- Войдем. Я должен присесть.
Они вошли - маленькая девочка в красных брючках, зеленой блузке и
крупный сгорбившийся мужчина с растрепанными темными волосами. Ка-
кой-то служитель аэропорта посмотрел на них и подумал: это же сущий
грех - бугай, бродит после полуночи, судя по всему пьян, как сапожник,
с маленькой дочкой, ведущей его, как собакаповодырь, а ведь она давно
должна спать. Таких родителей надо стерилизовать, подумал служитель.
Они миновали автоматически открывающиеся двери, и служитель совсем
забыл о них, пока минут сорок спустя к бровке тротуара не подъехала
зеленая машина, оттуда вышли двое мужчин и заговорили с ним.
* * *
Было десять минут первого ночи. В холле аэровокзала толпились ран-
ние пассажиры: военнослужащие, возвращавшиеся из отпусков; суматошные
женщины, пасущие потягивающихся, невыспавшихся детей; усталые бизнес-
мены с мешками под глазами; длинноволосые ребята-туристы в больших са-
погах, у некоторых рюкзаки за плечами, одна пара с зачехленными тен-
нисными ракетками. Радио объявляло прибытие и отправление самолетов,
направляло людей туда-сюда, словно какой-то могущественный голос во
сне.
Энди и Чарли сидели рядышком перед стойками с привинченными к ним,
поцарапанными, с вмятинами, выкрашенными в черный цвет телевизорами.
Они казались Энди зловещими, футуристическими кобрами. Он опустил два
последних четвертака, чтобы их с Чарли не попросили освободить места.
Телевизор перед Чарли показывал старый фильм "Новобранцы", а в телеви-
зоре перед Энди Джонни Карсон наигрывал что-то вместе с Санни Боно и
Бадди Хэккетом.
- Папочка, я должна это сделать? - спросила Чарли во второй раз.
Она почти плакала.
- Малышка, я выдохся, - сказал он. - У нас нет денег. Мы не можем
здесь оставаться.
- А те плохие люди приближаются? - спросила она, голос ее упал до
шепота.
- Не знаю. - Цок, цок, цок - у него в голове. Уже не черная лошадь;
теперь это были почтовые мешки, наполненные острыми обрезками железа;
их сбрасывали на него из окна пятого этажа. - Будем исходить из того,
что они приближаются.
- Как достать денег? Он заколебался, потом сказал:
- Ты знаешь.
В ее глазах появились слезы и потекли по щекам. - Это нехорошо. Не-
хорошо красть.
- Знаю, - сказал он. - Но и нехорошо нас преследовать. Я тебе это
объяснял, Чарли. Или, по крайней мере, пытался объяснить.
- Про большое нехорошо и маленькое нехорошо?
- Да. Большее и меньшее зло.
- У тебя сильно болит голова?
- Довольно сильно, - сказал Энди. Бессмысленно говорить ей, что че-
рез час или, возможно, через два голова разболится так, что он не смо-
жет связно мыслить. Зачем запугивать ее больше, чем она уже запугана.
Какой смысл говорить ей, что на сей раз он не надеется уйти.
- Я попытаюсь, - сказала она и поднялась с кресла. - Бедный папоч-
ка. - Она поцеловала его.
Он закрыл глаза. Телевизор перед ним продолжал играть - отдаленный
пузырь звука среди упорно нарастающей боли в голове. Когда он снова
открыл глаза, она казалась далекой фигуркой, очень маленькой в красном
и зеленом, словно рождественская игрушка, уплывавшая, пританцовывая,
среди людей в зале аэропорта.
Боже, пожалуйста, сохрани ее, подумал он. Не дай никому помешать ей
или испугать ее больше, чем она уже испугана. Пожалуйста и спасибо,
господи. Договорились?
Он снова закрыл глаза.
* * *
Маленькая девочка в красных эластичных брючках и зеленой синтети-
ческой блузке. Светлые волосы до плеч. Невыспавшаяся. Очевидно, без
взрослых. Она находилась в одном из немногих мест, где маленькая де-
вочка может в одиночку незаметно бродить после полуночи. Она проходила
мимо людей, но практически ее никто не замечал. Если бы она плакала,
подошел бы дежурный и спросил, не потерялась ли она, знает ли она, на
каком самолете летят ее мамочка и папочка, как их зовут, чтобы их ра-
зыскать. Но она не плакала, и у нее был такой вид, словно она знала,
куда идет.
На самом деле не знала, но ясно представляла, что ищет. Им нужны
деньги; именно так сказал папочка. Их догоняют плохие люди, и папочке
больно. Когда ему так больно, ему трудно думать. Он должен прилечь и
лежать как можно спокойнее. Он должен поспать, пока пройдет боль. А
плохие люди, вероятно, приближаются... Люди из Конторы, люди, которые
хотят их разлучить, разобрать их на части и посмотреть, что ими дви-
жет, посмотреть, нельзя ли их использовать, заставить делать разные
штуки.
Она увидела бумажный пакет, торчавший из мусорной корзины, и прих-
ватила его. Потом подошла к тому, что искала, - к телефонам-автоматам.
Чарли стояла, глядя на них, и боялась. Она боялась, ибо папочка
постоянно твердил ей, что она не должна делать этого... с раннего
детства это было Плохим поступком. Она не всегда в силах контролиро-
вать себя и не делать плохих поступков, из-за которых может поранить
себя, кого-нибудь еще, многих людей. Однажды...
(ОХ, МАМОЧКА, ИЗВИНИ, ТЕБЕ БОЛЬНО, БИНТЫ, МАМИН КРИК, ОНА ЗАКРИЧА-
ЛА, Я ЗАСТАВИЛА МАМОЧКУ КРИЧАТЬ, И Я НИКОГДА СНОВА... НИКОГДА... ПОТО-
МУ ЧТО ЭТО - ПЛОХОЙ ПОСТУПОК) в кухне, когда она была маленькой... но
думать об этом тяжело. Это был Плохой поступок, потому что, когда ты
выпускаешь это на волю, оно добирается повсюду. А это так страшно.
Было еще и разное другое. Посыл, например; папочка так называл это
- мысленный посыл. Только ее посыл оказывался гораздо более сильным,
чем папочкин, и у нее никогда потом не болела голова. Но иногда пос-
ле... вспыхивал огонь.
Слово, которым назывался Плохой поступок, звенело в ее голове, пока
она стояла, нервно поглядывая на телефонные будки: пирокинез. "Ничего,
- говорил ей папочка, когда они были еще в Портсити и, как дураки, ду-
мали, что в безопасности. - Ты - сжигающая огнем, милая. Просто боль-
шая зажигалка". Тогда это показалось забавным, она хихикнула, но те-
перь это совсем не выглядело смешным.
Другая причина, по которой ей не следовало давать свой посыл, - они
могут обнаружить. Плохие люди из Конторы. "Не знаю, что они сейчас
знают о тебе, - говорил ей папочка, - но я не хочу, чтобы они обнару-
жили что-нибудь еще. Твой посыл - не совсем как мой, малышка. Ты не
можешь заставить людей... ну, менять свое мнение, ведь правда?
"Не-еее..."
"Но ты можешь заставить предметы двигаться. Если же они увидят ка-
кую-то закономерность и свяжут ее с тобой, то мы окажемся в еще боль-
шем переплете, чем сейчас".
ТУТ НУЖНО УКРАСТЬ, А КРАЖА - ТОЖЕ ПЛОХОЙ ПОСТУПОК.
Ничего. У папочки болит голова, им нужно попасть в тихое, теплое
место, пока ему совсем не стало тяжело думать. Чарли шагнула вперед.
Там было около пятнадцати телефонных будок с полукруглыми скользя-
щими дверьми. Быть внутри будки - все равно что в огромнейшей капсуле
с телефоном внутри. Чарли видела, проходя мимо будок, - большинство
темные. В одну втиснулась толстуха в брючном костюме. Она оживленно
разговаривала и улыбалась. А в третьей будке от конца какой-то парень
в военной форме сидел на маленьком стульчике при открытой двери, высу-
нув наружу ноги. Он быстро говорил.
- Салли, слушай, я понимаю твои чувства, но я все объясню. Абсолют-
но. Знаю... Знаю... дай мне сказать... - Он поднял глаза: увидел, что
на него смотрит маленькая девочка, втянул ноги внутрь и задвинул по-
лукруглую дверь - все одним движением, как черепаха, убирающаяся в
панцирь.
Спорит со своей подружкой, подумала Чарли. Учит уму-разуму. Никогда
не разрешу мальчишке так учить меня.
Эхо гудящего громкоговорителя. Страх, разъедающий сознание. Все ли-
ца кажутся чужими. Она чувствовала себя одинокой и очень маленькой,
сейчас особенно тоскующей по матери. Она шла на воровство, но имело ли
это какое-либо значение? Они украли жизнь ее матери. Хрустя бумажным
пакетом, она проскользнула в последнюю телефонную будку, сняла трубку
с рычага, притворилась, будто разговаривает - привет, деда, да, мы с
папочкой, только что приехали, все в порядке, - и смотрела через стек-
ло, не подглядывает ли кто-нибудь за ней. Никого. Единственным челове-
ком поблизости была стоявшая спиной к Чарли чернокожая женщина, она
получала из автомата страховку на полет.
Чарли взглянула на телефонный аппарат и вдруг передала ему приказ,
толкнула его.
От усилия она бормотнула что-то и закусила нижнюю губу, ей понрави-
лось, как та скользнула под зубы. Нет, никакой боли она не почувство-
вала. Ей нравилось вот так толкать вещи, это обстоятельство тоже пуга-
ло ее. А что если ей всерьез понравится это опасное занятие?
Она опять совсем слегка толкнула таксофон - из отверстия для возв-
рата монет вдруг полился серебристый поток. Она попыталась подставить
пакет, но не успела - большинство четвертаков, пятаков и десятиценто-
виков высыпалось на пол. Она наклонилась и, поглядывая через стекло,
смела сколько смогла монеток в пакет.
Собрав мелочь, она перешла в следующую будку. В соседней все еще
разговаривал военнослужащий. Он снова открыл дверь и курил.
- Сал, клянусь богом, я это сделал! Спроси хоть своего брата, если
мне не веришь! Он...
Чарли плотно задвинула дверь, приглушив слегка ноющий звук его го-
лоса. Ей было всего семь лет, но она чувствовала, когда лгали. Она
взглянула на аппарат, и тот отдал свою мелочь. На сей раз девочка точ-
но подставила пакет - монеты посыпались в него с легким мелодичным
звоном.
Военнослужащий уже ушел, когда Чарли выскользнула из своей будки и
вошла в его. Сиденье все еще было теплым, и в воздухе, несмотря на
вентилятор, противно пахло сигаретным дымом.
Деньги прозвенели в пакет, и она двинулась дальше.
* * *
Эдди Делгардо сидел в жестком контурном пластиковом кресле, посмат-
ривал на потолок и курил. Стерва, думал он. В следующий раз пусть хо-
рошенько подумает, прежде чем откажет ему в постели. Эдди это, и Эдди
то, и, Эдди, я никогда не захочу видеть тебя снова, и, Эдди, как ты
можешь быть таким жесто-о-ким. Но он уже показал ей за это надоевшее
я-не-хочу-видеть-тебя-снова. Он был в тридцатидневной увольнительной и
теперь направлялся в Нью-Йорк поглазеть на виды Большого яблока и
пройтись по барам для одиночек. А когда он вернется, Салли сама будет
как большое спелое яблоко, спелое и готовое упасть. Никакое раз-
ве-ты-меня-совсем-не-уважаешь не пройдет с Эдди Делгардо из Марафона,
штат Флорида, и если она вправду верит бреду о том, что его стерилизо-
вали, так ей и надо. Пусть бежит, если хочет, к своему захолустному
братцу-учителю. Эдди Делгардо будет водить армейский грузовик в Запад-
ном Берлине. Он будет...
Течение полувозмущенных, полуприятных мечтаний Эдди было прервано
каким-то странным ощущением теплоты, поднимающейся от ног: словно пол
внезапно нагрелся на десять градусов. А вместе с этим ощущался ка-
кой-то странный, но вроде чем-то знакомый запах... не то чтобы что-то
горело... может, что-то тлело.
Он открыл глаза и первое, что увидел, была та девчушка, которая
толкалась около телефонных будок, девчушка семи или восьми лет, выгля-
девшая порядком измочаленной. Теперь у нее в руках был большой бумаж-
ный пакет, она поддерживала его снизу, словно он был полон продуктов
или чего-то еще. Но все дело в его ногах.
Он чувствовал уже не тепло. Он чувствовал жар. Эдди Делгардо пос-
мотрел вниз и закричал:
- Боже праведный Иисусе!
Ботинки горели.
Эдди вскочил на ноги - головы повернулись в его сторону. Некоторые
женщины в страхе завизжали. Двое охранников, болтавших с контролершей
у стойки "Аллегени эйрлайнз", обернулись посмотреть, что там происхо-
дит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59