Я просто не знал, что и думать.
у него были очень темные и очень блестящие глаза, глуховатый, но
приятный голос, в котором явствено слышалось волнение. Сам он с виду был
крепкий, но какой-то беспокойный. он мне почему-то не нравился, но бояться
я перестала.
- Вы подслушивали под дверью?
- Я слышал все из передней. Садись же в машину, прошу тебя. Письмо-то
писал я. Я тоже Франсуа, Франсуа Руссен. тебя ввел в заблуждение обратный
адрес на конверте.
Когда я села рядом с ним в машину, он попросил меня называть его "на
ты", как прежде. Все это совершенно не укладывалось в моей голове. Я
смотрела, как он вынимает ключи из машины, как включает мотор, и
удивлялась, что у него дрожит рука. Удивлялась я и тому, что сама не
дрожу. Наверное, я любила этого человека, если он был моим любовником. И
естествено, что, встретив меня, он волнуется. А я точно заледенела с
головы до ног. И если я дрожала, то от холода. Явью было ощущение холода,
все прочее - нет.
Я не сняла пальто. Мне казалось, что от вина я согреюсь, и я здорово
согреюсь, и я здорово выпила, но мысли мои от этого не прояснились.
Так вот: я познакомилась с ним в прошлом году у Франсуа Шанса, у
которого он работает. Я провела осенью десять дней в париже. Из того, как
он описывал начало нашей связи, следовало, что мне не впервой было
заводить интрижки, и я попросту заставила его бросить все свои дела и
запереться со мной в номере загородной гостиницы, в Милли-ля-Форе. Затем я
возвращаюсь во Флоренцию и пишу ему оттуда пылкие письма, которые он якобы
может мне показать. конечно же, я ему изменяю, но только из озорства,
потому что мне опротивел этот дурацкий образ жизни, который я веду в
разлуке с ним. Мне не удается устроить ему фиктивную командировку в Италию
по делам моей тетки, она не дает согласия. Вторая наша встреча с ним
происходит в январе этого года, когда я приезжаю в париж. Пламенная
страсть.
Конец истории - а ее ждал неизбежный конец (пожар) - показался мне
особенно не ясным. Может, на меня так действовало вино, но события, на мой
взгляд, становятся особенно сумбурными, когда на сцене появляется новое
действующее лицо - Доменика Лои.
Была какая-то ссора с Франсуа, несколько раз я пропускаю свидания,
потом происходит вторая ссора, и я даю ему пощечину, потом возникает
третья ссора, от меня достается Доменике, я не просто даю ей оплеуху, но
избиваю ее, прихожу в такую ярость, что она на коленях молит о пощаде и
целую неделю потом ходит в синяках.затем еще одна стычка, как будто не
связанная со всем предыдущим, речь идет о какой-то бестактности,
совершенной не то Франсуа, не то мною, а может, доменикой. И наконец,
происходит что-то вовсе непонятное: ревность, кабачок на площади звезды,
темное влияние на меня демонической личности (до), которая хочет рассорить
меня с ним (Франсуа), мой внезапный отъезд в июне на машине, письма
Франсуа, оставленные мною без ответа, возвращение карги (это Жанна),
растущее и все более загадочное влияние демонической личности на каргу,
тревога, звучащая якобы в голосе (в моем голосе), отвечающем Франсуа во
время телефонного разговора из парижа с мысом Кадэ, который продолжался
целых двадцать пять минут, и стоил ему (Франсуа) уйму денег.
Он говорил без умолку, поэтому ничего не ел. заказал вторую бутылку
вина, очень волновался, много курил. Он догадывался, что решительно все в
его рассказе кажется мне ложью. под конец он стал после каждой фразы
повторять: "уверяю тебя!". А у меня в груди вместо сердца был ком льда. Я
вдруг вспомнила Жанну, мне захотелось закрыть лицо руками и положить
голову на скатерть, чтобы уснуть, а может, во весь голос заплакать. Уж
она-то бы меня нашла, она натянула бы мне берет на голову и увела бы
далеко-далеко от этого мерзкого глухого голоса, от звона посуды, от дыма,
который ел мне глаза.
- Уйдем отсюда.
- Секундочку потерпи. Смотри не убегай! мне нужно позвонить в
контору.
Если бы не охватившее меня оцепенение или отвращение, я бы сбежала.
Вместо этого я закурила сигарету - этот сорт я терпеть не могла - и тут же
ее погасила в своей тарелке. Я сказала себе, что будь эта история
рассказана иначе, она, возможно, и показалась бы мне такой гадкой, я бы
себя в ней узнала. С внешней стороны здесь все сплошная неправда. Но кто,
кроме меня, мог знать, что таилось в душе той шалой девчонки? Когда память
ко мне вернется, я вспомню, вероятно, эти же факты, но только расскажу я о
них по-другому.
- Пойдем, - сказал он. - Ты просто с ног валишься. Не могу же я тебя
так бросить.
Он опять взял меня под руку. Распахнул передо мной стеклянную дверь.
На набережных светило солнце. Я снова сидела в его машине. Мы неслись по
каким-то улицам, спускавшимся под гору.
- Куда мы едем?
- Ко мне домой. Послушай, Мики, я сознаю, что про все это я рассказал
тебе очень плохо, мне хочется, чтобы ты это забыла. Разговор мы продолжим
попозже, когда ты немного поспишь. Я понимаю, от всех этих потрясений и
бесконечных переживаний ты стала несколько неуравновешенной. Не спеши
думать обо мне плохо.
Ведя машину, он положил - так же, как Жанна, - свободную руку мне на
колено.
- Это изумительно, - сказал он, - что я снова тебя встретил.
Когда я проснулась, уже наступили сумерки. Никогда еще у меня так не
болела голова, разве что в первые дни в клинике. Франсуа тряс меня за
плечо.
- Я сварил тебе кофе. сейчас принесу.
Я была в комнате с задернутыми на окнах шторами, обставленной
разнокалиберной мебелью. Кровать, на которой я лежала в юбке и пуловере,
укрытая до пояса пледом, оказалась диваном-кроватью, и я тут же вспомнила,
как Франсуа его расставлял. На низеньком столике, находившемся на уровне
моих глаз, я увидела свою фотографию в серебряной оправе, вернее,
фотографию той, какою я была "прежде". У кресла напротив кровати валялись
на ковре газетные вырезки доктора Дулена. должно быть, Франсуа читал их,
пока я спала.
Он вернулся с чашкой дымящегося кофе. От кофе мне стало чуточку
легче. Франсуа был без пиджака, подомашнему, и, заложив руки в карманы
брюк, смотрел улыбаясь, как я пью, видимо, очень довольный собой. Я
взглянула на свои часы. Они стояли.
- Я долго спала?
- Сейчас шесть часов. Ну как ты, лучше себя чувствуешь?
- Мне кажется, я бы спала еще много-много лет. Очень болит голова.
- Может, надо что-нибудь сделать? - спросил он.
- Не знаю.
- Хочешь, что бы я вызвал врача?
Он сел на кровать подле меня и, взяв из моих рук пустую чашку,
поставил ее на ковер.
- лучше бы вызвать Жанну.
- У нас в доме есть врач, но я не знаю номера его телефона. Что
касается Жанны, то я, признаться, совсем не жажду, чтобы она сейчас ко мне
нагрянула.
- Ты ее не любишь?
Он рассмеялся и обнял меня.
- Узнаю тебя, - сказал он. - Ты действительно ничуть не изменилась:
все решается тем, любишь ты или не любишь человека. Нет, не вырывайся.
Имею же я право хоть обнять тебя после такого долгого перерыва.
Приподняв мне голову, он провел рукой по моим волосам и осторожно
поцеловал в затылок.
- Да, я не люблю Жанну. Живя с тобой, пришлось бы любить всех на
всете. Даже ту несчастную девушку, хоть она, все же, бог знает что...
И, поцеловав меня, он указал рукой на газетные вырезки, валявшиеся на
полу.
- Я прочел. Мне, правда, уже рассказывали, но все эти подробности...
Какая жуть! я рад, что ты хотела ее оттуда вытащить. Ну дай же мне
посмотреть на твои волосы.
Я быстро прикрыла рукой голову.
- Не надо, пожалуйста..
- Ты всегда должна носить перчатки? - спросил он.
- Ну пожалуйста!
Он коснулся губами моей руки в перчатке, мягко отвел ее и поцеловал
меня в голову.
- больше всего тебя меняют волосы. Когды мы с тобой сегодня
завтракали в ресторане, мне иногда казалось, что я разговариваю с чужой
девушкой.
Взяв меня за щеки, он долго изучал мое лицо.
- И все-таки это, конечно, ты, Мики. Я смотрел на тебя, когда ты
спала. знаешь, я ведь частенько смотрел на тебя, спящую. И сейчас у тебя
было точь-в-точь такое же лицо.
Он поцеловал меня в губы. Сначало бегло, чтобы посмотреть, как это на
меня подействует, потом поцелуи стали долгими. На меня опять нашло
оцепенение, но совсем не такое, как сегодня в ресторане, сейчас все мое
тело томительно и сладко ныло. Это ощущение я знала до клиники, до
слепящих вспышек белого света, попросту говоря, оно пришло из прошлого,
оно существовало "прежде". Я не шевелилась. Я сосредоточенно
прислушивалась к себе, в эту минуту я, наверное, как последняя дура,
надеялась, что в поцелуе обрету память обо всем. Я отстранилась, только
когда у меня перехватило дыхание.
- Теперь ты мне веришь? - спросил он.
Он довольно усмехался, на лоб его упал клок темных волос. вот эта-то
его фраза все и погубила. Я отодвинулась от него еще дальше.
- Я часто бывала в этой комнате?
- Да нет, не очень часто. Я бывал у тебя.
- Где?
- В отеле "Резиденс", на улице лорда Байрона, а потом - на улице
Курсель. Да вот тебе и доказательство!
Он вскочил и, вынув из ящика стола маленькую связку ключей, протянул
ее мне.
- Ты дала их мне, когда переехала на Курсель. Иной раз вечером ты
обедала не со мной, и тогда мы встречались там после.
- Это отдельная квартира?
- Нет, особнячок. Очень красивый. Мюрно тебе его покажет. или, если
хочешь, съездим туда вдвоем. Эх, и хорошо же нам тогда было!
- Расскажи!
Он снова засмеялся, кольцом сомкнув вокруг меня руки. Я смирно лежала
на кровати, твердые ключи вонзились мне в ладонь.
- О чем же рассказывать?
- О нас. О Жанне. О До.
- О нас рассказывать интересно. А вот о Жанне-нет. И о до - так же.
Из-за нее-то я и перестал у тебя бывать.
- Почему?
- Она тебя мутила. Когда ты ее к себе взяла, у нас с тобой все
разладилось. Ты вела себя как сумасшедшая. У тебя были совершенно бредовые
идеи.
- Это было когда?
- Я уж не помню. Но до того, как вы вдвоем уехали на юг.
- Какая она была?
- Послушай, она же умерла. А я не люблю плохо говорить о покойниках.
Да и не все ли равно, какая она была? На твой взгляд она была совсем иная:
милая, прелестная, жизни для тебя не пожалеет! И до чего умна! Она и в
самом деле должна была быть умной. Вертела тобой как хотела, да и самой
Мюрно - тоже. И чуть-чуть не прибрала к рукам мамашу Рафферми.
- Она была знакома с моей теткой?
- К счастью, нет. Но умри твоя тетка месяцем позже, До бы с ней
познакомилась и отхватила бы себе смачный кусок пирога, будь уверена! Ты
собиралась с ней ехать к тетке. До ведь так хотелось увидеть Италию!
- Почему ты считаешь, что она мутила против тебя?
- Я ей мешал.
- Почему?
- Откуда я знаю! Она думала, наверное, что ты выйдешь за меня замуж.
зря ты рассказывала ей о наших планах. Да мы и сейчас зря говорим обо всем
этом. Ну, точка.
Он стал целовать меня в шею, в губы, но я уже ничего не чувствовала,
я замерла, старалась собраться с мыслями.
- Почему ты сказал раньше, что рад, что я во время пожара пыталась
вытащить До из ее комнаты?
- Потому что я лично дал бы ей там подохнуть. И потом из-за всего
прочего. Ну, хватит, Мики!
- А что такое "все прочее"? Я хочу знать.
- Мне стало известно об этом, когда я был в париже. Я не очень
понимал, что там стряслось. Я бог знает что вообразил. Мне не верилось,
что это был несчастный случай. Словом, что это чистая случайность.
Я онемела. Он сошел с ума: говорит такие ужасные вещи и при том не
спеша меня раздевает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23