрыватель.
— Ну? — спросил он. — Что ты об этом думаешь?
Сара с удивлением заметила, что глаза его стали влажными.
— Наверное, она была очень красива.
Он посмотрел на нее.
— Кто?
Голос его прозвучал резко и настороженно.
— Да Фанни, — Сара вздохнула. — Наверное, в этой музыке есть какое-то волшебство, раз она может тронуть нас до слез красотой женщины, которая умерла два столетия назад.
— Ах, Фанни, — рассеянно повторил Ред, и в голосе у него прозвучала печаль. — Да, наверное. То есть наверное была красива. Только ведь, знаешь, каждый понимает красоту по-своему. А О'Каролан был слепой, для него все женщины были прекрасны.
8
— Саудовская Аравия? — Адриан Детвейлер V пожевал губами и оглядел всех сидящих за столом по очереди. — Саудовская Аравия… — повторил старик.
Ред сидел с непроницаемым лицом и решил предоставить Кеннисону вести беседу и дальше. Все равно. Было уже очевидно, что старик не собирается продавать дело, да и никогда не собирался. Ничего удивительного, если ты пятый подряд Адриан Детвейлер и твоя семья владела фирмой на протяжении полутора столетий.
Но тогда почему Детвейлер вообще согласился с ними встретиться?
Ред взглянул на Сару, которая сидела по другую сторону от Кеннисона, и недоуменно поднял брови. Она ответила взглядом, в котором ясно читалось: «Кто его знает?» Так. Значит, Сара пришла к тому же выводу. Переговоры зашли в тупик. Пустая трата времени. Только Кеннисон этого как будто не сознавал. Впрочем, для «Флетчера Окса» это, конечно, вопрос жизни и смерти.
— Саудовская Аравия, — сказал наконец Детвейлер, — считается вполне безопасным местом для капиталовложений.
Интересно, подумал Ред, почему они так прицепились к одной этой экстраполяции? Кеннисон доказывал — и Сара согласилась, — что они должны продемонстрировать свою особую проницательность, показать, что они не просто рядовые дельцы, желающие перекупить дело. Такую процветающую фирму, как «ДБС», дилетантам не продадут. Поэтому они подготовили несколько клиологических экстраполяции, достаточно эффектных, чтобы произвести на Детвейлера впечатление своей предусмотрительностью. Благодаря Саре и Босуорту работа была проделана добротно, Ред считал, что ею можно гордиться. Поэтому его удивило, что Детвейлер и его люди стали держаться еще осторожнее.
Кеннисон улыбнулся.
— Сэр, мы не хотели бы раскрывать свои методы. Достаточно сказать, что мы исходим из весьма отчетливых представлений о том, что там происходит. Фундаменталистская революция неизбежна, и случится она не позже чем через пять лет. Мы давно уже незаметно избавляемся от наших интересов в этой стране.
— Да? — Детвейлер облизал губы, нахмурился и повернулся к своему соседу. — Мистер Стоун, что вы можете сказать?
— Сплошное шарлатанство, сэр, — ответил его молодой партнер высоким, гнусавым «гарвардским» голосом. — И если бы миссис Бэррон была здесь, я убежден, она сказала бы то же самое. — Он повернулся к Кеннисону. — Вы в Бостоне, мистер Окс. Это вам не Нью-Йорк, здесь дела делаются иначе. Все эти хитрости, которые так любят у вас на Манхэттене, нам не подходят: у вас быстро делают деньги, но еще быстрее их теряют. «ДБС» благополучно просуществовала больше ста пятидесяти лет и все это время вела дела на старый манер. — Портреты, висевшие на стене зала заседаний, дружно насупились в знак согласия. Строгая, солидная новоанглийская живопись, строгие, солидные новоанглийские стены. С панелей мореного дуба с важным видом хмурились Адрианы Детвейлеры под номерами с первого по четвертый. «Интересно, как чувствует себя человек, у которого все предки пронумерованы?» — пришло в голову Реду.
Сара наклонилась вперед.
— А оскорблять гостей без особой причины — это тоже означает действовать на старый манер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97