— Но… сегодня я уже не понимаю этого. Я больше не чувствую того, что чувствовал вчера. Я только знаю, что тогда я был не в состоянии… Мне требовалось время всё обдумать. Я даже подумывал, не уничтожить ли это письмо, можешь себе представить?
Стивен криво усмехнулся:
— Ну ты даёшь! Я всегда подозревал в тебе скрытого религиозного фанатика.
— Да, пожалуй, не такая уж это и неправда, — ответил Иешуа, и в его словах не было намёка на шутку.
Стивен с тревогой посмотрел на него, ничего не сказал, но выключил ультрафиолетовую лампу над обоими фрагментами письма. Так, будто мог тем самым избавить документы от возможной опасности.
***
Три тяжёлые машины с выключенными фарами подкатили на парковку перед Рокфеллеровским музеем. Жёсткое потрескивание их медленно катящихся шин было громче, чем шум моторов. Две машины встали по обе стороны от единственного находящегося там автомобиля, третья остановилась чуть поодаль.
Райан победно улыбнулся, взглянув на пеленгатор, лежавший у него на коленях.
— Это было правильное решение — выждать время, — сказал он вполголоса своему водителю. — Если бы мы взяли их раньше, мы бы узнали только, в каком ресторане они обедали или через какие палестинские деревни проезжали. А вот то, что они приехали сюда, действительно интересно. Мне бы очень хотелось узнать, что им здесь надо.
Он отключил пеленгатор и дал знак выходить.
— Двое остаются у главного входа, — приглушённо отдавал он распоряжения собравшимся вокруг него людям. — Двое идут к задней двери, через которую мы заходили сегодня утром. Потом есть ещё один боковой вход, где-то за кустами. Там встанете вы двое. Остальные идут со мной.
***
— Но ведь это значило бы, — сказала Юдифь, — что в стене есть какой-то полый камень или что-то вроде этого. Иначе как бы он мог там спрятать камеру?
Все трое, словно сговорившись, испуганно глянули на скелет путешественника во времени.
— Может, он работал на строительстве этого храма? — предположил Стивен.
— Это неправдоподобно, — покачал головой Иешуа. — Храм построен при царе Ироде, а что касается фундамента, то он был заложен ещё в четвёртом году нашей эры.
— М-м. Это рановато, — кивнул Стивен.
— Странно, — продолжал Иешуа, словно рассуждая сам с собой, — я как раз пытаюсь вспомнить, какой же камень Стены плача может быть тем самым… оранжевым камнем? Они же все жёлтые.
Он недалеко ушёл в своих размышлениях. В это мгновение дверь лаборатории внезапно распахнулась — и им пришлось заглянуть в дула пистолетов. В помещение ворвались крепкие, одетые в тёмное бойцы, и один из них первым делом зажал Юдифи горло, перехватив её сзади согнутой в локте рукой.
— Руки вверх! Не двигаться!
Стивен и Иешуа рефлекторно подняли руки вверх. Беспомощно, как загипнотизированные кролики, они смотрели, как боевики освобождают дорогу своему предводителю — Райану.
Когда Стивен увидел этого рослого человека с холодными серыми глазами, он понял, что произошло. И готов был сам себя отхлестать по щекам. Жучок! Он же про него вообще забыл. Только потому, что вчера вечером они не заметили за собой хвоста, он легко отбросил свои подозрения. А чего, казалось бы, проще — стоило лишь поменять одну прокатную машину на другую.
То, что его обвели вокруг пальца, раздосадовало его гораздо сильнее, чем нападение. Шевелить надо было мозгами, — подумал он.
— Добрый вечер, мистер Фокс, — язвительно и холодно произнёс Райан и двинулся вдоль столов в другой конец реставрационной лаборатории, где были составлены штативы с камерами и галогеновыми лампами. — Давайте-ка мы сперва включим видеокамеры, чтобы увековечить несомненно интересное объяснение вашего здесь присутствия. Элиав, включи передние лампы.
Один из бойцов опустил оружие и принялся неловко возиться с проводами светильников, закреплённых на высоких штативах. Когда первая лампа вспыхнула ярким светом, все невольно сощурились, поскольку их глаза за несколько ночных часов адаптировались к тусклому неоновому освещению.
Юдифь, медленно свирепея, следила, как рука боевика, сжимавшая ей горло, соскальзывала всё ниже. Она чувствовала на своём затылке его дыхание, воняющее табачным дымом и гнилыми зубами. Между тем его рука была уже у её правой груди, и пальцы явно старались нащупать сосок.
Когда вдобавок ко всему он прижался бёдрами к её ягодицам и она ощутила его затвердевший член, в глазах у неё потемнело от гнева. Она потеряла всякую способность думать — и об автомате в его правой руке, и о ситуации, в которой они тут оказались, и об опасности, которая грозила ей самой или остальным, — лютая ярость пробила себе дорогу, и энергия гнева ринулась по руслу, многократно проторённому на занятиях джиу-джитсу во время службы в армии и ставшему уже рефлексом: она захватила руку боевика и, издав лающий воинственный выкрик, мощным броском швырнула его через плечо так, будто он ничего не весил.
Захваченный врасплох охранник, который меньше всего рассчитывал на то, что эта хрупкая девушка будет защищаться, далеко отлетел, ударившись об угол ближнего стола так, что хрустнули, ломаясь, несколько рёбер, а потом вломился в крестец своего коллеги, который как раз включал вторую лампу.
Этот человек, которого Райан назвал Элиавом, не удержался на ногах и упал, прихватив с собой штатив лампы. Стивен и Иешуа инстинктивно отпрыгнули в сторону, и раскалённая лампа упала между ними, грохнувшись об полку с химикалиями. Одна из самых больших бутылок с кислотой, падая, разбилась и выплеснула своё содержимое в обе ванночки, в которых находились листки письма из далёкого прошлого. Кислота безнадёжно затопила бумагу и в доли секунды превратила её в серую бесформенную массу.
В следующее мгновение начался пожар, воспламенившись от жара галогеновой лампы. Быстрее, чем успевали следить глаза, огонь распространялся по разлитой и разбрызганной жидкости, большая часть которой наверняка была легко воспламенимой и огнеопасной.
— Руки вверх! — прогремел сквозь этот ад крик Юдифи. Она держала на изготовку автомат, обронённый её захватчиком, стремительно поворачивая его по кругу впечатляюще профессиональным движением. — Бросайте оружие!
Сработали датчики пожарной охраны, зазвенели сигналы тревоги. Звон был оглушительный и, казалось, наполнил собой всё здание.
Райан бросился к огнетушителю, висевшему на стене.
— Стоять! — крикнула Юдифь. — Никому не двигаться!
— Ты рехнулась? — ответил Райан, указывая на ярко пылающие языки пламени. — Горит же!
— Руки вверх и стоять на месте, или открываю огонь! — дико рявкнула Юдифь и быстро глянула в сторону своего брата и Стивена, которые отпрянули от огня, но всё ещё не могли сообразить, что делать. — Ну что же вы! Бегите! — приказала она им.
Райан решил не обращать внимания на Юдифь. Пусть эта обезумевшая девчонка стреляет, — то, что сделает с ним Джон Каун, если он от одного только страха за себя допустит гибель находящихся здесь археологических находок, явно будет несравнимо хуже. Райан сорвал со стены ближайший огнетушитель, ударом забил кнопку предохранителя вглубь и начал глушить пламя нацеленным потоком пены.
Юдифь, Стивен и Иешуа выбежали из лаборатории, бросились по коридору и вверх по лестнице. В конце вестибюля они увидели отсвет синих огней пожарной машины с площади перед зданием. Сквозь неумолчный рёв пожарной тревоги слышался вой сирены.
— Пожарные! — крикнул Стивен. — Бежим к главному выходу!
— Что? — протестующе воскликнула Юдифь. — Ты с ума сошёл!
Но он уже бежал вперёд, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним.
Навстречу им ринулись два боевика, выставив вперёд пистолеты, — оба одетые в тёмную форму, один приземистый, второй высокий и худой — явно из того же гнезда, что и те, кого они оставили в подвале.
— Ну, класс, — прорычала Юдифь и перешла на шаг. Но Стивен бежал вперёд, навстречу тем двоим, и даже начал им махать:
— Скорее, сюда! — кричал он им. — К Райану, вниз! Там пожар, он ранен и приказал…
Оба растерянно смотрели на него. Казалось, они были полностью дезориентированы.
— Райан? — эхом откликнулся худой.
— Райан, кто же ещё, — нетерпеливо кивал Стивен. — Внизу, в лаборатории, бегите, что же вы! Он сказал, немедленно!
Юдифь глазам своим не верила, когда оба боевика действительно спрятали пистолеты в кобуру и бросились бежать.
Стивен остановился и смотрел им вслед, качая головой.
— Ну и придурки, — сказал он, когда Юдифь и Иешуа догнали его.
Когда они выбежали, на площади перед зданием музея уже стояли две пожарные машины, третья как раз подъезжала. Пожарные отстёгивали крепление пожарных лестниц, вытаскивали свёрнутые шланги, поднимали крышки люков с подземных гидрантов. На улице останавливались проезжающие машины, в окрестных домах зажигались окна.
Грузный, важного вида пожарный пошёл им навстречу.
— Где горит? — спросил он на иврите.
— В подвале, — без промедления ответила Юдифь. — Очень быстро распространяется.
— Раненые есть?
Юдифь подумала о том боевике, которого она вырубила. Вид у него был сильно повреждённый.
— Да. Один как минимум.
— Спасибо, — кивнул брандмейстер, повернулся к своим людям и начал отдавать команды.
Распахнули стеклянный портал главного входа. Одни пожарные раскатывали шланги вдоль коридора, другие подсоединяли их к распределителям. Двое бежали с носилками и кислородным аппаратом. Это был прекрасно организованный хаос, хорошо продуманная неразбериха, целенаправленная паника. И никто, а меньше всего зеваки, которые в небольшом количестве — для столь позднего ночного часа их было всё-таки на удивление много — собрались на обочине дороги, не обратил внимания на трёх молодых людей, которых толпа постепенно оттеснила в задние ряды, откуда они, в конце концов, незаметно исчезли.
26
На рис. XI 1-15 показан вид черепа сбоку. Отчётливо видны две амальгамные пломбы на задних коренных зубах. Принадлежащие этому черепу зубы, которые были найдены отдельно, расположены рядом. Отчётливо видны значительные кариозные повреждения клыка и среднего резца.
Профессор Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше».
Патер Лукас спал в эту ночь плохо. Накануне вечером ему позвонил епископ и поставил в известность, что из Рима приезжает один могущественный человек. Он выразился не буквально этими словами, но имел в виду именно это. Он назвал имя этого человека: Луиджи Баттисто Скарфаро.
— Примите его, как принимали бы кардинала, — несколько раз напомнил епископ. — Он не имеет церковного сана, но он может говорить со Святым Отцом, когда хочет. И Святой Отец прислушивается к нему. Окажите ему всяческую поддержку, какая ему понадобится — всяческую, Лукас. Всяческую.
Лукас ясно представлял себе во время телефонного разговора круглое, добродушное лицо своего епископа, белые пряди, непослушно падающие на лоб, и чувствовал его страх. Каким-то образом страх епископа передался и ему и преследовал во сне.
Он проснулся от того, что кто-то в первых рассветных сумерках уже возился с воротами во двор, затем послышался шорох шин. Патер Лукас остался лежать в постели, не в силах шевельнуться, смотрел в потолок, на игру света и тени, которую производили фары въезжающей машины, и только и мог подумать: Ну, вот и он.
Потом фары погасли. Священник быстро откинул одеяло и набросил на себя рясу.
Даже в полутьме нетрудно было опознать главного в группе людей, идущих ему навстречу. Скарфаро был худой человек, лицо которого носило черты хищной птицы и такое ипохондрическое выражение, будто он страдал язвенной болезнью. Его сопровождали четверо молодых, сильных мужчин в сутанах священников, все они казались на одно лицо. Приглашая их войти, патер Лукас заглянул в четыре пары глаз, лишённых выражения, на четырёх гладких, бледных лицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Стивен криво усмехнулся:
— Ну ты даёшь! Я всегда подозревал в тебе скрытого религиозного фанатика.
— Да, пожалуй, не такая уж это и неправда, — ответил Иешуа, и в его словах не было намёка на шутку.
Стивен с тревогой посмотрел на него, ничего не сказал, но выключил ультрафиолетовую лампу над обоими фрагментами письма. Так, будто мог тем самым избавить документы от возможной опасности.
***
Три тяжёлые машины с выключенными фарами подкатили на парковку перед Рокфеллеровским музеем. Жёсткое потрескивание их медленно катящихся шин было громче, чем шум моторов. Две машины встали по обе стороны от единственного находящегося там автомобиля, третья остановилась чуть поодаль.
Райан победно улыбнулся, взглянув на пеленгатор, лежавший у него на коленях.
— Это было правильное решение — выждать время, — сказал он вполголоса своему водителю. — Если бы мы взяли их раньше, мы бы узнали только, в каком ресторане они обедали или через какие палестинские деревни проезжали. А вот то, что они приехали сюда, действительно интересно. Мне бы очень хотелось узнать, что им здесь надо.
Он отключил пеленгатор и дал знак выходить.
— Двое остаются у главного входа, — приглушённо отдавал он распоряжения собравшимся вокруг него людям. — Двое идут к задней двери, через которую мы заходили сегодня утром. Потом есть ещё один боковой вход, где-то за кустами. Там встанете вы двое. Остальные идут со мной.
***
— Но ведь это значило бы, — сказала Юдифь, — что в стене есть какой-то полый камень или что-то вроде этого. Иначе как бы он мог там спрятать камеру?
Все трое, словно сговорившись, испуганно глянули на скелет путешественника во времени.
— Может, он работал на строительстве этого храма? — предположил Стивен.
— Это неправдоподобно, — покачал головой Иешуа. — Храм построен при царе Ироде, а что касается фундамента, то он был заложен ещё в четвёртом году нашей эры.
— М-м. Это рановато, — кивнул Стивен.
— Странно, — продолжал Иешуа, словно рассуждая сам с собой, — я как раз пытаюсь вспомнить, какой же камень Стены плача может быть тем самым… оранжевым камнем? Они же все жёлтые.
Он недалеко ушёл в своих размышлениях. В это мгновение дверь лаборатории внезапно распахнулась — и им пришлось заглянуть в дула пистолетов. В помещение ворвались крепкие, одетые в тёмное бойцы, и один из них первым делом зажал Юдифи горло, перехватив её сзади согнутой в локте рукой.
— Руки вверх! Не двигаться!
Стивен и Иешуа рефлекторно подняли руки вверх. Беспомощно, как загипнотизированные кролики, они смотрели, как боевики освобождают дорогу своему предводителю — Райану.
Когда Стивен увидел этого рослого человека с холодными серыми глазами, он понял, что произошло. И готов был сам себя отхлестать по щекам. Жучок! Он же про него вообще забыл. Только потому, что вчера вечером они не заметили за собой хвоста, он легко отбросил свои подозрения. А чего, казалось бы, проще — стоило лишь поменять одну прокатную машину на другую.
То, что его обвели вокруг пальца, раздосадовало его гораздо сильнее, чем нападение. Шевелить надо было мозгами, — подумал он.
— Добрый вечер, мистер Фокс, — язвительно и холодно произнёс Райан и двинулся вдоль столов в другой конец реставрационной лаборатории, где были составлены штативы с камерами и галогеновыми лампами. — Давайте-ка мы сперва включим видеокамеры, чтобы увековечить несомненно интересное объяснение вашего здесь присутствия. Элиав, включи передние лампы.
Один из бойцов опустил оружие и принялся неловко возиться с проводами светильников, закреплённых на высоких штативах. Когда первая лампа вспыхнула ярким светом, все невольно сощурились, поскольку их глаза за несколько ночных часов адаптировались к тусклому неоновому освещению.
Юдифь, медленно свирепея, следила, как рука боевика, сжимавшая ей горло, соскальзывала всё ниже. Она чувствовала на своём затылке его дыхание, воняющее табачным дымом и гнилыми зубами. Между тем его рука была уже у её правой груди, и пальцы явно старались нащупать сосок.
Когда вдобавок ко всему он прижался бёдрами к её ягодицам и она ощутила его затвердевший член, в глазах у неё потемнело от гнева. Она потеряла всякую способность думать — и об автомате в его правой руке, и о ситуации, в которой они тут оказались, и об опасности, которая грозила ей самой или остальным, — лютая ярость пробила себе дорогу, и энергия гнева ринулась по руслу, многократно проторённому на занятиях джиу-джитсу во время службы в армии и ставшему уже рефлексом: она захватила руку боевика и, издав лающий воинственный выкрик, мощным броском швырнула его через плечо так, будто он ничего не весил.
Захваченный врасплох охранник, который меньше всего рассчитывал на то, что эта хрупкая девушка будет защищаться, далеко отлетел, ударившись об угол ближнего стола так, что хрустнули, ломаясь, несколько рёбер, а потом вломился в крестец своего коллеги, который как раз включал вторую лампу.
Этот человек, которого Райан назвал Элиавом, не удержался на ногах и упал, прихватив с собой штатив лампы. Стивен и Иешуа инстинктивно отпрыгнули в сторону, и раскалённая лампа упала между ними, грохнувшись об полку с химикалиями. Одна из самых больших бутылок с кислотой, падая, разбилась и выплеснула своё содержимое в обе ванночки, в которых находились листки письма из далёкого прошлого. Кислота безнадёжно затопила бумагу и в доли секунды превратила её в серую бесформенную массу.
В следующее мгновение начался пожар, воспламенившись от жара галогеновой лампы. Быстрее, чем успевали следить глаза, огонь распространялся по разлитой и разбрызганной жидкости, большая часть которой наверняка была легко воспламенимой и огнеопасной.
— Руки вверх! — прогремел сквозь этот ад крик Юдифи. Она держала на изготовку автомат, обронённый её захватчиком, стремительно поворачивая его по кругу впечатляюще профессиональным движением. — Бросайте оружие!
Сработали датчики пожарной охраны, зазвенели сигналы тревоги. Звон был оглушительный и, казалось, наполнил собой всё здание.
Райан бросился к огнетушителю, висевшему на стене.
— Стоять! — крикнула Юдифь. — Никому не двигаться!
— Ты рехнулась? — ответил Райан, указывая на ярко пылающие языки пламени. — Горит же!
— Руки вверх и стоять на месте, или открываю огонь! — дико рявкнула Юдифь и быстро глянула в сторону своего брата и Стивена, которые отпрянули от огня, но всё ещё не могли сообразить, что делать. — Ну что же вы! Бегите! — приказала она им.
Райан решил не обращать внимания на Юдифь. Пусть эта обезумевшая девчонка стреляет, — то, что сделает с ним Джон Каун, если он от одного только страха за себя допустит гибель находящихся здесь археологических находок, явно будет несравнимо хуже. Райан сорвал со стены ближайший огнетушитель, ударом забил кнопку предохранителя вглубь и начал глушить пламя нацеленным потоком пены.
Юдифь, Стивен и Иешуа выбежали из лаборатории, бросились по коридору и вверх по лестнице. В конце вестибюля они увидели отсвет синих огней пожарной машины с площади перед зданием. Сквозь неумолчный рёв пожарной тревоги слышался вой сирены.
— Пожарные! — крикнул Стивен. — Бежим к главному выходу!
— Что? — протестующе воскликнула Юдифь. — Ты с ума сошёл!
Но он уже бежал вперёд, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним.
Навстречу им ринулись два боевика, выставив вперёд пистолеты, — оба одетые в тёмную форму, один приземистый, второй высокий и худой — явно из того же гнезда, что и те, кого они оставили в подвале.
— Ну, класс, — прорычала Юдифь и перешла на шаг. Но Стивен бежал вперёд, навстречу тем двоим, и даже начал им махать:
— Скорее, сюда! — кричал он им. — К Райану, вниз! Там пожар, он ранен и приказал…
Оба растерянно смотрели на него. Казалось, они были полностью дезориентированы.
— Райан? — эхом откликнулся худой.
— Райан, кто же ещё, — нетерпеливо кивал Стивен. — Внизу, в лаборатории, бегите, что же вы! Он сказал, немедленно!
Юдифь глазам своим не верила, когда оба боевика действительно спрятали пистолеты в кобуру и бросились бежать.
Стивен остановился и смотрел им вслед, качая головой.
— Ну и придурки, — сказал он, когда Юдифь и Иешуа догнали его.
Когда они выбежали, на площади перед зданием музея уже стояли две пожарные машины, третья как раз подъезжала. Пожарные отстёгивали крепление пожарных лестниц, вытаскивали свёрнутые шланги, поднимали крышки люков с подземных гидрантов. На улице останавливались проезжающие машины, в окрестных домах зажигались окна.
Грузный, важного вида пожарный пошёл им навстречу.
— Где горит? — спросил он на иврите.
— В подвале, — без промедления ответила Юдифь. — Очень быстро распространяется.
— Раненые есть?
Юдифь подумала о том боевике, которого она вырубила. Вид у него был сильно повреждённый.
— Да. Один как минимум.
— Спасибо, — кивнул брандмейстер, повернулся к своим людям и начал отдавать команды.
Распахнули стеклянный портал главного входа. Одни пожарные раскатывали шланги вдоль коридора, другие подсоединяли их к распределителям. Двое бежали с носилками и кислородным аппаратом. Это был прекрасно организованный хаос, хорошо продуманная неразбериха, целенаправленная паника. И никто, а меньше всего зеваки, которые в небольшом количестве — для столь позднего ночного часа их было всё-таки на удивление много — собрались на обочине дороги, не обратил внимания на трёх молодых людей, которых толпа постепенно оттеснила в задние ряды, откуда они, в конце концов, незаметно исчезли.
26
На рис. XI 1-15 показан вид черепа сбоку. Отчётливо видны две амальгамные пломбы на задних коренных зубах. Принадлежащие этому черепу зубы, которые были найдены отдельно, расположены рядом. Отчётливо видны значительные кариозные повреждения клыка и среднего резца.
Профессор Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше».
Патер Лукас спал в эту ночь плохо. Накануне вечером ему позвонил епископ и поставил в известность, что из Рима приезжает один могущественный человек. Он выразился не буквально этими словами, но имел в виду именно это. Он назвал имя этого человека: Луиджи Баттисто Скарфаро.
— Примите его, как принимали бы кардинала, — несколько раз напомнил епископ. — Он не имеет церковного сана, но он может говорить со Святым Отцом, когда хочет. И Святой Отец прислушивается к нему. Окажите ему всяческую поддержку, какая ему понадобится — всяческую, Лукас. Всяческую.
Лукас ясно представлял себе во время телефонного разговора круглое, добродушное лицо своего епископа, белые пряди, непослушно падающие на лоб, и чувствовал его страх. Каким-то образом страх епископа передался и ему и преследовал во сне.
Он проснулся от того, что кто-то в первых рассветных сумерках уже возился с воротами во двор, затем послышался шорох шин. Патер Лукас остался лежать в постели, не в силах шевельнуться, смотрел в потолок, на игру света и тени, которую производили фары въезжающей машины, и только и мог подумать: Ну, вот и он.
Потом фары погасли. Священник быстро откинул одеяло и набросил на себя рясу.
Даже в полутьме нетрудно было опознать главного в группе людей, идущих ему навстречу. Скарфаро был худой человек, лицо которого носило черты хищной птицы и такое ипохондрическое выражение, будто он страдал язвенной болезнью. Его сопровождали четверо молодых, сильных мужчин в сутанах священников, все они казались на одно лицо. Приглашая их войти, патер Лукас заглянул в четыре пары глаз, лишённых выражения, на четырёх гладких, бледных лицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85