Я провел в воде четыре дня.
— Что? Он просто раздавил вас и уплыл?
— Вот именно. А теперь послушай: я хочу подать в суд.
— То есть...
— Я хочу, чтобы те, кто отвечает за это, понесли наказание. Ты можешь приехать сюда завтра?
— Не могу, Пит. Одну мою клиентку вызвали в вашингтонский суд, и я должен ехать с ней. Кроме того, тебе нужен местный юрист. Я свяжусь с одним английским адвокатом. Классный парень. Где ты находишься?
Харден сообщил свой адрес.
— В госпитале? Ты в порядке?
— Я-то в порядке.
— А это произошло в британских водах?
— Нет, — ответил Харден. — В открытом море.
— А... ну ладно. Короче, мой приятель завтра приедет к тебе. Я переведу деньги через «Американ экспресс». Тебе еще что-нибудь нужно?
— Одежду.
— Да, конечно. Я немедленно съезжу к тебе на квартиру.
При упоминании о квартире Харден подумал об одежде Кэролайн и о том, что ее гардероб по-прежнему хранит ее запах.
— Нет ли какого-нибудь шанса? — снова спросил Клайн дрожащим голосом.
— Я не теряю надежды, — ответил Харден, — но...
После небольшой паузы Клайн сказал:
— Ладно, я обо всем позабочусь.
Харден повесил трубку со слезами на глазах. После разговора с Клайном гибель Кэролайн стала реальностью. Теперь адвокат все расскажет ее семье. Когда Харден лег в кровать, держа руку на телефоне, на него накатила ужасная волна дурноты. Он ждал неудержимой рвоты, которая бы означала, что у него поврежден мозг. Но вместо этого он заснул.
* * *
На следующий день Колумбийский пресвитерианский госпиталь, в котором работала Кэролайн, запросил подтверждение о ее гибели. Собираясь в плавание через Атлантику, она взяла четырехмесячный отпуск.
Затем лондонским поездом прибыла молодая сотрудница американского посольства с временным паспортом, британской визой и официальными соболезнованиями. Казалось, что она благоговеет перед Харденом, как будто видит перед собой героя популярного телесериала. Но когда он заявил, что хочет, чтобы посольство помогло ему выдвинуть обвинения против владельцев «Левиафана», она похлопала рукой по одеялу и произнесла традиционную фразу: «Сначала вам надо поправиться».
Вместе с ней явились двое лондонских репортеров, которые неоднократно звонили по телефону после того, как доктор Аканке запретила им нанести личный визит. Харден, надеясь, что пресса сможет помочь ему, успел сообщить несколько подробностей. Но Аканке прервала их разговор известием, что прибыл отец Кэролайн.
* * *
Айра Джекобс был невысоким пожилым человеком, хорошо и дорого одевавшимся, но казалось, что ему неловко за своего зятя-протестанта, который с обескураживающей легкостью достиг не менее высокого положения. Кэролайн наследовала от отца темные глаза и маленькие руки, и при виде тестя у Хардена снова заныло сердце.
Джекобс, судя по всему, находился на грани нервного срыва. Кожа плотно обтягивала его скулы, под глазами чернели мешки. Он сообщил, что мать Кэролайн держится на лекарствах и не смогла приехать. Он неподвижно застыл около кровати, отказавшись садиться, и сказал, что хотел бы узнать подробности происшествия.
Харден описал последнее мгновение перед тем, как он потерял Кэролайн.
Джекобс зарыдал, по его щекам текли слезы. Он строго посмотрел на Хардена:
— Почему вы не заметили танкер?
— Мы были бессильны. Он выскочил на нас из тумана.
— Зачем вы плыли в тумане?
— У нас не было выбора.
— Из-за собственной глупости вы погубили мою дочь. Вы даже не оставили мне ее тела.
— Айра... — умоляюще произнес Харден.
— Какое безумие — плавать по океану на парусной шлюпке! Кэролайн была замечательным врачом. Она была такой красивой. У нее было все, ради чего стоит жить.
Харден заставил себя выдержать мучительный взгляд тестя. Он потянулся к его руке, но Джекобс отдернул ее.
— Зачем вы потащили ее с собой?
— Айра, мы любили друг друга. Разве я мог уплыть без нее? Это была часть нашей совместной жизни.
Джекобс заломил руки.
— У нее даже не было детей!
— Мы сами так решили. Мы были счастливы.
— Всю свою жизнь вы провели в играх. А Кэролайн была серьезным человеком до того, как вы похитили ее у нас. — Джекобс направился к выходу из палаты, но внезапно обернулся с искаженным лицом. — Я всегда надеялся, что вы недолго останетесь супругами. Боже, как я оказался прав! Если бы я ошибся, Кэролайн была бы жива.
* * *
В эту ночь за ним снова пришла черная стена, вязкая, как смола, и он знал, что она задушит его, если догонит, заполнит его нос, горло, просочится вниз по гортани в легкие. Он знал, что это только сон. Но когда доктор Аканке разбудила его, он прижался к ней, дрожа от страха.
* * *
Адвоката звали Джеффри Нортон. Это был молодой человек, одетый в спортивную куртку, голубую рубашку и светлый галстук. Он сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы помочь Хардену. Извинившись, он попросил, чтобы Харден точно рассказал все, что с ним случилось, и внимательно выслушал его.
Закончив свой рассказ, Харден заявил:
— Все это чертовски смахивает на убийство. Я хочу, чтобы капитан и команда этого корабля предстали перед судом.
— Почему? — спросил Нортон. Его вопрос прозвучал не как вызов, а как желание разобраться в мотивах Хардена.
Харден часто думал об этом, лежа без сна. Он ответил:
— Я хочу, чтобы капитаны и команды всех других кораблей твердо знали, что они должны делать, чтобы не потопить попавшееся им на пути парусное суденышко. «Сирена» — не первая яхта, погибшая при подобных обстоятельствах, но на этот раз они не на того напали.
На губах Нортона появилась улыбка.
— Мне кажется, что вы упрощаете дело.
— Если вам этого недостаточно, — живо заявил Харден; — я найду другого адвоката.
— Я не имею ничего против ваших мотивов, — произнес Нортон. — Понимаете, закон в широком смысле — это упорядоченный процесс возмещения убытков.
— Хорошо, и что же мы будем делать?
— Я уже обсуждал ваше дело с юристом Адмиралтейства, специалистом по морскому праву. Он разъяснил процедуры, которыми нам необходимо воспользоваться, и помог мне выяснить имена владельцев «Левиафана».
— Выяснить? А это так сложно?
— Видите ли, в тот момент, когда вы столкнулись, «Левиафан» был временно зафрахтован компанией «СР френч петролеум». Танкер зарегистрирован в Либерии, им владеет люксембургский консорциум, состоящий из британских, американских, арабских и швейцарских вкладчиков, а арендует его либерийская судоходная компания «СС лтд.» — «Сверхбольшие нефтяные танкеры лимитед». Это новая компания, которая специализируется на самых больших и самых современных кораблях. Она, имеет представительство в Лондоне.
— Меня не интересует, кто владельцы «Левиафана».
— Мы предъявим ваши претензии компании «СС лдт.», — ответил Нортон.
— А почему бы не обратиться прямо в суд?
— Так не делается. Компания, арендующая «Левиафан», проверит выдвинутые претензии по судовому журналу и докладам капитана корабля.
— Капитан не станет ни о чем докладывать, раз он не остановился, чтобы подобрать нас.
— Вероятно, вы правы. — согласился Нортон. — Но согласно моим источникам, компания проведет скрупулезное расследование.
— Прекрасно. А если свидетелей столкновения нет?
— Не было ли поблизости других кораблей или яхт?
— Нет, мы были одни.
— Я поддерживаю связь с подразделениями королевских военно-воздушных сил, которые ведут поиск вашей жены. Пока что ими не найдено никаких обломков кораблекрушения.
— С тех пор прошло шесть дней, — заметил Харден. — Кроме того, яхта сделана из фибергласа. Она должна была пойти на дно как топор.
— Да, конечно. Если «СС лтд.» будет отрицать свою ответственность, мы передадим дело на рассмотрение юристам Адмиралтейства. Они проинформируют компанию — владельца «Левиафана» о нашем намерении добиваться справедливости. Та, в свою очередь, обратится к своим юристам и оповестит «Ллойд» — своего страхователя. Мы попытаемся прийти к соглашению. Если эта не удастся, то обратимся в Адмиралтейство с просьбой о возмещении ущерба. Это будет дорогое удовольствие.
— Подождите, — прервал его Харден. — Я не хочу возмещения ущерба. Я хочу только, чтобы капитан понес наказание.
Нортон положил блокнот на стол, стоявший рядом с кроватью Хардена, и скрестил руки на груди.
— К несчастью, поскольку инцидент произошел в международных водах, британское правительство не имеет полномочий для возбуждения уголовного дела.
— Тогда что я могу сделать?
— Вы можете возбудить дело против владельцев корабля.
— Но не они же управляли судном.
— Вам никогда не удастся привлечь капитана к английскому суду.
— Я хочу, чтобы те, кто несет прямую ответственность за гибель моей жены, понесли наказание.
Нортон поглядел в окно. Хардену казалось, что он глазами читает изложения старых дел, запечатленные у него в мозгу. Наконец адвокат повернулся к нему с улыбкой.
— Мы можем возбудить дело против корабля.
— Что вы имеете в виду?
— Арестовать его.
— Арестовать? Что вы имеете в виду?
— Это старый и весьма эффектный обычай. Маршал Адмиралтейства прибьет к мачте корабля повестку и тем самым арестует его для предания суду.
— И корабль никуда не денется?
— На самом деле используется скотч. В металлическую мачту трудно вогнать гвоздь.
— И корабль никуда не денется? — переспросил Харден, заинтересованный такой идеей.
— Пока владельцы не внесут залог. Тогда, конечно...
— А... — промолвил Харден разочарованно. — Они выложат денежки и смоются.
— Однако, — заметил Нортон, — все эти рассуждения в настоящее время довольно абстрактны. Сперва нам нужно убедить Адмиралтейский суд в важности нашего дела. — Он озабоченно добавил: — Предъявлять доказательства придется вам.
— Моя жена погибла, — ответил Харден. — Моя яхта утонула. Меня самого нашли на пляже.
— Это не доказательства.
— Значит, вы говорите, что я ничего не добьюсь, пока команда «Левиафана» не признает, что они потопили мою яхту?
— К сожалению, да.
После ухода Нортона Харден понял, что адвокат приходил только для того, чтобы оказать услугу Биллу Клайну. Он с самого начала знал, что ничем не сможет помочь Хардену.
* * *
Черная стена вернулась, слишком большая, чтобы быть сном. Харден сбежал благодаря тому инстинкту, который помог ему отличить кошмар от реальности.
Полицейский патруль нашел Хардена, когда он ковылял босыми ногами по ночной дороге, и вернул в госпиталь.
* * *
— Доброе утро, — сказала доктор Аканке.
Она посветила ему в глаза лампочкой и пощупала его пульс.
— Сегодня вы гораздо лучше выглядите.
Харден кивнул. Сейчас он ощущал свое тело точно так же, как до катастрофы.
— Вы знаете, что проспали двое суток подряд?
Харден пожал плечами.
— Мы было подумали, не пора ли звать таксидермиста.
Харден, смотревший в окно, перевел взгляд на ее лицо. Ни тени улыбки. Даже ее карие глаза были абсолютно непроницаемы. Аканке вставила ему в рот электронный термометр, но сделанный из алюминия, и вместо шкалы у него сбоку имелся крохотный жидкокристаллический индикатор размером с ноготь.
Харден отвернул голову, и Ажарату не заметила, как его зубы сжали металлический прибор.
Ее глаза округлились, когда она вытащила термометр у Хардена изо рта.
— В чем дело? — поинтересовался Харден.
— У вас температура сто восемь градусов!
— Да, что-то мне действительно жарко.
Она положила руку Хардену на лоб и с облегчением вздохнула.
— У вас нормальная температура. Должно быть, термометр сломался.
— Попробуйте еще раз, — предложил Харден.
Ажарату снова вставила термометр ему в рот. Через мгновение Харден протянул его назад.
— Девяносто девять. Гораздо лучше. Все-таки у вас небольшой жар. — Она с сомнением разглядывала термометр. — Странно. Раньше он никогда не ломался.
Харден снова взял термометр, засунул в рот и сжал зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61