- Я пробыл десять минут в этой ванной, - сказал парень."Кларисса" -
марка газовой колонки. Я отвинтил гайку на стыке труб над окном и увидел,
что прокладка совершенно мокрая и вся прогнила. В коридоре есть другие
стыки, но с них довольно и одного. а еще им нужна закрытая комната и
фитилек колонки. Кто монтировал установку? она совсем новая.
- Слесарь из Ля-Сьота.
- Но кто здесь был во время работ?
- Жанна должна была приехать сюда в феврале или марте. За работами
наблюдала она.
- Тогда у нее может быть такая же гайка. это специальная гайка. Даже
если бы прокладка пошла к черту, гайка не позволяет вытекать газу
настолько, чтобы это могло вызвать взрыв. если бы она сломала гайку, это
стало бы сразу заметно. У них, наверное, есть другая.
- Вы не откажите мне помочь?
- А сколько я за это получу?
- Столько, сколько вы запросили: в десять раз больше.
- Знать бы, что у вас на уме, - сказал он после минутного
размышления. - Номер с подражанием - тогда, по телефону - такой, что
закачаешься, но пронять можно. Никто лучше меня не изучил эту девушку. Я
наблюдал ее часами. Она, конечно, доведет дело до конца.
- Не думаю, - сказала Мики.
- Что вы намерены делать?
- Я вам уже сказала: ничего. Вы мне нужны, чтобы вести наблюдение.
Скоро приедет Жанна. Я хотела бы знать только одно: когда они собираются
поджечь дом?
- Они, может, и сами еще не решили.
- Как только они это решат, я должна быть предупреждена. еслыи я буду
знать, ничего не произойдет, обещаю!
- ладно, попробую. Это все?
- По вечерам на вилле чаще всего никого подолгу не бывает. Можете вы
в наше отсутствие проверять, в каком состоянии прокладка? В какой-то мере
это послужит нам указанием. Помешать ей мне не удастся. Запрется, когда
принимает ванну, и все.
- Почему бы вам не поговорить с ними начистоту? - спросил парень. -
Вам что, неясно, с чем вы играете?
- С огнем, - ответила Мики, и у нее вырвался горький смешок.
Она нажала на стартер. На обратном пути Мики говорила главным образом
о нем, об изяществе его движений, которое ей так в нем понравилось. А он
думал о том, что она хороша, гораздо привлекательнее всех известных ему
девушек, но что ему приходилось держать себя в узде. Если бы даже она сию
минуту согласилась поехать с ним куда-нибудь, он не променял бы на это
свои десять сотен косых, которые сулят ему более длительное удовольствие,
чем миг, проведенный с нею.
Как бы читая его мысли, Мики сняла руку с руля и протянула ему
обещанные деньги.
Он сделал все, что просила Мики. В ту неделю Мики и до четыре раза
выезжали на машине и проводили вечер бог весть где. Через гараж, всегда
незапертый, он забирался на виллу и осматривал прокладку.
юную миллионершу с длинными черными волосами он встречал еще дважды:
один раз днем, когда она лежала на пляже у подножья скалы, а второй раз -
вечером в портовой пивной в Ля-Сьота. Мики, как видно, успокоилась, была
уверена в себе и нашла выход из положения. К тому же, она утверждала, что
ничего и не случится.
С приездом на мыс Кадэ золотоволосой великанши все резко изменилось.
Он наблюдал за всеми тремя еще целую неделю, пока Мики не дала ему
знать, что хочет с ним поговорить. чаще всего он стоял на обочине дороги
за домом, но иногда подходил ближе, прислушивался к доносившимся из дома
голосам. Однажды вечером Мики вернулась с пляжа одна, босиком, в купальном
костюме и назначила ему свидание на тот же вечер.
Они встретились в порту в Ля-Сьота. Она не вышла из машины, дала ему
пять кредиток по десять тысяч франков и заявила, что больше в его услугах
не нуждается, к тому же великанша несколько раз замечала его, когда он
бродил возле виллы. А в общем, затея ее подруг оказалась шуткой, Мики
теперь знает это точно и дружески советует ему удовольствоваться
полученной суммой, забыть эту историю. Если же он станет ей докучать, то
она найдет способ отбить у него охоту к таким делам, она это твердо
решила.
Отъезжая, Мики сперва вывела машину метров на десять вперед,
остановилась, дала задний ход и, проехав обратно те же десять метров,
поравнялась с парнем. Высунувшись в окошко, Мики сказала:
- А ведь я даже не знаю, как вас зовут.
Он ответил, что ей это незачем знать.

7
Он сказал, что его зовут Серж Реппо. Сначала, когда я пыталась звать
на помощь, он зажал мне рот и втолкнул в гараж. потом, поняв, что я его
слушаю и кричать не буду, он закрутил мне правую руку за спину, втиснул
между машиной и стенкой и крепко прижал к себе. Держа меня так и крепко
прижимая к себе, едва лишь я пыталась высвободиться, он говорил не меньше
получаса тихим, взволнованным голосом. Я откинулась на капот "Фиата", ноги
мои онемели, я уже их не чувствовала.
- После этого я все бросил. Пятого июля я узнал, что при пожаре
кто-то все-таки погиб. это меняло все. Сначала я подумал, что Доменика вас
перехитрила, потом стал себя спрашивать: а так ли? я пересмотрел все
газеты, выведывал, как было дело, у здешних людей, но толку не добился.
История с потерей памяти меня и вовсе озадачила.
Я еле дышала. Если бы я даже хотела крикнуть, у меня не хватило бы
сил это сделать
- Три месяца, - сказал он.- Клянусь, это немалый срок. И вот вы
вернулись. Когда я увидел вас с этой высокой блондинкой, я понял: та,
другая не выкрутилась, вы - Мики. Правда, у меня были кое-какие сомнения -
с июля вы порядком переменились. Попробуй вас узнать, когда у вас эти
волосы, это лицо! Однако я последнее время наблюдал за вами обеими. Все
эти занятия с репетитором: "ходи так-то", "застегивай жакет так-то..." -
сплошной блеф! по правде, я не собирался много с вас взять... Ну, а
теперь-то угрызений совести у меня больше нет. Ведь в игру-то ввел вас я.
Вот я и хочу свою долю. Ясно?
В отчаянии я замотала головой. Он неправильно истолковал этот жест.
- Не прикидывайтесь дурочкой! - сказал он, грубо притянув меня к
себе, так что мне стало больно. - Допускаю, что вас стукнуло по башке.
Будь это липа, люди бы узнали. Но вы-то прекрасно знаете, что убили ее.
На этот раз я утвердительно кивнула головой.
- Умоляю вас, отпустите меня.
Я сказала это шепотом, и он не столько услышал, сколько угадал.
- Но вы хотя бы поняли? я снова кивнула, изнемогая от муки. Он
поколебался, отпустил мою руку, отодвинулся, но, словно опасаясь, что я
могу ускользнуть, продолжал держать одну руку на моем бедре. Рука эта
поддержала меня, когда я повалилась на капот машины. Сквозь ночную рубашку
я чувствовала эту потную руку.
- Когда возвращается ваша подруга?
- Не знаю. Через несколько дней. Прошу вас, оставьте меня. Кричать я
не буду и не убегу.
Я оттолкнула его руку. Он прислонился к стене гаража: некоторое время
мы молчали. Я оперлась о свою машину, чтобы встать. Гараж закружился у
меня перед глазами раз, другой, но я не упала. Тут только я почувствовала,
что ноги у меня как лед - когда он втолкнул меня в гараж, я потеряла
туфли. я попросила его подобрать их.
Он подал мне туфли и, как только я их надела, снова подошел поближе.
- Я не хотел вас пугать. Наоборот. Я всячески заинтересован в том,
чтобы мы сговорились. Вы сами виноваты, что я вас сюда затолкал. Дело-то
несложное. Я могу причинить вам неприятности, а могу и оставить в покое.
Неприятности доставлять мне ни к чему. Вы обещали мне лимон. Дадите два.
Один за вас, один за высокую блондинку. Честно? разве нет?
Я отвечала на все "да". Я ждала только одного - остаться одной,
подальше от него, и опомниться. Я обещала ему все на свете. Вероятно, он
понял мое состояние, потому что заявил:
- Усвойте раз и на всегда, ваша подпись в разносной книге есть и
останется.
Я ухожу, но я здесь, настороже, вы от меня не уйдете, так что не
глупите: один раз вы меня объегорили, но с меня довольно и одного раза, я
поумнел.
Он отошел от меня еще дальше, его фигура, залитая лунным светом,
возникла на пороге гаража.
- Могу я на вас рассчитывать?
Я ответила:
- Да, да. Уйдите.
Он сказал, что мы еще увидимся, и исчез. Я не слышала его шагов.
Когда я через минуту вышла из гаража, луна озаряла пустынную местность.
Право же, я могла подумать, что мне снова привиделся кошмар.
Я не сомкнула глаз до рассвета. У меня опять болел затылок,
разламывало спину. Под теплым одеялом меня бил озноб.
Я пыталась вспомнить слово в слово все, что он мне рассказал. Но уже
в гараже, несмотря на мое мучительное положение, каждая фраза, которую он
шептал, дыша мне в лицо, вызывала в моем мозгу образы. Помимо моей воли на
эти вызванные его рассказом образы наслаивались образы, порожденные моим
собственным представлением. Все искажалось.
Да и кому верить? мне не довелось ничего пережить. Я жила чужими
словами. Жанна рассказывала мне о Мики, описывая ее по-своему, - и это был
сон. Я воспринимала ее слова по-своему, и, когда пересказывала себе те же
события, когда рисовала себе того же человека, это снова был сон, еще
более искажавший мир.
Жанна, Франсуа Руссен, Серж Реппо, доктор Дулен, мадам Иветта -
только зеркала, отражавшиеся в других зеркалах. В итоге все, что я
принимала на веру, существовала только в моем мозгу.
В ту ночь я даже не пыталась найти объяснение странной тактике Мики в
изображении Сержа Реппо. Тем менее пыталась я снова восстановить в памяти
другую ночь, когда горел мой дом.
До самой зари, точно осел, качающий воду и непрестанно шагающий
вокруг колодца, я без конца возвращалась все к тем же ничтожным
подробностям. Так, например, я представляла себе, как Серж наклоняется,
чтобы достать с сиденья моей машины черную тетрадь (Почему черную? Ведь он
мне этого не говорил). Поцеловал ли он Мики? ("Я даже мимоходом поцеловал
вас".) В щеку? В губы? наклонившись? Вставая? Правда ли вообще-то, что он
рассказал?
Я ломала голову еще вот над чем: я чувствовала, что от меня несет
дешевым одеколоном, которым он душил волосы. Ведь и Мики ударил в нос этот
тошнотворный запах. "Ваша подпись, - сказал мне Реппо, - была очень
четкая, я тут же проверил ее при свете приборной доски. Вы даже спросили
меня, чем я душу волосы. это только в Алжире есть такой одеколон. я
отбывал там воинскую повинность. Вы же сами видите, такое не выдумаешь!"
Быть может, он сказал Мики, как называется этот одеколон. но мне-то,
в гараже, он не сказал - для меня это было нечто без имени. И этот
въедливый или, как казалось мне, въевшийся в мои перчатки, в кожу моих
плеч запах наводил на меня ужас, - больше чем мысль о вреде, который может
причинить Реппо нам с Жанной, - такой ужас, что мне пришлось зажечь свет.
наверное, шантажист бродит вокруг дома, вокруг меня. Он стережет меня, как
свое добро; стережет ставшие его собственностью память, сознание.
Зайдя в ванную, я помылась и снова легла, так и не смыв с себя чужую
печать. Я не знала, где искать в доме снотворное. солнечные лучи уже
пробивались сквозь ставни, когда я, наконец, заснула.
В полдень, когда меня разбудила встревоженная мадам иветта, мне снова
стало чудиться, что от меня пахнет все тем же одеколоном. Моей первой
мыслью было: а не подозревает ли Серж, что я попытаюсь предупредить Жанну?
если я это сделаю, он так или иначе узнает, обозлится и донесет на нас
обеих. этого нельзя допустить.
Два дня к ряду я ломала голову, строила самые нелепые планы, как я
избавлюсь от Реппо, непредупреждая Жанну. бесцельно слонялась я между
пляжем и диваном в нижнем этаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23