- Должен вам заметить, что вы могли бы выска-
зать больше признательности.
Хокстеттер что-то проворчал в ответ. Кэп повернулся к Рэйнберду:
- Вместе с тем я считаю, что в роли индийских сипаев вы зашли слиш-
ком далеко.
- Вы считаете? Значит, вы так и не поняли. - Он переводил взгляд с
Кэпа на Хокстеттера и обратно. - По-моему, вы оба проявляете чудовищ-
ное непонимание. У вас здесь два детских психиатра, и если это общий
уровень, я не завидую детям с нарушенной психикой.
- Критиковать легко, - подал голос Хокстеттер. - В этой...
- Вы просто не понимаете, как она умна, - перебил его Рэйнберд. -
Не понимаете, насколько быстро она ориентируется в цепи причин и
следствий. Иметь с ней дело - это все равно что пробираться через мин-
ное поле. Если бы я не подал ей идею кнута и пряника, она сама бы до
нее додумалась. Сделав это первым, я еще больше укрепил ее доверие ко
мне... иными словами, превратил минус в плюс.
Хокстеттер открыл было рот. Кэп остановил его движением руки и об-
ратился к Рэйнберду. Он говорил с ним мягким примирительным тоном, ка-
кой не приходилось слышать кому-нибудь другому... но ведь это и был не
кто-нибудь, а Рэйнберд.
- И все же факт остается фактом - вы несколько ограничили возмож-
ности Хокстеттера и его людей. Раньше или позже она сообразит, что ее
главная просьба - увидеться с отцом - не будет удовлетворена. Кажется,
мы все сошлись на том, что пойти ей в этом навстречу значило бы нав-
сегда потерять ее.
- Бесспорно, - вставил Хокстеттер.
- А если она действительно так умна, - продолжал Кэп, - она выска-
жет эту невыполнимую просьбу скорее раньше, чем позже.
- Выскажет, - согласился Рэйнберд, - и это будет конец. Увидев, в
каком он состоянии, она сразу поймет, что все это время я ее обманы-
вал. И тут же смекнет, что все это время я был у вас за подсадного.
Следовательно, весь вопрос в том, как долго вы сможете протянуть.
Рэйнберд подался вперед.
- Учтите два момента. Первый: вам придется примириться с мыслью,
что она не будет зажигать для вас костры. Она не автомат, а просто де-
вочка, которая соскучилась по отцу. С ней нельзя, как с лабораторной
крысой.
- Мы и без вас... - взорвался было Хокстеттер.
- То-то и оно, что нет, - не дал ему закончить Рэйнберд. - Так вот,
это знает любой экспериментатор. Принцип кнута и пряника. Зажигая
костры, Чарли будет думать, что она соблазняет вас пряником и что вы -
а значит, и она - шаг за шагом приближаетесь к ее отцу. На самом деле
все, разумеется, наоборот. В данном случае пряник - ее отец, и соблаз-
нять ее этим пряником будем мы. Если перед носом у мула держать лако-
мый кусок, он перепашет вам все поле. Ибо мул глуп. Но эта девочка -
нет.
Он сверлил глазом то Кэпа, то Хокстеттера.
- Я готов повторять это снова и снова. Что, легко вогнать гвоздь в
железное дерево? Та еще работенка, но вы почему-то постоянно об этом
забываете. Рано или поздно она вас раскусит и сыграет отбой. Потому
что она не мул. И не лабораторная крыса.
"А ты только и ждешь, когда она выйдет из игры, - подумал Кэп с ти-
хой ненавистью. - Ждешь, когда ты сможешь отправить ее на тот свет".
- Итак, это отправная точка, - продолжал Рэйнберд. - Начинайте экс-
перименты. А дальше думайте, как максимально протянуть их. Закончатся
эксперименты - валяйте, систематизируйте. Если соберете достаточно ин-
формации, получите вознаграждение в больших купюрах. Съедите свой пря-
ник. И можете снова впрыскивать ваше зелье разным олухам.
- Вы опять за оскорбления? - голос Хокстеттера задрожал.
- При чем тут вы? Это я про олухов.
- И как же, по-вашему, можно протянуть эксперименты?
- Чтобы ее завода хватило на первое время, будете давать ей малень-
кие поблажки, - ответил Рэйнберд. - Пройтись по лужайке. Или... все
девочки любят лошадей. Пять-шесть костров она вам устроит только за
то, чтобы прокатиться на лошадке по верховой тропе - понятно, не без
помощи грума. Я думаю, этого вполне хватит, чтобы дюжина бумагомарак,
вроде Хокстеттера, еще пять лет потом исполняла победный танец. Хокс-
теттер рывком встал из-за стола:
- С меня хватит!
- Сядьте и помолчите, - одернул его Кэп. Побагровевший Хокстеттер
готов был ринуться в бой, но весь его запал улетучился так же быстро,
как возник, даже слезы навернулись. Он снова сел.
- Свозите ее в город за покупками, - продолжал Рэйнберд. - В увесе-
лительный парк - покататься на машинках. Скажем, в компании с Джоном,
добрым дядей уборщиком.
- Вы всерьез думаете, - подал голос Кэп, - что этими подачками...
- Нет, не думаю. Долго так продолжаться не может. Раньше или позже
она опять спросит про отца. Она ведь тоже человек. И у нее есть свои
желания. Она с готовностью поедет куда скажете, ибо считает: услуга за
услугу. Но в конце концов опять встанет вопрос о любимом папочке. Она
не из тех, кого можно купить. Ее голыми руками не возьмешь.
- Итак, приехали, - задумчиво произнес Кэп. - Все выходят из маши-
ны. Проект исчерпан. На данном этапе, во всяком случае. - По разным
причинам он испытывал огромное облегчение от подобной перспективы.
- Нет, не приехали, - сказал Рэйнберд со своей леденящей улыбкой. -
У нас в запасе будет еще одна козырная карта. Один большой пряник,
когда уже не останется маленьких. Я не имею в виду Гран-при - ее отца,
но кое-что способно заставить ее проехать еще немного.
- Что же? - спросил Хокстеттер.
- Догадайтесь. - С лица Рэйнберда не сходила улыбка, но больше он
не сказал ни слова. Кэп, может, и сообразит, хотя за последние полгода
он сильно развинтился. И все же мозги у него даже в среднем режиме ра-
ботают куда лучше, чем у его подчиненных (включая претендентов на
престол) с предельной нагрузкой. Что до Хокстеттера, то этот ни за что
не сообразит. Он уже поднялся на несколько ступенек выше собственного
уровня некомпетентности - своего рода подвиг, который вообще-то легче
совершить государственным чиновникам, чем кому-либо другому. Хокстет-
тер давно разучился брать след по запаху. А впрочем, догадаются они
или нет, каким будет последний пряник (так сказать, поощрительный
приз) в этом маленьком соревновании, не столь уж важно; на результат
не повлияет. В любом случае он, Рэйнберд, пересядет за баранку. Он,
конечно, мог задать им вопрос: кто, по-вашему, отец девочки после то-
го, как вы ее лишили отца?
Но пусть сами догадаются.
Если сумеют. С лица Джона Рэйнберда не сходила улыбка.
Энди Макти сидел перед телевизором. Мерцал янтарный глазок коробки
дистанционного управления. На экране Ричард Дрейфус пытаются изобра-
зить некое подобие Чертова Пальца - вроде тех, в пустыне, где призем-
лялись эти тарелочки - в домашних условиях. Энди наблюдал за его дейс-
твиями с глуповато-блаженным лицом. При этом он был натянут как стру-
на. Сегодня контрольный день.
Три недели, прошедшие после аварии, превратились для Энди в пытку,
когда едва переносимое напряжение сменялось почти преступной радостью.
Он хорошо понимал состояние оруэлловского Уинстона Смита, который на
какое-то время ошалел от своего подпольного бунтарства. У него, Энди,
появилась тайна. Она точила и терзала его, как всякая сокровенная тай-
на, но она же вернула ему бодрость духа и былые силы. Он обошел их на
полкорпуса. Одному богу известно, хватит ли его на всю дистанцию, но
первый рывок сделан.
До десяти оставалось совсем немного - в десять придет Пиншо, как
всегда улыбаясь. Они вдвоем отправятся в сад на утреннюю прогулку,
чтобы обсудить, как "подвигаются его дела". Энди даст ему посыл... по-
пытается дать. Он бы давно это сделал, когда б не телемониторы и пона-
тыканные всюду "жучки". Ожидание позволило ему обдумать стратегию на-
падения, еще и еще раз проверить наиболее уязвимые места. Кое-что в
сценарии он мысленно переписал, и не один раз.
Ночами, лежа в темноте, он неотвязно думал: Большой Брат все время
смотрит на тебя. Помни от этом каждую секунду, об этом прежде всего.
Ты под колпаком у Большого Брата, поэтому, чтобы спасти Чарли, ты дол-
жен их всех перехитрить.
Он спал как никогда мало, в основном потому, что опасался загово-
рить во сне. Иногда часами лежал, боясь даже пошевелиться, - вдруг их
насторожит, что накачанный наркотиками человек ведет себя излишне бес-
покойно. А когда его все же смаривало, спал чутко, видел странные сны
(его преследовал одноглазый Джон Сильвер, долговязый пират с деревян-
ной ногой) и то и дело просыпался.
Избавляться от торазина оказалось проще простого - они ведь были
уверены, что он без наркотика не может. Ему теперь приносили таблетки
четыре раза в день и ни о каких тестах со времени аварии не заговари-
вали. "Похоже, они махнули на меня рукой, - решил Энди, - и сегодня на
прогулке Пиншо сообщит мне об этом".
Иногда он, откашливаясь, выплевывал таблетки в кулак, а затем вмес-
те с объедками отправлял в мусоропровод. Иногда он прихватывал их в
туалет. А то еще делал вид, будто запивает их пивом, а сам сплевывал в
полупустую банку, где они благополучно растворялись. Про банки он как
бы забывал и, когда пиво окончательно выдыхалось, выливал его в рако-
вину.
Видит бог, все это он делал не профессионально, чего наверняка
нельзя было сказать о тех, кто за ним наблюдал. Но вряд ли они сейчас
наблюдали за ним так уж пристально. В противном случае, рассуждал он,
его бы давно накрыли. И весь сказ.
Дрейфус вместе с женщиной, чей сын в данный момент катался на таре-
лочке в компании инопланетян, карабкался по склону Чертова Пальца,
когда раздался короткий зуммер, что означало: открывается дверь. Энди
едва не подскочил. Ну вот, пронеслось в голове.
Вошел Герман Пиншо. Он был ниже ростом, чем Энди, хрупкий, изящный;
с первого дня Энди почувствовал в нем что-то женственное, хотя и не
мог себе объяснить, что именно. Сегодня Пинщо был в серой водолазке и
легком костюме - как с картинки сошел. И, как всегда, улыбочка.
- Доброе утро, Энди, - сказал он.
- А? - встрепенулся тот и, помедлив, словно в раздумье, ответил: -
Здравствуйте, доктор.
- Ничего, если я выключу? У нас ведь сегодня прогулка, не забыли?
- Да? - Энди нахмурился, но затем лоб его разгладился. - Ладно. Во-
обще-то я его не первый раз смотрю. Конец мне нрайится. Очень красиво.
Он улетает на тарелочке, представляете? К звездам.
- Красиво, - согласился Пиншо и выключил телевизор. - Ну что, пой-
дем?
- Куда? - спросил Энди.
- На прогулку, - терпеливо повторил Пиншо. - Вспомнили?
- А-а, - кивнул Энди, - да-да. Он поднялся.
Дверь из апартаментов Энди выходила в просторный холл с кафельным
полом. Свет здесь был рассеянный, приглушенный. Где-то рядом находи-
лись диспетчерская или вычислительный центр; там едва слышно гудели
машины, туда входили с перфокартами, а выходили с кипой распечаток.
Под дверью Макги прогуливался молодой человек в спортивного покроя
пиджаке, словно только что из магазина, - сразу видно, правительствен-
ный агент. Под мышкой пиджак слегка оттопыривался. Агент торчал здесь
согласно инструкции, и как только они с Пиншо начнут удаляться, он
последует за ними - разговора он слышать не будет, однако из виду их
не выпустит. С этим, подумал Энди, сложностей не возникнет.
Они направились к лифту, агент пристроился сзади. Сердце у Энди ко-
лотилось - казалось, сотрясается грудная клетка. Вместе с тем он без
видимых усилий подмечал детали. С десяток дверей без табличек. Некото-
рые из них бывали открытыми, когда Энди проходил ранее по этому кори-
дору, - например, тут была какая-то специализированная библиотека, фо-
токопировальная комната, но остальные представляли для него загадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59